Стена

– Чародей, как может получиться такая картинка?

– Мне очень жаль, – произнес Чародей, – что ты, мой умный мальчик, не говоришь на имперском языке, который гораздо изящнее твоего деревенского.

Тигхи воспринял это как упрек. Проглотив обиду, он начал переводить свой вопрос на имперский язык.

– Повелитель Чародей… – проговорил он, но Чародей не дал ему закончить фразу.

– А теперь, – сказал этот странный маг и волшебник на родном языке Тигхи, несмотря на явно выраженное предпочтение к другому языку, – пожалуй, нам пора убираться отсюда.

Пол накренился, и Тигхи потерял равновесие и упал. В животе появилось неприятное ощущение. Его начало подташнивать, но затем это ощущение исчезло, и юноша опять смог встать на ноги. Все экраны показывали одно и то же: быстро мелькающую мимо стену. Отличалось лишь изображение в верхнем левом углу. Это было серебристое пятнышко, обозначавшее их самих. Оно постоянно находилось в самой середине экрана, а зеленовато-коричневое мельтешение позади давало представление о скорости, с которой калабаш летел на восток.

– Чародей, – произнес Тигхи на своем родном языке, – ведь ты был на поле боя. Ты искал меня.

Чародей повернулся в своем кресле к юноше.

– Ты прав, мой смышленый мальчик. Я действительно был там. Мой дорогой мальчик, я искал тебя повсюду. Если бы ты знал, как трудно было тебя найти.

Он улыбнулся, и жесткая кожа его лица издала едва слышный скрип и покрылась кривыми морщинами.

– Почему?

– Самый глубокий вопрос из всего арсенала вопросов философа, – ответил Чародей.

– Ты звал меня, называл мое имя.

– Правильно. Я усилил твое имя. Однако от этого не было никакого проку, потому что ты скрылся, убежал по тому уступу. Вслед тебе свистели пули. Я очень боялся за тебя. Должен признаться тебе, у меня сердце ушло в пятки. В любой момент тебя могли убить – убить! Только подумать! И все же все обернулось к лучшему. Я думаю, что в жизни все оборачивается к лучшему чаще, чем в обратную сторону. Ты убежал, и я пытался последовать за тобой, но ты затерялся в Сетчатом Лесу, и я утратил способность выследить тебя.

Смысл этой фразы ускользнул от Тигхи.

– Что сделать?

– Последовать за тобой. Выяснить, где ты находишься на всей этой огромной стене, которую мы называем миром.

Когда Чародей говорил долго, его высокий голос приобретал скрежещущий оттенок. По мере того как юноша смотрел на странное, кожистое лицо, сходство Чародея с дедом становилось все более тесным.

– Ты следил за мной в этой машине?

– В твоей голове, в голове, – Чародей легонько похлопал Тигхи по голове своей сухой рукой, – есть вещи, которые позволяют мне настраиваться на тебя. Это нелегко, потому что на стене столько всяких вещей и людей. Однако я не жалел времени на поиски. Я вернулся в деревню и узнал, что ты исчез. Исчез!

При упоминании о деревне Тигхи как ножом по сердцу полоснуло.

– Ты вернулся в деревню? В деревню?

– Да, именно так я и поступил, мой красивый мальчик. И мне понарассказали столько историй! Я почти отчаялся. Они сказали, что ты сошел с ума и упал с мира. Конечно, я полагал, что ты погиб, однако иногда вмешивается судьба – ты так не думаешь? Иногда вмешивается судьба.

– Деревня… – начал было юноша и в нерешительности умолк.

Он не знал, как сформировать вопрос. Как там? Как идут дела? Жизнь продолжается, как и прежде? Они скучают по мне, говорят обо мне?

Однако Чародей, очевидно, имел в виду совсем другое.

– Я пытался найти твой след, но без особой надежды, д потом у меня появились другие неотложные дела. Вернувшись я сделал еще одну, последнюю попытку – и какая удача. Ты оказался жив. Ты буквально воскрес из мертвых. Какое везение, – но нет, нет, назовем это судьбой; пожалуйста, воспользуемся этим словом. Тем, что я нашел тебя, я обязан судьбе. И в такое неподходящее время! Такой ужасный случай. Самый разгар войны. А затем ты в Сетчатом Лесу, и я теряю твой след. Однако теперь я знал, что ты жив, я видел тебя на том уступе и потому мог продолжать поиски. Я искал и искал, пока не нашел тебя! И вот ты здесь!

