скачать книгу бесплатно
Я узнаю этот голос. Но не сразу, такая грубость и ярость мне не знакома.
– Мне нужно подышать… тут душно… – тихо выдыхаю я и пытаюсь встать, как вдруг Даниэль оказывается рядом.
– Эй, стоп-стоп… – он подхватывает мое невесомое тело. – Я провожу…
В следующее мгновение Даниэль снова куда-то исчезает, и моя рука попадает в крепкую хватку.
– Она справится, – громоподобно раздается сверху, после чего мое тело с легкостью поднимают вверх. Это происходит так резко, что я утыкаюсь носом в белое поло и вдыхаю терпкую имбирную сладость мужской кожи. Мне требуется пару секунд, чтобы узнать этот запах… Милки Вей.
Он снова выкрикивает угрозы своему другу, а мне внезапно хочется укрыться от громкого голоса, и я пытаюсь оттолкнуть источник шума, правда выходит нелепо.
– Ты мне еще спасибо скажешь, – со смешком выкрикивает Даниэль, когда мое тело подхватывают на руки и уносят в неизвестном направлении. И на этот раз я не сопротивляюсь, потому что мне хочется уйти.
Я плохо понимаю, куда он меня несет, но постепенно гул вечеринки стихает и мне становится немного легче, а потом мы оказываемся у воды. А точнее у небольшого бассейна, в который блондин заходит вместе со мной…
Глава 12
Чем быстрее и дальше я уношу Монашку, тем больше шансов, что я не вернусь и не сломаю нос Даниэлю. Ублюдок решил сделать грязный ход, и я должен был предвидеть, что он так поступит.
Этот сукин сын один из тех, кто любит нарушать правила и бросать мне вызов. Но сегодня не тот случай, когда мне могло бы понравиться подобное. Достаточно было увидеть его руку, сжимающую угловатое плечо Монашки, чтобы во мне разгорелось желание сорваться с места и наградить друга открытым переломом. Только какого-то черта я решил оставить все как есть, и посмотреть, к чему это приведет. Ведь это был ее выбор.
Выбор, который ничем хорошим не закончился.
И все же я надеялся, что она осознает это раньше, чем я вмешаюсь.
Однако, по непонятной мне причине, Монашка отвечала ему взаимностью, сначала это были невинные танцы с перерывами на выпивку, но, к сожалению, вскоре алкоголь помог ей раскрепоститься, придав смелости и позволив потереться миниатюрной задницей о пах Дана. Ситуация обострялась с каждой секундой, и я не мог этого не чувствовать. Тем более, что Дан тоже не отказывал себе в удовольствии подразнить меня, нарочно прослеживая пальцами движения стройных бедер и то и дело задирая повыше балохонистый подол. И я мог бы продолжать наблюдать за тем, как ее тело реагирует на руки моего друга, если бы это не напоминало мне извращенную форму пытки. Поэтому я попытался отвлечься на большеглазую блондиночку, любезно угостившую меня выпивкой.
Однако их танцы не единственная причина, почему я пришел в крайне редкое для себя состояние бешенства.
Все стало гораздо хуже, когда он предложил ей покурить. А если точнее, этот ублюдок сделал ей «цыганочку». Монашка не та девушка, которую можно накачать текилой, а сверху добить косяком, таким же, какой, черт возьми, вырубил сегодня днем даже меня. Клянусь, еще ни разу в жизни я не испытывал такую сильную потребность сломать ему челюсть. И, если быть честным, то меня это тревожит. Я знаю ее от силы два дня и, как бы мне ни нравилась эта славная киска, она не может стать камнем преткновения между мной и Даном. Или может?
На хрен все это.
