скачать книгу бесплатно
– Ну что ж, сыграть и в другой раз можно, – пожал плечами Сидше, ничуть не огорчаясь. – Пойду принесу что-нибудь. А вы бы спустились пока на ковёр, красавица. Или брезгуете рядом со мною сидеть?
Фог глубоко вздохнула, понимая, что её цепляют на крючок, как ту рыбку, но всё равно слезла с надёжного сундука.
Ковры у Сидше оказались очень мягкими.
За ужином приходилось следить за каждым словом – и действием. Вспомнив, как с помощью морт распознавать состав незнакомых препаратов, Фог сперва тщательно изучила жаркое, затем – тонкие чёрствые лепёшки, крупно нарезанную ригму и травяной настой в чайнике. Оказалось, что два куска мяса из тех, что лежали ближе к её краю блюда, и часть фруктов были напитаны незнакомыми снадобьями. В первом случае Фогарта с горем пополам распознала снотворное, рискнув и капнув немного мясного сока на язык. А вот отраву в ригме, как ни терзала тонкие ломтики силой морт, не определила.
Сидше довольно жмурился и улыбался, неторопливо кроша лепёшку.
– Что там? – наконец сдалась Фогарта, чувствуя себя зверюшкой в балагане.
– Любовное зелье, пробуждающее страсть, – с удовольствием пояснил Сидше. – Не сильное. Но действует забавно.
– А в мясе – снотворное.
– Рассказать, какое именно?
В редких снадобьях он разбирался, как оказалось, не хуже Алаойша. А то и лучше – если учесть, что над морт власти не имел, зато мог различать тончайшие оттенки вкуса и запаха, помнил, какие яды темнеют от солёной воды, какие – шипят от вина, какие можно вывести без вреда для тела и через час, а какие лучше и не нюхать… Фог слушала как заворожённая и думать забыла о том, чтобы почитать перед сном записи об эхе Миштар.
Потом Сидше отвёл её в умывальную комнату и отправился в обход по дирижаблю. Наскоро ополоснув лицо и руки, Фогарта вернулась в каюту. Веки смыкались сами по себе; капитан же не сказал ни слова о том, когда вернётся. Засыпать же на ковре в углу после будоражащего воображение ужина не хотелось совершенно.
– Да уж, – пробормотала она, раскрывая сундук. – Правда, что ли, на потолке себе постелить?
В багаже отыскался и утеплённый плащ, который сошёл за одеяло, и запасная хиста, чтоб свернуть её и положить под голову.
Приспособить механизм прилипания «неподъёмного» сундука к полу для сна на потолке оказалось минутным делом. Поворочавшись немного, Фогарта убедилась, что морт держит крепко и ночью на капитана не свалится ничего – и никто – и только тогда укрылась с головой. Неяркое сияние от шарика-светлячка спать не мешало, а тихий, едва различимый гул, исходящий от дирижабля, ещё и убаюкивал.
Что именно Сидше подумал о дремлющей на потолке гостье, Фог так и не узнала.
Но снился ей почему-то мягкий, искренний смех.
«…Затея с камнем памяти неудачна, стоит уже это признать.
Полтора года ушло у меня на то, чтобы создать бледное подобие сего легендарного предмета, но он совершенно бесполезен. Вновь приживлённые воспоминания вызывают у эстры не больше чувств, чем у любого другого чужака. Даже я, кажется, чувствую к дочери Д. больше любви и сострадания, чем он сам.
Не понимаю, говорит Д., почему я должен быть рядом с нею. Разве она не может заработать себе на хлеб? Я хочу странствовать, не держи меня.
Я спрашиваю: ты помнишь её?
Д. отвечает: да, и что с того?
Что сказать ему на это, я не знаю и не могу удерживать его боле.
Он сказал, что уйдёт через три дня, и оставил камень на столе в лаборатории. Может, что-то не так с расчётами и воспоминания недостаточно живые, но, сдается мне, дело не в этом. Сама по себе память – картина, вырванный из книги лист. Если задуматься, то заключение в камень воспоминаний ничем не отличается от подробных дневников. Да и я, читая среди ученических тетрадей заметки на полях о своей любви к Н., уже не чувствую того жаркого томления… Желания истёрлись о время и превратились в выцветшие буквы.
Или то перемены во мне?
А как сильно эстра отличается от киморта, которым был? Так же, как я теперь от того неискушённого ребёнка, жившего почти триста лет назад? Или ещё сильнее?
Право, я впадаю в отчаяние и всё больше думаю о том, что эта ноша непосильна.
Д., уходя, обнял меня и сказал, что, когда настанет мой срок, мне тоже станет всё равно…»
Фог захлопнула тетрадь, чувствуя, что щёки уже мокры от слёз.
