Алая Завеса. Первый лик смерти

– Замок камеры взорван, – начал отчёт по случившемуся Сорвенгер, но Ривальда его перебила.

– У него же не могло быть с собой пиротехники? Якоб, скажи мне, что не могло.

– Исключено, – уверенно сказал Сорвенгер. – Не могло быть и отмычек. А магия здесь тоже не действует.

– Но тогда как? – не унималась Ривальда. – Как это могло случиться, Якоб?

– Мы лицезреем то, что лицезреем, – ответил вместо него Карниган. – Если Иллиций смог это сделать, то был способ. Сейчас главное не понять, как он это сделал. А попытаться его найти.

– Мы сразу же отправили отряд на его поиски, – сказал Сорвенгер. – Ещё ранним утром. Пока они прочёсывают город и окрестности, и, если он здесь, то будет обязательно найден.

– Обязательно? – возразила Скуэйн. – Он и отсюда сбежать не мог, поэтому нельзя ни о чём говорить наверняка.

Неожиданно в разговор вмешался Юлиан:

– А он не мог что-нибудь пронести внутри себя?

Карниган и Сорвенгер с удивлением на него посмотрели:

– Мальчик, мне кажется, что ты говоришь чушь, – сказал коллега-присяжный.

– Во всяком случае, он пытается, – ответила Скуэйн. – Вы не пробовали опросить других заключённых?

– Пробовали. Никто ничего не знает. Кто-то говорит, что спал, а кто-то элементарно не помнит, – продолжил отчёт Сорвенгер.

– Он самый великий из нас! – воскликнул какой-то старый заключённый вдалеке.

– Он самый жалкий даже среди вас! – возразила Ривальда.

– Не трать время на них, – парировал Сорвенгер. – Я обещаю тебе, мы найдём его. И тогда вы сможете осудить его согласно закону. И приписать ещё побег.

– Память-то ему хотя бы стёрли? – поинтересовалась Ривальда.

– Насколько я знаю, да, – ответил Люций Карниган. – Это даст нам преимущество.

– Если только он не украл свои воспоминания обратно из Купола Забвения, – предостерёг работников Департамента Сорвенгер.

– Для этого ему пришлось бы проникнуть ещё и в Департамент, – сказал Карниган. – Не много ли это для столь жалкого преступника?

– Для него слишком много уже того, что он получил, – ответила обоим Ривальда. – Если в ближайшие два дня он не будет пойман, я отправлюсь на его поиски сама. И накажу так, как хочу я.

– Ривальда, – обратился к ней Сорвенгер. – Я хочу знать, что всё хорошо. Скажи мне, что с тобой всё хорошо, и ты не наделаешь глупостей.

– Со мной всё хорошо, – с тоном, наполненным недовольства, ответила Ривальда.

– Я должен быть уверен в этом. Хочешь ты этого или нет, но вечером я заеду к тебе. Всё проконтролирую.

Когда они покинули полицию, Ривальда выглядела полностью убитой и едва сдерживала истерику и агонию. Юлиану даже страшно было находиться рядом с ней, так как гнева такой женщина как она, он боялся больше всего. На работу она возвращаться не стала, поэтому прыгнула на первый попавшийся троллейбус и уехала домой. Надо сказать, сам факт езды на троллейбусе Юлиана очень удивил, но чего человек не наделает в таком состоянии?

Якоб Сорвенгер своё слово сдержал – к семи часам он и впрямь приехал в гости к Ривальде. К этому времени Джо и Юлианом уже был накрыт стол для ужина, и, надо сказать, он отличался от того, который был предназначен для семейства Лютнер. Юлиан сходу не сказал бы чем именно, но в глаза бросалось то, что еды тут было меньше, а вина больше.

Он протянул мокрое от дождя пальто в руки Юлиана и тот вежливо повесил его на вешалку. При этом в очередной раз ощущая себя полным ничтожеством.

