Стена

Однако наихудшим из всех этих зол был дождь. Вода перемешалась с рыхлой почвой и песком, поднявшимися в воздух, и, по сути, вниз падала мокрая грязь. Она падала с огромной скоростью, закручиваясь вокруг мира. Капли такого дождя уподобились пулям, и этот дождь убил многих из тех, кому удалось избежать падения, зацепившись за утесы. Он превратил в клочья и тех немногих, кто в момент катастрофы находился в воздухе в самолетах, пилоты которых сумели сориентироваться и продолжать полет. А ветер выл, будто тысячи голодных зверей. Дождь лил годами, и ветер тоже не переставал выть многие годы. Небо заполнили облака, двигавшиеся со скоростью падающих камней. Они закрыли собой солнце, и наступили сильные холода.

Тут в резонанс его словам пол корабля вдруг накренился и завибрировал. Чародей замолчал и стал пытливо вглядываться в экраны панели управления. Корабль медленно летел вдоль мировой стены, и на экранах величаво проплывал однообразный пейзаж – огромные скалы с белыми макушками. Они значительно снизили скорость, но по-прежнему летели на восток. Чародей повернулся к Тигхи лицом.

– Ничего страшного, – сказал он. – Нас еще потрясет немного, мой малыш.

Тигхи придвинулся поближе к матери и положил руку ей на плечи.

– Катастрофа, – произнес Чародей, сделав в воздухе широкий жест рукой. – Апокалипсис. Люди подумали, что наступил конец света. И они были недалеки от истины. Жизнь на стене была близка к исчезновению. Многие бросились в бездну с молитвой на устах. Многие умерли голодной смертью, собравшись вместе в пещерах – подвалах домов, у которых обвалились надземные этажи. Часть людей жила довольно долгое время в подземных туннелях, питаясь мясом крыс и мышей или в правительственных бомбоубежищах, где к их услугам был запас пищи в жестяных банках, подготовленный на случай чрезвычайных ситуаций. Кое-кто оказался на уступах. Те, кого не сдуло с них ветром и кто не свалился сам, принялись быстро врываться в расщелины. Случалось, что пища, летевшая вниз параллельно стене, падала на уступ, и тогда люди благодарили Бога за этот подарок. Воды было в таком изобилии, что люди могли захлебнуться, вдыхая воздух, однако это была соленая вода, непригодная для питья. Однако тогда, как и сейчас, люди отыскивали в стене родники. Первый год был самым ужасным. На втором году страдания людей чуть-чуть смягчались. Дождь и снег.

– Снег? – удивился Тигхи.

Он почти не следил за подробностями этой части повествования Чародея, уловив лишь общий смысл, сводившийся к бедствию вселенских масштабов, во время которого множество людей упало с мира, и встрепенулся лишь в последний момент.

– О, ты его никогда не видел. У экватора мировой стены, где дуют слишком теплые ветры, нагретые солнцем, снег – большая редкость.

– Экватор?

– Центральная линия мировой стены, – быстро пояснил Чародей. – Она проходит снизу вверх по самому центру. Самая выпуклая часть нашей деформированной земли. Однако у Западного и Восточного Полюсов шквал с градом и снегом – явление довольно частое. Вода замерзает и превращается в льдинки и хлопья, которые падают с неба. Это и есть снег.

– О, – понимающее промолвил Тигхи.

– Ладно, слушай дальше. Возможно, дождь шел бы вечно, возможно, ветер никогда не перестал бы дуть. Однако морозы медленно, но верно убирали влагу из атмосферы, и она осела на крайне восточных и крайне западных уступах в виде снега и льда. Там скопилось очень много воды, однако еще большие запасы оказались на грандиозных кладбищах воды на Полюсах, которые были покрыты многометровым слоем льда еще до изменения гравитации. Это были самые холодные части мира, потому что они находились дальше всего от Солнца. Однако до катастрофы Полюса были плоскими, и сила притяжения действовала там так же, как и на всей остальной планете, притягивая людей к земле. Теперь характер Полюсов изменился. На Восточном и Западном Полюсах поток гравитации наименее интенсивный. Перпендикулярный приток силовых линий поля почти нулевой. Это привело к тому, что мощные экваториальные ветры начали срывать снег и лед с полюсов и выбрасывать их в атмосферу, однако со временем в системе начало устанавливаться равновесие. Вода опять начала оседать на Полюсах в виде снега и льда, образовав там огромные запасы влаги. До изменения гравитации наш мир имел почти идеальную сферическую форму, будучи немного приплюснутым на полюсах. Теперь же – и мы убедимся в этом, когда прибудем туда, – существуют два огромных полярных выступа или мыса. В виде льда в этих грандиозных горах содержатся океаны воды. Там, в условиях очень низких температур, сила притяжения минимальна. Земля, до катастрофы имевшая форму апельсина, теперь имеет форму лимона.