– Но почему ты искал меня? – удивился Тигхи.

– Почему? Да потому, что ты знаешь очень много. Ты знаешь, как много ты значишь. Ты всегда знал это. – На лице Чародея опять появилась ужасная улыбка. – Ты ценный урожай, дорогой мой. Ценный урожай. Как и твоя ма.

Тигхи открыл рот от удивления. Ответы Чародея на его вопросы не только не проясняли дела, но еще более запутали его. Юноша почувствовал, что теряет над собой контроль. В присутствии Чародея с его нечеловеческой, слишком плотной кожей он чувствовал все больший дискомфорт. Что-то здесь было не так. Он вернулся к матери и обнял ее за покорную шею.

– С ма случилось что-то нехорошее, – произнес Тигхи надтреснутым голосом. – Что с ней произошло?

Чародей наклонил свою голову.

– Так много вопросов! Дело в том, что у ма тоже есть некоторые вещи в голове. Они почти такие же, как и те, что находятся в твоей голове, хотя, может быть, и чуть менее совершенные. Иногда они делают ее – как бы это получше выразиться – неустойчивой в эмоциональном отношении. Ее психика иногда не выдерживает нагрузки. Тот факт, что твое развитие оказалось куда более стабильным с точки зрения эмоций, свидетельствует, что вещи, которые я вставил в твою голову, гораздо более совершенны. Однако твоя бедная ма. Ах, – произнес он, медленно покачав головой, – ах, я чувствую твое подавленное состояние, мой дорогой мальчик, твою настороженность ко мне. Но тебе нечего опасаться! Ведь, в конце концов, я твой спаситель. Я же спас тебя от этого работорговца, не так ли?

Рука Тигхи почти без его ведома поднялась и потрогала шрамы на черепе.

– Что это за вещи в моей голове и голове моей ма? – спросил он, закрывая глаза. Внезапно в памяти юноши совершенно без каких-либо потуг с его стороны возникла странная картина: катерпил с когтями вгрызается в голову Равилре. – Кто ты? Кто ты такой? Что означает все это – все эти магические механизмы? Ты их сделал сам? Они твои?

– Это, – сказал Чародей, кивая, – куча вопросов, на которые не ответишь сразу. Что я могу сказать? Многое обстоит вовсе не так, как тебя учили. В мире есть тайна, которая пока недоступна твоему пониманию.

– Я знаю об этой тайне! – вскричал Тигхи, ощутив внезапный порыв смелости. Он вскочил на ноги. – Я знаю, что стена вовсе не такая, какой ее представляют себе люди!

– В самом деле? – вяло спросил Чародей. – Какой ты умный и догадливый мальчик.

– Моя ма у тебя, – произнес Тигхи. – А где мой па? Где он?

Он шагнул к Чародею. Глаза юноши метали искры.

Внезапно Чародей исчез. Только что он сидел в кресле перед Тигхи, и вдруг его не стало. Тут юноша почувствовал на себе его взгляд и оглянулся. Чародей стоял у трапа. Непостижимо! Как он смог так быстро, молниеносно вскочить с кресла и пробежать по комнате к трапу? Это было необъяснимо. У Тигхи глаза полезли на лоб.

– Как? – едва слышно спросил юноша.

От изумления у него перехватило голос.

Лицо Чародея исказила улыбка, которая показалась юноше отвратительной.

– Возможно, ты удивишься, узнав, что одной из существенных особенностей моего организма является очень продолжительный сон. Меня это не удручает, и даже наоборот; сон доставляет мне огромное наслаждение. Однако боюсь, тебе это вскоре наскучит. Что поделаешь, нужно смириться.

С этими словами он начал подниматься по трапу.

– Как тебе удается двигаться так быстро? – спросил Тигхи плаксивым голосом. – Что ты сделал с моим па?

Однако Чародей уже исчез в верхней комнате.

Глава 2

Тигхи попытался открыть люк, который вел в верхнее помещение, однако тот был закрыт наглухо. И тогда он в бессильной ярости забарабанил по нему кулаками.

– Мой па, – вопил юноша. – Объясни! Где! Мой па?!

Сверху, заглушённый слоем металла, который разделял их, прозвучал раздражительный голос Чародея.

– Пожалуйста, успокойся, мой дорогой мальчик, – сказал он. – Я пытаюсь заснуть.

– Господин Чародей! – закричал Тигхи и опять изо всех сил застучал по металлу.

– Это не поможет.