– Приветствую ещё раз, Ривальда, – учтиво сказал он, войдя в гостиную. – Как вышло так, что твой паж оказался просвещён в дела Департамента?

– Я так захотела, – сухо сказала она.

– Многим может показаться, что ты злоупотребляешь своими служебными полномочиями. Хм… Я достал другого вина, – из-за пазухи он вытащил небольшую бутылку с красным содержимым. – Вот, с лучших виноградников моего дяди. Даже у него это выманить трудно.

– Отлично, – равнодушно произнесла Ривальда. – Выпьем сегодня две бутылки.

– О нет, мне ещё вести автомобиль.

– Выпью одна, – всё тем же тоном сказала Скуэйн. – Никаких новых известий нет?

– Обчесали весь город от и до, – с сожалением сказал Сорвенгер, присев наконец за стол напротив Ривальды. – Никого не нашли. Опрашивали очевидцев, так кто-то что-то видел, но до конкретики не доходило. Глесон собирается выяснить, сколько людей этой ночью покинули город на поезде без билета, зайцем.

– Логично, – кивнула Ривальда. – Он же должен был на чём-то уехать. Если его не дожидалась машина со сговорщиками.

– О нет, Ривальда. Не ищи никаких заговоров в этом. Преступник попался и преступник сбежал. Мы его найдём, потому что он один, а нас много.

Неожиданно в гостиную ворвался с Джо с огромным посеребренным подносом с не менее огромной крышкой.

– Ваша рыба, господа, – поклонился он. – Комиссар, – сказал он в сторону Сорвенгера, видимо таким образом его приветствуя.

Сорвенгер в ответ лишь сухо кивнул.

– Юлиан, ты должен помочь мне, – сказал Джо, поставив поднос гордо в середину стола.

Юлиан отправился с ним на кухню, но ничего путного там не услышал.

– Что за дела, Джо? – спросил Юлиан.

– Нет никаких дел. Им надо поговорить о чём-то важном. Тебе и мне там не место.

– Но, Джо! Я очень-очень хочу послушать.

– Даже не думай. Иначе вылетим мы вместе с тобой из этого дома. И не забывай – я здесь живу много лет, и другого дома у меня нет.

– Хорошо, – недовольно кивнул Юлиан, после чего они отправились с Джо на крышу пить кофе.

Как сказал Джо, Ривальда и Сорвенгер их больше не потревожат, поэтому можно отдохнуть. Джо снова без перерыва что-то рассказывал своему юному другу, и половину из этого Юлиан с чистой душой пропускал мимо ушей.

Однако он всё же слышал то, что события пятнадцатилетней давности Джо никак не затронула – в то время он тоже работал дворецким, но на далёких островах, докуда войне было очень и очень далеко. Потом старые хозяева умерли, Джо остался без работы, и вскоре после окончания войны приехал в Свайзлаутерн, так как надеялся здесь найти своего брата.

– Брата я так и не нашёл. Этого старого плута. Зато меня нашла миссис Скуэйн и наняла на работу. На неё тогда косовато смотрели. Действительно – невесть откуда появилась молодая ещё девушка с завидным состоянием и чуть ли не сразу заняла должность в Департаменте. Кто ж рискнёт пойти работать к ней? Эх, если бы не эта золотая женщина, что бы было со мной? Был бы бродяжкой на улице. Или гнил в тюрьме, там хоть крыша есть. А, скорее всего, сдох бы в какой-нибудь канаве.

Повеяло холодом.

– У тебя же ведь есть дом? Да, Юлиан?

– Даже два. Я внук Джампаоло Раньери.

– Ну ты и шутник.

Уже наступила глубокая ночь, но признаков того, что Сорвенгер ушёл, Юлиан так и не заметил. Он уже начинал сомневаться, что комиссар вообще собирается отсюда сегодня уходить.

Больше всего Юлиана удивило с утра то, что он проснулся не от звука назойливого и протяжного колокольчика, а от ослепительных лучей солнца из окна. Неужто этот позолоченный злодей всё-таки сломался?