– Апельсина? – изумленно спросил Тигхи, совершенно не понимавший, о чем шла речь.

– Апельсином называют фрукты оранжевого цвета, имеющие сферическую форму. Они растут на деревьях. Лимон – тоже фрукт, имеющий такую же форму, как и наш мир. Однако зачем я тебе говорю все это? Для тебя это не имеет значения. Главное, чтобы ты понял, что дождь все же прекратился. Да, он продолжался целое десятилетие, однако из атмосферы было выморожено столько влаги, что воздух постепенно очистился. Погибло не только подавляющее большинство населения мира; вымерли и почти все животные. Однако на некоторых уступах, то здесь, то там, остались козы и овцы, свиньи и коровы, немного домашней птицы. Жизнь начиналась заново. Она бросила уцелевшим вызов. Изменился даже характер атмосферы – она стала совершенно иной.

– Вот как?

– Да, и если раньше атмосфера покоилась на земле, которая служила ей опорой, то теперь она существует сама по себе. Однако днем она нагревается и начинает подниматься, или, по крайней мере, перестает опускаться. Ночью же она охлаждается и опускается быстрее. В моменты, когда ночь и день встречаются – на рассвете и в сумерках, – возникают свирепые и очень опасные штормы. Однако чем ближе к полюсам, тем они слабее. Жизнь налаживается.

Глава 5

Тигхи поскреб затылок. История, которую он только что услышал, была настолько витиевата и изобиловала непонятными словами, что юноше стоило огромного труда запомнить хотя бы половину, не говоря уже о том, чтобы безоговорочно принять все на веру. Объяснение Чародея никак не укладывалось у него в голове. Ясно было одно: случилось нечто ужасное. Возможно, это было наказанием, Божьим наказанием за грехи, совершенные человечеством. Мир был грандиозным выступом, не ограниченным ничем; и теперь Бог приговорил всех к жизни на мировой стене, где каждый неосторожный шаг грозил падением и смертью.

– Думаю, – произнес он, – думаю, что я понял.

– А я думаю, что лжешь, – сказал Чародей, но в его голосе звучало не раздражение, а безразличие, – однако это уже не имеет особого значения. Главное, что ты должен усвоить, это то, что когда-то мир был плоским и он снова может стать таким.

– Снова может стать плоским?

– О да, – подтвердил Чародей. – Мы должны положиться на законы термодинамики, составляющие суть Вселенной. Вот как все обстоит, мой яснозубый красавчик. Если человек вдруг упадет с уступа, то, возможно, он будет падать вечно, описывая круги, двигаясь по своего рода орбите вокруг мира. Конечно, он может погибнуть: его разорвут на куски ветры, или он разобьется вдребезги о стену, но дело не в этом. Понимаешь, о чем я говорю? Вечное падение противоречит закону физики, следовательно, если рассуждать логически, должно прийти время, когда гравитация снова изменится, и тогда стена опять займет горизонтальное положение, и человечество вернется к прежнему образу жизни. А может, произойдут какие-то другие изменения, которых мы не можем предвидеть, – и ткань пространства-времени, и так искаженная, перекрутится до неузнаваемости. Когда произойдет второй апокалипсис? Это вопрос вопросов. Вопрос, который больше всего заботит моего Возлюбленного.

– Твоего Возлюбленного, – повторил Тигхи.

– Во всяком случае, главного из моих Влюбленных, – сказал кожаный человек. – Он понимает, что всякое действие массы в этой системе требует энергии, которая откуда-то поступает. Энергия не свободна, мое милое дитя. Всякий, кто черпает чашкой из нескончаемого потока гравитации, который окружает наш мир, берет энергию из еще более великой ткани пространства-времени. Согласно одной математической теории может наступить момент, когда это потребление энергии из более великой ткани превзойдет критическую величину и нарушит баланс, и в результате наш мир окажется в пучине нового гравитационного кризиса. Однако это может произойти и через час, и через год, и через тысячу лет. Сделать точные расчеты невозможно.

– А что произойдет через час?

