скачать книгу бесплатно
Беда была в том, что Фогарта пока не окончила ученичества.
Алаойш исчез в самое неприятное время. Она уже научилась обращаться с морт и выполнять несложные заказы, взялась за первое самостоятельное исследование, но в цехе наставник представить её не успел. И, значит, после смерти или сброса Алаойша Фогарту бы передали другому учителю, а тот вряд ли отпустил бы её раньше, чем через пять-шесть лет.
«Значит, надо обращаться к тому, кто не выдаст – и сразу бежать».
Само появление Фог в цехе никого бы не насторожило: Алаойш нередко посылал воспитанницу с мелкими поручениями. Но имена тех, с кем его связывала дружба, а не прохладные деловые отношения, можно было по пальцам пересчитать. А уж тех, кто спокойно принял бы известие о сбросе…
– У меня только один шанс, – пробормотала Фогарта, сжимая сквозь складки хисты сосуд с прахом Оры. – Если я ошибусь… Если ошибусь, то не смогу найти его никогда.
После сброса, поговаривали, иногда и лицо менялось до неузнаваемости.
Стараясь не думать о дурном, чтобы не отчаяться раньше времени, Фог наскоро причесалась, уложила в сундук смену платья, сгребла туда же с полки все собственноручно собранные механизмы, две коробки мирцита, набор капсул-пустышек и два слитка, золотой и серебряный, те, что должны были пойти на опыты как материал. Отдельно и очень аккуратно упаковала деньги, отложенные за последние шесть лет с простых заказов, подарки Дёрана – пахучее мыло и масла со всех уголков света. И наконец – величайшую драгоценность, копии дневников киморта по имени Миштар.
– Ну вот, – нервно улыбнулась Фог отражению в зеркале, поправляя суму на плече. – Теперь у меня разве что на лбу не написано, что я сбежать собираюсь. А, отобьюсь!
Подумав, она прихватила из лаборатории два готовых механизма, которые Алаойш так и не успел отправить в цех. Если прийти и не сразу кинуться к его друзьям, а сперва отнести к старшим исполненные заказы, то в цехе наверняка решат, что наставник просто переложил на неё часть своей работы, а в сундуке тоже механизмы на продажу. Такое не одобряли, но помалкивали, особенно если заказы шли не от двора самого ишмы, а от горожан.
…На пороге привычно и протяжно скрипнула проваленная ступенька. Фог плотно прикрыла за собой дверь и влила немного морт в спящие охранные контуры. Вот и всё – теперь можно было не бояться, что шустрые столичные воришки разнесут дом по камешку, пока хозяева отсутствуют.
– Надеюсь, мы вернёмся сюда вдвоём, – прошептала Фог, проводя ладонью по ярко-синей штукатурке. Вдруг стало смешно – вспомнилось, как хохотал Алаойш, когда незадачливая ученица решила освежить дом снаружи, но не сумела вложить правильное стремление в морт, и вместо того, чтоб почистить, перекрасила стены под цвет весеннего неба – да так надёжно, что двое друзей наставника, гостивших в тот вечер, не смогли вернуть прежний цвет.
Отвернувшись, она вздёрнула подбородок, оправила строгую чёрную хисту и вышла на дорогу, ведя за собой, как на невидимом поводке, парящий в воздухе сундук.
«Пусть воля морт будет со мной».
У своенравной Шимры есть один вечный закон – никогда и ничему не удивляться. Охотник ли, дичащийся городов, или торговец с юга, или мальчишка-подмастерье, только что прибывший из далёкого поселения, или наивная невеста-иноземка, привезённая в столицу женихом, – словом, новички ещё могут проводить изумлённым взглядом особенно затейливую самоходную машину или засмотреться на сияющий в ночи разноцветным пламенем дом какого-нибудь киморта-зазнайки. Но истинный шимри, родившийся и выросший в этом шумном городе, себе никогда такого не позволит. А если и натолкнётся случайно на какую-нибудь диковинку вроде летучего сундука, то не восхитится, а прикрикнет возмущённо:
– Эй, куда прёшь, не видишь, что ли? Или глаз нету?
