Алая Завеса. Первый лик смерти

– Но если Молтембер был заточён в мифическую Эрхару, как он мог убивать? – нашёл несостыковку Сорвенгер.

– Потому что его душа была не полностью там. Я же говорил, что ему был нужен якорь на земле. Якорь, то есть часть его души, оставался здесь, в теле Ривальды Скуэйн.

– Безумие, – сказал Сорвенгер.

– Не безумие. Просто вслушайтесь в мои слова, и вы поймёте, что это правда. Давно, семнадцать лет назад, Молтембер и Скуэйн были любовниками и тогда, при помощи любви, он оставил в ней кусочек своей души, который и позволил его духу блуждать по земле, даже оставаясь мёртвым. Именно поэтому он не мог убить её при помощи Часов, потому что тогда он убил бы и остатки своей души, а это означало бы его окончательную смерть.

Юлиан ожидал, что Сорвенгер начнёт сейчас крутить пальцем у виска, но этого не произошло.

– Доказательства? У тебя есть доказательства?

– То, что всё сходится. Если вы найдёте информацию о Часах, то узнаете, что их жертвы как раз так и умирают. К тому же, в доме Грао Дюкса есть комната памяти, в которой он подробно рассказывает о преступном договоре с Эрхарой. Вы можете проверить.

– Могу. Но стоит ли это того?

– Это поможет раскрыть вам дело. И предотвратить восстание Молтембера. От восстания его отделяет только смерть миссис Скуэйн, поэтому он хочет заманить её к себе, используя шантаж. Пенелопа Лютнер находится у него и ей он собирается шантажировать Скуэйн. Это как вы объясните?

– Лютнер – это несчастный случай. Жертва твоей и Глесона безрассудности. Если она погибла от рук вервольфов, то её кровь на твоих руках.

– Не говорите так. И у нас ещё есть шанс спасти её. Молтембер желает обменять её на Скуэйн, и вы должны что-то предпринять. Во имя города, который вы поклялись защищать.

– Не диктуй мне условия, – воспротивился Сорвенгер.

– Но у вас нет никаких наводок. А у меня есть теория, которая заслуживает как минимум проверки.

– Придумав эту захватывающую историю, ты хочешь выгородить себя. Или выиграть время для того, чтобы проделать какое-нибудь дело ещё. Может, меня хочешь убить? Я ведь тоже теперь вхожу в совет присяжных.

– И я тоже вхожу.

– Входил, – поправил опального юношу Сорвенгер. – Ты уволен оттуда.

– Я только рад этому. Там мне точно не место. И здесь не место. Я оклеветан Ривальдой Скуэйн, и она сделает всё, чтобы я молчал. Сделает всё, чтобы вы не верили мне.

– Если это последнее, что ты хотел сказать мне, то я и впрямь больше не буду слушать. Мне надоело.

– Я знаю, где находится Молтембер!

– Снова скажешь, что в Эрхаре?

– Нет. Я знаю, как найти его на земле. Добравшись до него, мы сможем спасти Пенелопу. И вы должны помочь мне в этом.

Сорвенгер вскочил с места. Было бы вполне логичным, если бы сейчас он вытащил из-под своего костюма револьвер и пристрелил Юлиана.

– Какая глупая попытка заманить в ловушку…

– А как же то самое покушение на мою жизнь? Здесь, в тюремной камере! Как вы объясните то, что меня хотели убить? Кто-то заколдовал Арчера, у него у самого не было никаких мотивов на это.

– Откуда мне знать, что мотивов не было? Я не слышал ваших с ним разговоров и не могу ни в чём быть твёрдо уверен.

– Зато я уверен!

Выражение лица Сорвенгера резко поменялось, словно он прямо сейчас что-то переосмыслил или пытался показать это.

– Ты говоришь так, словно и впрямь веришь в это, – размеренно проговорил Сорвенгер и посмотрел в окно. – Что ты знаешь ещё?

