скачать книгу бесплатно
– Вот и «прописка» Клячкиных «приехала»! – обобщила радостные возгласы собравшихся Варвара Похмелкина – давняя приятельница бритоголовых.
– А почему же вы, наши кормильцы, без банок с водой, чтоб «зарядиться»? – заинтересовалась Варвара, укоризненно покачивая своей маленькой головкой с редкими завитушками, но с развитым бюстом.
– А мы вот сейчас из этих баночек первачком зарядимся и приободримся! – отреагировал Квашкин.
– Верно квасишь, друган Кваша, – Гуаношвилли Зураб Загребалыч поставил банки на стол и достав гранёные стаканы, стал «заряжать» их самогоном из трёхлитровой банки…
Присутствующие молчали, пристально наблюдая за «расфасовкой» живительной влаги.
– А вот совсем не давно ещё более «модное» лечение обнаружилось, – сообщил Гуаношвилли, после первого стакана. – Верно, я говорю, учёный выкидыш?
– Я Петр Маргалович Карапузов – профессор института Марксизма, не выкидыш, а уволенный по недоразумению, в связи с отсутствием финансирования в главке! Уловил разницу?
– Полностью не уловил, но твой кончик уже нащупал.
– Если не секрет, то прошу обнародовать этот новейший рецептик, – попросил Мусик Каземирович – только диктуйте не спеша, я попробую записать, а потом распространить среди членов нашего сообщества.
– Вот сейчас, Каземирыч, всем налью, а после закуси, когда второй заряд первача упадёт в нужное место, я тебе и продиктую этот «тайный модерновый рецепт» …
– Значица так!.. Запысывай, Каземирыч… Берёшь газеты с заряженными портретами Кашпо и Чумы долго их мнёшь и тщательно подтираешь… жопу! Извините за скромный словарный запас.
– Доходчиво… А дальше? – спросила Клячкина.
– А дальше что-то не пускает!..
– Зачем же так грубо всё опошлять! – отреагировала Клёпа.
– А конечный, конечный результат каков? – заинтересованно спросила Варвара Черкизоновна, рано познавшая радость матершинства.
– У деда пропал геморрой, – а у меня на душе немного полегчало.
– Но это не педагогично! – возмутилась Клёпа.
– А кто же автор этого рецепта? – снова поинтересовалась Варвара Черкизоновна, не уловившая суть «рецепта».
– Автор не известен, затерялся где-то в клозете… Спросите у Главсана – он наверняка знает.
Квашкин снова налил себе и Гуаношвилли по стакану. Чокнулись:
– За «прописку» Клячкиных! – произнёс Зураб. – Дай Бог не последнюю.
– И за приятную голодовку Клячкина, – добавил Квашкин, – Ну будь, Мусик – Пусик, наш болвасик! Но эту дозу, Гуано, пьём не чокаясь, как договаривались!
– Он верно говорит, Каземирыч? – поинтересовался Гуано.
– Да, да, верно, – промямлил Клячкин, – а почему не чокаясь?
– Сам догадаешься с трёх раз или подсказать за «бабки»?
– Сам, сам, – поспешно отреагировал Клячкин, – и вам не хворать, но поскольку не ем и не пью даже супа я, то позвольте вас покинуть, век свободы вам не видать, мои глупые.
– Ну ты, поэт! Поменьше шлёпай губами в невпопад, а приступай к шевелению своими «костылями», – и Квашенный, плеснув ещё в свой стакан из трёхлитровой банки, сквозь зубы «процедил», – ладно, ковыляй сморчок, пока я добрый.
– Так и быть, я тоже готов, ради экономии «жидкости» в нашу пользу, отпустить тебя на все четыре стороны. А с этим, – Гуаношвилли указал на банки с самогоном, – без тебя постараемся справиться! Но запомни – у бессмертия только одна дата – рождение. Так что, Каземирыч, не забудь пригласить и не боись, если что… в этом вопросе – поможем. Верно я говорю, Квашенный?
– Ход мысли, пока в нужном нам направлении, братан, – отозвался Квашенный, – учти, Мусик, твоё здоровье – это скоропортящийся продукт с нашими поправками.