Фог только и успевала раскланиваться на все стороны и бесконечно извиняться. Конечно, будь на её месте солидный киморт или вельможа с вереницей слуг, никто бы не посмел высказать недовольство. А люди, сбитые с ног процессией Светлейшего ишмы, и вовсе, говорят, похвалялись этим и выдавали синяки за знак благоволения удачи.
Впрочем, проехать или пройти через центр города и никого не задеть само по себе было бы уже небольшим чудом.
Близились летние праздники, а значит, и ярмарки. Не такие шумные, как осенью, но все же многолюдные. Торговцы и странники, мастера и просто зеваки стекались в Шимру из отдалённых провинций, из Лоргинариума и даже из Земли злых чудес прибывали караваны. Хозяева постоялых дворов довольно жмурились, пересчитывая тройную выручку. А на центральных улицах и близ торговых рядов было не протолкнуться – многие спешили осмотреть город до начала ярмарки или договориться о выгодном местечке для своего прилавка. Чтобы добраться до цеха кимортов, понадобилось бы пересечь бурлящие улицы торговых кварталов – или идти кругом, огибая их по широкой дуге.
А Фог спешила – толкалась, спотыкалась, терпела ругань и неприязненные взгляды. И когда шумные ряды закончились и толпы вдруг поредели – даже сама себе не поверила:
– Наконец-то!
Она проверила сундук, нащупала кошель в сумке – не украли, не срезали? – и только потом нырнула в видимую лишь кимортам арку среди колючих аргастовых лоз. Так «свои» могли срезать дорогу с чёрного хода; посетителям же, любого сословия и ранга, приходилось сперва миновать длинный лабиринт, ведущий к парадному крыльцу.
Цех кимортов по размерам не уступал, пожалуй, и дворцу ишмы. Правда, отделан был не так богато – ни золота, ни серебра, ни драгоценных камней, словом, ничего, что может накапливать в себе морт. Стены и перекрытия – белое, тонкое дерево, крыша – полупрозрачная розоватая черепица. Всё на взгляд невозможно хрупкое, невесомо-лёгкое, однако же на деле способное выдержать одновременный залп из сотни пушек. Постоянно в цехе находилось около тридцати кимортов, и обязательно – четверо старших.
Заказы надлежало отдавать именно им.
При мысли об этом у Фог по спине вновь пробежал холодок. Старшие сами были уже близки к сбросу – и наверняка они знали об истинном возрасте Алаойша, в отличие от непутёвой ученицы. А значит, и её незамысловатые планы могли раскрыть с той же лёгкостью, с какой диктовали цену на заряженный мирцит торговым гильдиям.
– Фогарта?
На секунду в груди всё смёрзлось в ледяной комок. Голос Фог узнала, но его обладательница не относилась к тем из друзей учителя, к кому можно было без сомнений обратиться за помощью. Дуэса часто заходила в гости, но никогда не оставалась надолго. Алаойш принимал её радушно – впрочем, как почти всех, – но никогда не приглашал остаться на ночь, даже когда беседа затягивалась допоздна. И, больше того, иногда, игнорируя долг хозяина дома, отправлял вместо себя ученицу провожать гостью.
В детстве Фогарте очень нравилась эта дивная красавица с жёлтыми, как мёд, глазами… Но то было в детстве.
– Приветствую вас, Дуэса Шин-раг. Да будут долгими ваши дни!
– Ну, зачем же так холодно и формально, – засмеялась Дуэса, слегка откидывая голову назад, так, что чёрные как смоль волосы расплескались по золотистой хисте тяжёлой волной. И тут же посерьёзнела: – Фогарта, девочка моя, что с твоими глазами? Ты плакала?
И взгляд у неё стал таким тёплым, таким добрым и тревожным, что Фог сама не поняла, как прошептала:
– Да.