Тигхи сдался и спустился по трапу в нижнее помещение. Подойдя к ма, сел рядом. Как воспринимать все случившееся с ним после появления Чародея в серебристой машине? Как кошмар или как подарок судьбы, избавивший его от рабства? Все было так неожиданно и невероятно, что юноша пребывал в жуткой растерянности. Его ум взбунтовался и отказывался осмыслить происшедшее. Как желудок, судорожно сжимающийся и пытающийся исторгнуть из себя попавший в него яд.

– Ма, – сказал он, – что произошло? Что произошло?

– Он пришел за нами ночью, – неожиданно ответила ма.

– Что? – радостно воскликнул Тигхи. – Теперь ты будешь говорить со мной, ма? Ма?

Однако, как Тигхи ни старался, ему не удалось больше вывести мать из апатичного состояния, в которое она опять погрузилась. Все тот же безучастный, потухший взгляд.

Через некоторое время у Тигхи затекла рука. Он снял ее с плеча матери и, встав с пола, принялся расхаживать по комнате и осматривать все, что там находилось: кресло Чародея, механизмы управления, имевшие странную форму, изображения мировой стены, мелькавшие на экране. Он попытался было сесть на кресло Чародея, но оно вытолкнуло его из себя, издав при этом металлический щелчок, и юноша едва не упал лицом на пол.

Довольно скоро ему прискучило шататься по комнате, и он стал обдумывать то, что сказал Чародей, его странное, непривычное для уха юноши произношение, высокий, пронзительный голос.

В мире есть тайна, которая пока недоступна твоему пониманию.

Все связано. Где-то есть ключ.

Тигхи лег на пол и попытался заснуть, однако его организм не ощущал усталости, и сон не шел. События нынешнего дня снова и снова прокручивались у него в голове. Торговец людьми с абсолютно круглым отверстием в груди, падающий вперед. Загадочное появление корабля Чародея, который, казалось, вылетел прямо из солнца. Его ма. Он встал и, подойдя к матери, опять обнял ее.

– Ты и я, ма, – сказал он, – вместе мы обретем силу.

Вместе мы…

Юноша оборвал речь на полуслове и стал испуганно озираться. Кто знает, что делает сейчас Чародей. Может, в это самое время он не спит, а подслушивает их.

Шли часы. От нечего делать Тигхи стал рассматривать приборы управления машины Чародея. На панели ровными рядами выстроились абсолютно одинаковые круглые металлические выступы, на которые, очевидно, можно было нажимать, и маленькие металлические палочки или рычажки. Одни были повернуты вверх, другие – вниз.

Тигхи принялся нажимать на кнопки-выступы и щелкать палочками, однако никакого видимого эффекта это не возымело.

Он сел на пол и долго не вставал с него. Внимание юноши привлекли металлические шляпки, усыпавшие пол красивыми узорами. Сначала он думал, что эти шляпки служат лишь для украшения, однако, понаблюдав за ними, понял, что ошибся. Очевидно, они выполняли какую-то иную функцию. Очень медленно, почти незаметно, они двигались по металлическому полу. Причем все шляпки меняли свое положение одновременно, и потому стройность узора, создаваемого ими, никак не нарушалась.

Тигхи поддел одну из них ногтем большого пальца и попытался отковырнуть от пола. Шляпка легко отскочила. Под ней оказалось крошечное отверстие с несколькими бороздками, уходившими вниз от края. На ощупь шляпка воспринималась как слегка выпуклая металлическая монета. Тигхи возвратил шляпку на место, но так, чтобы общий узор нарушился, и стал наблюдать. Все остальные шляпки начали менять свои места, и в конце концов узор был восстановлен. На это ушло около часа. Сколько юноша ни ломал голову, ему никак не удавалось подыскать подходящее объяснение существованию этих крошечных устройств.

Вскоре ему захотелось есть и пить. Под панелью с экранами находилось несколько металлических дверок, открывавшихся наружу. В одном из этих шкафчиков Тигхи обнаружил металлическую фляжку с какой-то жидкостью. Он попробовал ее на вкус. Чуть горькая, она великолепно утоляла жажду, и юноша, недолго думая, опустошил фляжку больше чем наполовину. Он осмотрел все шкафчики, но ничего съестного там не было. Подойдя к ма, юноша протянул ей фляжку, и та безмолвно взяла ее, сделала пару глотков и вернула.

Тигхи опять принялся расхаживать по комнате; через некоторое время он попробовал открыть верхний люк, но безрезультатно. Тогда юноша повисел на лестнице, словно ленивая обезьяна, и спрыгнул на пол. Походив еще немного, лег на пол и заснул.