Я должен был догадаться, что Дан воспользуется моим отсутствием на игровом поле. Вот только я, блядь, не планировал давать ему эту возможность, но гребаная Молли… Они сегодня словно сговорились. Какого хрена она ведет себя как сумасшедшая сука? Хот-доги? Кофе? Серьезно? Она знает, что если я занят, я, мать его, занят и не нужно мне мешать. Тот факт, что иногда я могу похоронить свой член в ее горле или вагине, не дает ей права думать иначе. Поэтому, когда стерва спустилась следом за мной в каюту и оголила свои чертовы сиськи, первым моим желанием было не присунуть меж сочных близняшек, а придушить их хозяйку.
Нет, не поймите меня неправильно. Я люблю хорошие сиськи. Их любит любой, у кого есть член. А у Молли с этим абсолютно все в порядке. К тому же эта девушка такая же грязная, как и я сам.
Но развращать Монашку куда более увлекательнее.
Было бы увлекательно и сейчас, если бы меня не вывели из себя эти двое.
С гулким рычанием втягиваю воздух, все еще испытывая желание вернуться и втащить Дану, но каким-то образом заставляю себя продолжить спускаться на самый нижний этаж, а точнее меня вынуждает это делать полуживое тело с болтающейся, словно поплавок, головой. Здесь, на корме, есть небольшой бассейн, и я направляюсь прямиком к нему.
– Что… – у нее перехватывает дыхание, как только я захожу с ней в воду. – Что ты делаешь?
Это последнее, что она успевает едва внятно пробубнить, прежде чем мы оказываемся под водой. Я нахожусь там всего пару секунд, но этого хватает, чтобы она пришла в себя и испуганно замахала руками. Я выныриваю на поверхность и первым делом получаю шлепок по щеке, а уже после Монашка впивается в мою шею ногтями, прижимаясь ко мне так сильно, что дыхание становится для меня проблемой. Особенно когда я чувствую рваные порывы горячего воздуха у себя на подбородке. Но, поверьте, ей было нужно именно это. Нам обоим стоило охладиться.
Касаюсь ногами дна и выпрямляюсь, заставляя Монашку поднять голову, хотя вижу, что данное движение дается ей с трудом, наверное поэтому она цепляется за мои плечи в поисках поддержки.
– Т-ты… ты… – выдыхает, растерянно шевеля губами, – з-зачем т-ты… – наконец сфокусировавшись на моем лице, она замолкает, позволяя неровному дыханию медленно восстанавливаться. А уже обретя возможность говорить более ровно, произносит шепотом: – Больше так не делай… пожалуйста, – медленно облизывает нижнюю губу и, выдохнув, ослабляет хватку на моей шее. – Ты меня напугал.
Достаточно было сказать простое «спасибо». Если бы она знала, что это самое безобидное из того, что я хотел сделать с заразой за то, что она устроила, сама бы вручила мне рыцарскую медаль. Ведь милый Даниэль мог показать ей, что бывает с девочками, которые бездумно доверяют незнакомцам. Особенно таким, как он. Уверен, она бы быстро поняла, насколько мы разные. И не пришла бы в восторг. Я не совсем разделяю пристрастие друга к связыванию. Но иногда девушкам именно это и требуется. А некоторым и не один раз. Поэтому ему нужно трахать таких, как Молли.
Стараясь об этом не думать, подхватываю Монашку под бедра и усаживаю на выступ.
– Запомни одно правило, дорогуша, – собственный голос царапает мое напряженное горло, но, прочистив его, я продолжаю, подцепив подбородок девушки: – Никогда не мешай косяк и алкоголь. Тем более в неизвестной компании. Таким взрослым девочкам, как ты, следует знать об этом.
Не знаю, что приводит ее в раздражение, мое неосторожное прикосновение или тон, но я получаю не ту реакцию, которую ожидал…
– А тебе то что? – она дергает голову в сторону, но я не позволяю ей этого, вынуждая злость вспыхнуть в больших глазах. – Испугался, что меня трахнет твой дружок? Или ты думал, я, как послушная собачонка, буду ждать, пока тебе отсосет твоя подружка?
