Жизнь Рамакришны

Речь идет о таинственном слове, обозначающем Всемогущее Существо (вместо знаменитого ведического ОМ, отодвинутого на второй план), – о божественном звуке, вибрирующем во Вселенной, – о словесном Аккорде, завершающем музыку сфер (если говорить языком нашей греко-латинской древности, который мы в несколько измененном виде встречаем в мистических учениях Майтрая-на-Упанишад).

199

Кешаб Чандра Сен. Диалог этот приводит свидетель А. Кумар Датт (Жизнь Рамакришны, с. 516).

200

Надо признать, что ирония Рамакришны в данном случае не совсем справедлива. Он не учитывает (вероятно, просто не знает) ни полного бескорыстия Махарши, ни тех тяжелых жертв, на которые он шел сознательно и гордо в течение ряда лет. Здесь сказывается недоверие человека из народа к знатному аристократу.

В другом рассказе, заимствованном из «Евангелия Рамакришны», который приводит Шаши Бхушан Гхош, ирония немного смягчена; в нем отдается должное царственному идеалисту и не наносится при этом ущерба проницательности Рамакришны.

Рамакришна рассказывает, что он был представлен Де-бендранатху так: «Вот божий безумец»… «Дебендранатх показался мне сосредоточенным на своем внутреннем „я“. Почему бы нет? Он обладал знаниями, славой, богатством, всеобщим уважением. Но я обнаружил, что в его жизни мирно уживались йога и бхога (пользование материальными благами)… Я сказал ему: „Вы настоящий Джанака в наше грешное время. У Джанаки были широко раскрыты оба глаза. Так, вы сохранили вашу душу для бога, в то время как тело ваше движется в этом мире материи. Вот почему я пришел посмотреть на вас. Скажите же мне что-нибудь о боге“…»

201

Рабиндранату Тагору в то время было 4 года, Рамакришна был введен в дом Тагоров своим покровителем Матхуром-бабу, единомышленником Дебендранатха. Любопытная подробность, которая, быть может, заинтересует наших европейских психофизиологов: как только его представили, Рамакришна обратился к Дебендранатху с просьбой раздеться и показать ему свою грудь, на что тот согласился, не выразив большого удивления. Его кожа была ярко-красного цвета, Рамакришна ее разглядывает и ставит диагноз: «Да, вы видели бога…» Ибо эта постоянная краснота груди есть признак некоторых йогических упражнений.

202

Джанака, царь Видехи и Митхилы, отец-кормилец Ситы.

203

«Этот мир похож на канделябр, и каждый из нас подобен шарику в нем. Когда мы не горим, весь канделябр меркнет. Бог создал человека, чтобы он прославлял его…»

По рассказу Шаши, Рамакришна при этом наивно замечает:

«Как странно: когда я предавался размышлениям в Панчавати (роща в Дакшинешваре), мне тоже представлялось что-то вроде канделябра. Дебендранатх положительно очень глубокий человек».

204

Он и у него нашел характерную красноту груди.

205

Я имею в виду памфлет Б. Мазумдара Professor F. Мах Miiller on Ramakrishna the World on K. Chunder Sen, 1900, Calcutta (см. ГЛ. II): «Нелепые выдумки и донесения Максу Мюллеру учеников Рамакришны», главу III – «Различия между двумя доктринами», и главным образом оскорбительную V главу: «О Вивекананде, осведомителе Макса Мюллера», в которой авторы не стесняются выступать заодно с англо-американским духовенством, уязвленным пламенной религиозной полемикой Великого Свами.

206

G. В. Mazoomdar. Указ. соч., гл. И. В своем трактате о йоге Кешаб говорит: «Сознание и бхакти – два тождественные понятия. Бхакти доступен только тем, кто сохраняет сознание, бессознательный бхакт – вещь невозможная». Но это не относится к религиозным экстазам Рамакришны, так как надо сначала доказать, что он не сохранял в таком состоянии более высокой формы сознания. Это только указывает на другой характер созерцаний Кешаба, для которого самое высокое состояние духа заключалось в полном единении его разума с Разумом вечным, без нарушения внешнего сознания и без ущерба для дел житейских, общественных и семейных.