Всё ещё сонными глазами Юлиан взглянул на пристально смотрящий на него портрет Меркольта, в глазах которого читался жуткий упрёк по поводу того, что он проспал и провёл Ривальду Скуэйн. Это побудило Юлиана за считанные секунды одеться и спуститься вниз.

Но встретил он там лишь безмятежно оглядывающего цветы на подоконнике дворецкого.

– Привет, Джо, – сказал Юлиан, глядя на него с лестницы. – Миссис Скуэйн убьёт меня?

– За что? – удивился Джо. – Она в своей спальне. Взяла выходной.

– Выходной? У неё бывают выходные?

– Не так часто, как хотелось бы.

Гостиная была уже убрана и следов вчерашнего ужина не осталось. Вообще ничьих следов не осталось, в том числе и следов Сорвенгера. Во всяком случае, в прихожей никакого мужского чёрного пальто не висело.

Ривальда Скуэйн спустилась с параллельной лестницы уже через несколько минут. Начала она день с очень любезных приветствий:

– Отвратительный день. Мерлин, почему ты не приготовил мне завтрак?

– Но меня же никто не разбудил, – растерянно проговорил Юлиан.

– А сам не мог догадаться? Будильник поставить или что-нибудь в этом роде. Или ты думаешь, что будить тебя всегда должна я?

– Нет, конечно, – замешкался Юлиан.

– Ну и с глаз тогда долой, – огрызнулась она. – Справлюсь без тебя.

– Я могу сделать глазунью, – принялся оправдываться Юлиан.

– Я сказала – с глаз моих долой!

Она взмахнула рукой, после чего горшок с цветами, за которым как раз ухаживал Джо, взлетел и с силой ударился о противоположную стену. Само собой, он разбился, чем немало напугал Юлиана.

– Простите, – пробурчал он. – Я больше не буду.

– Так, – неожиданно Ривальда остановилась и присела прямо на лестнице. – Теперь ты мне должен цветок. И горшок. Горшок с петуниями.

– Но я же, – начал бормотать Юлиан, однако вовремя успел понять, что к чему и вовремя заткнулся.

– Так, всё. Марш в цветочный магазин за петуниями, видеть тебя здесь не хочу. Джо, сделай мне чай!

– Но у меня нет денег, – с полной обреченностью сказал Юлиан.

– Какой же ты идиот.

Она спустилась в гостиницу и залезла в первый попавшийся шкаф, откуда уже через минуту вытащила несколько двадцатифунтовых банкнот.

– Держи. Это твоя зарплата, которую ты потратишь на цветы. Понял?

– Понял.

– Тогда марш.

Эта фраза придала Юлиану стимула поскорее уйти отсюда. По крайней мере, он рассчитывал ещё как можно дольше не видеть Ривальду. По крайней мере, в таком предельно нервном состоянии.

Он не спросил ни о ближайшем цветочном магазине, ни тем более как до него добраться, а оделся буквально за пять минут и убежал из дома.

На улице ему посоветовали магазин "Прелесть Анны" четырьмя кварталами ниже. Ему упорно и подробно описывали правильную дорогу туда, но по своему обыкновению добрую половину услышанного Юлиан пропускал мимо ушей.

Поняв только, что отличным ориентиром будет собачий приют, он бегом отправился вниз по улице. И нашёл "Прелесть Анны" через добрые полчаса. Это магазинчик напоминал частичку лета среди города, который уже почти поработила осень. И справа и слева весь фасад был украшен многочисленными разноцветными цветами, многие из которых Юлиану и вовсе приходилось видеть впервые.

Похоже, что очередь была синонимом этого магазина, поэтому, прежде чем добраться до кассы, пришлось несколько минут постоять. Но и тогда он не смог купить цветов.

Однако, оказавшись первым в очереди, его взгляд упал на человека, который однозначно отличался от десятков, снующих туда-сюда.

– Пенелопа! – радостно закричал Юлиан, увидев девушку, открывшую дверь.