Проснувшись, Тигхи обнаружил, что за время его сна в маленькой комнате ничего не изменилось. Его ма сидела в той же позе и все так же смотрела в никуда. В который уже раз Тигхи стал описывать круги по комнате и смотреть на экран. В нем начинала закипать злоба. Взлетев по трапу вверх, он забарабанил по люку и завопил:

– Чародей! Чародей! Проснись! Сколько же можно спать?

Никакой реакции со стороны Чародея не последовало. Он либо не желал откликаться, либо слишком крепко спал. Тигхи сел на пол, сделал глоток из металлической фляжки и молча протянул ее ма. Затем во второй раз попытался сесть в металлическое кресло Чародея, и опять его выбросило оттуда. Тигхи взвился в воздух и приземлился на ноги – более удачно, чем в предыдущий раз, потому что толчок не был для него неожиданным. Он готовился к нему.

Тигхи сделал еще одну попытку. Он вгляделся в сиденье кресла и снова сел в него. Сам металл деформировался, а затем вернулся в прежнее положение, как пружина, и вытолкнул юношу. Это было в высшей степени удивительно.

Он опять обратил свое внимание на экраны и начал наугад тыкать в клавиши и кнопки на панели управления и щелкать тумблерами. Корабль содрогнулся и стал рыскать вправо-влево, то поднимаясь, то опускаясь. Насмерть перепуганный Тигхи отскочил от панели как ошпаренный. Мелькнула мысль, что он совершил нечто непоправимое и его шалость может привести к гибели всей этой чудесной машины и тех, кто находится на ее борту. Однако вскоре пол перестал уходить из-под ног, а мелькание изображений на экране замедлилось. Затем всякая вибрация окончательно прекратилась, и наступило спокойствие. Мочевой пузырь Тигхи раздулся от выпитой жидкости и от пережитого испуга и готов был лопнуть. Юноша из последних сил сдерживал позыв к мочеиспусканию. Он сел или, скорее, рухнул на пол. Сердце стучало в груди будто молот. По лицу струился пот, а руки била мелкая нервная дрожь.

Раздался скрип открываемого люка, и появились одетые в черное ноги Чародея, нащупывавшие ступеньки. За ними последовал его пронзительный, как свисток, голос.

– Десять часов! Чуть меньше! Вообще-то маловато, хотя жаловаться не на кого.

Он ступил с трапа на пол и подошел к панели управления. Кожистое лицо хранило непроницаемое выражение. Изображения на экране замерли. Это означало, что корабль стоит на месте и никуда не двигается. В каждом углу большого экрана было одно и то же: каменистая стена, припорошенная белым снегом.

Дыхание Тигхи пришло в норму. Он все еще был испуган, но не настолько, чтобы не заметить, как Чародей слегка, как бы ненароком, нажал что-то, по всей видимости, кнопку на внутренней поверхности одной из железных трубок, составлявших спинку его кресла. Затем уселся в него и стал колдовать над панелью управления.

Тигхи поразмыслил немного и решил, что будет лучше, если он признается во всем сразу.

– Я трогал приборы, мастер Чародей, – произнес он на имперском языке, потупив взгляд.

– Конечно, мой прекрасный юноша. А как же иначе, – сказал Чародей, не оборачиваясь. – Я ожидал этого. Однако приборы управления заблокированы, поэтому твои шалости не могли принести никакого вреда. – Он оглянулся. Его лицо исказила неестественная, безобразная улыбка. – Неужели ты всерьез думал, что мог прервать полет моей машины своими детскими забавами? – Похоже, эта мысль развеселила Чародея, ибо он даже усмехнулся. – Никакой трагедии не могло произойти. Нет, корабль реагирует лишь на изменения в гравитационном поле. При приближении к Восточному Полюсу сила притяжения уменьшается и энергия излучения увеличивается. Моя замечательная машина функционирует безупречно в обычной системе гравитации, и не только. Она рассчитана также на полет в зоне пересечения линий гравитационных полей под углом в девяносто градусов и нейтрализует его. Таким образом достигается абсолютная стабильность. Здесь же, на крайнем востоке, угол сближается и наша платформа становится менее прочной.

Почти все, что сообщил юноше Чародей, было слишком мудрено для его ума, и потому пролетело мимо его ушей, но одна фраза заставила Тигхи встрепенуться.

– Восточный Полюс? – спросил он, чуть пошатываясь. Дыхание юноши было все еще частым и неглубоким, но испуг заставил его ум сосредоточиться и функционировать более собранно. – Это и есть место нашего назначения? Мы туда направляемся, мастер Чародей?

– Удачно подмечено, – прокомментировал Чародей. Повернувшись вместе с креслом к Тигхи, он с одобрением взглянул на него. – У тебя пытливый ум, мой замечательный мальчик.

– Этот полюс является крайней восточной точкой стены? – чуть запинаясь, спросил Тигхи. Он представил себе огромную мачту или флагшток, вонзающуюся в небо и обозначающую восточную оконечность стены. А дальше? Голубая бесконечность, простирающаяся навсегда. – А на западном краю тоже есть полюс?

– Ты забавный парнишка, – сказал Чародей, хотя, судя по тону, этот разговор его не особенно забавлял. – Наверное, ты рисуешь себе огромное дерево, растущее вверх на сотни миль.

Тигхи не знал, что ответить, и промолчал.

– Мировая стена, – продолжал тем временем Чародей, описав в воздухе дугу правой рукой, – вовсе не то, о чем ты думаешь.

Высокомерный вид этого человека с искусственным, не совсем умело слепленным лицом и эксцентричными манерами вызвал у юноши чувство обиды и негодования. Он почувствовал, как его зрачки зажглись злостью.

– Я знаю секрет мировой стены! – выпалил он. – Ты думаешь, что я маленький мальчик и ничего не знаю. Нет, я не мальчик! Я был солдатом и воевал, и я противостоял монстрам. Я постиг тайны стены. – Жгучие слезы подступили к глазам Тигхи, однако, призвав на помощь все свое самообладание, юноша сдержал их. Расплакаться? Перед ним? Ни за что на свете! – Я знаю больше, чем ты думаешь.

В воздухе повисла странная тишина.

– Итак, – с расстановкой произнес Чародей, – тебе известен секрет стены. Однако так ли это на самом деле? Ты удивительный юноша. Твоя красота под стать твоей способности говорить изумительные слова. – Он наклонил голову. – Так что это за тайна, которую ты знаешь?

Внезапно Тигхи расхотелось продолжать разговор. Он не отдавал себе отчета, но что-то удерживало его, хотя то, что Тигхи знал, не было тайной в строгом смысле этого слова. И все же в поведении Чародея ощущалась какая-то скрытая угроза или по меньшей мере насмешка. Юноша повернулся и, сделав несколько шагов по направлению к своей ма, уселся на пол рядом с ней.

Чародей не сводил с него глаз, ожидая ответа. Тишина становилась все более неестественной и напряженной.

– В стене есть Дверь, – наконец нехотя проговорил Тигхи. – Она ведет к Богу.

– В самом деле? – спросил Чародей.

Кожистое лицо оставалось абсолютно невозмутимым.

– Да, – сказал юноша, уязвленный его скептицизмом. – Это правда. Чтобы овладеть Дверью, Имперские Папы собрали мощную армию. В рядах этой армии сражался и я.

– Я видел, как ты сражался, – произнес Чародей, и его грубые кожистые губы растянулись в подобие улыбки, – на одном из моих экранов.

Он показал пальцем через плечо.

Тигхи воспринял это как намек на его бегство с поля боя в сторону Сетчатого Леса. Он стиснул зубы и стерпел оскорбление.

– Я знаю и еще кое-что, – сказал он. – Бог живет у подножия стены, а не на ее верхушке. Каждое утро он швыряет солнце через стену в своих врагов.

– В своих врагов, – повторил без всякого выражения Чародей.

Нечасто в своей короткой жизни Тигхи приходилось прибегать к такому многословию, и всегда, выговорившись, он ощущал внутреннюю опустошенность. Вот и сейчас он чувствовал нечто подобное, только это чувство было гораздо острее. Ведь ясно, что его объяснения показались Чародею неубедительными. Это было тем более обидно потому, что Тигхи изо всех сил стремился найти подходящие слова для выражения этой захватывающей идеи: того, что мысль Бога притаилась в основе всех вещей, что Бог бросает горящий камень своей сильной рукой. Запинаясь от волнения, Тигхи начал было объяснять заново.

– Стена существует для того, чтобы отделять добро от зла, – сказал он. – Стена…

У него внезапно перехватило голос.

– Продолжай, – приказал Чародей.