В этом отношении Кешаб оставался верен традициям Брахмр. В другом месте (глава II) Мазумдар приводит следующие слова Кешаба: «Сто раз позор йогу, если он оставляет все из любви к йоге… Грешно забывать тех, кого бог отдал нам на попечение». В этом Мазумдар усматривает обвинение против Рамакришны, пренебрегающего своими обязанностями в отношении жены. Но ведь он не пренебрегал ими. Он их возвеличил. Он не только любил свою жену глубокой и чистой любовью, он сумел внушить и ей такую же любовь, ставшую для нее источником счастья и покоя. Мне уже пришлось говорить, как серьезно он относился к своим обязанностям в отношении к ней. В дальнейшем я покажу, что он не позволял своим ученикам, для того чтобы следовать за ним, отказываться от долга, взятого ими на себя по отношению к родителям, жене и детям, нуждавшимся в них.

207

«С начала моей религиозной жизни я привык, – писал он, – получать знания от тебя, мой Господь…»

208

Я был счастлив встретить у Манилала Парекха (христианского ученика Кешаба) в его прекрасной, полной чистой веры книге (Brahmarshi Keshab Chunder Sen, 1926. Oriental Christ House Rajkot. Bombay) мнение, аналогичное моему. Манилал Парекх открыто признает, что Кешаб многим был обязан Рамакришне, больше, пожалуй, чем Рама-кришна ему. В этом он видит (как и я) еще одно основание для восхищения широтой ума и величием души Кешаба.

209

Он говорил также: «Бог вселил в меня способность впитывать в себя все хорошие качества каждого человека».

210

Он его отметил уже в 1865 году, когда Кешаб был еще помощником Дебендранатха и стоял во главе Адибрах-ма Самаджа. Облик Кешаба поразил его. Он врезывался в память. Это был высокий человек с овальным лицом и «светлой, как у итальянца», кожей (Мукерджи). Но если его ум, как и лицо, был окрашен нежным солнцем Запада, то душа его оставалась индуистской. Рамакришна сразу понял это, лишь только увидел его, погруженного в размышление. «Некоторые размышляли, сидя на крыльце Брахма Самаджа, – рассказывает он. – В центре группы был Кешаб, погруженный в раздумье: он был неподвижен, как кусок дерева. Он тогда еще был молодым человеком, но рыба клевала именно на его удочку…» (привычная метафора, означающая, что только на его призыв отзывался бог).

211

Интересно еще для европейской науки отметить, что единственным способом пробудить Рамакришну из экстатического состояния – его племянник Хридай учил жену Рамакришны прибегать к нему – было шепнуть ему то или другое имя господа или соответственную мантру (молитвенную формулу) применительно к форме и степени экстаза. Итак, характер его психической сосредоточенности поддается определению, и, следовательно, не приходится говорить о каком-либо расстройстве его психики в это время; разум крепко держит вожжи в руках.

212

В 1862 году, когда Кешаб был еще во главе Адиб-рахма Самаджа, под началом Дебендранатха, пели гимн: «Сидя на коленях Матери…»

В 1886 году в учебнике Брахмо находим: «О божественная Мать, свяжи меня твоими милостями!.. О Мать, приди, приблизься!..»

В 1875 году: «Блажен я! Я погрузился в сердце Матери, теперь я среди ее детей; Мать танцует со своими детьми…» Но как раз в это время состоялась встреча Кешаба с Рамакришной (см.: Мазумдар Б. Указ. соч. Гл. III).

213

Праматхлал Сен говорит, что он ежедневно общался с богом.

«Пусть молитва будет вашей главнейшей заботой. Молитесь усердно и беспрерывно в одиночестве и сообща с другими, пусть это будет альфой и омегой вашей жизни!»

214

Жизнь и учение Парамахансы Рамакришны, статья Дхармататва.