– Ничего, – ответил Юлиан. – Кто-то помогал Иллицию и Молтемберу в этом городе, какой-то засланный шпион, но я ещё не понял, кто это. Слишком сложно.

– Слишком сложно, – сквозь зубы повторил Сорвенгер. – Как бы то ни было, знаешь ты слишком много. Ты не должен был этого знать. Ты не должен был находиться здесь!

– Что? О чём вы говорите? – в надежде воскликнул Юлиан. – Вы тоже что-то знаете? Тогда вы должны помочь мне, вы должны…

– Может знаю, а может и нет, – перебил юношу Сорвенгер. – Как ты там сказал – Молтембер хочет обменять Лютнер на Скуэйн? Так ведь? И, судя по всему, Ривальда не собирается идти на этот обмен. Лютнер не дорога ей. А как думаешь – ты ей дорог? Если бы ты оказался на месте Лютнер, Скуэйн пошла бы за тобой?

– Не знаю. Я почти уверен, что нет. Наши отношения с ней в глубокой яме…

– А я не сомневаюсь. Может быть, ты был бы лучшим вариантом для Молтембера?

В голову Юлиана прокрались сомнения. Он не верил своим ушам, когда слушал Сорвенгера.

– Если вы верите мне, то мы должны действовать немедленно. Прямо сейчас.

– Мы? – удивился комиссар. – Ты имеешь в виду меня и тебя? Возомнил себя тем, кто способен биться бок о бок со мной, на равных? Считаешь себя неоценимой помощью?

– Не считаю. Но я готов.

– Не готов. Ты не тот, юный Мерлин.

– Если вы говорите, что я дорог миссис Скуэйн, то отпустите меня поговорить с ней. Я постараюсь её убедить и что-то предпринять.

– Не могу, – на лице Сорвенгера появилась лёгкая улыбка. – Исключено. Никак. Ты не выйдешь отсюда один. Как я сказал, ты не должен был этого знать. Это не твоя дорога. Своей опальностью ты сделал только хуже.

– Конечно, я потерял Пенелопу.

– Я не это имею в виду. Ты загнал себя в ловушку, придя сюда. Как я понял, тюрьма тебя не сможет удержать. Нужна клетка попрочнее.

– Что? – недоумевал Юлиан. – Почему вы говорите такое?

– Потому что всё идёт к тому, что ты узнаешь ещё кое-что. Ты и узнаешь. Только никому и никогда не сумеешь рассказать.

А это уже было страшно. И стало страшнее в пару раз, когда Юлиан понял, в чём же дело.

– Я уже знаю, – сказал юноша. – Вы тот самый засланный шпион Молтембера. Вы отправили Агнуса Иллиция именно в камеру к Тильману Штрассеру. Это не было случайностью. Вы освободили Иллиция из тюрьмы… Вы, а не Скуэйн. Как же я был глуп. В конце концов, это вы наложили заклятье на Эдварда Арчера, чтобы он убил меня. Как раз таки потому, что я много знал.

Улыбка Сорвенгера становилась всё шире и шире. Он насмехался над Юлианом, потому что позволил узнать ему правду, но не позволил хоть что-то сделать. Никто отсюда Юлиана не отпустит. Он допустил колоссальную ошибку, когда пришёл сюда один.

– А сам бы не понял? – спросил Сорвенгер. – Никто не понял бы сам. Даже Скуэйн, которую я считал самым умным человеком в городе. После меня, конечно. Главным моим заданием было не помогать Иллицию, а доставить Ривальду к графу Акруру, потому что сама она ни за что не согласилась бы. Но никакой обман не подействовал. А силой мне её не взять. А тут ты вдруг сам пришёл в мои руки, и она об этом ничего не знает. Не сказка ли?

– И что вы сделаете со мной? – тихо спросил Юлиан.

Самое главное – это не показывать свой страх. Терять всё равно нечего, а вот честь необходимо сохранить.

