скачать книгу бесплатно
Криминальный талант
Станислав Васильевич Родионов
Сделано в СССР. Любимый детектив
В книгу вошли повести классика отечественного детектива, ленинградского писателя Станислава Васильевича Родионова (1931—2010). Захватывающие сюжеты его детективов держатся не на погонях и убийствах, а на необычных преступлениях, которые совершают неординарные преступники. И противостоит им такой же необычный следователь, мастер тонкого психологического допроса, постоянный герой автора – следователь Сергей Георгиевич Рябинин. Две повести «Криминальный талант» и «Кембрийская глина» были экранизированы. Первая – в 1988 году, режиссер Сергей Ашкенази, в главных ролях: Алексей Жарков, Александра Захарова, Игорь Нефедов; вторая (под названием «Тихое следствие») – в 1986 году, режиссер Александр Пашовкин, в главных ролях: Алексей Булдаков, Владимир Кузнецов, Михаил Данилов.
Станислав Родионов
Криминальный талант
Серия «Любимый детектив» была удостоена
премии МВД РФ в 2018 году
Криминальный талант
Часть первая
Виктор Капличников слегка покачивался от радости. От жаркого, перемятого каблуками асфальта; от тихого горячего ветерка, в котором духов, казалось, больше, чем кислорода; от встречных огоньков, мельтешивших в густо-синих улицах; от встречной девушки в брючном костюме… Радость была всюду. Но шла она из внутреннего кармана пиджака. Там лежал жесткий типографский прямоугольник свежего диплома. Капличникову хотелось зайти в какую-нибудь парадную. И еще раз впиться в него глазами. Но он терпел, да в парадной и помешали бы. Два часа назад у Виктора было среднее образование, а теперь высшее. Два часа назад он был токарь, а теперь инженер.
Неприятности можно переживать в одиночестве. Радость же рвется наружу, к людям. Этот диплом даже некому было показать: родители в отпуске, приятели в турпоходе. Он пожалел, что не пошел вспрыснуть это дело с малознакомыми заочниками. Конечно, можно взять бутылку хорошего вина, пойти домой, положить перед собой диплом и выпить всю емкость мелкими глотками. И сидеть в притихшей квартире перед телевизором – единственным живым существом. Но ему были нужны люди и тот городской шум, который так всем надоел.
Капличников шел по проспекту длинным рабочим шагом. На него бежали желтые фары, реклама, витрины и фонари. Из скверика вырвался запах скошенной травы, первой в этом году, и сразу посвежело. Аромат духов показался жеманным и вроде бы лишним.
У подземного перехода продавали белую сирень. Он купил большой дорогой букет, купил никому, себе. Хотел поискать в сирени цветочки с пятью лепестками и съесть на счастье, как это делал в детстве, но решил, что грех требовать у жизни еще счастья.
На углу в глаза бросились большие голубоватые буквы ресторана «Молодежный»: бросились, как откровение. Это было как раз то место, где крутилась бесконечная радость и не признавалось одиночество.
Даже не раздумывая, Капличников направился к решетчатому неоновому козырьку.
У широкой двери он одернул пиджак, трезво подмигнул швейцару и вошел в синеватый холл. В стеклянных дверях зала Капличников замешкался, не зная, как поступить с букетом. Ему почему-то захотелось сдать его гардеробщику и взять номерок – не входить же в ресторан с цветами и без женщины.
И тут он увидел ее, женщину, которая стояла у зеркала и, видимо, ждала своего мужчину. Капличников зарыл лицо в сирень, вдохнул щемящий запах и двинулся к ней.
– Это вам. От незнакомца. Просто так, – смело сказал он и протянул букет.
Она вскинула голову и широко распахнула глаза, будто он щелкнул перед ее лицом зажигалкой. Но это была секунда – тут же девушка улыбнулась и взяла цветы просто, как кусок хлеба.
– Спасибо.
– Надеюсь, ваш знакомый по шее мне не съездит, – сказал Капличников и тут же спохватился: человеку с высшим образованием выражение «съездить по шее» можно и не употреблять.
– Знакомого уже нет, – усмехнулась девушка.
– Как нет? – удивился Капличников: он не представлял, что сегодня могло чего-то или кого-то не быть.
– Час жду, а его нет. Придется уходить, – ответила девушка без капли грусти, как говорят женщины о досадной мелочи, вроде поехавшей петли на чулке.
– Ну и знакомый! – удивился он.
– Шапочный.
Капличников глянул на нее иначе, словно отсутствие этого шапочного знакомого дало ему второе зрение, – девушка была симпатична и стройна, только, может, чуть широковата. Да при ее полных ногах не стоило бы носить такое короткое мини.
– Послушайте! – воодушевленно начал он.