215

Бабу Гириш Чандра Сен и Чиранджиб Шарма, на которых ссылаются для подкрепления своего тезиса рама-кришнаисты, конечно, преувеличивают влияние Рамакришны на Брахма Самадж Кешаба. Кто слишком горячо доказывает – внушает сомнение. Писать, как Чиранджиб Шарма, что поклонение богу как Матери заимствовано у Рамакришны, – значит не считаться с фактами. Достаточно сказать, что пример Рамакришны содействовал его укреплению в Брахма Самадже. Культ брахмы был немного сух. «Тень Рамакришны, – выражаясь образным языком бабу Гириш Ч. Сена, – смягчила его».

216

Однако Мазумдар в своей «Жизни Кешаба» допускает, что встреча с Рамакришной, не изменив теистского принципа Нового Избавления, побудила Кешаба изложить этот принцип в более доступной и приемлемой для всех форме:

«Рамакришна объединил все главные концепции индуистского политеизма в одну оригинальную систему эклектического спиритуализма. Этот спиритуализм навел Кешаба на мысль расширить духовную структуру своего собственного учения. И национальная концепция божественных атрибутов, прекрасная и истинная, явилась ему внезапно, как лучший и вернейший способ сделать свою веру доступной всему народу. Конечно, его основная идея универсального теизма остается неприкосновенной…» Но Мазумдар с сожалением замечает, что этот теизм с добавлением множества божественных атрибутов был впоследствии истолкован в духе идолопоклонства.

217

Ср. Dhan Gopal Mukerji, The face of silence, 1926. Шарадананда передает ту же притчу в своей главе о Брахма Самадже и Рамакришне.

218

Вот образец молитвы брахмо, помещенной в «Евангелии Рамакришны»:

«ОМ! Ты наш отец. Даруй нам познание. Не губи нас.

ОМ! Брахман! Истина! Познание! Бесконечность! Он блаженство и бессмертие. Он Свет! Он Мир! Он Добро! Он Един!

Мы преклоняемся перед тобою, о Высшее Существо, о Великая Первопричина.

Мы преклоняемся перед тобою. О Свет Познания, о Столп всех миров…

От нереального приведи нас к реальному! Из мрака выведи нас к Свету! Проникни в нас! Достигни нашего „я“. Защити нас, о Могучий, от Неведения твоим сострадательным ликом!»

219

Жизнь Рамакришны, с. 365, и Мукерджи, указ. соч.

220

Жизнь Рамакришны, с. 405.

221

В рассказе Махендранатх Гупты, автора «Евангелия Рамакришны», приводятся два из них, относящиеся к 27 октября 1882 года, а в рассказе другого свидетеля, На-рендранатха Гупты, упоминается третий, относящийся к 1884 году (см.: The Modern Review. Калькутта, май 1927).

222

Нарендранатх Гупта. Во время другого экстаза, описанного М., Рамакришна говорит Матери: «О Мать, все они заперты в своих границах, они несвободны: возможно ли освободить их из тюрьмы?»

223

Притча о Воздушном Змее находится, как мы уже говорили, в гимне Рампрасада, который Рамакришна любил петь: «Божественная Мать и освобожденная душа»; в гимн Нарешандры, который упоминается в «Евангелии», тоже входит эта притча. Почти все метафоры (о пловце, ныряющем на дно божественного Океана) в разных вариантах многократно встречаются в поэтическом и песенном фольклоре Бенгалии начиная с XV века.

224

Сравните это с учением Ганди, отрицавшего всякую религиозную пропаганду путем письменного и устного слова. На вопрос «Можем ли мы делиться нашим опытом с другими?» он ответил: «Наш внутренний опыт неизбежно сообщается другим, хотим ли мы этого или нет. Но только через нашу жизнь, через слово, являющееся далеко не совершенным проводником его. Наш внутренний опыт глубже, чем сама мысль. Достаточно одного факта существования, для того чтобы он проявлялся вовне… но, если вы захотите передать свой внутренний опыт другому, вы воздвигнете между ним и вами духовный барьер…» (Дискуссия на Совете Федерации International Fellowship, Satyagraha Ashram, Sabarmati, 15 января, 1928).

225

Мукерджи, указ. соч.