– Прежде всего – заставлю замолчать. Скуэйн ни за что не должна знать моего истинного лица, иначе план будет заранее провален. Я не хочу подводить графа Акрура. Он может быть мне очень полезен, когда вернётся из Эрхары. Он щедро наградит меня.

– Молтембер затуманил вашу голову!

– Он не мог. Знаешь ли – сейчас у него совсем нет сил. Я справедливо рассудил, что в условиях нашей жизни важнее всего выбрать правильную сторону. И правильная сторона – это не Свайзлаутерн и не Департамент. Правильная сторона – это могущество.

– Вы трус! – в сердцах воскликнул Юлиан.

– Я ли трус? Насколько я знаю, это Скуэйн более всего дорожит своей жизнью и готова пожертвовать Лютнер, чтобы выгородить себя. Это ли не трусость? Почему она не может смотреть опасности в лицо? Это ей плевать на остальных. Я же по головам идти не собираюсь. Молтембер всё равно рано или поздно смог бы сбежать. И тут уже важно, с чьей помощью. Если это буду я – тогда я стану его правой рукой и наберу почти столько же могущества. Знаешь, им мог стать бы и ты, если бы был поумнее. Вы защищаете то, что нет смысла защищать. А потому всегда будете на стороне проигравших.

Юлиан осторожным взглядом посмотрел в сторону окна. Оно было приоткрыто, но смущение наводило то, что здесь был второй этаж, а с него падать больновато.

– Я доверял вам, – обречённо произнёс Юлиан. – Все доверяли вам. А вы обманули весь город. Вы подвели его!

– Кто-то должен был исполнить эту роль. И я себе вижусь идеальным кандидатом.

Как только Сорвенгер отвернётся хоть на мгновение, Юлиан выпрыгнет в окно. Как уже было им отмечено, терять в данной ситуации нечего. Если повезёт и он не сломает себе ногу или что-то ещё, то сможет убежать к Ривальде Скуэйн. Как Юлиан убедился, она была честнее Сорвенгера.

– И что вы собираетесь делать после? – тоскливо спросил Юлиан.

– В виду того, что ты сам пришёл в мои руки и, учитывая то, что Скуэйн не собирается выручать Лютнер, её роль исполните вы.

Окно. Последний шанс.

– Она не придёт, – проговорил Юлиан.

– Но попытаться стоит. Не вздумай предположить, что ты – это последний вариант. Ты – всего лишь начало…

Нет времени думать. Нет времени ждать. Когда Сорвенгер находился на максимально далёком расстоянии от окна, Юлиан начал действовать. В мгновение ока он вскочил, запрыгнул на подоконник и, уже не думая о последствиях, собрался прыгнуть.

Но не вышло – грузная рука схватила его сзади за воротник, и Юлиан неуклюже упал на пол.

– Ты ожидал, что я позволю тебе уйти? Ты проделал однажды побег с непосредственной помощью Скуэйн, но я помогать тебе не собираюсь.

Сорвенгер был очень силён физически, и у Юлиана не было никакой возможности выбраться из-под его удавки. Оставалось лишь стиснуть зубы и ждать.

– Позволь устроить тебе небольшое путешествие, – безумным тоном проговорил Сорвенгер. – Туда, где тебя давно ждут.

Он приподнял Юлиана с земли и крепко обхватил его голову руками, не отрывая взгляда от юноши. Затем он закатил глаза, и пространство буквально начало выезжать из-под ног. Всё перемешалось, а затем наступила кромешная тьма, однако Юлиан ощущал движение буквально со скоростью света.

Это была телепортация.

20. Приманка

"Я не мог здесь не оказаться. Все события, происходившие до этого, вели меня незримой нитью именно сюда."

Юлиан Мерлин, ноябрь 2010

Темнота развеялась, и обессиленный Юлиан открыл глаза. Судя по всему, он находился в депо, о котором ему уже приходилось раньше слышать.