Морт вокруг Дуэсы была странного оттенка – не лиловатая лёгкая дымка, а нежно-розовая, как облака на рассвете, и очень плотная. Фог почудился сладкий запах леденцов, и захотелось облизнуть пересохшие губы.
– Аше-аше, бедная девочка, – тихо сказала Дуэса и шагнула вперёд, укрывая плечи Фогарты широким рукавом – как птица защищает птенцов. – Кажется, я знаю, что за беда случилась. Идём со мной. Мы поговорим, но не здесь. У старших слишком острый слух.
Фог кивнула. В голове у неё слегка звенело, как после целой пиалы ойги, было душно и томно. Чужая морт тыкалась в щёки, в шею, обвивалась вокруг пояса и щиколоток, а рука Дуэсы на плечах казалась горячей даже сквозь плотный шёлк.
«Теперь ясно, почему Алаойш её избегал».
Сундук занесло на повороте, и треск ломающихся веток привёл Фог в чувство.
– Ой, простите! Сейчас, подхвачу его, – смущённо пробормотала она, натягивая невидимый поводок. – Наверно, морт мало вложила. У меня то перебор, то недобор в последнее время, хоть в лепёшку расшибись.
– Пока не надо расшибаться, – ответила Дуэса без улыбки, и её красивое лицо стало немного пугающим. – Алаойш огорчится. Ты ему очень дорога… Вот, пришли, – и она указала на небольшую беседку из некрашеного дерева чуть поодаль от цеха, в тени старых, рассохшихся от возраста эрисей. – Там и поговорить можем. Алаойш ведь?..
Выглядела она так, словно ответа ей не требовалось.
– Да, – всё же кивнула Фог.
Горло опять как невидимой рукой сжало.
– И давно?
– Несколько дней назад. Я сначала думала, что он в цех ушёл. Или с Дёраном гуляет, они вдвоём иногда на целое десятидневье пропадали, а потом он приходил и от похмелья лечился, – ответила Фогарта и вспыхнула, сообразив, что в запале сказала лишнего. – Но потом Ора умерла, и я догадалась.
– Ора?
– Собака. Алаойш её уже двадцатый год от смерти удерживал, лечил.
Дуэса дождалась, пока Фогарта сядет на деревянный пол в беседке, пока сундук вплывёт и станет в угол, а потом повела рукой – и проёмы затянуло розоватой пеленой. Сразу стало намного более душно, и появился тот же леденцовый привкус на языке.
– Это от чужих ушей, – пояснила Дуэса и нахмурилась. У неё было странное выражение лица: брови насуплены, в глазах тревога, а уголки губ дёргаются, словно вот-вот появится улыбка. – Значит, всё же сброс. Давно пора, ему триста лет ещё в позапрошлом году исполнилось. Он только своей волей и держался… Ты теперь одна осталась? Хочешь ко мне в ученицы попроситься? У меня нет никого – я хоть завтра тебя взять могу. Хочешь?
– Нет! – Фог вскочила, едва не запутавшись в полах одеяния. – То есть… Дуэса Шин-раг, я безмерно польщена вашим предложением… Правда, спасибо огромное! – всё-таки не выдержала она и сбилась с размеренных, предписанных этикетом фраз. – Но я не могу. Мне надо найти его, быстрее, пока не истекло время… Ещё восемь дней. Пожалуйста, помогите мне!
Дуэса замерла, вглядываясь в неё. Морт, окутавшая беседку, сгустилась и потемнела.
– Ты любишь его?
Фог опустила взгляд и вспыхнула.
– Да.
Лгать Дуэсе было невозможно, даже сама мысль об этом казалась невыносимой; на языке таял приторно-сладкий вкус леденцов, а след от прикосновения белой руки горел, как ожог.
– Ты готова на всё ради него?
– Да!
– Бедная девочка, – лицо Дуэсы исказилось. Она шагнула, заключая Фогарту в крепкие объятия, обволакивая золотистым шёлком, душными потоками морт, щекоча скулу прохладными прядями волос, и выдохнула на ухо: – Бедная девочка, прости меня…
– За что?