Девушка спрятала нос в букет и вопросительно посмотрела из цветов.
– Пойдемте со мной. У меня сегодня… невероятный день.
– Почему невероятный?
– Особенный, радостный день… Я вам все расскажу. Пойдемте, а?
Она смотрела из букета весело, словно оценивала шутку – рассмеяться ли, улыбнуться. В другое время Капличников изобразил бы печаль, которая охватит его, если она не пойдет. Но сейчас на печаль он не был способен – сиял, как чайник из нержавейки. Видимо, радость действует на женщину не хуже печали, потому что девушка тряхнула головой и пошла к залу. Капличников бросился вперед, распахнул перед ней тяжелый прямоугольник стекла, подхватил под руку. Рука оказалась теплой и плотной, как утренняя подушка. Девушка пахла какими-то странными духами. Он никак не мог уловить этот волнистый запах: то ландышем томным, то клейкими тополиными почками, а то просто скошенной травой, как из того сквера. И ему вдруг пришла мысль: эта незнакомка станет его второй радостью. Почему бы к одной удаче не привалить второй, еще более крупной? Почему бы этой девушке не оказаться той невероятной женщиной, о которой он иногда мечтал? Виктор Капличников еще не знал, та ли это женщина, о которой думалось, но уже чувствовал, что она не похожа на тех девушек, с кем он работал, ходил в кино и стоял в парадных.
Они пересекли зал и в самом углу обнаружили свободный столик на двоих. Это тоже была удача, пусть мелкая, но удача, которые должны сегодня сыпаться, как яблоки с дрожащего дерева – крупные и мелкие.
– Я – Виктор, – представился он, как только они сели.
– Ирина, – сказала она, подняв большие внимательные глаза.
Конечно, Ирина, не Ира, а именно Ирина – чудесное имя, которое он любил всегда.
– Какая же у вас радость? – улыбнулась она, не выпуская букет из рук, словно пришла на минутку.
– Уже стало две.
– Чего две? – не поняла она.
– Две радости. Во-первых, получил диплом об окончании Политехнического института. Инженер-механик. Радость, а?
Она кивнула. Ему показалось, что сильно своей радостью он ее не поразил. В конце концов, что такое он со стороны – еще один инженер, которых сейчас пруд пруди.
– А во-вторых?
– Во-вторых, встретился с вами.
– Еще неизвестно, радость ли это, – усомнилась она и вдруг засмеялась довольно громко и весело. Он подхватил смех, как эхо подхватывает голос. И ему сразу стало спокойнее, ничего уж такого особенного: кончил институт и встретил хорошую девушку. Тысячи людей, десятки тысяч кончают институты и встречают милых женщин. Ему стало спокойнее, потому что очень сильная радость до сих пор сжигала его энергию.
Официант налетел ветром, схватил сирень, тут же приспособил ее в вазу-кувшин из синего ребристого стекла и встал, выразив фигурой ожиданье, не согнув ее ни на сантиметр.
– Что берем? – спросил было Капличников у Ирины, но тут же махнул рукой: – Сегодня я именинник. Итак, салат фирменный, цыплята табака, икра черная четыре порции…
Он все диктовал и диктовал, пока она опять громко не рассмеялась:
– Куда вы набираете?!
– Много, да? А что вы пьете?
– Только не коньяк, терпеть не могу.
– Тогда водку? И шампанское.
– Салат из свежих огурцов употребляете? – спросил официант.
– Обязательно употребим, – заверил Капличников.
Официант ушел, привычно ввинчиваясь меж столов. В полумраке под потолком медленно вращались громадные лопасти, разгоняя табачный дым по углам. Бра на деревянных панелях светились угарной синью, плывущей вверх и пропадающей над светильниками. Шумок стоял ровный, было еще рано, часов девять вечера.
– А вы правда сегодня кончили институт? – спросила она.
Капличников сначала растерялся, – ему всегда верили сразу. Он хотел тут же вытащить диплом, но опустил поднятую руку – надо ли доказывать. Да и не хотелось его доставать: не то все-таки место, где стоило размахивать дипломом, который дался не так-то легко.
– Значит, вы решили, что я придумал такой предлог для знакомства?
– Верю-верю, – улыбнулась она.
– Впрочем, чтобы познакомиться с вами, можно придумать любой предлог, – улыбнулся и он.
Официант ловко уставил белую до синевы скатерть мелькая руками, словно их было штук шесть. Но Капличников вовремя перехватил у него открытые бутылки – наливать он хотел сам.
– Мне только шампанского, – предупредила Ирина.
– Как?! – удивился Капличников. – Вы же просили водки.
– Я сказала, что не терплю коньяка, даже запаха.