– Давай, корректируй нашу «батарею», братан!
– Первое, нам больше достанется, – начал перечислять Квашенный, – а за худое слово ответишь с процентами!
– Я также прошу добавить к этому стоимость лампочки в тубзике, геройски перегоревшую, от его отходов производства средств производства. Кстати, эти сведения получены от него добровольно при осознании им содеенного, – добавила Бякова Попилена Культырбекова – «разводящая» клуба «Шанс».
– Ну «мать» за-авернула ты. Тебе уже пора по-подаваться в следователи! – заплетающимся языком произнёс Квашенный и, ещё немного плеснув в стакан «заряженного» напитка, ощутил сполна на себе воздействие, прозвучавшей по телеку знаменитой фразы Кашпо: «Даю установку» – всем СПАТЬ!..
В последующие дни Клячкину становилось всё хуже и хуже от запахов жаренного мяса, картошки с луком, солёных огурчиков и квашеной капусты, перемешанных с парами самогона, вино-водочных изделий, и табачного дыма, проникавших к нему, через не защищённые пространства его «ячейки».
– Вот уже и газы из меня попёрли, скоро помру, – радостно сообщил жене этим ранним утром Клячкин.
– Ты не можешь умереть, – заявила Клёпа, но подумав, вдруг в слух продолжила, терзавшую её, мысль, – раньше, чем поднимутся котировки наших акций.
– Если ты уйдёшь я всё равно умру, – пафосно произнёс Клячкин, подняв бледную руку, а затем тут же безжизненно уронив её, продолжил, – но для тебя, любовь моя, и рекордных котировок ради, пожалуй что пока повременю!..
Глядя на мужа, Клячкина разволновалась: «Что это с ним? Он заговорил стихами! Ему и правда плохо…»
Она до сих пор продолжала работать в «Контре погребальных услуг», а там лишних кадров и длительных перерывов на обед не бывает, но в душевном порыве выдавила из себя: «Ладно, сегодня придётся остаться с тобой и поддержать тебя в эту трудную для нас минуту!»
– А как же работа? – произнёс упавшим голосом Мусик, надеясь в её отсутствие «заморить червячка». Он с трудом сдерживал «слюну», которая точно знала, что Клёпа сварила борщ с мясом на мозговой косточке, а кастрюлю спрятала в холодильник, что в «Красном уголке».
– Нет!.. Клёпа, не щади меня! Ты обязана пойти на работу ради усопших! Ты там не заменима! – он был уверен, что она хоть на время уйдёт на работу, в тайне надеясь в её отсутствие всё-таки перекусить.
– Усопших много, а ты у меня один! – торжественно произнесла Клёпа.
Клячкину эти слова легли как бальзам на его, оголодавшую по женскому телу, душу. Он радостно посмотрел на жену глазами, полными слёз счастья, и на свою мохнатую, как старое демисезонное пальто, впалую грудь. В эту секунду Мусик гордился собой и был готов временно подарить ей часть акций «Три Ку-Ку» …
К полудню в «Красный уголок» пришел доктор и уголок сразу ожил, как изголодавшийся муравейник. Из «ячеек», некогда большой квартиры, послышались женские голоса: «Мужик пришёл!»
– Подумаешь, мужик…
– Да ты что?! Редкость-то какая! Ведь настоящий мужик пришёл!? Такие на дороге не валяются и просто так по ячейкам не ходят!
К доктору в белом халате, выстроилась женская очередь с «горящими» глазами.
– Доктор, – спросила одна из девушек, – а есть ли мечты у врачей?
– Есть, – чтобы бедные никогда не болели, а наши богатые никогда не выздоравливали.
Доктор, отставной военный, строго взглянув на женскую очередь, приказал привычным голосом: «Призвать ко мне этого больного Клячкина!»
Блеск в глазах очереди немного поубавился, но не исчез…
Спустя некоторое время послышались не торопливые ша-ги, идущие по коридору не в ногу. Дверь открылась и на пороге появились Клячкины.