Та сначала не поняла происходящего, так как увлеклась изучением ассортимента, однако, всё осознав, на её лице появилась широкая улыбка.

– Ого. Привет!

– Не хочешь поменяться со мной? – любезно предложил Юлиан.

– Чего?

– Местами в очереди! – он принялся показывать пальцами то, что хотел. – Поменяться со мной.

– Не стоит.

– Нет-нет. Теперь я настаиваю.

Пенелопа сухо кивнула и в обход всей очереди отправилась на кассу.

– А всё же полон город настоящих джентльменов! – восхвалила Юлиана пожилая женщина, находящаяся в конце очереди.

– И никто не пропускает нас, – парировала её не менее пожилая подружка.

Пенелопа купила букет красивых фиолетовых цветов, после чего ещё минут дожидалась вставшего в самый конец очереди Юлиана, покуда он не купил злополучный горшок с петуниями.

Он явно не ожидал этого, когда по истечении срока всё же встретил её в дверях. Фиолетовый букет добавлял изюминку её образу.

– Ну и долго же ты, – пожаловалась она. – Я уже собиралась уйти.

– Пришлось пропускать каждую красивую девушку, вот и задержался, – улыбнулся Юлиан. – Тебе помочь?

– Говорит мне человек, который вот-вот рухнет под напором цветов. Хорошо. Можешь проводить меня.

– Проводить? Ого, – удивился Юлиан. – Отлично. Мне как раз нечем заняться.

Пенелопа поправила волосы и крепче сжала в руках букет фиолетовых цветов.

– Не знал, что ты любитель цветов, – сказала она, когда они вышли на центральную улицу.

– Тайная детская страсть. А ты кому собираешься цветы подарить? Это же… Кстати, что это за цветы?

– Аметистовы слёзы. Редкие цветы, растут в Восточной Европе, поэтому их нелегко достать, – она на секунду задумалась. – Мне совсем некому дарить цветов. Но родители любят, когда в гостиной стоят свежие аметисты.

– Свежие, это значит, что…

– Значит, что я бываю здесь каждый день. Только не так рано, как сегодня, а после учёбы.

– Ты заканчиваешь школу? – поинтересовался Юлиан.

– Нет. Школу я закончила весной. Теперь учусь в Академии принца Болеслава.

– Ого. Академия. Нравится тебе там?

– Я же говорила тебе, что никого не интересует, что мне нравится, а что нет. Такое ощущение, что за меня туда поступили родители, только вот учусь там я. Ещё и требуют быть отличницей.

– То есть не нравится? – сделал предположение Юлиан.

– Нравится. Не нравится то, что никто не учитывал моего мнения, когда устраивал сюда.

Родственная душа? Неужто нашёлся человек в этом городе, с которым можно вот так вот душевно и открыто пообщаться?

– Меня дед всё лето пытался заставить поступить в Академию. Кажется как раз в твою.

– И как ты избежал этого? – с улыбкой спросила Пенелопа, очевидно приняв речи юноши за очередную шутку.

– А вот я решил исполнить мечту и стать официантом! И цветами ещё увлекаться.

– Наверняка, это веселее академии. И вообще веселее моей жизни.

– Что-то нет так? – спросил Юлиан.

– А чего тут может быть так? Занятия в академии, цветочный магазин, уроки игры на скрипке, дом. Замкнутый круг. Никаких… Приключений что ли.

– Ну ты и загнула, – усмехнулся Юлиан, вспоминая весь свой бешеный сентябрь. – А друзья как же? В таком большом городе должно быть много друзей.

– У меня есть друзья, – сухо кивнула Пенелопа. – Но как-то и возможности погулять с ними почти нет. Всё моё общение с друзьями ограничивается академией. Почему никто не залезет в окно моей спальни и не заберёт в какой-нибудь Местоболь?

– Я… Я не знаю, – сказал Юлиан, потому что он действительно не знал, что на это ответить. – Я вот однажды просто убежал от деда и уехал на первом попавшемся автобусе.