– Чем занимается красавица? – вкрадчиво поинтересовался Сидше, не отвлекаясь от кипы бумаг на низком столике.
– Перевожу с мёртвого языка. Один из северных диалектов, лоргин, – украдкой вытерла она лицо краем хисты. – Ничего важного, просто упражнение.
– Ах, понимаю, – со скучающей интонацией ответил он. – Ну, если ничего важного, не согласитесь ли вы прогуляться немного и познакомиться с нашим мастером?
– У вас и мастер есть? – удивилась Фог и тихо шмыгнула носом.
Возвращаться к дневникам Миштар – Миштара? – пока не хотелось.
– Есть. Скверный, правда, да тут уж выбирать не приходится – на какого денег хватило, такого и купил, – пожал плечами Сидше. – Он мне вчера сказал, что дирижабль что-то дрожать стал, да и я сам чувствую. Тут надо, по уму, приземляться и смотреть, где неполадки, но время терять не хочется. Остановка у нас завтра будет, а сейчас бы хоть издалека взглянуть…
– Вы желаете, чтобы я проверила исправность систем дирижабля? – в лоб спросила Фогарта. – Проходимость каналов, цельность капсул, погрешность утечки морт?
– Киморту виднее, что проверять, – улыбнулся в рукав Сидше.
– Я посмотрю, – со вздохом согласилась Фог.
Перейти из жилого отсека гондолы в технический можно было только по шаткой трубе, рассчитанной то ли на горбуна, то ли на карлика. Вибрация здесь чувствовалась отчётливей. Тонкие стенки слабо защищали от холода, и Фог куталась в хисту, остро жалея, что не догадалась накинуть сверху что-нибудь потеплее.
– Она только выглядит ненадёжной, – заметил Сидше, постучав по стенке пальцами. – Но и обручи, и поперечные полосы из металла, и обшивка – всё очень прочное.
– Я же говорила, что не боюсь!
– А разве я спрашивал об этом?
Фог не увидела – по голосу угадала улыбку и залилась румянцем.
– А давно проводили полный осмотр дирижабля? – громко спросила она, чтобы замять неловкость.
– У кимортов – ни разу. А вольный мастер мою «Штерру» обследовал… – Сидше задумался, – … пожалуй, два с половиной года назад уже.
«Плохо», – подумала Фог, а вслух продолжила:
– А капсулы целиком уже заменяли или только подзаряжали?
– Не меняли, – покачал он головой. – А следовало бы?
– Пока не знаю, – созналась Фог. – Посмотреть надо. Если оболочку для капсулы делают из плохого сплава, то морт со временем начинает подтекать. А если утечки есть, то и баланс нарушается. Значит, и дрожь может появиться. А долго вы на «Штерре» летаете? Давно её собрали?
– Двадцать два года уже. Считай, с первого большого дела и купил. В долги тогда влез – ой, вспомнить страшно, – засмеялся Сидше и, прокрутив рычаг, распахнул люк: – Прошу, красавица. Ступайте первой.
В техническом отсеке оказалось ненамного теплее, чем в трубе-переходе.
– Обогрева здесь нет?
– Он тут без надобности – зачем из капсул энергию зря оттягивать? Машинам холод на пользу, а мастер с техником и приодеться могут.
Полное отсутствие обогрева на другой половине гондолы показалось Фог странным. Обычно приборы, основанные на силе морт, строились по принципу строгой симметрии. Чтоб в одной части капсул было ровно столько же, сколько и в другой, и чтоб работали они от одного двигателя. Отступление от схемы грозило разными бедами – от нарушения баланса и до возникновения резонанса, когда мирцитовые «жилы» просто-напросто разрывало от перепадов энергии.
– Вот мы и на месте, – вкрадчиво произнёс тем временем Сидше. – Госпожа Фогарта, это наш мастер, Калум. К сожалению, он нем – какие-то изверги вырезали ему на базаре язык перед продажей. Наверно, не стерпели потока хулы, ведь Калум у нас человек горячего нрава. Правда ведь? – засмеялся он, похлопав мастера по плечу.
Калум оказался настоящим южным великаном.
Кожа его была цвета жжёного сахара. Худой и немного сутулый, он возвышался бы над любой толпой на целых две головы. Мышцы словно иссушило дыхание пустыни, и они даже на вид стали жёсткими и прочными, как шёлковые жгуты. На правой руке у Калума не хватало безымянного пальца. На левой – мизинца. Проследив за взглядом Фогарты, Сидше охотно пояснил:
– Говорят, золотые кольца не снимались, вот ему пальцы перед торгами и укоротили. Зря, конечно, жадность не одного торговца сгубила. Руки мастера – главное его достояние после головы.
