скачать книгу бесплатно
Это сумасшествие какое-то и ему нет конца! Зубы блондина впиваются в мое напряженное горло, и у меня перехватывает дыхание. Мне нужно бежать от него. Бежать как можно дальше! Боже, как бы мне хотелось отыскать в себе силы на этот подвиг!
Но где их взять, когда этот проклятый парень продолжает доминировать надо мной, оставляя сладкие укусы на моей шее, ключице, когда царапает зубами обе груди, по очередности прикусывая мои изнывающие соски, а после начинает их сосать, облизывать и скручивать пальцами, словно обезумевший. Будто мои маленькие сиськи становятся для него аморальной зависимостью. Как и он моей…
Я даже не понимаю, в какой момент зарываюсь дрожащими пальцами в его густые волосы и притягиваю ближе, ощущая горячий смешок между грудей, после которого он начинает вести языком вниз, прикусывая чуть ниже пупка, и я дергаюсь, испуская жалостливый звук. Блондин глухо усмехается и повторяет свой трюк, одновременно устраиваясь между моих ног, в то время как я пытаюсь сжать бедра, беспомощно ударяясь затылком о подушку.
– Монашка, если ты пытаешься остановить меня, тебе следует выбрать другую тактику, – чувственное предупреждение разбивается о разгоряченную кожу внизу живота, и я, едва ли не хныча от отчаяния, сильнее тяну его за волосы вверх, вот только в ответ получаю лишь гортанный дразнящий смешок. – Ох милая, и снова не верно, этим ты чертовски заводишь меня.
Издаю стон, а затем прикусываю губу и бросаю злобный взгляд на нахала, голову которого я пытаюсь остановить, но он действует неумолимо, как хищник, продолжая добираться до своей цели, нежно покусывая и сжимая широченными ладонями мои дрожащие ребра.
– Будь хорошей девочкой, – хрипит он и как ни в чем не бывало скользит губами по внутренней части моего бедра, вынуждая меня задрожать под его натиском. – Раздвинь сладкие ножки.
Они уже раздвинуты! Тобой!
Неловкость борется с возбуждением, уже практически вырывающимся на финишную прямую, пока он облизывает мою чувствительную кожу, смотря на меня снизу вверх. Еще немного, и моя стыдливость сгорит в огне, и это происходит, когда он снова кусает мою кожу, и я теряю бдительность, позволяя ногам разъехаться в стороны.
Жалкое ничтожное мгновение, и я больше не принадлежу себе и тем более чему-то разумному.
Я даже не злюсь на его самодовольную ухмылку, видя, как он облизывается, словно мартовский кот перед мешком валерьянки, а в следующую секунду его язык накрывает мой клитор и вдавливает его, вынуждая меня выгнуть спину и раскрыть рот в немом крике. Окончательно потеряв контроль, я хватаюсь за простыни и сжимаю их так, будто боюсь упасть в пропасть.
Черт бы побрал этого мартовского кота!
– Ты сводишь меня с ума, Монашка, – рычит блондин, и его прерывистое дыхание разбивается горячей волной о чувствительный бугорок. Секунда, и его рот начинает господствовать надо мной самым греховным образом. – Такая чертовски вкусная… – выдыхает и останавливается, чтобы подразнить и посмотреть на меня. – И сладкая, как Баунти, – хрипит с ленивой ухмылкой на влажных губах, прежде чем легким касанием языка щелкает по комочку нервов, и… О, Боже! Он повторяет это движение языком, и мои глаза закатываются, а из вздымающейся груди вырывается протяжный стон. Еще мгновение, и я теряюсь в ощущениях, взорвавшихся внизу живота в тот момент, когда его язык проскальзывает в меня и начинает трахать в буквальном смысле этого слова. Блондин обрушивает на мое тело все свое безумие, сжимая сильными пальцами бедра и толкая навстречу своему жестокому рту.
