скачать книгу бесплатно
В восемь часов Рябинин пришел домой. Лиды не было – уехала в командировку. Наскоро выпив чаю и минут десять попыхтев с гантелями, он сел за письменный стол. По просьбе журнала «Следственная практика» Рябинин третий день писал статью о своем старом деле: расследование убийства при отсутствии трупа. Интересно устроена память следователя. У него она была в общем-то плохая: забывал адреса, фамилии людей, мог заблудиться где-нибудь в микрорайоне… Но когда он вел следствие – месяц, полгода ли, – то абсолютно все держал в голове; помнил всех свидетелей, будь их хоть сотня; все показания, даже путаные, каждую деталь – пятно крови на асфальте или слезу на допросе; и уж никогда не забывал места происшествий. Вот и сейчас писал статью по памяти, даже не заглядывая в старые записи.
Зазвонил телефон. Рябинин сегодня не дежурил, да мало ли кто мог позвонить вечером?
– Начинаем, – услышал он глуховато севший голос Петельникова. – Она здесь и взяла клиента.
– Точно она? Не ошибся?
– Теперь ее лицо до смерти буду помнить, – усмехнулся в трубку инспектор.
– Осторожно, Вадим. Смотри, не покажись ей.
– Все идет в норме. Я буду позванивать.
– Обязательно. Задержание с понятыми проведу сам, как и договорились. Может, мне уже выехать?
– Я тогда позвоню.
Петельников положил трубку. Наверное, звонил из кабинета директора ресторана.
Рябинин отодвинул статью. Он не волновался, но пропало то спокойствие, которое необходимо для творчества. Сразу по-другому обернулся тихий домашний вечер – пропала уютность, иначе засветила большая бронзовая лампа, иначе затускнели книжные корешки на стенах и совсем лишним глянулся мягко-расслабленный диван. Мир изменился в секунду. Даже по Лиде заскучал меньше – обычно без нее места не находил. Рябинин посмотрел на свои вкрадчивые тапочки и понял, что он уже на дежурстве.
Время сразу пошло медленнее. Есть у него такое качество, у времени: тягуче плестись, цепляясь стрелкой за стрелку, когда человек ждет не дождется… Вообще останавливаться, когда у человека горе… И нестись, как кванты света, когда выпало человеку счастье.
Рябинин решил заняться другой работой. Он собирал все, что попадалось ему по психологии, – уже полка книг стояла. На журнальные статьи писались карточки. Еще завел картотеку на ту психологическую литературу, которой у него не было, но она существовала в других местах. Рябинин вытащил пачку журналов «Наука и жизнь» за прошлый год, при чтении которых выделил статьи и теперь размечал их по карточкам. Работа была кропотливая, но интересная тем, что копила мысли и духовный труд людей. Психология для следователя всегда будет…
Звонок телефона оборвал его мысль резко, будто ток разомкнул. Рябинин снял трубку и посмотрел на часы – уже десять…
– Они уходят, – тихо сообщил Петельников.
– Прекрасно, сейчас я…
– Они договорились к ней домой, – перебил инспектор – Он только пьян…
– Кто-то ее спугнул, – решил Рябинин.
– Некому. Только вот официант…
– Кто он?
– Инспектор Леденцов. Что будем делать? Они берут такси…
– Следите и узнайте адрес. Еще и лучше.
Рябинин хотел добавить, но трубка уже пищала.
Что-то Ире-Клаве-Вере показалось там подозрительным, но не настолько, чтобы все бросить и уйти. Осторожничала снотворница. И все-таки при всей ее хитрости она действовала рискованно – ходила в один и тот же ресторан, да так часто. Он знал, что это сработал могучий стереотип, всесильный консерватизм: получилось раз-два – и она теперь будет промышлять в «Молодежном», пока не увидит серьезную опасность.
Рябинин опять сел за карточки, чтобы вывести четким красивым почерком имя автора, название статьи, номер журнала и год издания. Особенно ему нравилось находить статьи для шифра «СП», что означило «Судебная психология».
Теперь телефон зазвонил через полчаса.
– Да? – почему-то тихо спросил Рябинин, хотя он мог кричать на всю квартиру.
– Все, – сдерживая радость, хрипло сказал Петельников, – птичка в гнездышке.
– Ну-у!
– Вошли в квартиру. Теперь никуда не денется.
– Вадим, надо не только поймать, но и доказать.
– Так что? Будем задерживать?
– Ни в коем случае! Войдешь ты в квартиру, они сидят, выпивают – и что? Здравствуйте, я насчет обмена?
– Ну а как?
– Подождите, пока он выйдет. Тут же его опросить, прямо на улице. Теоретически он должен войти с деньгами, а выйти без них. Вот тогда сразу обыск.