226

«Евангелие Рамакришны», отдел V, гл. I и II. Это было 28 ноября 1883 года, в конце дня. Рамакришна пришел с несколькими своими учениками в дом Кешаба.

227

В гостиной, уставленной красивой мебелью и зеркалами, Рамакришна, едва пробудившись от экстаза, смотрит вокруг, улыбается и говорит сам себе: «Да, все это было полезно несколько времени тому назад, но теперь это уж не нужно… Ты здесь. Мать… Как ты прекрасна!» В этот момент входит Кешаб и падает к ногам Рамакришны. «Я здесь», – говорит он. Рамакришна смотрит, как будто не совсем узнавая его, и продолжает говорить о Матери и о человеческой жизни. Между этими двумя людьми и речи нет о здоровье, явившемся, однако, поводом для посещения. Только через значительный промежуток времени Рамакришна произносит слова, которые я привел выше.

228

Садовник хорошо знает, как обращаться с обыкновенной розой, и он знает, как обращаться с розой бассорской. Для нее он окапывает землю вокруг корней, чтобы они могли пользоваться ночной росой. Роса придает розе силу и свежесть. То же самое с вами. Божественный садовник знает, как с вами обращаться. Он окапывает землю вокруг вас, чтобы на вас упала его роса и вы стали бы чище и чтобы ваш труд стал еще более великим и ваше здание – более прочным. («Евангелие Рамакришны», т. I, отдел V, гл. II.)

229

Кажется, никто не заметил, какое влияние имели некоторые слова, сказанные Рамакришной во время прощального свидания, на последние мысли Кешаба.

Рамакришна в долгом разговоре о Матери высказал ему следующую мысль: «Она бдительно охраняет своих детей. Она знает, как им получить настоящее избавление и истинное познание. Ребенок ничего не знает. Его мать знает все. Все устроено согласно ее воле. Ты следуешь единственно своей воле, о божественная Мать! Ты делаешь то, что ты считаешь нужным. Неразумный же человек говорит: „Это сделал я“».

И Кешаб в своих предсмертных муках, утешая настоящую – смертную – мать, упрекавшую себя за то, что она дала ему жизнь, говорит: «Божественная Мать посылает мне все для моего же блага. Она играет со мной, переворачивая меня с одного бока на другой».

230

После нового раскола Брахма Самаджа (в 1878 г.) Рамакришна остался верен Кешабу, покинутому некоторой частью учеников. Но он не принял ни одного из учений, ни одного из трех ответвлений Брахмо. Он присоединялся то к одному, то к другому для молитвы. «Евангелие Рамакришны» сохранило для нас воспоминание о некоторых из его посещений, например 28 октября 1882 года, когда он был приглашен и принял участие в годовом празднестве Брахмо Кешаба. Вокруг него толпятся люди, и на их вопросы, касающиеся религии, он отвечает со свойственной ему широтой ума. Он принимает участие в пении и в священных плясках. Перед уходом он обращается с приветствием ко всем формам благочестия и заканчивает его хвалой Брахме:

– Приветствую ноги джнянина! Приветствую ноги бхакта. Приветствую благочестивых, верующих в бога без образа! Приветствую благочестивых, верующих в бога, имеющего образ. Приветствую старые пути познания Брахмана. Приветствую новые пути познания Брахма Самаджа.

Два других ответвления Брахмы высказывали ему гораздо меньше уважения. Самая новая из них, Садхаран Самадж, не могла ему простить его влияния на Кешаба. А в Адибрахмо Дебендранатха его, должно быть, считали стоящим на более низком уровне. При одном его посещении (2 мая 1883 года) – о котором Рабиндранат Тагор, быть может, сохранил воспоминание, так как он, тогда еще отрок, присутствовал при нем, – его приняли очень холодно («Евангелие Рамакришны»).

231

В особенности преемник Кешаба, Пратапчандра Ма-зумдар и Виджай Кришна Госвами, который впоследствии отошел от Брахма Самаджа. Знаменитый композитор и певец из Самаджа Кешаба, Трайлокьянатх Саньял, уверяет, что многие из его лучших песен были навеяны экстазами Рамакришны.