– Ха. В Местоболь наверное?

– Почему в Местоболь? Сюда, в Свайзлаутерн. Я расскажу тебе всё, что со мной тут случилось, если вдруг ещё раз встретимся в "Прелестях Анны".

– Хорошо, – сказала Пенелопа. – Наверное, тогда ещё успеешь и мир спасти? От дракона, например?

– Нет. От дракона я себя-то спасти не мог. Знаешь, ведь у нас есть дракон.

– Покатаешь на нём?

– Как только он перестанет меня обжигать.

Наверняка, это очень рассмешило Пенелопу, потому что грусть её словно рукой убрало. Что ж, если Юлиану удалось кого-то развеселить, то может и не такой он идиот, каким расписывала его миссис Скуэйн. По крайней мере, в этот раз идиотом себя Юлиан не ощущал.

– Мы почти пришли. Ой, что это там? – с пугающим взглядом Пенелопа показала куда-то пальцем.

Прямо за домами валил клубами дым, и, вероятнее всего, совсем недавно он был ещё гуще. Где-то разгорелся пожар.

– Быстрее туда! – воскликнула Пенелопа.

– Но цветы же… Хотя какие к чёрту цветы! – воскликнул Юлиан.

Ему очень хотелось схватить Пенелопу за руку и бегом вести её в сторону пожара, только вот его руки были заняты злосчастными петуниями и портили все его планы.

А горел это чей-то жилой дом. Вернее, уже догорал, потому что на дом это было похоже мало. Нельзя было даже сходу сказать, двухэтажным он раньше был или трёхэтажным. Немного поломав голову, Юлиан понял, что этажей было всего два.

Дом уже окружили служба пожарной помощи и несколько полицейских машин.

– Что здесь произошло? – начал спрашивать Юлиан у зевак, которые буквально блокадой оцепили это место и не давали даже приблизиться к пожарищу.

– А то не видно! – ответил ему какой-то мужчина. – Пожар!

– Так, куда вы лезете! – начал ворчать какой-то полицейский, разгоняя толпу. – Не в цирке находитесь. Не мешайте полиции, прошу вас!

Большая часть толпы и впрямь решила рассеяться, но только вот Юлиан и Пенелопа не были частью этой самой толпы.

– Так, детям здесь тем более не место! – теперь полиция накинулась уже на Юлиана.

– Какие мы дети? Мне почти восемнадцать! – буквально воинствующим голосом провопил Юлиан.

– А мне уже восемнадцать, – поддержала его Пенелопа.

– Я сказал – вам тут не место!

– Пропусти! – неожиданно окликнула полицейского Ривальда.

Да, и она была здесь. Как же без неё? Как она может оставить Юлиана хоть на пару часов? Даже за мирной прогулкой она словно присматривает за ним. По крайней мере, впечатление складывалось именно такое.

Такого гордого выражения лица как сейчас, у Юлиана доселе ещё не было. И в особенности его радовало то, что случилось это в присутствии Пенелопы. Что же она подумает теперь?

– Что случилось? – спросила Ривальда у дежурных. – Зачем вы подключили к этому делу Департамент? Это же рядовой пожар.

Только что Юлиан заметил, что компанию ей составлял Стюарт Тёрнер.

– Не рядовой, – ответил ей полицейский. – Это поджог.

– С чего вы взяли? – спросил Тёрнер.

– Сейчас устанавливают причины возгорания, но, по-моему, всё очевидно…

– Конечно, – перебила его Скуэйн. – Это Бессмертный Огонь. Таким дом сам собой не загорится. Тем более в нескольких местах сразу.

– Вы правы, – подтвердил полицейский. – Но как вы узнали? Может быть, вы ещё скажете, кто вообще мог достать в этом городе бессмертный огонь?

– Так, подождите. Где Сорвенгер? – спросила она. – Без него мне сложновато всё объяснить.

– Будет с минуты на минуту, миссис Скуэйн.

Но появился он гораздо раньше.