Онемевшие губы едва шевелились. Грудь кололо, как от нехватки воздуха высоко в горах.
– За всё, – шепнула Дуэса и отстранилась, глядя на Фог потемневшими глазами. – Конечно, я помогу тебе. Чего ты хочешь?
– Помогите мне найти его! – Фогарта дрожащими руками распахнула сундук, достала карту и маятник, потянулась к сумке за капсулой-пустышкой. – Я… не могу рассчитать силу, и поиск прерывается каждый раз. Найдите учителя, пожалуйста! Вы ведь учёная и киморт, вам это легче лёгкого сделать, да?
– Конечно, – медово улыбнулась она. – Оставь маятник здесь и выйди на воздух. Я вижу, что тебе дурно. Это от волнения, наверно. Ночь не спала, плакала о нём?
– Не плакала, – склонила голову Фог и добавила тихо: – Я думала вчера, что сойду с ума. Спасибо вам, Дуэса.
Ресницы у неё дрогнули.
– Не благодари пока, милое дитя. Кто знает – возможно, скоро ты станешь меня проклинать. Мир переменчив, и люди переменчивы.
– Никогда! Клянусь, я… я всегда буду вам благодарна!
Дуэса собирала маятник почти не глядя, словно делала это тысячу раз. Но перед тем, как зарядить капсулу, она сжала её в руке и закрыла глаза.
– Выйди, прошу тебя. Это ненадолго. Ты ещё сама не представляешь, сколько в тебе силы. Твоя морт сбивает тонкую настройку, одна я справлюсь быстрее.
– Хорошо, – подчинилась Фог без возражений. Дуэса водила ладонью над картой, изредка касаясь мирцитовых инкрустаций кончиками длинных ногтей. – Я пойду и умоюсь. Лицо щиплет.
Дуэса улыбнулась
– О, это от соли.
Снаружи действительно стало полегче. Наскоро ополоснув лицо, Фог легла на траву и закатала хисту до колен. Хотелось ещё скинуть сандалии, но Дуэса могла выйти в любой момент. Подсохшие стебельки царапали шею и затылок; облака в небе летели с ужасающей скоростью и словно бы необычайно низко, казалось, ещё немного – и они зацепят шпили цеха. Ветер перебирал ветви эрисей, настолько старых, что они уже даже не цвели по весне.
«Алаойш был куда старше этих деревьев, – вдруг подумала Фогарта, щурясь на солнце, мелькающее в разрывах облаков. – Интересно, он цвёл… любил? Дуэса такая красивая, но она ему не нравилась. Или он любил кого-то другого и был верен той, единственной? А ей не говорил, потому что знал, что скоро будет сброс… Получается, если так, то для меня хорошо, что он стал эстрой, потому что теперь он может полюбить меня?»
Фог села так резко, что в висках застучали молоточки.
– Нет, – хрипло прошептала она. – Мне не нужен чужой эстра и его любовь. Я хочу вернуть Алаойша. Я его верну.
Морт вокруг беседки рассеялась.
– Готово, – прозвучал негромкий голос Дуэсы. Она стояла на ступенях, бледная, с потемневшими глазами. – Иди сюда, я покажу тебе на карте.
Чувствуя, как разгораются щёки, Фог одёрнула хисту, вскочила и побежала к ступеням. Дуэса отступила, пропуская её внутрь.