– А-а-а, – понял он. – Может, рюмочку?
– Нет-нет. Зато шампанского вот этот громадный фужер.
Он налил ей вина, а себе большую рюмку водки. Официант сразу исчез. На том конце зала тихонько заиграл оркестрик, словно ждал их. Капличников взял рюмку и набрал воздуха для тоста…
– Виктор, добудьте мне сигарету. Вы, я вижу, некурящий.
– Сейчас официанту закажу, – выпустил он воздух и отставил рюмку.
– Его теперь не найдешь.
– Ну, пока стрельну.
Он вскочил и шагнул к соседнему столику, но там сидел некурящий молодой парень в очках с тремя девушками, Капличников пошел к летчику, который уже был охвачен всеобщим ресторанным братством и чуть не засадил его за свой столик выпить по одной. Но от нераспечатанной пачки сигарет ему отбояриться не удалось, хотя просил он две штучки.
Ирина кивнула и закурила с удовольствием, красиво, делая губы трубочкой. Виктор опять взялся за рюмку:
– Тут ничего, кроме старого, доброго «за знакомство», не придумаешь.
– Со свиданьицем, – усмехнулась она.
И Капличников не понял – понравился ей тост или она его высмеяла. Он проглотил водку и тут же подумал, что коньяк прошел бы куда лучше. Холодная жидкость едко опустилась в желудок, но вдогонку поехал огурец – и сразу все там утихло, успокоилось, потеплело. Ирина пила шампанское медленно, отпивая и любуясь им на свет. Что-то в ней было легкое, благородное – в линии рук, в длинных отставленных пальцах, в широких глазах, точнее, в неспешном задумчивом взгляде. Виктор Капличников уставился в фирменный салат, мысленно обругав себя: брякнул дурацкий тост и залпом выжрал водку. Но тут та самая теплота, которая свернулась в желудке, как кошка в кресле, вдруг сразу оказалась в голове.
– Я о вас ничего не знаю, – сказал он.
– Вот я – вся тут.
– Это верно, – засмеялся он. – Но все-таки?
– Так и я о тебе ничего не знаю.
«Тебе» он заметил сразу, как чиркнутую спичку в темноте. Выходило, что она только внешне чопорная, а вообще-то простая, как и все девчата в мире.
– Я что, я уже о себе говорил. Работаю токарем, вот кончил институт. Теперь перейду на должность инженера. А может, не перейду, не очень хочется. Холост, двадцать восемь лет, жилплощадь имею, здоровье хорошее, вешу семьдесят килограммов, рост сто семьдесят пять, глаза карие, зубы все целы.
Она рассмеялась. Капличников довольно схватил бутылку, налил себе рюмку и долил шампанским ее фужер.
– А у меня двух зубов нет, – ответила она.
– Я это переживу, – заверил он. – Но не переживу, если вы… если ты замужем.
– Пока не собираюсь.
– Тогда я скажу еще тост – выпьем за тебя. Чтобы ты была той, какой мне кажешься.
И он вылил водку в рот, не дождавшись ее слов. Он знал, что она обязательно спросит, какой же ему кажется. Ирина выпила шампанское, взяла яблоко и ничего не спрашивала. Принесли цыплят табака. Она стала есть аккуратно и сосредоточенно.
– Кто ты? – вырвалось у него после второй рюмки.
– Откуда я знаю, – усмехнулась она.
– Как? – опешил Капличников и бросил разрывать цыпленка.
– А ты кто? – спросила она.
– Как кто? – не понял он. – Я же тебе сказал: токарь, окончил институт…
– Это место работы и образование. А кто ты?
Теперь она не улыбалась. Пышные, но короткие серебристо-белесые волосы, светлая челка, а под ней глаза – широкие, с неспешно-спокойным взглядом. Капличников подумал, что она похожа на француженку, хотя их, кроме кино, нигде не видел.
– Вот ты о чем, – протянул он, взял ее руку и поцеловал. – Да ты умница!
Она опять улыбнулась, но руки не отняла – так и осталась ее небольшая ладошка-лодочка в его широком бугристом кулаке. Он держал ее чуть касаясь, как вчера за городом скворчонка, прыгнувшего по глупости из гнезда.
– Я научный работник, – сообщила она как-то между прочим.
Как же он сразу не понял, когда у нее это на лбу написано… Наверное, кандидат наук или даже доктор – бывают в физике и математике молоденькие доктора наук со счетно-решающими машинами вместо мозгов. А он дипломом похвалялся…
Капличников хотел опять поцеловать руку, но сильная зевота неожиданно схватила челюсти. Он даже выпустил ее ладонь, прикрывая свой полуоткрывшийся рот. Видимо, сказывалась усталость последних дней, да и сегодня он поволновался.
