Застрявшие, или Почём кошачье мурлыканье?

– Цены у вас, однако, – поморщился клиент, возя пальцем по прайс-листу.

Я подавил желание вцепиться когтями в его кислую физиономию и замурлыкал. Из опыта пребывания на этой планете мы знали, что кошачье мурлыканье действует на землян умиротворяюще и они легче расстаются со своими так называемыми деньгами.

Но этот землянин, похоже, не был заядлым кошатником. Он изводил нас вопросами уже добрых двадцать минут, и я пока не понял, зачем он все-таки приперся в наше Бюро добрых услуг.

– Вот хотя бы эта услуга, – продолжал зудеть клиент. – «Лежание на стопке только что выглаженного постельного белья». Или эта – «Кража со стола куска колбасы». За что тут, спрашивается, платить?

«Если бы не изуродованный нуль-транспортировщик, фиг мы бы сейчас с тобой нянчились», – окончательно взбесился я и замурлыкал громче. Мурзик, сидевший за соседним столом с табличкой «Техническая поддержка», понял, что я вот-вот сорвусь, и бросился на помощь.

– Понимаете, господин Сидоров, – мягко начал он, – мы продаем клиентам не столько кошачьи шалости, сколько… – прикоснувшись к своему ошейнику, Мурзик добавил голосу вкрадчивости, – …сколько позитивные эмоции. Возьмем, к примеру, услугу номер 12 – «Слизывание взбитых сливок с приготовленного хозяйкой торта». На первый взгляд это просто неприятный инцидент. Но попробуйте найти хозяйку, которая, увидев перепачканную морду любимого кота, не испытает в конечном итоге приятных чувств. Она, может, сначала и рассердится, шлепнет проказника. Но потом его сфоткает и будет, смеясь, показывать родственникам, коллегам и подругам в спа-салоне. А еще запостит фото в Инстаграм и соберет кучу лайков. По-вашему, это не стоит денег?

Вслушиваясь одним ухом, как Мурзик объясняет посетителю ценовую политику бюро, и не переставая мурлыкать, я лихорадочно соображал, что делать дальше.

Сегодня ночью я, национальный герой звезды КотоЭпсилон-460рр, командор семи межзвездных и двух межгалактических миссий, астронавт самых честных правил, покинул своих спящих товарищей, чтобы совершить гнусное преступление. Вооружившись кухонным ножом, я надеялся одним махом разрубить узел неразрешимых проблем и был готов понести впоследствии любое наказание от Большой Межгалактической Комиссии. Но моя надежда не сбылась. Хуже того: то, что я обнаружил сегодня ночью, делало наше плохое положение на этой планете катастрофическим. И теперь у меня всего несколько часов, чтобы спасти нас от мрачной перспективы.

А ведь сутки назад ничто не предвещало краха. Утром вчерашнего дня я спокойно прикидывал, сколько еще услуг нужно впарить землянам, чтобы восстановить нуль-транспортировщик. Выходило немало. Несколько недель работы. Биоконвертера на столько не хватит. Его источник питания почти на нуле. Садится, гад, даже в выключенном состоянии. Да что биоконвертер. Я и сам без сна долго не продержусь. Из-за призрака. Повадился являться каждую ночь. И добро бы просто шляпой махал, как раньше. Так нет. Встает на четвереньки и скачет кругами, будто подстреленная блоха. И спиной о косяки трется.

Уже к вечеру эти проблемы не стоили выеденного яйца.

Днем я, как обычно, выполнял заказы. Качался на шторах, гонялся за бантиком, дремал на коленях Матрены Афанасьевны, нашей постоянной клиентки. В офис вернулся вымотанным. Сил хватило лишь на плановый сеанс связи с Центром. От услышанного мой хвост заходил ходуном. Никаких недель впереди у нас не было. Поскольку мы не уложились в срок, межзвездный переход, открытый для нашей миссии, ровно через день закрывался на неопределенное время. То есть мы проторчим на Земле до морковкиного заговенья, если не переместимся с нее в ближайшие 24 часа.

Даже думать об этом было невыносимо.

Тогда-то я и решил пойти на преступление и вытащить нас отсюда ценой своей чистой совести.

…Благодарить за то, что мы, коты-астронавты со звезды КотоЭпсилон-460рр, застряли на Земле, следовало моего заместителя и главного инженера нашей межгалактической миссии Барсика.