Воспользовавшись тем, что Сорвенгер тоже потерял немало сил из-за перемещения, Юлиан приложил усилие и всё-таки вырвался.

Сорвенгер не сразу понял, в чём дело, потому что хоть Юлиан великой силой не обладал, но, как не раз отмечалось ранее, был весьма ловок и проворен.

Не став теряться, он забежал за первый попавшийся поезд, и, посчитав, что исчез из виду, отправился вглубь депо, надеясь незаметно найти отсюда выход.

В эти времена вечерело рано, и темнота уже начинала окутывать город. Едва ли не все поезда были сейчас в депо, и представляли из себя целый комплекс, напоминающий лабиринт. Главное – не заблудиться здесь самому.

Один из этих поездов может привести как раз к Молтемберу. Это Сорвенгер и собирался сделать. Только вот Сорвенгер знал номер нужного поезда, а Юлиан не знал. Однозначно, это число представляло из себя день знакомства Ривальды и Молтембера, но столь ценной информацией Юлиан не обладал.

– Тебе не скрыться, – Юлиан отчётливо услышал в своей голове голос Сорвенгера.

От голоса и впрямь не скрыться, но Юлиан предпочёл проигнорировать этот факт.

Какая же печаль, что Юлиан сейчас находился здесь один! Будь хоть кто-то ещё здесь, они вместе отправились бы к Молтемберу и освободили бы Пенелопу. Но, как бы смел не был Юлиан, в одиночку ему ни за что не справиться. А ведь Пенелопа ждёт именно его там. Именно он видится ей благородным спасителем, прекрасным принцем, который не оставит её. А что может Юлиан? Только надеяться на чудо и ничего более.

В конечном итоге он оказался в тупике. Идти обратно было самоубийством, забраться на крышу какого-то поезда было тоже не самым привлекательным вариантом. Оставалось только войти внутрь поезда и спрятаться там.

Внутри было темно и смердело холодом. Наверняка, именно этим поездом никто давно не пользовался, и он был списан. Для чего же он здесь стоит?

Юлиан осмотрелся и направился к двери в другой вагон, но, едва стоило открыть её, как за ней появился неожиданный сюрприз по имени Якоб Сорвенгер.

– Напрасно ты это сделал, – издевательским тоном проговорил Сорвенгер и щёлкнул пальцами, после чего со всем сторон зажёгся свет.

– Вам не запугать меня!

– Мне этого и не требуется. Будь моя воля, я растоптал бы тебя прямо на месте, но не мне твою судьбу решать. К сожалению, она в руках графа Акрура.

В это время поезд загудел, тронулся и отправился в путь. Никакого машиниста тут и в помине не было. В поезде находились только Юлиан и Сорвенгер и больше никого. Поезд управлял собой сам.

– Скуэйн знает, что именно этот поезд ведёт к Молтемберу, – сказал Юлиан. – Она может набрать отряд и…

– Не может. Этот поезд может принять только того, кого захочет граф Акрур. У него мало сил, но я его сила и воля и, по сути, я веду поезд.

Не получится. Юлиан догадывался о чём-то таком. Не мог Молтембер быть таким неосмотрительным. Не мог и Сорвенгер, и он это доказал.

– Другим способом никому и никогда не найти графа Акрура, – продолжил продажный комиссар. – Только при помощи этого поезда, только при его разрешении. Забавную штуку он придумал, не правда ли?

– Запомню на всякий случай, – съязвил Юлиан, но Сорвенгер этого совсем не оценил.

Поезд меж тем набирал всё больше и больше скорости, и она вскоре стала просто какой-то невероятной.

– Если Скуэйн не придёт за тобой, то у тебя уже никогда не будет всякого случая. Граф Акрур не столь добр как я. Он не станет тратить время на одну какую-то несчастную жизнь. Ты же согласен с тем, что ты невероятно жалок?

– Быть может я и жалок, но на моей стороне правда.