– Что здесь случилось? – незамедлительно спросил он.

– Элементарный поджог методом Бессмертного огня, – вкратце описала всё Ривальда.

– Очень интересно, – кивнул Сорвенгер.

– Не просто поджог, – подскочил другой полицейский. – Убийство.

– Так есть жертвы? – спросила Ривальда.

– Да. Отправьтесь за мной.

Естественно, Юлиан и Пенелопа не упустили возможности отправиться туда же. Пожар уже был полностью ликвидирован, а на земле находилось обгоревшее человеческое тело. Если, конечно, это можно было назвать человеческим телом, а не его остатками.

Пенелопа ужаснулась и отвернулась. Юлиан же стойко смотрел.

– Элвиг Золецкий, – начал отчёт полицейский.

– Золецкий? – удивился Сорвенгер. – Бывший преступник?

– Да. Освободился из тюрьмы около семи лет назад, всё это время вёл мирную жизнь и проживал в этом доме.

– Призраки прошлого, стало быть, достали, – с грустным тоном произнёс Тёрнер, хотя вряд ли ему было жаль погибшего.

– Мы установили, что он был убит ещё до возгорания, – продолжил отчёт полицейский. – К тому же заранее были выколоты его глаза.

– Глаза? – удивился Юлиан. – Это ещё зачем?

На это ему ответила Ривальда:

– В зрачках убитого отражается то, что он увидел последний раз. Это-то ты знаешь?

– Понял. Убийца не хотел, чтобы его увидели, – пробормотал Юлиан, после чего нити разговора снова перешли в уста умных мира сего.

– Отчёт закончен? – спросил Сорвенгер.

– Да.

– Тогда оставьте нас.

Полицейские отправились обратно хлопотать на месте преступления, оставив Ривальду, Тёрнера, Сорвенгера и почему-то Юлиана и Пенелопу наедине.

– Что скажешь по этому поводу? – спросил Сорвенгер у Ривальды.

– Золецкий бывший преступник… За что его судили? – переспросила та.

– Банда "Охотничьих Псов". Не помнишь таких? Было время, когда наводили ужас на всю округу. Золецкий был одним из немногих, кто дожил до суда. Большую часть убили охотники за головами. Я вообще думаю, что он последний охотничий пёс.

– Был последний, – кивнула Ривальда, ещё раз взглянув на труп. – Якоб, у меня появился первоначальный план действий. Можешь отследить взаимосвязь между Агнусом Иллицием и Элвигом Золецким?

– Конечно, это возможно, – пробормотал Сорвенгер. – Но, Боже мой, Ривальда. Какой Агнус Иллиций? Он тебе ещё мерещиться не начал? Почему ты во всём ищешь взаимосвязь?

– Это не могло быть спроста, – повышенным голосом ответила Ривальда. – Позапрошлой ночью он сбежал, а теперь из ряда вон выходящее убийство. Либо охотничьи псы враждовали с Молтембером, либо были в сговоре.

– Я сделаю всё, что смогу, Ривальда. Но я уверен, что только зря потрачу наше время. Мой тебе совет – передайте это дело полиции.

– Я когда-нибудь подводила вас? – ставшим уже грозным тоном спросила Ривальда.

– Нет, конечно. Но этот побег Иллиция вывел тебя из себя. Отдохни лучше, а я проверю взаимосвязь Золецкого и Иллиция.

Ривальда кивнула, однако взгляд на Сорвенгера всё равно выражал недоверие. Как и взгляд на Тёрнера. Как и на Юлиана. И даже на Пенелопу.

– Юлиан! – неожиданно переключилась Скуэйн. – А ты как оказался здесь?

– Да мимо проходил здесь. Стало интересно, что случилось.

– Может быть, ты поджег дом?

Юлиан остался в растерянности и понятия не имел, что ответить. Благо, времени на раздумья Ривальда ему не дала.