«Значит, его не продать хотели, а погубить. Мстили?» – подумала Фог, но вслух спросить не отважилась – тёмно-карие глаза у Калума и без того пылали, как уголья. Вместо этого она отвесила глубокий, почтительный поклон:
– Рада знакомству с вами, мастер Калум. Я киморт, путешествую к югу, – осторожно представилась она, не называя имени. – Капитан Сидше сказал, что в благодарность за его… – чуть не сказала «услуги», но вовремя поправилась: – … за его доброту я могла бы осмотреть двигатель, проводящие жилы и капсулы. С вашего позволения, разумеется, мастер.
Взгляд Калума немного смягчился. Дождавшись разрешающего кивка Сидше, мастер повёл Фог к двигателю. Сам капитан за ними не пошёл – остался в маленькой проходной комнатке прямо за переходом, в которой было чуть потеплее.
Рядом с механизмом Фогарта почувствовала себя увереннее. Даже руки зачесались – поскорее прикоснуться к холодному металлу, послушному каждому вздоху морт.
– Вы давно на корабле?
Калум показал на пальцах: «семнадцать». Лет ли, месяцев ли – не уточнил.
– Двигатель не перебирали? Капсулы не заменяли? – Получая каждый раз отрицательный ответ, Фогарта всё больше хмурилась. – А дрожание давно началось?
«Пять», – показал Калум.
– Пять дней назад? – Он покачал головой. – Месяцев? Гм… А на какой высоте обычно летаете? Понятно… А вы не поднимались выше обычного за некоторое время до того, как началась тряска?
Калум надолго задумался, вспоминая. Потом, частью объясняясь на пальцах, частью – беззвучно шевеля губами, он рассказал, что примерно полгода назад дирижабль едва не попал в сильную грозу и капитан дал приказ пересечь её поверху. Попадания молний в корпус тогда удалось избежать, но «Штерра» едва дотянула до города – двигатель работал с натугой, а энергии поступало в три раза меньше, чем обычно.
Позже, на земле, всё пришло в норму само собой.
Всерьёз заинтересовавшись, Фогарта едва ли не пальцами ощупала каждую деталь, чуть не лишившись при этом руки, но источник неполадок так и не нашла. Мирцит в «сердечной» капсуле уже порядком истощился, но его бы хватило ещё на месяц-другой бесперебойной работы. Никаких сточенных, прокручивающихся шестерней тоже не обнаружилось. Фог испугалась поначалу, что дело в самом баллоне, а не в технике, но потом заметила, что в проводящей жиле, которая тянулась к жилой части гондолы, давление почему-то куда меньше.
– Нет, одними глазами тут толком ничего не рассмотришь, – досадливо признала она, отряхивая пыль с коленей. – Окулюс нужен. Подождите здесь, я мигом!
В этот раз Фог даже и не заметила, как преодолела шаткую, тесную трубу-переход. Нужный прибор отыскался на самом дне сундука – две линзы в медной оправе, между которыми находилась сгущённая морт, наделённая особым стремлением – отсекать некоторые участки спектра. Линзы можно было сводить ближе или разводить, чтобы изменять масштаб. Крепилась на голове вся конструкция с помощью кожаных ремней.
Когда Сидше увидел Фогарту с таким «украшением», то подавился цукатом и закашлялся.
– Ну-ка, ну-ка, вот теперь взглянем, – промурлыкала она, влетая в отсек с двигателем. – Вот, другое дело ведь! Мастер Калум, посмотрите сюда! Вот здесь, – Фог постучала ногтем по металлической жиле, – энергия почему-то скапливается. Если обратить внимание на вектор потока, то можно заметить, что он здесь неправильный. Должно идти так… – Она чиркнула ногтем вдоль невидимой прямой линии. – Потом от распределяющей капсулы – в ту и в ту стороны, под прямым углом. А поток здесь закручивается и начинает течь обратно. Да ещё эта спайка мне не нравится… Думаю, тут была капсула, которую потом удалили. Наверняка от неё отходила жила, предназначенная для обогрева технических отсеков, но и её тоже убрали, и потоки сместились. Некоторое время это было незаметно, потому что морт подтекала из места неудачной спайки. Понимаете? Та энергия, что раньше шла на обогрев, теперь просто сочилась в пространство. Но когда потребовались все ресурсы двигателя… Во время грозы, когда капитан приказал подниматься выше… Словом, наверно, тогда и скорость увеличили, так? Морт стало слишком много, а ведь она обладает своей волей. В слабом месте конструкции, к тому же несущем отпечаток мастера или киморта, она скапливается, густеет. Отсюда и завихрения в потоках, и дрожь. Наверняка ещё несколько таких же «сгустков» есть – на местах, где раньше капсулы были. Кто вам, интересно, умудрился дирижабль «улучшить»? Руки…
«…руки бы ему оторвать», – подумала Фог, но вовремя прикусила язык.