– Какие громкие слова. От всех вас я регулярно слышу только слова, но не вижу никаких действий. Это только показывает вашу слабость. Особенно сильно меня цепляют эти слова, когда вспоминаю славный Департамент и его славных присяжных. Я провёл в их компании всего несколько заседаний, но меня уже успело пару раз стошнить. Они бесконечно говорят одно и тоже, но ни капли не продвигаются по нужному делу. То ли не хотят, то ли попросту не умеют. Когда Скуэйн пыталась выдвинуть какую-нибудь более-менее стоящую мысль, они едва ли не пальцем у виска крутили, намекая на то, какая она странная.

– Вы имеете в виду, что она умна?

– Отчего же нет? – удивился Сорвенгер.

– Она поверила в то, что это я убил Грао Дюкса! Это же было столь нелепо…

– Нелепо, но я умею убеждать. Приводить нужные доводы, правильность которых весьма сложно опровергнуть. Даже она прогнулась под моим гнётом, хотя я её за это не виню.

– Она разрушала мою репутацию день ото дня, – вспомнил Юлиан. – Она практически уничтожила мою личность, и я её за это практически возненавидел. И теперь вы утверждаете, что всё это затеяли вы?

– Да. А Скуэйн лишь грамотно выполняла указания, которые я незримо подавал ей.

– Она не могла, – пробормотал Юлиан. – Она должна была обо всём догадаться… Должна была изобличить вас. Я много раз слышал её слова и очень часто они были верны. Инспектор Глесон рассказал мне, сколь лихо она навела его на мысль о Роковых Часах…

– Увы, без моего участия. Тут они справились сами.

За окнами не было видно совершенно ничего, только кромешную темноту. На какой скорости они сейчас ехали – Юлиан понятия не имел. Но столь быстро он не передвигался даже во снах.

– Если бы Скуэйн хотела бы меня спасти, она спасла бы меня, – сказал Юлиан. – Она смогла бы найти способ, я уверен. Но ей наплевать на меня и Пенелопу, она будет ждать до самого конца. Она не хочет рисковать. Ей дорога только она сама.

– Есть в этих словах доля правды. Но пока мы только проверяем. Если не получится, ставки повысятся. И тогда уже и она дрогнет. Будь в этом уверен. Ради возвращения граф Акрур пойдёт до конца. Ради его возвращения и я пойду до конца.

– Какое низменное желание.

– Мы обсуждали это не раз. Тебе ещё предстоит понять, что важно, а что нет.

– А что вы сделаете, если Молтемберу всё же удастся освободиться? – поинтересовался Юлиан. – С чего начнёте?

– Я бы был глупцом, если бы посвятил тебя в наши планы. Наверняка, ты думаешь, что мы настолько злы, что будем просто-напросто убивать всех подряд, потому что это якобы принесёт нам удовольствие. Но это из-за того, что ты считаешь нас за злодеев и в одночасье тебя не убедить. Нет – граф Акрур не злодей. Он творитель нового мира. Он пытался сделать это тогда, а сейчас он не будет пытаться. Сейчас он просто сделает. Тебе ещё рано знать, как. Но, если вдруг он захочет с тобой поговорить лично, сочти это за честь и спроси. Хуже тебе уже не будет.

– Спрошу, – уверенно сказал Юлиан.

– А мы уже приближаемся, – сказал Сорвенгер, посмотрев на наручные часы.

– Так быстро? – удивился Юлиан. – Мы же только сели!

– Прошло уже четыре часа. Кое-где время идёт по-другому. Но не время вдаваться в подробности.

Юлиан ещё раз посмотрел в окно, но увидел там опять же темноту. Ни единого признака света.

Поезд постепенно начал сбавлять скорость и уже через пару минут остановился.

– Весьма приятная поездка, герр Мерлин, – учтиво сообщил Сорвенгер. – Вы были довольны моим обществом? Общением непосредственно со мной, а не с той маской, которую вы лицезрели несколько месяцев?