– Скорее всего абсолютно ничего, мое дитя. Я говорю лишь в общем плане, в качестве примера.

Наступила тишина, в которой было отчетливо слышно, как ма яростно скребет ногтями свои голени.

– Ну что ж, – задумчиво произнес Чародей. – Теперь у тебя будет над чем поразмыслить. Пищу я тебе предоставил богатую. А мне нужно отдохнуть. Я не выспался. В моем возрасте десяти часов сна недостаточно. Должно быть, все дело в материале, с помощью которого я наращивал кору своего головного мозга. Для приживления требуется немало серотонина. Такова цена, которую приходится платить за вечную молодость.

Чародей встал с кресла, и его рука украдкой скользнула под перекладину спинки.

– На сегодня достаточно, – сказал он и, пройдя по помещению, поднялся по трапу. – Подумай над тем, что я сказал, мой юный красавчик, – проговорил Чародей, когда его тело уже наполовину скрылось в люке. – Ты уж прости меня за то, что я запираю за собой люк. Не то чтобы я тебе не доверял. Однако я сплю спокойнее, зная, что я совершенно один.

Люк захлопнулся, и Тигхи остался наедине со своей ма.

Выждав несколько минут, Тигхи встал с пола и подошел к креслу. Запустив руку под перекладину кресла, юноша нащупал крошечную черточку, при прикосновении к которой палец слегка защипало. Что это? Выключатель?

Тигхи медленно опустился в кресло, и оно не выкинуло его.

Юноша почувствовал, как жар бросился ему в лицо. Это была радость. Он возликовал. Хоть в чем-то, хоть в самой малости, но ему все же удалось перехитрить Чародея. Теперь он знал один из его секретов. Если это оказалось ему по силам, то почему бы не попробовать и еще кое-что? А вдруг он научится управлять калабашем. Возможно, найдет способ изолировать Чародея в верхней комнате, а затем захватит это устройство и на нем вернется в свою деревню. Отвезет ма домой. Ведь, попав в знакомую среду, она наверняка придет в себя.

Юноша взглянул на мать. Та сидела совершенно спокойно, отсутствующий взгляд устремлен в пространство.

– Ма, – произнес Тигхи. Удача с креслом вдохновила его и придала ему смелости. Сейчас его абсолютно не заботило, подслушивает Чародей или нет. Ну и пусть себе подслушивает! – Ма, я отвезу тебя домой. Я сделаю это, обещаю тебе.

Мать ничего не ответила: она все так же смотрела перед собой недвижимыми, отупевшими глазами.

Тигхи переключил все свое внимание на экраны и другие приборы управления. Все четыре экрана показывали лишь заснеженные ледяные скалы и торосы. Юноша провел пальцем по краю панели, нащупывая такой же выключатель, какой ему удалось обнаружить на кресле. Затем провел пальцем по внутреннему краю панели и еще раз повторил это движение, однако результат был нулевой. Наконец он начал наугад нажимать кнопки и щелкать тумблерами в надежде угадать нужное сочетание положений, которое открывало доступ к управлению. Опять-таки все попытки оказались безрезультатными.

В конце концов юноша сдался и принялся обшаривать шкафчики под панелью управления. Однако кроме нескольких листов бумаги, покрытых с обеих сторон пластиком, там больше ничего не было. Тигхи повертел в руках каждый листок, но был не в состоянии расшифровать изображенные на них диаграммы. Пошарив еще раз, Тигхи обнаружил в дальнем углу одного из шкафчиков небольшую стопку кусков пластика различной толщины и формы и длинную пушистую нитку. Последняя сразу же натолкнула Тигхи на мысль использовать ее в качестве удавки для Чародея. Хотя вовсе не обязательно душить его, подумал юноша. Достаточно пригрозить ему удушением и заставить лететь в деревню. Однако когда Тигхи решил попробовать нитку на прочность и натянул ее посильнее, она лопнула. Наконец в самом дальнем углу шкафчика пальцы Тигхи наткнулись на крошечную горсточку пуха.

Сердце юноши учащенно забилось. Вытащив пух наружу, он увидел, что в его руки попало такое же, похожее на одуванчик устройство, как и то, которым Чародей убил торговца людьми. Юноша осторожно держал пух большим и указательным пальцами, дрожа от возбуждения. Он мог использовать его в качестве оружия против Чародея! Может быть, удастся ранить его или даже убить. Но нет, лучше, угрожая смертельным пухом, заставить его вести свой корабль в нужном направлении. Взволнованный Тигхи поднял вверх одну из пушинок, из которой свисало миниатюрное ядро, и отпустил ее. Она плавно опустилась на пол. Разочарованный Тигхи подобрал ее с пола и стал пытливо всматриваться в середину пушинки. Нет ли в этом устройстве какого-либо выключателя?