Глава 13
Блондин внимательно наблюдает за мной, а затем строго заявляет:
– Он бы не трахнул тебя.
Ох, кое-кто злится.
– А-а… – я зависаю с ответом, а потом из меня вырывается истеричный смешок. – То есть ты даже не отрицаешь тот факт, что она отсасывала тебе, пока я, – поднимаю пальцы и изображаю в воздухе кавычки, – должна была ждать тебя?
Парень натянуто улыбается, та самая улыбка, об которую можно порезаться. Но, кажется, я бы даже подставила язык под это лезвие… Стоп!
– Отвечая на первую часть вопроса, – он пожимает плечами. – Не вижу смысла оправдываться, если ты уже сделала свои выводы. На практике подобное мероприятие всего лишь пустая трата времени. А что касается последнего, ты не ждала меня, милая, – его губы угрожающе подергиваются, и он касается ладонью моего затылка, слегка сминая его. Я дергаюсь, вот только безуспешно. Его хватка становится крепче, когда губы блондина нависают над моими. – Но мне приятно узнать, что в душе ты бунтарка.
– Я не такая!
Он склоняется еще ближе, но каким-то чудом у меня хватает сил упереться ладонью в крепкую грудь парня и, видимо, весьма убедительно, раз он кривится и ослабляет давление. Черт, у меня кружится голова. Но я сильная девочка. Справлюсь. Леденцы раскусываю, и его раскушу, а потом, если потребуется, выплюну.
Заметив, что я пялюсь на пирсинг в нижней губе блондина дольше, чем следует, он ухмыляется одним уголком, и я тут же одергиваю себя, встречаясь с его темным взглядом. А потом зачем-то снова рассматриваю парня, волосы которого намокли и теперь свисают на лоб, чем-то напоминая рваную челку, но в совокупности с пирсингом в носу, еще одним, и небольшим шрамом на левой щеке, в том самом месте, где появляется ямочка, когда он улыбается, это выглядит… горячо. Черт! Ну почему такой козел кажется мне таким соблазнительным?! Я готова захныкать от несправедливости.
Мерзавец еще и ухмыляется, явно поймав меня с поличным, а затем склоняет голову набок, убаюкивающими движениями массируя заднюю часть моей шеи. Чертов нахал. Он делает то, в чем сейчас так нуждается мое отрешенное от мозга тело.
– Если ты хочешь поцеловать меня, – хрипло поддевает он, склонившись ниже: —Только скажи, милая. И я покажу, насколько ты такая, как я думаю.
Мои брови взлетают вверх, и я моргаю, дожидаясь, пока наглые слова доберутся до моего нетрезвого разума.
– Знаешь, – вскидываю ладони, качая головой. – Нет. Пожалуй, я откажусь. Хватит.
Самодовольная улыбка трогает его дерзкие губы, а потом он запрокидывает голову и разражается гортанным смехом.
Серьезно? Еще мгновение назад он смотрел на меня так, словно разорвал бы на части, а сейчас ведет себя как мартовский котяра?
Я надуваю щеки и шумно выпускаю воздух, все еще слушая этот проклятый и греховно красивый смех. Мне нужно убираться отсюда.
– Эм… Ну-у… – мой язык двигается, как ленивый осьминог, – раз мы все выяснили, предлагаю тебе отвалить и организовать мне возвращение на остров. Потому что…
Смех блондина постепенно стихает, а потом я вижу, как он сглатывает и его чертов кадык дергается, кажется, внутри меня в этот момент тоже что-то дергается. Но когда он опускает хищный взгляд на мое лицо и наклоняется, дыхание перехватывает от похоти, которая клубиться в его больших зрачках.
– Потому что… что? – он приближается, вынуждая меня отодвинуться.