– Вольный мастер, – хмуро пояснил Сидше, не отходя от дверей. – Два с половиной года назад. Сказал, что нерабочие капсулы удалил и заодно, для баланса, отопление убрал. То, что он сделал, опасно?
– Если опять в грозу попадёте и придётся на полной скорости удирать – ничего хорошего не выйдет, – призналась Фог, отстёгивая окулюс. – Тот мастер, наверно, хотел подзаработать, вот и снял исправные капсулы, чтобы продать их потом втридорога. У вас очень хорошие механизмы на дирижабле – ясно, что их киморт делал, а не простой человек. Сплавы все качественные, ни одна из видимых капсул в замене не нуждается – а ведь двадцать два года прошло! Обычно-то через пять-шесть лет часть заменять приходится, у нас дома половина заказов была на замену.
– Плохо, – вздохнул Сидше. – Ремонт дорого встанет?
– Гм, – задумалась Фогарта. – Если бы я делала, то взяла бы за полную переделку пару чистых сапфиров – вот такого размера, как у вас на цепочке, капитан. Это за работу. А за материалы – сорок две серебряные монеты за типовые капсулы. Если под заказ – то восемьдесят пять. Я навскидку говорю, – спохватилась она. – Точно скажу, когда подсчитаю, сколько именно капсул нужно.
– Что ж, значит, будем в оазисе мастера искать. Или киморта, – подытожил Сидше невесело. – Как ты это проглядел, Калум? Впрочем, с тобой я после поговорю. Ступайте за мной, красавица – самое время для обеда.
Перед тем как выйти, Фог снова раскланялась с мастером, заметив, что Сидше это не понравилось. За обедом она спросила, почему он так насмешливо обращается с Калумом.
– Не жалейте его, прекрасная госпожа, – усмехнулся капитан, ягоду за ягодой отщипывая от тяжёлой грозди. – Вы знаете, за что его продали как раба? Он снасильничал дочь своего учителя, когда ходил в подмастерьях.
Фог бросило в холод.
– Интересно, – только и смогла произнести она, чувствуя озноб. – А много у вас на корабле свободных?
– Оба пилота и телохранитель, – ни на секунду не задумался Сидше. – Телохранитель – вообще человек особый, я в своё время его мать нашёл и выкупил из рабства. С тех пор вернее человека нет. Пилотов я тоже из больших долгов выручил и всему обучил… А прочим не верьте – облик обманчив.
– Значит, остальные как Калум?
– Да.
– И каково вам путешествовать с людьми, которые вас ненавидят?
Фог правда не хотела этого говорить – само вырвалось. Но Сидше только рассмеялся:
– Нескучно, красавица. Нескучно.
Через два дня дирижабль достиг цепи озёр. Стоянку устроили в пятичасовом переходе от города, между холмов. Капитан уверял, что это импровизация, но Фогарта не верила – слишком сноровисто работала команда, используя вместо причальной мачты оголённое до самой вершины дерево. Полностью опускать на землю «Штерру» не стали – закрепили тросы и сбросили две верёвочные лестницы. Сидше велел носильщикам доставить вниз несколько плотно увязанных тюков, а затем вместе с телохранителем, голубоглазым северянином-исполином, отправился к опушке леса, милостиво разрешив Фог погулять по округе часок-другой.
– Только далеко не уходите, красавица, – зубоскалил он. – А то вдруг «Штерру» ветром унесёт, а вас тут позабудут?
Фогарта это запомнила; впрочем, углубляться в южные леса ей и не хотелось.
Первым делом она развеяла прах Оры с холма над лугом – и наконец отпустила её из своего сердца. Потом пришлось вспомнить и о насущных нуждах. Фог отыскала неподалёку от места стоянки заводь почище, искупалась и постирала кое-что из одежды. Затем расстелила на берегу одеяло, спустила с дирижабля маятник и снова взялась за поиски Алаойша.
Получалось из рук вон плохо.
Сначала маятник, как намагниченный, тянулся к одной и той же точке на севере, между Восточным и Южным Лоргинариумом, но потом начинал с жутким скрипом сползать к югу – к Дабуру. Это повторялось из раза в раз, словно его вела чья-то рука. Фог решила перебрать механизм или вовсе сложить новый, как только появится минутка, и принялась изучать уже готовые пометки на карте, чтобы выявить хоть какую-то общую закономерность.
Тогда-то и явился Сидше.
– Прекрасная госпожа отдыхает?
– Работает, – весело откликнулась Фогарта, не отвлекаясь от карты. – И сушит волосы.
– И платье, – расхохотался капитан, потянув за краешек ярко-малинового шёлка, трепещущего на низко склонённой ветке. – Все киморты так охочи до чистоты?
– По-разному бывает. Мне просто вода нравится, так бы и плавала. Учитель шутил, что у меня в предках или рыбы, или пираты, – улыбнулась Фог.