Происходящее кажется слишком восхитительным. Безумным и до абсурда неправильным.
Дрожа на краю огненной пропасти удовольствия, я поднимаюсь на локти и закусываю нижнюю губу, чтобы не застонать от того, что вижу, с каким наслаждением этот нахал скользит языком по моему клитору. Глядя на меня из-под ресниц, он ухмыляется и повторяет это движения, на этот раз нарочно щелкая штангой по самому интимному месту и заставляя вильнуть бедрами, которые сейчас находятся в его жесткой хватке. Но я снова извиваюсь, пытаясь найти гребаное облегчение. Напряжение настолько сильно сковывает мои внутренности, что я чувствую боль. Но она другая, вызванная моей дикой жаждой разрядки. Из-за нее я становлюсь бесстыдной. И отчаянно хочу кончить. Нет. Мне это дико необходимо. Он делает меня такой, превращая в такую же, как он сам, извращённую дикарку. Сметая все бесстыдство. Доводя до отчаяния и мучая: то мягко скользя по складкам, то грубо проникая в меня, то всасывая дрожащий клитор, то покусывая его. Боже… Дыхание становится частым и прерывистым. Я на грани. Опасной и пугающей.
– Милки… – срывается с моих губ, потому что я, черт возьми не знаю его имени, и я не знаю, о чем мне его попросить. Остановиться? Или умолять, чтобы он заставил меня кончить?
Хрипловатый смех блондина вибрирует между моих ног, когда тот останавливается, и я с гулким рычанием падаю затылком на подушку. Ниточка, ведущая меня к оргазму, исчезает, обрывается, и напряжение, подобно тугой пружинке, с удвоенной силой скручивается внизу моего живота.
Только за это я собираюсь убить его!
– Милки? – самодовольным тоном провоцирует мерзавец. – Такое прозвище ты мне дала? – кончик его языка едва касается звенящего от возбуждения клитора, и я сжимаю в кулаках простынь.
– Просто дай мне кончить! – цежу сквозь сжатые зубы.
– Ты грубиянка, милая, – усмехается и дует на мою влажную киску, вынуждая меня сдавить его голову бедрами.
– А ты подонок!
Снизу раздается укоризненное цоканье, и я чувствую, как он качает головой, после чего тепло между моих ног сменяется холодом. А в следующую секунду лицо с дразнящей ухмылкой уже нависает над моим лицом.
Тяжело дыша, я смотрю, как он, подобно испорченному мальчишке, ведёт языком с пирсингом от одного уголка губ к другому, слизывая мои соки, прежде чем приближается и кусает меня за подбородок, выбивая из легких судорожный вздох. Отстраняется и позволяет мне утонуть в порочной темноте его темно-синих глаз. Я пытаюсь что-то сказать, но получается лишь открывать и закрывать рот. Я слишком возбуждена. Сама не своя.
Парень усмехается и толкается своим обтянутым тканью шорт стояком между моих ног, на мгновение даря мне так необходимое трение. Мое мимолетное облегчения настолько очевидно, что вызывает у блондина низкий гортанный смех. Я готова взорваться даже от одного этого звука, его мрачный смех омывает мои напряжённые нервы, посылая по ним чувствительное покалывание, которое колючим шаром собирается в моем эпицентре удовольствия. Ощущения настолько невыносимые, что я тихонько хнычу.
– Пожалуйста…
– Пожалуйста, что? – он снова толкается твердостью в мою изнывающую киску.
Я закусываю губы и, прикрыв глаза, пытаюсь не сделать того, что мне совершенно не свойственно. Но на данный момент я себе не принадлежу. Больше нет никакого стыда. Есть только потребность распасться на мельчайшие частички наслаждения. Моего наслаждения!
– Заставь меня кончить!
Блондин щипает меня за сосок, и я теряю стон.
– Если хочешь кончить, – задыхаясь, наблюдаю, как он, опирается на одну руку, а второй тянется к пуговице шорт и за несколько ловких движений высвобождает свой… о боже. – Будь любезна сделать это на моем члене.
С этими словами и без какого-либо предупреждения он касается моего входа головкой с пирсингом и одним толчком заполняет меня до сладкой боли. Моя спина отрывается от матраса, и я за считанные секунды сжимаюсь вокруг него. Блондин набрасывается на мои губы и проглатывает стон, который похож на звук какого-то животного. Он трахает и целует, жестоко и неумолимо, вынуждая меня кончать с такой силой, что в моих глазах взрывается яркий свет и меня выбрасывает на орбиту удовольствия.
Удовольствия, которое я испытываю только рядом с этим сумасшедшим блондином.
И мне это нравится…
Глава 15
Мне это нравится…
Распадается эхом в моей голове, пока я пытаюсь отдышаться, как и человек, накрывший меня сверху. Его не смутила сперма, которую он выплеснул на мой живот, а теперь без какой-либо брезгливости его тело прижимается к моему, размазывая очередное свидетельство своего безумства. Ну и моей глупости, разумеется, потому что я снова позволила случиться незащищенному секса.
И сейчас, когда действие оргазма теряет свое волшебное свойство расслабленности и легкой отрешенности от реальности, я постепенно возвращаюсь на землю. Падаю кубарем, осознавая одну простую вещь: мне не должно это нравиться! Не должно! И у меня есть на то причина. Даже не одна!
Разозлившись на себя, я сталкиваю парня, по крайней мере, пытаюсь и наконец выбираюсь на свободу из-под жара его сильного тела. Не знаю, хватило ли у меня сил или же блондин проявил снисхождение, перекатившись на свободную сторону, но я тут же присаживаюсь на край кровати, цепляясь пальцами за матрас и упираясь взглядом в свои коленки. Не уверена, что резкий подъем будет сейчас кстати, поэтому даю себе время свыкнуться со сменой положения и дать колотящемуся в груди сердцу успокоиться.
Как же было бы кстати иметь при себе нейрализатор. Вот в последнее время в моем случае это очень даже актуально. Кажется, я знаю, что попрошу на новый год у дедушки Мороза. Вот только навряд ли этот старичок заглядывает к плохим девочкам, а я именно такая.
Запрокинув голову, зажмуриваюсь и испытываю большое желание истерично затопать ногами.
Потому что меня не должно радовать собственное поведение. И тем более не должно восхищать то, в кого я превращаюсь рядом с этим парнем. Ведь из-за него я действительно теряю разум и совершаю поступки, которые заставили бы мою маму свалиться с сердечным приступом или поседеть. Да если бы все произошло еще там, в моей прошлой жизни, я сама первая кинула бы в себя тапок. Я ведь о нем ничего не знаю, быть может, он вообще женат и у него несколько детей. И, как и полагается кобелям, уехал на острова за разовым приключением, которым, как оказывается, стала я. Боже мой, нет, умоляю, хоть бы это было лишь воспаленной фантазией моего больного мозга и у него не было серьезных отношений. Тогда я буду не лучше своего Феди.
Мне стоит остановиться хотя бы ради себя. Ни к чему хорошему такая связь не приведет. Да, каждый из нас получит то, что ему необходимо. Он короткое развлечение, я компенсирую дефицит ярких эмоций, ну и конечно получу лучшие оргазмы в своей жизни, которые, возможно, даже больше не повторятся. Ну а дальше то что?
Ничего. Мы из разных миров.
Меня пугает все происходящее, но в то же время кажется, в моей серой, примитивной и до абсурда правильной жизни мне не хватало именно этого всплеска безумия, не хватало ощущения того, что я живу, а не существую по установленным канонам. Поэтому я и веду себя как наркоман, сорвавшийся после долгого воздержания.
Именно так! Так что, пока есть возможность, будь этим долбанным наркоманом.
Где-то внутри меня раздается ворчание той самой Таси, которую я сейчас насильно закрываю за семью замками, лишаю свободы, что искушает меня плюхнуться обратно на кровать и забить на все хер. Только отговорка «живем один раз» как-то больше не прокатывает.
Надуваю щеки и шумно выдыхаю.
Я всегда мечтала, чтобы моя долбанная привычка говорить с несуществующей частью себя исчезла. И было бы не лишним закапать туда же свою совесть. Устала от самой себя.
– И долго ты будешь думать о ненужных вещах? – раздается позади хрипловатый голос, от которого кровь начинает гудеть под кожей, особенно когда по моему позвоночнику скользит шероховатый палец, заставляющий так резко выпрямить спину, будто меня стеганули хлыстом. – Тебе нужно научиться проще относиться к жизни, – подытоживает с низким смешком, прежде чем матрас прогибается, и я могу догадаться, что блондин встал.
Мне требуется вся имеющаяся у меня сила воли, чтобы не бросить ему в ответ ядовитую колкость. И то только потому, что я должна была понимать, к чему приведет вчерашняя встреча с ним, но я будто забываю обо всех своих установках и снова с разгона устремляюсь на старые грабли. Ладно, один раз каждый имеет право на безудержное веселье или секс с тем же незнакомцем. Раз в жизни каждый может почудить и это даже простительно. Однако то, что происходит со мной… это неправильно.
– Мне нужно в душ, – произношу слишком спокойно и тянусь за простыней, чтобы прикрыться. Ничего не могу поделать со своей нелепой стыдливостью. А после того, что он уже вытворял с моим телом, она действительно нелепая.
– Он нужен не только тебе.
Я слышу, как босые ноги шлепают по полу, и приближающийся звук свидетельствует о том, что блондин направляется ко мне. И я убеждаюсь в этом, когда краем глаза вижу огромную тень. Поднимаю голову, чтобы посмотреть на него, но мой взгляд сразу же падает на его прямой и спокойный член, совершенно ничем не прикрытый. Секунда, и я отворачиваюсь, ловя себя на том, что жар смущения уже царапает мою шею.
Это какое-то гребаное ходячее искушение.
– Не притворяйся, что он тебе не нравится, милая, – усмехается подонок, а потом за жалкое мгновение простыня отлетает в сторону, и я, не успев хоть как-то предвидеть опасность, оказываюсь поднята на руки и прижата к мужской груди. Так, что между нами практически не остается вибрирующего пространства.
– Отпусти меня! – впиваюсь ногтями в его широкие плечи, чтобы прошипеть: – Сейчас же!
Черт бы его побрал, как же выводит из себя вот эта вот надменная широкая улыбка, медленно появляющаяся на лице парня.
– Ты когда-нибудь пробовала не быть такой занудной стервой? Или привыкла по жизни осуждать каждый свой шаг? – блондин вскидывает бровь. – Мама или папа?
Мои глаза распахиваются, и я смотрю на него то ли с яростью, то ли с растерянностью от наглости, которую подонок не прекращает демонстрировать мне. И мое желание выцарапать эти проклятые льдистые глаза, изучающие меня, лишь усиливается.
– Ах, я задел чувствительную точку? – испытывает меня, поглаживая большим пальцем мое бедро. И только это помогает мне вынырнуть из болота и надеть первую попавшуюся маску.
– Нет! – на одном дыхании. – Ты ни черта не задел!
Я дергаюсь, в попытке избавиться от этой близости, после чего мои ноги на мгновение касаются пола, но мне хватает, чтобы отвесить ему пощечину. Да такую, что это дерзкое лицо в момент исчезает из вида. Правда уже через секунду он поворачивает голову, лениво проводя кончиком пальца по губам, и мой взгляд следит за этим долбаным движением.
– Не знаю, почему, но с тобой очень интересно, Монашка, – усмехается парень, сверкая опасным огоньком в потемневших глазах. Этого достаточно, чтобы я начала жалеть о своем поступке. – Возможно, одна из причин этого то, как ты лжешь себе. – Парень касается костяшками пальцев моей ключицы и сбивает дыхание. – Мне это нравится, ты знала?
Тяжело дыша, я смотрю на него в течение бесконечно долгой минуты.
– Мне нужно в душ, – повторяю свою просьбу более спокойно, если такое возможно, учитывая мои резкие частые вздохи. – Я была бы благодарна, если бы ты дал мне возможность помыться. Одной. А после я бы хотела вернуться в отель.
Не прекращая касаться меня, он произносит:
– Стасу нужно в больницу. – Будто я знаю, о ком идет речь. – Мы в любом случае возвращаемся на остров.
– Отлично! – выдыхаю я, не в силах скрыть облегчение, или причина тому возбуждение, которое нездоровым образом пробуждается от его прикосновений. Главное не опускать взгляд. Ни при каких обстоятельствах. Иначе я потерплю фиаско. Но как только открываю рот, чтобы продолжить бороться за свое освобождение, парень прижимает к моим губам палец и оттесняет меня к стене.
– Я дам тебе возможность побыть одной, но по возвращению на остров ты проведешь остаток дня со мной.
Возмущение взрывается во мне, и я быстро шлепаю по его руке, отбрасывая в сторону.
– Нет! – огрызаюсь, стараясь игнорировать, как жаркий след его прикосновения расцветает на моих губах. Боже, я реагирую на него, как спичка на открытое пламя, но, несмотря на то, что меня это бесит, прикусываю язык. Мне нужно проявить гребаную любезность, все что угодно, лишь бы оказаться на острове. – Я не… Я… – прочищаю горло и обнимаю себя, успокаивающе поглаживая пальцами предплечья. – У меня есть свои планы. Я и так отвлеклась.
Блондин дергает уголком губ и наклоняет голову набок, что выглядит поразительно притягательно. Настолько, что я даже не замечаю, как он протягивает мне руку.
– Значит, твои планы не настолько важны, – мягким голосом возражает он, касаясь большим пальцем венки, бешено стучащей на моей шее. Я резко втягиваю воздух, надеясь, что это поможет мне оставаться хладнокровной.
А потом прищуриваюсь, прежде чем поинтересоваться со всей искренностью:
– Зачем тебе это?
Мне правда непонятно, почему этот парень зациклился на мне?
Но он лишь небрежно пожимает плечами и, склонившись ближе, обжигает меня горячим обещанием:
– Хочу кое-что тебе показать.
Закатываю глаза и кладу ладонь на его горячую грудь, побуждая отстраниться.
– Ты просто хочешь еще раз меня трахнуть. – Выгибаю бровь. – Это ты хочешь показать?
На его губах появляется мрачная улыбка, и он снова придвигается чуть ближе:
– Ох, грубиянка, не дразни меня. Мне нравится, как в твоем исполнении звучат эти грязные словечки.
У меня не выходит сдержать тихий смешок, но я глушу этот глупый порыв легкости и, сжав губы, спрашиваю:
– Ты всегда такой озабоченный?
– Тебя это пугает? – скалится подонок, опираясь о стену локтем так, что мне приходится запрокинуть голову, чтобы не потерять с ним зрительный контакт. – Чувствую, что да. – Кивает. – Но я так же чувствую, что тебе интересно мое предложение. Заключи со мной соглашение, Монашка. И я обещаю, ты не пожалеешь.
15.1
Я стою перед раковиной и, вцепившись в белоснежный фарфор, смотрю в запотевшее зеркало. Моя грудь тяжело вздымается, а колени неприятно дрожат. На какое-то время оглушивший меня оргазм действительно позволил думать, что проблема в виде похмелья решена, но сейчас головная боль возвращается со скоростью товарного поезда. И даже освежающий душ не помог мне удержать обманчивое облегчение. А сейчас, рассматривая свое уставшее отражение и еще влажные после душа волосы, я думаю лишь о том, как хочу оказаться в своем номере и хорошенько отоспаться, потому что в таком состоянии я не готова к подвигам. А уж к сражению с блондином и подавно.
И все же я не могу не испытывать благодарность к этому парню. Ведь мое платье, которое, по его словам, было испачкано содержимым моего же желудка, сейчас висит абсолютно чистое. От него даже пахнет свежестью порошка. В голове не укладывается. Неужели он… постирал его… для меня?
Я моргаю несколько раз, ошеломленная подобной мыслью.
Этот озабоченный кусок тестостерона способен на… заботу? Нет! Я отказываюсь в это верить! Быстрее поверю в крестную фею, которая одним взмахам волшебной палочки спасла мой сарафан. Вот только очевидный факт отсутствия трусиков за жалкое мгновение развеивает мираж с феей, напоминая мне о парне, которому я дала прозвище в честь любимой шоколадки. Сегодня он выступает в роли моей феи крестной. С этим умозаключением я издаю жалобный стон и стягиваю с вешалки сарафан, обречено зарываясь в ткань лицом и вдыхая приятный аромат альпийских цветов.
Не хочу этого признавать, но думаю, теперь я обязана принять приглашение блондина и составить ему компанию на остаток сегодняшнего дня.
Спас от пьяного позора, раз. Просидел всю ночь возле туалета, с которым я обнималась, два. Это вообще сойдет даже на целый подвиг, не каждая подружка будет держать ваши волосы, пока вы дарите белому другу содержание своего желудка. А тут парень… Ну и в довершение всего он постирал мою одежду! Три!
Про антипохмельную терапию не забудь, стерва неблагодарная!
Ну разумеется!
Платье липнет к влажной коже, поэтому я с трудом натягиваю его, тихо ругаясь себе под нос, после чего выпрямляюсь на выдохе и, слегка пошатнувшись, разглаживаю ткань на животе. Словно совершила большое дело. Как же непросто что-то делать с таким похмельем. Делаю шаг, и дрожь снова охватывает мои колени, но я игнорирую слабость, взъерошивая короткие волосы на затылке и сжимая их, не теряя попыток привести себя в чувство. Я должна пережить этот день. Завтра все будет лучше. Однозначно, да. Хуже просто некуда. И никакого спиртного до конца отпуска!
Напоследок бросаю в зеркало беглый взгляд, убеждаясь, что смыла остатки потекшей туши… Закусываю губу и, представив свой вид до, качаю головой. Боже, как он вообще захотел меня в том похабном виде. Максимум, что я бы сделала, увидев себя такой, накрыла бы с головой одеялом и отошла на безопасное расстояние. Нет, с этим парнем определенно не все в порядке.
Отмахнувшись от стыдливых мыслей, выхожу из ванной комнаты. Надеюсь, проведенное в душе время все же скажется положительно на моем затуманенном мозге. В конце концов, Милки предоставил мне уединение, о котором я просила. Что тоже не могло меня не удивить. Я до последнего ждала подвоха. Только ничего подобного не произошло. Я спокойно приняла душ и даже успела пострадать в одиночестве, но у меня еще будет уйма времени для этого по возвращению домой.
Шлепая босыми ногами по узкому коридору, я, наверное, только сейчас понимаю, что эта яхта гораздо масштабнее, респектабельнее и роскошнее, чем та, на которой я плавала вчера. Но не буду судить по одному коридору, шикарной спальне и люксовой ванной. Что снаружи я, к сожалению, не помню.
А стоит мне зайти в комнату и увидеть полуобнаженного бога, лежащего в белоснежных простынях, я замираю как вкопанная. Во-первых, очарованная тем, как идеально белый цвет сочетается с его татуированной и поцелованной солнцем кожей, а во-вторых, у него в руках мой телефон.
Какого хрена!