Вдруг из приборной панели раздался громкий гудок. Испугавшись, Тигхи воровато оглянулся и запихал пушинки в карман. Всю остальную дребедень быстро положил на место. Пол завибрировал и покачнулся. Опять заревел тревожный гудок. Тигхи в растерянности бросил взгляд на панель управления. Изображение на экранах стабилизировалось. Кругом была сплошная белизна.

Сверху послышался щелчок открываемого люка. Юноша захлопнул дверцы шкафчика и опрометью бросился к тому месту, где сидела его ма.

По трапу медленно спустился заспанный Чародей, который недовольно ворчал себе под нос:

– И часа не прошло. Что толку ложиться спать ради одного часа сна. – Он сразу же направился к Тигхи и заговорил с ним, чтобы отвлечь его внимание – теперь Тигхи это отлично видел, – от перекладины кресла, под которую незаметно проникли его пальцы. – Ладно, нет худа без добра. По крайней мере весь этот шум не дал тебе соскучиться. – И тут он вдруг замер и медленно повернулся к Тигхи. Коричневое лицо Чародея было непроницаемым. – Ты учишься буквально на ходу, чего я не ожидал, мой красавец с проворными пальчиками. Значит, ты раскрыл секрет кресла, насколько я вижу.

Тигхи взглянул на него.

– Чародей, – сказал он. – Я все видел.

– Я впечатлен. Честно говоря, это радует меня. Твой мозг – ценная вещь, и я очень доволен, что он схватывает все на лету. Какие еще трюки у тебя в запасе? Однако нет смысла превозносить твои достижения, иначе ты станешь тщеславным. Знаешь, что означает этот сигнал тревоги?

– Нет, Чародей.

– Это мой Возлюбленный. Или один из них.

– Твой Возлюбленный, Чародей.

– Он недалеко. Сигнал возвещает о его близости. Думаю, он вряд ли знает об этом, иначе принял бы меры, чтобы убедить меня в обратном. Принял бы иное обличье, например. Однако сигнал прозвучал, и это означает, что он находится где-то в радиусе пятидесяти километров. – Чародей играючи подбросил свое тело, которое непринужденно опустилось в кресло. – И все же он находится вне пределов прямой видимости, а это что-нибудь да значит.

– Он охотится за тобой, Чародей?

– Охотится за мной? Или я за ним? Да откуда ты взял? А вообще-то не буду кривить душой. Скорее он охотится за мной, чем я за ним. Во всяком случае, сейчас. До тех пор, пока не настанет время пожать урожай, который созреет в твоей изящной головке! – Чародей усмехнулся, и в его горле что-то заскрипело и заскрежетало. – И тогда мы еще посмотрим, на чьей стороне будет удача! – Чародей откинулся на спинку кресла. – Мы почти на месте!

– Почти где?

– На Восточном Полюсе, прелестнейшее создание.

– Почему твой Возлюбленный охотится за тобой, Чародей?

Чародей принялся ожесточенно скрести за ухом. Скрежетание было столь шумным, что Тигхи даже оторопел.

– Нечасто меня одолевает чесотка в этом месте, – произнес он. – Однако если уж такое случается, я пускаю в ход все свои ногти, должен признаться тебе. Нет-нет, я не уклоняюсь от ответа на твой вопрос. Это хороший вопрос. Я сам иногда задаю его себе, но с несколько иным оттенком. Сформулируем его так: он преследует именно меня для удовлетворения своих конкретных потребностей.

Рука Тигхи опять опустилась на покорную шею ма.

– Ты мог бы и сам задать ему этот вопрос, случись тебе повстречаться с ним, – сказал Чародей. – И я могу сказать тебе, что он ответит. Скажет, что это он сделал меня и потому я принадлежу ему. Ты можешь поверить в такое?

– Рабство? – предположил Тигхи, вспомнив о торговце людьми.

– О, все гораздо хуже и сложнее. Да, он сделал меня. Я признаю это, но и его тоже кто-то сделал. Трения между нами беспочвенны. В конце концов, мы все – Возлюбленные. Он и я. Я и ты. – Чародей повернулся к Тигхи. – Мы одинаковы.