– Ну, где тот, кому я нужен? Честному человеку, от трудов праведных, отдохнуть толком не даёт? – произнёс Клячкин громко, войдя на кухню вместе с женой и гордо поднятой головой, увидев человека в белом халате, из-под которого выглядывал офицерский мундир, с блестящими в некоторых местах шпорами, на, озонирующих гуталином, тёмно-коричневых сапогах, съёжился и испуганно «проблеял», – вы к кому любезнейший?
– Я по вашу душу, господин товарищ Клячкин. Так сказать, по зову голоса разума общественных меньшинств, – обосновал свой приход доктор в белом халате. – Видите ли, они сильно озаботились вашим гражданским недомоганием.
От слов, военного представителя «Общественных меньшинств», у Мусика Каземирыча «под ложечкой» сразу «заныло» и внешне преобразившись в больного, он спросил: «Что требуется от меня?»
– Раздевайтесь… тпру! – скомандовал доктор по привычке и представился, – Моргалов Никанор Трофимович, бывший военный ветеринар эскадрона номер один!
– Мусик Каземирович я, так сказать, готов, – в свою очередь представился Клячкин, и, раздевшись до гола, ослепил женщин белым мраморным блеском своей задницы, – очень приятно, что вы мною озаботились!
– Что у вас болит, больной? – поинтересовался ветеринар Никанор Трофимович.
– Душа желудка! – радостно сообщил Клячкин, а в основном – всё!
Моргалов приложил свою трубку по привычке ниже пояса и стал выдавать команды: «Дыши… Не дыши… Тпру! Не дёргайся, моргалки выколю! Глаза не закрывать! Нагнись! Ниже! Ещё ниже. Тпру! – а затем спросил, – вы пьёте?
– Иногда, от расстройства желудка. А вы что, там горлышко увидели? – поинтересовалась Клячкина.
– Я там вообще ничего не увидел кроме бородавки.
– Вот видишь Мусик, – тут же отреагировала Клячкина, – я тебе тоже это говорила, а ты мне не верил, что у тебя там, вместо этого самого, только бородавка…
– Так, кавалеристик, на что вы, собственно, жалуетесь? – снова поинтересовался ветеринар.
– На жену! Она к Шарамышкину уходит от меня…
– Ну, тогда я пошёл…, это батенька, семейная болезнь.
– Доктор, а что же в таком случае делать? – спросила Клёпа.
– Есть реже!
– Как?.. И сколько раз в сутки? – решила уточнить она.
– Согласно русской классической диете, есть нужно один раз в день, но с утра до ночи! А вам лично, голубчик, – обратился лошадиный доктор, – рекомендую промывание, а то будет «заворот кишок» и прошу запомнить, молодой человек, – главное для больного – своевременный уход врача! Ну, а я пошёл…
В прошлый раз в «Красном уголке», во время исполнения «Закона Моря», Клёпе Клячкиной, ещё на трезвые глаза, в подшивке попалась газета с колонкой прогнозов котировок акций «Три Ку-Ку». С тех пор у неё появилось сильное влечение к прессе, особенно к разно-форматным колонкам газет, от которых веяло светлым будущим.
Клёпа, просыпаясь ночью по нужде, непременно заглядывала в «Красный уголок», чтобы, пока никого нет, порыться в подшивках газет и ознакомиться с прогнозами котировок акций «Три Ку-Ку» …
Однажды, поздно вечером, почтальон положил, в подшивку «Красного уголка», свежую газету «Известия». Клячкина раскрыла её и ахнула. В колонке «ТКК» сообщалось, что котировки рухнули почти до нуля, впервые с момента их регистрации. Дальнейший прогноз был не утешителен.
– Всё… капец, исчез свет в конце «туннеля». Допрыгалась! – с дрожью в голосе произнесла Клёпа, – ловить у Клячкина мне больше нечего!..
Она взволнованная вернулась в свою «ячейку». Клячкин с упоением храпел, последовательно перебирая все ноты, которые знал. Клёпа молча тихо присела на уголок кровати, но через минуту легла, накрывшись одеялом с головой, пытаясь заснуть…
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера: