скачать книгу бесплатно
Она всегда мне сочувствовала. Это была женщина с мягкими, чуть полноватыми чертами лица, короткими волосами и добрыми глазами.
– Здравствуйте, Татьяна Алексеевна! – показалась в гостиной я.
– Юлечка, деточка моя, ну как ты? – она обхватила моё лицо тёплыми ладонями и поцеловала в лоб.
– Да так, лёгкое недомогание, – я едва улыбнулась.
– О, моя дорогая, ну ничего, всё пройдет, всё заживёт! – она крепко сжала мою ладонь. – Говорят, сейчас вирус ходит сильный, с ног всех косит, – садясь на диван рядом с сыном, протараторила она.
Я ухмыльнулась этой нелепой лжи. Она прекрасно всё знала. Мы никогда не обсуждали этого, но я понимала, стоит ей взглянуть на меня, и истинная причина моего нездоровья становилась для неё ясна. Она была такая же, как и я. Жертва. Её ужимки за столом, высокая горловина, длинные рукава, которые она беспрестанно теребила, натягивая всё ниже, до самых пальцев – эти незаметные глазу обычного человека вещи для меня были обличающими уликами.
Мы сидели на диване, смотрели телевизор, разговаривали, он разлил по бокалам каберне. Спокойный домашний вечер в кругу семьи. Я аккуратно покачивала бокал с багровым вином.
Татьяна Алексеевна ушла, обняв нас на прощание. Я поднялась наверх в нашу спальню, у меня не было сил идти умываться, я лишь стянула с себя одежду и, нацепив футболку, залезла под одеяло.
Из ванной ещё долго раздавался шум воды, он никогда не изменял себе и всегда следил за безупречностью своего внешнего вида.
– Я не должен был так поступать, прости, – тихо шепнул он, нежно касаясь свежевыбритой щекой моего плеча.
Я кивнула.
– Доброй ночи.
– Доброй ночи.
Он погасил свет.
Глава 2. Качели
«Наша жизнь была похожа на качели. Когда отец не был пьян – всё было вполне сносно. Конечно, резкость в его характере, озлобленность и вспыльчивость присутствовали всегда, но мы настолько привыкли ходить по краю и говорить шёпотом, что просто не оставляли шанса его ярости разбушеваться и всё снести. Когда же он выпивал – жизнь превращалась в ад. Он крушил всё вокруг, обзывая меня и маму, нападал на неё, избивал, а меня, пытающуюся её защитить, отбрасывал, как котенка. В поисках спасения мы сбегали ночевать к соседке тёте Наде. Сколько было таких проведённых на раскладушке ночей, я сбилась со счёта, порой мы могли жить там неделями, дожидаясь, пока отец протрезвеет. Когда он приходил в себя, возвращались обратно, словно ничего и не было, он никогда не извинялся, а мама его не упрекала. Жизнь снова текла как обычно. Находясь в хорошем настроении, отец катал меня на машине и брал с собой на рыбалку. Он был мастером на все руки и мог соорудить шедевр из любого подручного средства, и в дни его просветления моя комната наполнялась хорошенькими кукольными домиками, резными игрушками, выжженными гравюрами. Так могло продолжаться несколько дней, бывало и месяц, потом же он вновь напивался, и мы с мамой убегали прочь, чтобы он нас не убил».
***
Я бесцельно бродила по городу в окружении толп туристов. Повязка занимала своё привычное место, но сегодня она не спасала: кожей я отчётливо осязала присутствие кольца. Когда мы перешли её, эту точку невозврата? Или всё было обречено с самого начала? Мне хотелось кричать от удушающей боли, но я лишь ровно выдыхала холодный воздух, привычка молчать была слишком во мне сильна. Замёрзнув до ломоты в костяшках, я вновь оказалась в «Пироге».
– Как всегда, – улыбнувшись людям за стойкой, бросила я и расположилась за столиком.
За окном суетливо протекала жизнь: мчащиеся велосипедисты, потерявшиеся иностранцы, не поспевающие за детьми родители, оживлённо болтающие студенты. Я как будто пропускала их сквозь пальцы, прижимая ладонь к запотевшему стеклу.
– Ваш карамельно-банановый латте! – презентовал официант.
– Спасибо, – тихо поблагодарила я, не отрывая взгляда от окна.
Я всё всматривалась в людей, пытаясь понять их тайну. Блокнот с ручкой лежал нетронутый. Писать мне сегодня не хотелось, не было сил.
Я услышала рядом с собой лёгкое покашливание официанта:
– Простите, кажется, вы обронили.
Я обернулась и увидела в его протянутых руках спавший с моих плеч палантин. Синяк на руке теперь не мог остаться незамеченным.
– Спасибо, – не поднимая глаз, поблагодарила я и, выхватив палантин, спешно накинула на себя.
Официант не уходил. Повисло напряжённое молчание, я делала вид, что не замечаю его присутствия, всматриваясь в даль за окном.
– Ваша рука, – тихо произнёс он.
– Ударилась о туалетный столик, пустяки, – небрежно бросила я и, улыбнувшись, подняла глаза. Меня пронзило током, посмотрев на него, я поняла, что он знал, в его взгляде ясно читалась вся правда о моей жизни.
– Простите, мне нужно идти, – я резко выскочила из-за стола и бросилась прочь.
***
«Как он догадался?»
Навязчивый вопрос крутился в моей голове. Быть может, мне просто показалось? Мы настолько привыкли скрывать эту правду, известную нам двоим, и мысль о том, что об этом может узнать кто-то третий, казалась безумной. Но я была уверена в том, что видела, глаза бывают красноречивее слов, и его глаза не только всё знали, но и прекрасно понимали мою тайну. Я лежала на кровати, медленно обрывая лепестки цветов. Разноцветные герберы были хлопьями разбросаны по одеялу.
– Юлия Николаевна, к вам пришли, – послышался за дверью голос домработницы.
– Кто? – накинув халат, спросила я и вышла из комнаты.
– Какой-то Сергей, говорит, ему нужно что-то вам передать. Он за воротами, охрана его ещё не впустила.
– Пускай пропустят, проведи как обычно через заднюю дверь, я сейчас спущусь.
Дима не любил чужих людей в доме, поэтому курьеров, почтальонов и прочих малоизвестных лиц мы никогда не впускали с парадного.
Я остановилась на ступенях, ведущих в цоколь, и провела рукой по перилам.
«Видишь, какие они мощные, теперь здесь не упасть, я позаботился обо всём. С нами больше не случится ничего плохого», – пронеслись в моей голове его слова.
– Юлия Николаевна! – прервала воспоминания Наташа. – Вас ждут.
Кивнув, я торопливо пошла к двери. Я не любила цоколь и ненавидела эту лестницу. Мне хотелось побыстрее от всего отделаться и вернуться к себе. Свет был приглушён, мужчина стоял вполоборота, разглядывая висевшую на стене картину.
– И снова здравствуйте! – развернувшись, бодро произнёс он.
Передо мной стоял сегодняшний официант.
– Вы что здесь делаете? – удивлённо воскликнула я, глядя на него.
– Пришёл узнать, как вы, – улыбнувшись, ответил он.
– Вы маньяк? Как вы вообще меня нашли? – напряжённо спросила я, инстинктивно отступая от него.
– По адресу доставки.
– Какой ещё доставки?
– Вы анкету заполняли на доставку кофе, разве не помните? Кстати, находитесь вы чёрт знает где, поэтому кофе мы вам доставлять не будем, можете не рассчитывать, – весело отозвался он.
Я задумалась, вспоминая. Однажды в кофейне меня попросили заполнить какой-то бланк. Я никогда не отказывала людям в таких мелочах, всегда брала листовки на улице, набивая ими полные карманы, выслушивала долгие разговоры менеджеров по продажам, участвовала в опросах. Дима надо мной смеялся, ему казалась глупой такая трата времени, а мне это было даже приятно: помогая людям делать их работу, я ощущала и свою значимость. Так и тогда я, мило улыбнувшись, заполнила все поля, что от меня просили, не вдаваясь в суть.
Выдохнув, я спокойно произнесла:
– Что вам нужно?
– Отдать это, – он протянул мой блокнот.
Я даже не заметила, как оставила его.
– Вы читали? – торопливо спрятав блокнот за пазуху, спросила я.
– Конечно, нет.
– Спасибо, что вернули.
– Не за что. Красивое кольцо, кстати, – кивнул на мою руку он. – Как я понимаю, с правой рукой проблем нет?
– Вам не кажется, что вы слишком многое себе позволяете? – натянув рукава халата, недовольно спросила я.
– Кто действительно многое себе позволяет, так это ваш муж.
– Так, всё, спасибо за находку, до свидания! – я открыла входную дверь, жестом показывая ему удалиться.
– Я хотел бы вам помочь, – мягким доверительным тоном начал он, глядя мне в глаза.
– Помощь мне не нужна, уходите, пока я не вызвала охрану, – пронзая его испепеляющим взглядом, сквозь зубы процедила я.
– Хорошо. Приходите в кофейню, захотите поговорить – я выслушаю, нет – больше этой темы никогда не коснусь. Если в «Пироге» вам комфортно и безопасно, я не хочу, чтобы вы это теряли. До свидания.
Я с яростью захлопнула за ним дверь.
Представьте, вы живёте десять лет, храня одну тайну, пряча её под кожей, тщательно оберегая даже от себя самой. Правду неприятную, липкую, скользкую, и вот однажды её вскрывают, и она вся выползает наружу и выглядит куда омерзительнее, чем была в тени. Признаться самой себе, что тебя избивает муж – это совсем не то же, что сказать об этом другим. Я чувствовала себя раздетой, жалкой, униженной. Меня било от гнева и осознания собственного ничтожества. Я стояла на кухне и с яростью крушила посуду.
На шум прибежала Наташа, она испуганно на меня смотрела, не решаясь произнести ни слова.
– Чего ты смотришь? Убери здесь! – в гневе прокричала я.
Не расслышала ли она сквозь звон бьющейся посуды мои слова или настолько опешила, что не решалась пошелохнуться, но её нерасторопность ещё больше меня разозлила. Я в ярости швырнула в неё стакан. Он пролетел мимо и со звоном разбился о стену. Наташа испуганно закричала и бросилась прочь.
Кто вызвал мужа, я не знаю. Я лишь услышала, как он успокаивает плачущую домработницу. Меня продолжало трясти от гнева, и я нервно вертела в руках бокал из-под виски.
– Что ты творишь? – спокойным, но твёрдым тоном произнёс он, подходя ко мне. – Ты до смерти перепугала Наташу. Мне страшно представить, что было бы, попади ты в неё.
– Я бы не попала, у меня всегда была двойка за метание, – равнодушно заметила я, не прекращая своего занятия.
Он осуждающе покачал головой.
– Нельзя так обращаться с людьми.
– А со мной? Со мной так обращаться можно? – в бешенстве прокричала я, толкнув его. – Меня можно бить, издеваться, унижать? – я стала стучать кулаками по его груди.
Он крепко, но безболезненно охватил запястья и прислонил меня к стене.
– Успокойся, истеричка, – мягко произнёс он, запечатлев на лбу долгий поцелуй. – Я приготовлю нам чай, – с безмятежной улыбкой добавил он и отпустил меня.
– Все закрытые двери когда-нибудь открываются, и люди узнают правду, – прошептала я.
– Мне кажется, тебе стоит возобновить сеансы психотерапии, – задумчиво проговорил он, заправляя френч-пресс.
***
Порой мне всерьёз казалось, что из нас двоих в отношениях ненормальная только я. В периоды своего благого расположения муж снисходительно сносил практически все мои нападки. Он умело разыгрывал идеальную жизнь, создавая вокруг нас новую реальность. И в этой реальности не было места насилию. Делал он это специально, чтобы поиздеваться надо мной или сам тоже в это верил, я не знаю. Возможно, это было для него бегством от чувства вины или новая игра. Так или иначе, сейчас он именно этим и занимался. Веди он эту игру постоянно, я бы, наверное, со временем поверила, что у нас идеальный брак и всё остальное лишь плод моей неуёмной фантазии, но он то разыгрывал полную идиллию, то признавал, что у нас проблемы, и мы ходили к психотерапевтам. И я окончательно терялась, не понимая, какая же из двух жизней настоящая. Я сходила с ума, и порой мне казалось, что это не просто красивый оборот речи, а действительность.
***
Зайдя в кофейню, я взглядом стала искать того официанта. Он был за стойкой, оживлённо беседовал о чём-то с девушкой, заправлявшей кофемашину.
Задрав голову и гордо вышагивая, я подошла к нему:
– Я думаю, вышло некоторое недоразумение, я счастлива в браке, понятно? У меня замечательный муж и идеальная жизнь! – я произнесла это слишком громко, и девушка за стойкой косо на меня посмотрела. Я смутилась, мои щёки горели от негодования.
Он нагнулся через стойку и, улыбнувшись, прошептал:
– Не стоит так громко кричать о своём счастье, а то у людей начнут закрадываться сомнения.
Его улыбка и ироничный тон меня раздражали, мои глаза непроизвольно окинули помещение в поисках того, чем бы в него запустить.
Поймав мой взгляд, он всё с той же безмятежной улыбкой произнёс:
– Ищете, что бы такое в меня кинуть? Не стесняйтесь в выборе, вся эта кофейня стоит не дороже носков вашего мужа.
– Ах, так вы и есть владелец кофейни? – усмехнувшись, спросила я.
– Он самый. Присядем? – он жестом пригласил меня сесть за столик. – Думаю, нам есть о чём поговорить.
Я нехотя села и пренебрежительно сказала:
– Нам не о чем разговаривать, очевидно, вы и понятия не имеете, насколько мне отвратительны.
– «Три дня я гналась за вами, чтобы сказать, как вы мне безразличны», – спокойно попивая сок через трубочку, проговорил он.
– Что это? – недоумённо спросила я.
– Как? Вы разве не смотрели? «Обыкновенное чудо»[1 - Советский фильм, реж. Марк Захаров, 1979 г.].
Я недовольно мотнула головой.