– Он может выйти под утро.
– Скорее всего, так. А что делать?..
– Ну ладно, Сергей Георгиевич, спать не будешь?
– Какой уж тут сон.
А спать следовало бы: тот гражданин и верно мог выйти только под утро. С задержанием преступницы Петельников справился бы и без него, но Рябинин думал о доказательствах, которые можно получить сразу в квартире. Оба они делали одно дело, но делали его по-разному. Их работа была похожа на две прямые, которые то идут параллельно, то пересекаются. Обычно люди не отличали работника уголовного розыска от следователя – всех называли следователями. Даже в книгах и телевизионных передачах инспекторов уголовного розыска называли следователями. Все удивлялись, когда узнавали, что инспектор уголовного розыска не имеет права допрашивать – лишь опрашивает. Когда интересовались, чем же отличается инспектор от следователя, Рябинин объяснял на примере: вот человек выхватил у кассира деньги и побежал. За ним бросился инспектор уголовного розыска, задача которого поймать. Догнал, схватил, задержал, но преступник вдруг заявляет – а это не я украл. Вот тут и появляется следователь, который должен разобраться.
Теперь, кажется, не прошло и получаса. Рябинин схватил трубку:
– Сергей Георгиевич, полный ажур!
У Петельникова даже голос изменился, работал на каких-то более высоких частотах.
– Ну, давай-давай, не тяни.
– Он моментально выкатился…
– Это странно, – буркнул Рябинин.
– Мы тут же с ним поговорили, – инспектор от радости не обратил внимания на слова Рябинина. – На пятьсот рублей наколола. Этот парень прямо при нас карман и вывернул…
– Вадим! Постановление мое у тебя есть. Бери понятых и начинай обыск. А я выезжаю.
Петельников позвонил коротко: пусть думает, что вернулся Курикин. Отстранив Леденцова, совсем молодого рыжего оперативника, который рвался вперед, надавил кнопку еще. За дверью зашаркали ленивые шаги. Петельников приготовил ответ, но ничего не спросили – звякнула цепочка и дверь распахнулась широко и свободно.
В прихожей стояла невысокая девушка, миловидная, в цветастом зеленовато-белом халатике, с короткой светлой челкой – стояла, как березка на обочине. Петельникову в какой-то миг даже показалось, что он попал совсем не туда и надо немедленно извиниться. Но тут же задумчиво-волоокий взгляд не от мира сего уперся ему в глаза. Взгляд был спокоен, будто ничего не случилось и никогда ничего не случится. Она узнала его сразу; он видел, что узнала, хотя у нее и волосинка не дрогнула.
– Вам кого? – вежливо спросила она.
– Тебя, милая, – ответил Петельников и шагнул в квартиру. За ним гуськом потянулись понятые, участковый инспектор и Леденцов. Все сбились в передней, кроме Петельникова, который для начала быстро обежал квартиру – нет ли кого еще.
– Хам, – пожала она плечами.
– Так, – сказал Петельников, вернувшись в переднюю. – Товарищи понятые, садитесь и смотрите, что мы будем делать. А вы, гражданка, предъявите свои документы.
– Дайте переодеться, – попросила она и шевельнула телом.
Сразу все увидели, что халатик на ней детский не детский, но почти все ноги открыты.
Петельников взял со стула юбку с кофтой, глянул, нет ли карманов, и протянул ей. Она лениво приняла одежду и пошла на кухню, словно угадав мысль инспектора, который не хотел, чтобы она закрывалась в ванной. На кухне было спокойнее: квартира на пятом этаже, в окно не выскочит и будет на глазах. Инспектор побрел за ней, как верный пес.
В кухне она усмехнулась:
– Может, отвернешься?
Петельников отступил в коридорчик, повернулся к ней спиной и начал рассматривать комнату, кусок которой был ему виден.
Квартира удивила инспектора. Он думал, что попадет в проспиртованный притон, но оказался в чистенькой, уютной квартирке в старом доме с четырехметровыми потолками и лепными карнизами. Красивые, со вкусом подобранные обои… Книжные полки, подсвечники… На стене висит «Даная» Рембрандта… На столике пишущая машинка и журналы… И какой-то особенный уют, который бывает только в девичьих комнатах, куда не ступает нога мужчины.
Петельников слышал, как она одевается: щелкает резинками, натягивает чулки и вжикает молниями. Он смотрел на букет цветов, который стоял на стеллаже и, казалось, был подобран по всем правилам японской икебаны. В такой квартире читать стихи при свечках, а не обыск делать.
Она еще пошуршала за спиной и затихла.
– Все? – спросил Петельников.
Она молчала. Ее можно было оставить на кухне под присмотром Леденцова, но обыск рекомендовалось делать в присутствии подозреваемого.