– Это мог сделать ты, герр Мерлин, – сказала она. – А могли и вы, мистер Тёрнер. И вы, миссис Лютнер. Кстати, что ты здесь делаешь, Пенелопа?

– Она со мной, – ответил за неё Юлиан.

– Тоже мимо проходила, – вторила она.

– Никаких Лютнеров на месте преступления, – отрезала Ривальда. – Они только всё портят. Юлиан, у тебя есть какие-нибудь комментарии?

– Зачем сначала убивать жертву, а потом сжигать её дом? – спросил Юлиан, поочерёдно смотря на Ривальду, Тёрнера и Сорвенгера, чем заставил их на пару секунд задуматься.

– Наверняка, чтобы скрыть другое преступление, – ответила Ривальда. – Которое, судя по всему, скрыть как раз удалось.

– Может быть, убийца не хотел, чтобы все узнали, что он что-то украл? – предположил Юлиан.

– Хороший ход мыслей, – похвалила его Ривальда. – Если не выяснишь ничего касаемо Иллиция, Якоб, то мы передадим это дело вам. Пока выясните, в каких магазинах могут нелегально продавать Бессмертный огонь, или кто в подпольных условиях изготавливает его. Опросите всех, хорошо?

– Хорошо, – ответил Сорвенгер. – Это я уже одобряю. Так, миссис Лютнер, домой!

– В этом случае я с ней! – заступился Юлиан.

– Не стоит. Я итак уже опаздываю.

– Провожу, – кинулся за ней Юлиан, сделав нелёгкий выбор между преступлением и девушкой, которая вдруг неожиданно понравилась.

Всё-таки, самое важное он уже узнал, а детали ему должна рассказать Скуэйн. Если, конечно, не будет в таком же настроении, как утром.

7. Отшельник

"Знаете, что заставило меня на какое-то время полюбить цветы? Прежде всего, их запах, прелесть которого я совсем не замечал раньше. Но, надеюсь, что мою тонкую иронию вы поняли. Ведь ещё долгое время цветы у меня ассоциировались с Пенелопой Лютнер, а сама Пенелопа Лютнер была светлым лучом света в этом тёмном царстве."

Юлиан Мерлин, октябрь 2010

Да, разошёлся Юлиан с Пенелопой тогда достаточно тривиально. Но ему хватило и элементарного "до встречи", особенно учитывая то, что сказано это было в совокупности с милейшей улыбкой.

К сожалению, она не сказала ему, когда у неё заканчиваются занятия в академии на следующий день? и во сколько она нагрянет в цветочный магазин. Была мысль пойти туда в обед и ждать, пока она не появится, но в конечном итоге в Юлиане заиграла какая-то ложная гордость и он никуда не пошёл.

За следующие пару дней он переписал ещё два письма от таинственного господине Р. не менее таинственной госпоже М., но, как и обычно, забыл про них, едва только отошёл от их разрушительного воздействия.

На третий день после злополучного пожара в доме Золецкого к Скуэйн наведались гости в лице Якоба Сорвенгера, Ровены Спаркс и Грао Дюкса. Юлиан был очень удивлён увидеть сразу троих здесь, причём эти трое мало чем были связаны. Кроме того, что Дюкс и Спаркс были коллегами-присяжными и носили какие-то созвучные фамилии.

– Как и обещал, я сделал всё, что мог, – сказал Сорвенгер, едва переступив порог дома.

– И какие новости для нас? – с нетерпением спросила Ривальда.

– Боюсь, твоя догадка сошла на нет, – удручающе произнёс он и присел. – Никаких следов связи Золецкого и Иллиция мы не нашли. Кроме того, что по их делам работал наш Департамент. Но это само собой разумеющееся.

– Рейды на его поимку были сосланы в достаточном количестве? – поинтересовался Грао Дюкс.

– Более чем. Ни в одном из уходящих той ночью поездов его следов замечено не было.

– Если поджог устроил Иллиций, то покинул он город не той ночью, а максимум три дня назад, – сказала Ривальда. – Быть может, и вовсе вчера.