То, что Сорвенгер попеременно называл Юлиана то на «ты», то на «вы» начало раздражать уже давно. Это ли не лицемерие?

– Вы мне и тогда не нравились. А теперь не нравитесь ещё больше. Так что думайте сами.

– Ожидаемо и предсказуемо.

Сорвенгер щёлкнул пальцами руки, и двери вагона отворились. Только тогда Юлиан наконец смог разглядеть какие-то очертания снаружи. Только совершенно не мог понять, какие именно.

– Мы приехали, – торжественно сообщил Сорвенгер и выпрыгнул наружу.

То же самое пришлось проделать и Юлиану. Он словно ощутил, настолько холодная здесь была земля. И даже ботинки не спасали от этого холода. Внутри земли находился вечно холодный ледник и источал оттуда ледяной пар. Ничего более убедительного Юлиан придумать не мог. Не до фантазии сейчас было.

– Где мы? – спросил Юлиан, едва осмотревшись, но так и не успев ничего понять.

– Это не важно, – сказал Сорвенгер, и в его голосе Юлиан почувствовал какую-то таинственность.

В этот момент со всех сторон зажглись факелы, и Юлиан наконец-то смог определить, что они находятся в каком-то каменном подвале, стены которого были украшены зловещими статуями драконьих голов. Но они были столь ужасны, что на их фоне Драго казался милейшим созданием на земле, а драконы из сказок, которые Юлиан слышал в детстве, выглядели не более чем клоунами в цирке.

Лица их были перекошены, у кого-то глаз было больше, чем нужно и сказать по их поводу можно было только одно – это драконы-мутанты.

Через пару секунд Сорвенгер невольно упал на колени, словно что-то зловещее скосило его и заставило потерять силы. Та же самая участь пришлась и на долю Юлиана – он что есть мочи схватился руками за голову, будто бы её проткнули тысячи тонких иголок. Тело выворачивало на изнанку, и создавалось впечатление, что Юлиан теряет что-то важное.

Он умирает?

– Это необходимый ритуал, – сообщил Сорвенгер, едва только почувствовал, что боль начинает его покидать. – Все мы должны принести какую-то жертву для того, чтобы увидеться с господином. Даже я.

– Что случилось? – спросил Юлиан, с трудом сдерживая порыв тошноты.

– Мы на время потеряли большую часть своей силы. Граф Акрур не может так рисковать. Никто не придёт к нему во всеоружии.

– Но люди без Проксимы умирают! – недовольно проговорил Юлиан.

– Умирают, но не сразу, – поведал Сорвенгер. – До тех пор, пока это случится, сила вернётся к нам обратно.

Он прикоснулся рукой к одной их драконьих голов, и начал бормотать какие-то странные заклинания, которые доселе слышать Юлиану не приходилось.

Каменные стены начали расступаться, а свет становился только ярче. Юлиан поднял глаза наверх и увидел ночное небо, украшенное полной луной. Луна так велика, как никогда. Каменные стены постепенно трансформировались в лестницу, а это означало, что проход открыт.

– Мы можем идти, – сказал Сорвенгер. – Господин ожидает нас.

А хитро всё Молтембер придумал. Добраться до него можно было только лишившись силы. К нему не подобраться никому, даже самому опытному бойцу. Просто невозможно.

Сорвенгер осторожно выставил вперёд ногу и начал свой путь. Юлиан нехотя поплёлся за ним. Ноги были словно ватными, но это было объяснимо. Только нисколько не делало процесс хождения приятным.

Поднявшись наверх, Юлиан обнаружил, что они находятся на вершине какой-то башни. Вершина представляла из себя форму креста, и подобной этой башне видеть раньше ещё не приходилось.

На краях башни, словно охраняя её, находились красноглазые вервольфы, а снизу их была целая орда. Мало того, что Молтембер установил магические системы охраны для себя. Он не брезговал прибегнуть и к грубой силе в виде вервольфов.