Тигхи покашлял и заговорил тихим, дрожащим голосом:

– Стена маленькая. Эту тайну я постиг не сразу. Она кажется большой, однако она совсем не большая. Просто мы очень маленькие. Стена – игрушка, созданная богом с узким, ограниченным умом, наверное, богом-ребенком. И она населена миниатюрными подобиями людей и животных.

Он умолк. Тайна была открыта.

– Очень оригинально! Восхитительно! – воскликнул Чародей. – Однако совсем неверно. Стена не маленькая!

Тигхи недоверчиво уставился на него:

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, поверь мне. Я побывал, наверное, во всех уголках стены. Где я только не был. И я помню, я помню потому, что я старше, чем ты можешь себе представить. Но меня, мой юный философ, всегда поражает сложность, какую люди иногда пытаются придать простым вещам.

Чародей глубоко вздохнул.

Наступила тишина, которая продолжалась ровно столько времени, сколько требовалось для семи ударов сердца.

– А теперь, – произнес Чародей, – хочешь, я скажу тебе, что такое стена?

Глава 3

Пол задрожал под ногами, и Тигхи вскричал от страха. Чародей резко повернулся в своем кресле к панели управления, и его пальцы залетали по кнопкам и тумблерам.

– Для паники нет никаких оснований, – произнес он. – Всего-навсего искажение силовых линий гравитационного поля, чего и следовало ожидать на крайнем востоке. Отсюда нам придется двигаться гораздо медленнее. Но мы будем там! Я хочу показать тебе Восточный Полюс, мой очаровательный. Мало кому из людей удавалось увидеть его. Ну а тех, кто видел и остался в живых, еще меньше.

Из горла Чародея вырвался сухой, икающий звук. Это был смех, но Тигхи потребовалась пара секунд, чтобы понять это.

– Кто ты, мастер Чародей? – спросил Тигхи, чувствуя глубокую тревогу. – Что у тебя общего со мной? С моей семьей? Почему?…

Вопросов у юноши накопилось столь много, что они образовали в его уме огромный бесформенный ком. Все они казались Тигхи одинаково важными, но он не мог задать их все сразу.

– Твоя кожа, – коротко произнес Тигхи. – Почему твоя кожа такая… такая…

– Какая такая? Такая необычная? Или ты собирался сказать, такая уродливая, безобразная? Это хорошая кожа, мой мальчик с нежным лицом. Крепкая кожа. Дубленая кожа, которой обтянута сложная сеть тончайших, как нити, проводов, опутывающих витальный щиток и передающих информацию в живой, подкожный слой фасций. Однако все эти термины ничего для тебя не значат, не так ли? Эге-ге, мой бедный, невежественный мальчик. Моя кожа. Начать следует с того, что моя кожа – очень хорошая вещь. Она крепче твоей и куда прочнее. И потому она лучше подходит мне, чем твой тип кожи. Однако таковой она может быть лишь благодаря команде полленмашин и достижениям технологий, оставшихся от предыдущей эпохи. Ты слышал о предыдущей эпохе?

Тигхи стоял и теребил нижнюю губу, что означало высшую степень нервозности. Он не ответил.

– Ну конечно же, ты слышал об этой эпохе! – произнес Чародей. – Свидетельства ее существования разбросаны вокруг нас. Они повсюду: старые механизмы, экраны и разные электронные устройства, которые переходят из рук в руки. Постройки, железобетон, археологические находки. Да и сам металл, из которого делают стволы для армейских ружей, – ведь больше никто сейчас не производит металл. Все это досталось в наследство от прошлого, великого века. Как ты мог не замечать этих вещей? Или ты замечал их и не обращал на них внимания, не задумывался? Различные истории рассказывают о веке чудес, за которым последовала катастрофа. Всегда катастрофа. Человечество всегда балансирует на краю пропасти. Все его существование проходит под знаком грядущей катастрофы, которая воспринимается как нечто само собой разумеющееся.

Чародей опять рассмеялся своим сухим, похожим на икоту смехом.

– Катастрофа, падение, – тоненьким голоском выговорил Тигхи.

– Ты когда-нибудь задумывался о том, прошлом веке? – поинтересовался Чародей.

Внезапно Тигхи озарила догадка.

– Так это они построили твою машину.

– Да, они. Вообще-то не совсем, но машина действительно создана на основе достижений древней технологии. Многие ее узлы устарели, да и отделка интерьера тоже. – Он сделал жест в сторону роскошно отделанных стен. – Когда-то любой мужчина и любая женщина умели делать такие машины. Когда-то все мы обладали этими умениями и навыками.