– Потому что! – облизываю губы. – То, что произошло между нами, больше повторять не стоит. Не после той сучки. Прости, может быть, ты не знал, – я морщусь и шепчу: – но нормальным девушкам такое не очень приятно. К тому же последнее время я плохо переношу шлюх. Знаю, ты ничем мне не обязан… но я не хочу быть… одной из тех, кого сама не переношу.
– То, что ты потрахалась со свободным парнем не делает тебя шлюхой. – Какого?.. – И давай начистоту, милая, о лучшем в жизни сексе люди не жалеют. Каким бы грязным он не был.
Мое сердце сжимается, потому что прямо сейчас я чувствую твердую длину под тканью его джинсовых шорт. Которые соприкасаются со внутренней частью моего бедра.
– Я не… – запинаюсь. – Это… Черт… – бубню под нос, пряча взгляд в воротнике белого пола.
Настрой «отшить», которым я горела минуту назад, вмиг оборачивается напряжением. И приличным.
Проклятье, у меня учащается сердцебиение.
– Закончила? – ловлю на своих губах его теплое дыхание, слегка мятное и едва соленое от текилы.
– Ч-что? – немного теряюсь. – Ах. Да. Зак… М-м-м…
Возможность говорить у меня забирает горячий рот, накрывающий мои губы в каком-то сумасшествии. И с каждой секундой он превращается во что-то еще более дикое, блондин дергает мою голову назад и, проникая языком глубже, вылизывает мой рот, как десерт из мишленовского ресторана. Боже… Ощущения… такие… яркие… Почему? Его зубы впиваются в мою нижнюю губу, и я теряю какой-то утробный звук, а затем оживаю стоном. Снова и снова, пока его рот пожирает меня, то неумолимо, то медленно, чувственно и глубоко, позволяя электрическому разряду вспыхнуть внизу живота и прострелить позвоночник.
И прежде, чем я осознаю, что сама цепляюсь за его шею руками, обвивая ногами талию, блондин касается лямки сарафана, стаскивая ее вниз. В момент освобождаюсь от напористого поцелуя и утыкаюсь лбом в плечо парня, чувствуя, как тяжело он дышит. Я тоже пытаюсь поспеть за его дыханием.
Только блондина это не останавливает, и вторая лямка тоже соскальзывает вниз, одно движение, и моя грудь оказывается обнаженной, но я успеваю прошептать:
– Не здесь, пожалуйста… – мотаю головой, все еще прижимаясь к нему и с трудом сохраняя возможность дышать. – Я не хочу, чтобы нас… кто-то увидел. Не хочу быть частью… вашего спора. Только не говори мне… Я… – киваю, – Я знаю. Твоя подружка поделилась со мной вашим секретом.
Я хмурюсь и замолкаю, на мгновения сожалея о своей слабости.
Блондин тоже больше не двигается, разве что я будто слышу скрип его зубов, после чего чувствую, как лямки сарафана возвращаются на мои плечи.
Поднимаю тяжелую голову и смотрю на лицо, в котором больше нет и намека на какую-либо провокацию. Его сжатые челюсти демонстрируют чертовски красивые скулы. Он серьезен как никогда.
Но затем он подхватывает меня на руки и выходит из бассейна, от резких движений голова снова немного плывет, и мне не остается ничего другого, кроме как держаться за его жилистую татуированную шею.
Глава 14
Я щурюсь от ярких солнечных лучей, но при малейшем движении получаю звон в ушах, а уже после к нему присоединяется и головная боль. Мне требуется несколько минут, чтобы понять причину своего пробуждения. И это не утреннее солнце. Мелодия. Мягкая и в то же время густая и басистая, как и красивый мужской баритон, но одновременно с тем тихая, перебирающая каждую фибру души. На мгновение я даже забываю о головной боли, но лишь пока до затуманенного рассудка не доходит, что вокруг меня незнакомая обстановка. Твою мать! Резко поднимаю голову, но практически сразу со стоном падаю обратно на подушку. Какого черта так давит виски? Я помню, как встретилась с блондином в ресторане, помню, как оказалась на их яхте, и даже то, как пила с ним текилу, после чего он оставил меня одну… Дальше все туманно… Мычащий стон покидает мою грудную клетку, пока я растираю лицо ладонями и решаю отчитать себя позже. Лучше дождаться, пока стихнет эта невыносимая пульсация. К тому же нужно как-то добраться до…
Солнечный свет внезапно исчезает.