232

Какая разница, спрашивали его, существует между брахмасамаджистами и другими индуистами?

– О, небольшая, – отвечал он. – В концерте гобоев один тянет все ту же ноту, другой украшает ее вариациями. Брахмасамаджисты всегда возвращаются к той же ноте – образу бога, не имеющему формы. Индуисты же наслаждаются им в разных образах.

233

Рамакришна все же признавал то, что впервые было провозглашено Бхайрави Брахмани, – что он был божественным воплощением. Но он не любил об этом говорить и не переносил, чтобы об этом говорили в его присутствии. Он скорее был склонен публично отказать себе во всяком духовном преимуществе, вызывая неудовольствие своих близких, желавших этим воспользоваться. Мы увидим, что, предсказывая Вивекананде его будущую судьбу, он припишет себе меньшую роль, чем своему ученику. Итак, его вера была делом его внутренней сущности, тайным светом, которого он никогда не выставлял напоказ. Я спрашиваю тех европейцев, которых это может поразить, станут ли они отрицать, что страстное чувство определенной миссии, принятой на себя нашими великими людьми дела и мысли, аналогично интуиции, полноте существа, выходящей за пределы человеческой личности. Не все ли нам равно, как его зовут?

234

Садхана – сам акт духовного созерцания, приводящий к одной из форм постижения. Садхака – тот, кто посвящает себя этому действию.

235

Слово «служение», которое учениками Рамакришны будет взято девизом для их миссии, не было ясно произнесено учителем. Но все его учение, проникнутое действенной любовью к другим, доходящей до полного личного самопожертвования, является по существу доктриной «служения». Служение является в ней, как хорошо отметил Свами Ашокананда, «двигательной силой» (см.: Prabuddha Bharata, Алмора, февраль 1928 года: «Происхождение доктрины служения Вивекананды»), Мы вернемся к этому вопросу.

236

Как курьез отмечаю, что, показывая на северо-запад (Россию), Рамакришна говорил, что через 200 лет он воплотится там.

237

«Жизнь Рамакришны», с. 342–347.

238

См. Мукерджи Д. Дж., указ. соч.

239

Беседы с Бонким Чандра Чаттерджи 6 декабря 1884 года.

240

Он сказал – «тех, кто родился последний раз».

241

См.: Свами Ашокананда, указ. место.

242

Бхайрави Брахмани первая объявила ему около 1863 года, что много верующих с чистым сердцем придет к нему. Но Рамакришна совсем не думал об этом до 1866 года. Лишь в конце долгого Самадхи этого года он, как говорит Шарадананда, почувствовал сильное желание иметь учеников и каждый вечер призывал их громкими криками. Высшая точка кризиса приходится на конец следующего шестилетнего периода (1866–1872); такой промежуток времени был ему необходим, чтобы уяснить себе духовное состояние тогдашней Индии и свои способности как учителя. Также к концу этого периода ему явились в видении его будущие ученики (см. «Жизнь Вивекананды»). Его первые проповеди относятся к концу 1874-го или началу 1875 года, когда он познакомился с Кешабом. Обыкновенно считают, что его проповеди продолжались в течение двенадцати лет – с 1874-го по август 1886 года.

243

По словам Шарадананды, все ученики Рамакришны явились к нему до конца 1884 года. Большинство – между серединой 1883-го и серединой 1884 года.

244

«Если ты всегда будешь думать о духах, то будешь духом. Если ты будешь думать о боге, ты будешь богом. Выбирай».

245

«Сила тигра», как говорили о мягком учителе некоторые свидетели, ассоциируя поразительным образом впечатление дикой жизненной силы с могуществом освобожденной души.

246

«Вы ищете бога? Ну так ищите его в человеке! Божественность проявляется в человеке больше, чем в чем-либо другом» («Евангелие Рамакришны», с. 350).

247

Мукерджи Д. Г., указ. соч.

248

Когда настаивают, чтобы он определил бога, Рамакришна говорит:

– А если я вам дам определение бога, что вы с этим сделаете? Догмат веры для создания новой религии моего имени? Я не пришел на землю, чтобы создать еще один культ! О нет!..