– Ну все? – еще раз спросил инспектор и шелохнулся, показывая, что сейчас войдет.
Она молчала. Петельников резко обернулся и шагнул в кухню – там никого не было. Он бросился к окну и рванул раму, но та оказалась запертой на шпингалеты – значит, не открывалась. Петельников заглянул в ванную и туалет, хотя знал, что она могла туда пройти только мимо него. Инспектор опять уже вместе с Леденцовым влетел в кухню, непроизвольно дотронулся рукой до пистолета.
Ее не было, словно она растворилась в воздухе вместе со своими оригинальными духами, которыми еще пахло. А может, пахнул халатик, брошенный на стул.
На второй день Рябинин сидел у себя в кабинете и смотрел в тусклое мутное небо – кусок неба, потому что в городе небо только кусками. Дождя не было, но облака набухли и ползли упорно, набухая все больше.
Инспектор ерзал на стуле, хотел сесть поудобнее, и все никак не получалось. Бывают в жизни такие неудобные стулья, на которых ушлые люди долго не сидят. Работники приходили в уголовный розыск и уходили, ошарашенные темпом, стилем и спецификой; уходили, ничего не увидев, кроме мотания по городу и бессонных ночей; уходили в отделы сбыта и кадров, переучивались, устраивались – уходили, как туристы из музея. Оставались прирожденные сыщики. И сидели на этих жестких неудобных стульях, которые они, и сами не зная почему, не променяли ни на какие бы кресла. Но сидеть было неудобно. Стул скрипел, скользил по полу, будто хотел вырваться из-под инспектора.
– Да не ломай ты мебель, – ворчливо бросил Рябинин.
– Сергей Георгиевич, ну чего ты на меня взъелся!? Отвыкли мы от старых домов и от черных лестниц! Не могу же я все предвидеть…
Рябинин словно ждал этих слов – молчавшего ругать труднее. Он вскочил и пробежался по своему трехметровому кабинету.
– С вытрезвителем, Вадим, я тебе ни слова не сказал. Там ошибиться мог каждый. Но тут! Уже знал, с кем имеешь дело! Черт с ней, с черной лестницей… Почему оставил одну переодеваться?!
– Женщина ведь.
– Понятую бы посадил в кухне, дворничиху. А деньги? Мы их не нашли. Значит, взяла с собой.
– Кофту и юбку я проверил.
– А лифчик ты проверил? А кухню ты проверил, прежде чем пускать ее? Интересно, что тебе сказал начальник уголовного розыска?
– Неприличное слово, Сергей Георгиевич, – вздохнул Петельников.
Инспектор сидел розовый и чем-то непохожий на себя. Следователь замолчал, пытаясь понять, чего же не хватает Петельникову… Самоуверенности. Он потерял самоуверенность, которую обычно носил на себе, как значок. И она шла к нему – вот что странно.
Рябинин кашлянул, чтобы перейти на другой тон, и сказал уже спокойно:
– Чего я злюсь, Вадим… Такой случай больше не представится. Как ее теперь ловить? Жди, когда и где она всплывет…
– Теперь мы знаем ее фамилию. Карпинская Любовь Семеновна, двадцать восемь лет…
– А что толку? Прописываться она же не будет.
Петельников медленно и невкусно закурил. Рябинин ощутил его горечь на своих губах, но все-таки не удержался:
– Глаз-то должен быть у тебя зоркий… На кухонной стене висит ковер… Но кто вешает на кухне ковры?
– Мало ли… Безвкусица, – вяло возразил Петельников.
– Хотя бы вспомнил «Золотой ключик», картину у папы Карло, под которой была дверь. Впрочем, чего я ворчу – у тебя начальник есть. А мне вынь ее да положь.
Петельников сунул руку в широкий карман плаща и действительно вынул и положил катушку с магнитофонной пленкой.
– Вот, в порядке компенсации.
– Где записали?
– В такси.
Рябинин открыл нижнее отделение сейфа и достал портативный магнитофон. По обыкновению, тот ему не давался, как и всякая техника вообще. Он крутил, щелкал кнопками, чертыхался и делал вид, что тот неисправен. Петельников встал, лениво протянул длинные руки, незримо отстранив следователя. Магнитофон сразу гуднул и дернулся катушками. Сквозь скрип и шум, как из космоса, послышались голоса:
«– Понимаешь… Ты мне с первого взгляда пришлась… Один к одному…
– Как это: один к одному?
– Ну, в смысле, раз на раз не приходится.
– Вот теперь понятно. Ты только сиди прямо.
– Курикин сидит, стоит, ходит… живет… прямо. У тебя хата приличная?
– Для тебя сойдет.
– А выпить найдется?