Резко выдохнув, убираю ладони от лица и тут же ахаю, натыкаясь взглядом на полуобнаженное тело в джинсовых шортах, тенью нависающее надо мной.
Сглатываю и сажусь, стараясь сделать это более плавно и безболезненно. Вот только уже в следующее мгновение с ужасом понимаю, что простыня соскочила вниз и теперь моя обнаженная грудь выставлена напоказ, но прежде, чем натянуть ее до подбородка, я заглядываю под нее и тут же краснею, готовая провалиться сквозь землю. Я ни черта не помню! Голая! На яхте среди моря и пьяной молодежи! Сколько человек могли воспользоваться моим беспомощным положением? Господи! Один так точно. И прямо сейчас он любезно протягивает мне стакан с водой и шипящей в ней таблеткой.
– С добрым утром, тусовщица, – с насмешкой поддевает этот козлина. – Выпей, полегчает.
Я бросаю на него злобный взгляд, испытывая желание выплеснуть содержимое стакана ему в лицо, но понимаю, что моя злоба не уместна и, если на то уж пошло, мне стоит вылить воду на саму себя.
Ничего не ответив, выхватываю стакан из его рук и, практически не раздумывая, делаю глоток, но во рту настолько пересохло, что остановиться не получается. Я допиваю последнюю прохладную каплю с лимонным послевкусием и, ненадолго испытав облегчение, ставлю стакан на тумбочку. Затем, удерживая одной рукой простынь, невзначай провожу ладонью по волосам и даю себе минуту, чтобы собраться с мыслями и посмотреть на блондина. Мне в любом случае придется с ним поговорить.
Однако, когда уже собираюсь сделать это, обнаруживаю его сидящим на широком подоконнике с гитарой в руках. Вопреки похмелью мой разум переживает с десяток эмоций, сильнейшая из которых, разумеется, стыд, и это еще больше тормозит мой мыслительный процесс. Наверное поэтому я зависаю, рассматривая агрессивный принт инструмента, а потом слишком быстро переключаюсь на татуировки, хаотично расположенные на его теле: надписи, знаки и череп со щупальцами осьминога…
– Я так понимаю, спасибо я не дождусь? – спрашивает, сосредоточенно перебирая струны длинными пальцами, и теперь я понимаю, откуда исходила эта мелодия. Но сейчас меня интересует другое.
– Почему я… – хрипло, – голая?
Боже, какой глупый вопрос. Но ничего другого я выдавить не смогла.
Подобрав колени к груди, смотрю на него и, черт возьми, любуюсь. Такой беззаботный, дерзкий и красивый. Он так умело обращается с гитарой, что я представляю себя на ее месте и немного завидую инструменту.
– Память подводит? – с ухмылкой дразнит он.
После этих слов я еще несколько минут ломаю голову, отчаянно пытаясь вспомнить хоть что-то с того момента, как все покрылось туманом. Но… тщетно.
– Уверена, что хочешь знать? – на этот раз он смотрит на меня с издевкой, и мое сердце сжимается. Боже, я не хочу этого знать…
– Пожалуйста, – сглатываю, стискивая простыню. – Только не издевайся надо мной. Что вчера… чем все закончилось?
– Ну… Ты накурилась и голышом танцевала на барной стойке, а потом на глазах у всех почти трахнула какую-то девчонку, – вмиг все мои чувства обостряются и вступают в конфронтацию, еще немного и я умру, я даже хочу попросить его замолчать, но он сам делает это, разражаясь гортанным смехом. – Блядь, ты такая… наивная.