– Чародей, – проговорил Тигхи, старясь дышать ровно, чтобы не выдать своего волнения. – Где мой па? Ведь ты, должно быть, забрал и его, когда приходил за моей ма.

– Не думаю, – произнес Чародей, – что мой Возлюбленный сможет найти нас в ближайшее время. А через полчаса я зависну над Полюсом, и мы будем в большей безопасности, чем когда бы то ни было.

Он дотронулся до одной из кнопок, и корабль стал поворачивать с одновременным снижением. В течение нескольких минут Чародей напряженно смотрел на экраны и нажимал то одну, то другую кнопку, маневрируя в пространстве. Корабль рыскал во все стороны и вибрировал. Тигхи начало тошнить. Внезапно его мать заговорила. Ее голос звучал громко и отчетливо:

– Он идет за нами, проснись, проснись!

Ее глаза широко распахнулись. Однако когда Тигхи обнял мать и стал успокаивать, она затихла и опять погрузилась в свое прежнее бессмысленное созерцание.

– Господин Чародей, что будет делать этот твой Возлюбленный, если все же нагонит нас? – спросил Тигхи.

– О, он будет очень зол, – ответил Чародей. – Тут не может быть никакого сомнения. Он очень сердится на меня. Он заберет тебя и извлечет все из твоей головы без промедления что, по-моему, будет большой ошибкой. На карту поставлено очень многое! Весь мир! Он будет вне себя от злости и выместит ее на нас. Например, я не думаю, что ему пригодится твоя ма, эта женщина, сидящая вон там, о которой ты так трогательно заботишься. В ней нет ничего, что могло бы его заинтересовать. Он просто выбросит ее, как ненужную вещь. Поэтому ты должен быть благодарен мне. Мы с моим Возлюбленным идентичны. Я сохранил жизнь твоей ма, заметь. Ты должен быть благодарен, ты должен быть предан мне.

И вдруг Тигхи озарило. Эта мысль вспыхнула в его мозгу ярким солнечным светом. Его па убит, и убил его Чародей. Наверное, па не представлял для него никакого интереса в отличие от Тигхи и ма, и он избавился от него. Потрясение было столь велико, что Тигхи впился зубами в нижнюю губу, чтобы не завопить от боли.

Корабль завращался вокруг своей оси и стал медленно поворачивать. Тигхи утратил чувство равновесия. Ему казалось, что он вот-вот упадет. Чтобы не упасть, юноша вытянул вперед руки. В животе противно засосало.

Все движения словно замедлились. Все плыло перед глазами.

– Что происходит? – спросил Тигхи голосом, дрожащим от страха.

– Мы уже почти на месте, – сказал Чародей. – Остались кое-какие мелочи, но я их отрегулирую.

Последовал удар, и все помещение содрогнулось.

– Отлично! – воскликнул Чародей, явно довольный своей работой. – Это хорошо. Когда прилетишь сюда, на Восточный Полюс, всегда поднимается настроение. Я чувствую свою исключительность – ведь очень немногим удалось побывать здесь.

Он вскочил с кресла и направился к трапу. И тут произошло нечто странное, противоречившее возможностям тела обычного человека. По мере движения Чародей начал отклоняться назад, и когда он уже подошел к трапу, его тело находилось под углом в двадцать градусов к полу. И все же он не падал.

– Не прогуляться ли нам, мой милейший? – обратился он к Тигхи из такого необычного положения.

Юноша изумленно уставился на него.

– Пойдем. Твою ма мы оставим здесь. Боюсь, ей не до прогулок. Однако у меня здесь в снегу припасено кое-что, и думаю, тебе будет небезынтересно взглянуть на это. Вставай, мальчик!

Тигхи в оцепенении встал на ноги. Когда юноша поднимался, у него вдруг возникло странное ощущение падения вперед, и он инстинктивно отклонился назад, ударившись затылком о стену, находившуюся позади. Чародей рассмеялся своим кашляющим, сухим смехом.

– Первые шаги здесь даются с трудом, не так ли? Все дело в непривычной ротационной гравитации. Притяжение сдвигается от шага к шагу, ну да ничего страшного, скоро привыкнешь. Пойдем наверх.