– Он на юге, Фогарта. Где-то на Земле злых чудес, – произнесла Дуэса ровно, избегая взгляда глаза в глаза. – Ничего удивительного, ведь морт всегда притягивает эстру туда, где он нужен…
– Так вот почему у меня поиск не получался, – выдохнула с облегчением Фог. – Там же хаотические скопления морт, любые манипуляции затруднены… Ой, простите, я вас перебила, кажется…
– Ничего, – улыбнулась Дуэса и успокаивающе погладила её по руке. – Ты хорошо держишься. Времени, увы, уже почти не осталось – впрочем, я знаю, как помочь тебе. На закате от Серебряного Шпиля отлетает грузовой дирижабль. Капитан – мой хороший друг по имени Сидше Джай-рон. Подойдёшь к нему и скажешь, что ты от меня. Ах, и это кольцо покажешь, – добавила Дуэса, медленно снимая с пальца перстень с голубым камнем. – Сидше отвезёт тебя до города Шуду. А оттуда – девять дней пути до того места, на которое указал маятник.
Дуэса поскребла ногтем по карте, делая отметку. Фог сощурилась, всматриваясь.
– Что здесь?
– Пустоши, – пожала плечами красавица. – Но рядом есть город. Смотри – вот тут.
– Дабур? – нахмурилась Фог. Название было знакомым. Совсем недавно Дёран говорил что-то о Дабуре – вспомнить бы что… Нечто плохое – это точно.
– Да. Попробуй поспрашивать там. На юге мы бываем редко, потому что морт там словно сошла с ума. Значит, появление одного из нас, даже эстры, не останется незамеченным. А я пока попробую помочь тебе отсюда. Скажу старшим, что вы вдвоём с Алаойшем отправились в путешествие. И заказы твои раздам – это же они у тебя в сундуке, да?
– Ох, Дуэса, спасибо вам! – Фог поклонилась так низко, что едва не стукнулась лбом об пол. – Я вас никогда не забуду, обещаю! Почему вы всё это делаете?
Уголки губ у Дуэсы дёрнулись.
– Наверно, потому что я тоже люблю Алаойша. Не так, как ты.
– Тогда вы меня понимаете, – улыбнулась Фогарта так, как в последний раз улыбалась только с учителем. – Вы удивительная. Простите, что я не верила вам!
Дуэса опустила взгляд.
– Беги уже, девочка моя. До Серебряного Шпиля ещё добраться надо, да и капитана ты наверняка не сразу найдёшь. Что ж, удачи тебе!
Фог вновь поклонилась и принялась собираться. В душе у неё словно птицы пели, и оттого всё получалось легко. Даже сундук слушался малейшей мысли и больше не таранил ни углы, ни кусты… Только одно вызывало смутное, невнятное беспокойство.
Леденцовая сладость исчезла, а на языке был привкус меди и соли. И Дуэса больше не улыбалась.
Дирижабль покорил Фог с первого взгляда.
Он был огромным – наверное, с Торговую палату величиной, а может, и больше. Баллон, обшитый тонкими листами металла, переливался на солнце всеми оттенками синего и голубого. Гондолу словно только вчера выкрасили в белый – ни пятнышка, ни потёртости, ни даже царапинки на трапе. Матово-серебристые лопасти замерли в обманчиво безопасной неподвижности, но легко представлялось, как они с пугающе-низким звуком взрезают упругий воздух, направляя колоссальный механизм в согласии с желанием капитана.
Но прекрасней всего были потоки морт.
Сердце дирижабля – двигатель; пока он спал, и потоки энергии медленно текли по проводящим серебряным жилам, опутывающим и баллон, и гондолу, и рулевой механизм, и лопасти, и выпуклые линзы навигаторов… Морт скапливалась в мирцитовых капсулах ключевых узлов, мерно пульсировала, и казалось, что весь дирижабль – это фантасмагорическое существо, дышащее, мыслящее, живое.
– Госпоже нравится «Штерра»?
– Нравится. Так его зовут? Дирижабль? – порывисто оглянулась Фог. В двух шагах позади неё стоял, сложив руки на груди, мужчина в возрасте полудня, облачённый в широкие брюки, на южный манер стянутые у щиколоток, и в короткую хисту с разрезами по бокам – наряд не степенного горожанина, но путешественника.
– Её, – лукаво уточнил незнакомец и склонил голову набок. – У «Штерры» душа капризной танцовщицы.