– Ты что… – мой голос дергается и взлетает на октаву выше, – прикалываешься? – блондин начинает смеяться еще громче. – Ты… ты… – злость сдавливает мое горло, я хватаю подушку и швыряю в него, но он с легкостью уворачивается.
Тяжело дыша, испепеляю взглядом хохочущего надо мной парня, пока он не замолкает, а его лицо не становится серьезным.
– Ладно. Хочешь правды? Валяй! – небрежно кладет руку поверх гитары и подается вперед. – Так могло бы быть, если бы я не вмешался. – От звучания его поучительного тона я чувствую себя неловко и закусываю губу, ожидая худшего. – Только вместо того, чтобы хорошенечко трахнуть тебя, я пол ночи просидел с тобой в туалете, пока ты блевала, после чего снял с тебя испорченную одежду, вымыл и уложил спать. Я ответил на твой вопрос?
Что за?.. Черт возьми! Он серьезно?!
На меня будто вылили ушат ледяной воды. Боже… я такая идиотка! Жар стыда и смущение уже оборачиваются вокруг горла и грозят задушить меня.
И конечно же я не знаю, что на это сказать, кроме тихого «какой ужас… прости», после чего головная боль лишь усиливается, и я подпираю голову ладонями, упершись локтями в колени. Мне просто нужно уйти отсюда. Я даже не хочу знать, как выгляжу и думать о том, что он был рядом, когда меня рвало. Твою мать, а потом ещё и вымыл меня, не оставив ни единого шанса ненавидеть его…
Парень встаёт и, положив гитару, начинает медленно приближаться ко мне. Из-за чего мое тело сразу принимает оборонительную позу, хотя все, что ему нужно, это горизонтальное положение и холодная тряпочка на лбу. Но сейчас я могу думать лишь о том, насколько плавно он двигается, его походка неспешная и… пугающая. Он крадется к своей жертве, зная, что она уже никуда не денется.
– Я знаю одно рабочее лекарство от похмелья, – его губы растягивает дерзкая ухмылка, а я, предчувствуя неминуемую опасность, еще крепче прижимаю к себе шелковую простынь. Если он попробует убрать мой единственный щит, то только вместе с моими конечностями.
– Что ты… – я едва дышу, когда он опускает одно колено на кровать и встаёт надо мной, позволяя мне снова облизать его поджарое и татуированное тело взглядом, что цепляется за щупальца черепа-осьминога, одно из которых тянется вниз, прямо к греховным косым мышцам живота. Я закусываю губы и, подтянув простыню еще выше, сжимаю бедра от чувственного покалывания между ног.
– Не прячься от меня, Монашка, я хочу видеть твои маленькие сиськи, когда буду есть тебя, – он хватает край простыни и одним движением срывает ее, отбрасывая в сторону и оставляя меня полностью обнаженной. Писк застревает в горле. Я не могу дышать, пытаясь прикрыть себя руками, и сейчас особенно жалею, что убрала длину волос…
Все происходит как в тумане, блондин становится на колени и нависает надо мной, а я машинально кладу ладони на его грудь, вот только вместо того, чтобы оттолкнуть, наслаждаюсь твердостью молодого тела. И он понимает это, демонстрируя мне свою легкую фирменную ухмылку подонка.
Я тут же одергиваю руки и собираюсь прикрыть свою грудь, едва ли не теряя сознание от всей абсурдности ситуации, но совершаю ошибку, а в следующее мгновение он грубо дергает меня за лодыжки, слишком быстро укладывая на спину, и уже раздвигает мои ноги своими крепкими бедрами. Черт, черт, черт… Дыхание учащается, а пульс отчаянно долбит где-то в горле.
Секунда, и горячие губы касаются моего уха, а следом по коже прокатывается вибрация его хриплого голоса:
– Я сказал, что хочу видеть твои гребаные сиськи, пока буду поедать твою киску.
14.1