И еще:

– Не ищите религии! Будьте религией!..

249

«Я не выбираю их. Божественная Мать приводит их ко мне. Она заставляет меня освидетельствовать их. Ночью я размышляю. Покровы спадают. Она показывает их мне… Вы видите тогда всю сущность мужчины и женщины как сквозь стенки стеклянного ящика… Я убеждаюсь в свойствах своих учеников много раньше, чем я их принимаю…»

Кто из людей с большой интуицией не знаком с этим ходом мыслей, не чувствует этого внутреннего ока, открывающегося под спущенными веками, в одиноком центре разума на бренных, еще теплых останках мира, пойманных в сети чувств? Только одно выражение меняется. И зоркость глаза.

250

Вивекананда рассказывает:

«Даже во сне рука его сжималась и тело его становилось как бы парализованным, когда я прикасался к нему монетой» («My Master»).

251

Вот еще один чудесный рассказ:

Однажды, по доброте своей прикоснувшись к человеку, внешне безупречному, но с порочной душой, который настаивал, чтобы его приняли учеником, Рамакришна закричал от боли. Он ласково и огорченно сказал этому человеку: «Прикосновение блаженства божьего превратилось в вас в яд кобры. Оно еще не наступит в этой жизни, мой сын» (подразумевается – «ваше освобождение»).

Можно упомянуть сотни проявлений такой сверхчувствительности: удар, нанесенный взбешенным человеком прохожему, оставлял физические следы на теле Рамакришны. Его племянник рассказывает о том, как покраснела и распухла у него спина при виде человека, спина которого была исполосована ударами. Праведный Гириш Чандра Гхош тоже подтверждает наличие таких стигматов. Этот контакт души со всеми проявлениями жизни заставляет Рамакришну сочувствовать даже животным и растениям. Говорят, и Ша-радананда подтверждает это, что каждый грубый шаг по земле отзывался в его собственном сердце.

252

Он не полагался на одну только интуицию закрытых глаз. Он посещал воспитателей своих юных учеников, осведомлялся о них, изучал их во время молитвы. Со странным и тщательным вниманием он отмечал физиологические особенности их дыхания, сна и даже пищеварения. Он придавал им большое значение для установления своего суждения о духовных способностях и о судьбе своих учеников.

253

«Евангелие Рамакришны», II, с. 251 и след. Rama-krishna Mission последовала наставлениям своего учителя. Она никого не допускает к монастырской жизни, если семья не отказалась от него добровольно. Ибо, как говорят, человек, бегущий от своих обязанностей в миру, слишком слаб, чтобы налагать на себя обязанности еще более тяжелые на службе богу (см. Мукерджи).

254

«Евангелие», I, с. 42.

255

«Жизнь Рамакришны», с. 587.

256

«Евангелие», с. 266. Насколько лучше, чем богатый Кешаб, знает этот крестьянский сын о жизненных потребностях и о том, что большая заслуга для бедного труженика – найти время в течение целого дня хотя бы для одной мысли о боге, чем для праздных богомольцев – посвящать целые часы религиозным обрядам.

«Нарада однажды (я привожу в сокращении одну из содержательнейших и чудеснейших его притч) решил, что он – самый набожный человек. Господь велит ему пойти к крестьянину, еще более набожному, чем он сам. Он идет туда. Крестьянин призывает имя Гаури, вставая и ложась спать; в остальное время он работает на своем поле. Нарада ничего не понимает. Тогда господь приказывает ему взять чашу, до краев полную масла, и обнести ее вокруг всего города, не пролив ни одной капли. Нарада повинуется. Когда он возвращается, не пролив ни капли, господь спрашивает его: „Сколько раз ты подумал обо мне?“ „Господи, – отвечает Нарада, – как я мог думать о тебе? Все мое внимание было сосредоточено на чаше с маслом…“ Тогда господь пояснил Нараде, насколько велика набожность крестьянина, который, несмотря на свой труд, не забывает призывать его имя» (Sri Ramakrishna's Teachings, I, с. 45).

257

«Евангелие», I, с. 403.