Все еще стоя под очень острым углом к полу, Чародей повернулся лицом к трапу, ухватившись рукой за поручень, подтянулся к нему и, приняв обычное прямое положение, начал медленно взбираться к люку. Тигхи потер глаза кулаками. Его сознание отказывалось верить увиденному. Он шагнул, и внизу живота все опустилось. Еще один шаг – и комната вокруг него приобрела странные, искаженные очертания. Когда Тигхи приблизился к трапу, все, что воспринималось зрением, было искривлено до неузнаваемости. Трап, который казался ему совершенно прямым с того места, где он сидел вместе с ма, теперь наклонился под углом в двадцать градусов и шел волнами до самого верха. Юноша протянул вперед руку, желая ухватиться за поручень, и промахнулся, ощутив в кулаке воздух. Вторая попытка также оказалась неудачной. Он никак не мог скоординировать свои движения. В третий раз Тигхи выставил руки перед собой и стал водить ими в воздухе, пока не наткнулся на металлический поручень трапа. Впечатление иллюзорности было настолько сильным, что Тигхи почти ожидал, что его руки пройдут через металл поручня.

– На полюсах, – продолжал объяснять Чародей, опять вываливая на Тигхи кучу непонятных слов, – на полюсах силовые линии гравитационного поля образуют круг радиусом в несколько километров. Здесь гравитация ощущается в виде дуги, тогда как в середине мира она представляет собой прямую линию. Странное ощущение, не правда ли?

Когда Тигхи подтянулся к трапу, ему стало казаться, что он висит головой вниз. Подниматься вверх было очень трудно. Вдобавок ко всему, корабль постоянно потряхивало, и это никак не облегчало задачу Тигхи.

Наконец он ступил на пол верхней комнаты. Чародей достал откуда-то (Тигхи так и не смог определить, откуда именно) особый костюм.

– Надень-ка вот это, – сказал он. – Снаружи дикий холод. Ты запросто можешь превратиться в глыбу льда.

Тигхи ощупал костюм, сделанный из какого-то черного материала. Внутри он был очень мягким, как мех козленка. Юноша натянул костюм, ощутив кожей приятное, слегка щекочущее прикосновение. Костюм оказался для него слишком велик, однако Чародей потянул за шнурки, свисавшие с живота, и костюм плотно охватил руки, ноги и туловище юноши.

– Тебе удобно?

– Очень, – ответил Тигхи, а Чародей уже надевал ему на голову капюшон.

– Эти штуки тебе тоже понадобятся, – произнес Чародей, подавая юноше две перчатки. – В перчатки и ботинки вшиты специальные нити, видишь? Они позволят тебе удержаться на гладкой поверхности стены. Ясно?

Тигхи кивнул. Капюшон сжался вокруг головы, оставляя открытыми лишь глаза и рот.

– А как же ты, мастер Чародей? – спросил он на имперском.

Взяв юношу за руку, Чародей вывел его на середину комнаты.

– Я?

– Разве ты не будешь надевать теплую одежду, мастер?

На Чародее была лишь свободная черная рубашка и штаны, не доходившие даже до лодыжек. Его лицо, шея, руки и ступни, покрытые искусственной коричневой кожей, были совершенно обнажены.

– Нет-нет, – сказал Чародей, когда они начали подниматься. – Нет необходимости. Абсолютно никакой необходимости. Я же говорил тебе, что под этой искусственной кожей, покрывающей мое тело, находится микрофиламентная сетка, которая выделяет достаточно тепла в холодной среде, чтобы я не замерз, или, наоборот, охлаждает тело, если снаружи очень жарко. Это необходимо потому, что в коже нет потовых желез, – доверительно произнес он, наклонившись к Тигхи.

В какой-то момент подъема Тигхи почувствовал, что его тянет назад. Чтобы восстановить равновесие, он попытался наклониться вперед, но Чародей не дал ему сделать этого, схватив за локоть.

– Тебе лишь кажется. Это обманчивое ощущение, – предупредил он. – Ты упадешь, если наклонишься слишком сильно.

Отверстие в крыше открылось, и в кабину с шипением ворвался воздух. Взволнованный Тигхи поднял голову. Небо было заполнено белыми рваными облаками, которые, клубясь, то поднимались, то опускались.

А в следующее мгновение они уже были на крыше корабля Чародея.

Глава 6

Все вокруг было окрашено в различные оттенки белого и голубого цветов. Как и предсказывал Чародей, стоял жесточайший холод. Такого холода Тигхи еще никогда не испытывал. Лицо юноши задубело, а носовые пазухи словно огнем обожгло. Перед ним находился невероятно короткий, изогнутый участок стены, сверху и снизу которого не было абсолютно ничего. Ослепительно белый цвет заставил Тигхи на несколько секунд зажмурить глаза.