А в самой середине башни гордо стоял человек. Юлиан знал, что это за человек и оттого только меньше хотелось приближаться к нему.

– Господин, – обратился к Молтемберу Сорвенгер. – Я привёл его.

– Ни капли не сомневался, что ты грамотно выполнишь свою работу, – ответил Молтембер и обернулся.

Каких только ужасов не представлял себе Юлиан от этой встречи, но увидел всего-навсего обычного человека. Насколько же было удивительным, что существо, от которого на земле остался лишь жалкий отпечаток, был похож на человека даже больше, чем нынешний Юлиан? Ни зловещих красных глаз, не мертвенно-бледной кожи, ни старинных жутких доспехов. Всего лишь спадающие до плеч золотистые волосы, вполне себе обычные голубые, такие же, как и у Юлиана глаза, и длинный красный плащ, нисколько не выглядевший зловещим.

– Простите за оплошность, – начал оправдываться Сорвенгер. – Но я не смог доставить вам Ривальду Скуэйн непосредственно.

– Ты и так сделал больше, чем было в твоих силах, – похвалил соратника Молтембер и приблизился.

Юлиан ожидал ощутить какой-то ужас хотя бы сейчас, но снова лицезрел обычного смазливого дядьку. Если бы он сказал, что был разочарован, то не сказал бы ничего.

– Юлиан Андерс Мерлин, – размеренно проговорил Молтембер и уставился прямо в лицо юноши, досконально изучая каждый его изгиб. – Я уже достаточно давно ожидал нашей встречи.

Он попытался изобразить улыбку, но улыбка, судя по всему, коньком его смазливой внешности не являлась.

– Вам не получится заманить сюда миссис Скуэйн, – смело проговорил Юлиан. – Вы так и останетесь без сил и будете находиться в бегах всю вашу жизнь.

– Верно, ты не знаешь, как делаются дела, – усмехнулся Молтембер и оторвал наконец от него свой взгляд. – К тому же, ты имел несчастье заблуждаться, что сейчас мы с тобой устроим долгий и пронзительный диалог. Прости, но ты не удостоен такой чести. У меня нет на это времени.

А вот это уже Юлиана немного разочаровало, хотя он и знал, что поводов для этого нет.

– Сейчас, маленький Монроук, ты узнаешь, как делаются настоящие дела. Якоб, я полагаю, что Ривальда добралась до кинотеатра?

– Да, она должна быть там, – сообщил Сорвенгер.

– Отлично, – ответил Молтембер. – Мы можем приступать.

– Приступать к чему? – непонятливо спросил Юлиан. – Что она делает в кинотеатре? Вы собираетесь атаковать её там?

– К сожалению, мы пока не так сильны, – сказал Молтембер и отдал рукой какой-то знак. – Эх, Ривальда, знала бы ты, как я скучал…

Пара вервольфов, обращённых в людей, приблизилась к Молтемберу, Юлиану и Сорвенгеру и принесла с собой большую видеокамеру.

Вервольфы считались другим видом разумных существ, не людьми, поэтому Проксимой не обладали. Они обращались в людей при помощи какого-то врождённого биологического механизма, поэтому не могли лишиться этой способности, пройдя через подвал, лишающий сил.

– Что это ещё такое? – спросил у самого себя Юлиан и, как полагается, никто ему сразу не ответил.

Однако Молтембер всё же выложил всё через несколько секунд, когда камера, руководимая Сорвенгером, уже была готова снимать:

– Мы должны отправить небольшое сообщение Ривальде, пока она мирно наслаждается фильмом, пытаясь уйти таким способом от своих проблем. Не правда ли, наиглупейший способ? Якоб купил все билеты на этот фильм. Кроме одного. Того, что предназначался для Ривальды Скуэйн. Сейчас она находится в кинозале одна, наверняка немного удивлённая этим фактом. Но это ей только понравится, потому что общество никогда не было любимой частью её существования.