Тридцать пять суток назад нуль-транспортировщик аккуратно переместил меня, Барсика и главного программиста миссии Мурзика со звезды 111106/9 на задний двор ресторана «Кучерявый барашек» в центре небольшого города страны Россия планеты Земля. Мы покинули родину с исследовательскими социологическими целями очень давно, за прошедшее время посетили двадцать семь небесных тел и, признаться, сильно подустали. Поэтому, когда обнаружилась невероятная любовь землян к котам, я отдал приказ пробыть на новой планете не четыре дня, как следовало, а целых восемь. Это было грубейшим нарушением правил. За него меня по возвращении на родину могли разжаловать из командоров и отправить дослуживать срок на ржавую посудину, курсирующую между спутниками КотоЭпсилона. Но, отдавая приказ, я надеялся выкрутиться. Ведь и вообразить не мог, как скажется на Барсике наступивший в тот момент на Земле месяц март.

Начиналось все хорошо.

Целыми днями я и Мурзик, включив на ошейниках ИПэМэХи – индивидуальные программаторы магнетической харизмы, – бродили по городу. Шипели на собак, гонялись за голубями, давали себя погладить старушкам и маленьким девочкам, принимали от прохожих лакомства и, конечно, изучали жизнь местного народонаселения. Вообще-то, для установления контактов ИПэМэХи не требовались. Да и в переводчиках нашей речи на язык людей особой нужды не было. Земляне первыми начинали разговор. «У, какой миленький котик! – то и дело слышал я. – Как тебя зовут? Хочешь, я почешу тебе пузико?»

Пока мы занимались сбором информации, Барсик возился в подвале «Кучерявого барашка» с нуль-транспортировщиком. Он решил воспользоваться передышкой в путешествии, чтобы провести внеочередное техническое обслуживание нашего транспортного средства. На закате мы собирались за мусорными баками ресторана, и я проводил летучку по текущим вопросам. После чего, подкрепившись ароматными жареными куриными крылышками, которые заботливо выносил нам шеф-повар, укладывались бок о бок на теплую вентиляционную решетку и сладко спали до восхода солнца.

Так продолжалось три дня. Вечером четвертого Барсик пропал. Явился лишь под утро, взъерошенный и будто слегка навеселе. Но клялся, что алкоголя не употреблял и впредь не собирается. Я поверил и не стал принюхиваться. А потом делать это было уже поздно.

Главный инженер миссии стал исчезать каждую ночь. Как выяснилось позже, во время первого своего загула он скорешился с так называемыми мартовскими котами. С ними он шлялся по крышам, непотребно орал под окнами спящих добропорядочных горожан, ввязывался в драки с бандами котов из соседних районов, гонялся за смазливыми кошечками и – главное – нализывался какой-то непонятной дряни, называемой валерьянкой. И хотя был большим циником и настоящим техническим гением, его мозг воздействия этой самой валерьянки не выдержал…

– Командор! – резко вторгся в мои мысли голос Мурзика. Звучал он истерически. Видимо, клиент уже сидел у главного программиста в печенках. – Командор, господин Сидоров не понимает, почему в инсталляции «Кот на дубе» отсутствует русалка.

Я уставился на клиента и решил, что вид его разонравился мне окончательно. Нервный был какой-то вид. Будто господин Сидоров очень хотел, но не решался сообщить нам нечто важное, и это его здорово мучило. Чтобы догадаться, как отчаянно он страдает, не надо было быть выдающимся, как я, психологом. Клиент краснел, сопел, ерзал на стуле и скручивал в трубочку свой галстук.

Похоже, я угадал и он явился в Бюро добрых услуг неспроста. Но помогать ему я не собирался. Пусть дозреет сам. Без подталкивания с моей стороны.

Дотронувшись до ошейника, я включил программатор магнетической харизмы на полную мощность и дружелюбно пошевелил усами.

– Какую инсталляцию вы имеете в виду? – спросил я, делая вид, что озабоченно таращусь в прайс-лист. – Ту, что воплощает указания вашего великого поэта?

– Э-э-э… – застеснялся клиент, – эту самую… Где златая цепь на дубе. – Он оттянул от шеи воротник рубашки. – Там еще… э-э-э… днем и ночью кот ученый…

– Не понимаю, чем вы можете быть недовольны? – Я понизил тон до интимного. – Наша инсталляция полностью соответствует описанию. В ней наличествует дуб, цепь, ученый кот, который, когда движется по цепи направо, заводит песнь, а когда поворачивает налево – сказки говорит. Цепь, конечно, не златая, но очень, очень впечатляющая. А уж кот самый что ни на есть ученый. Других не держим.

– Ну-у-у… – просипел клиент. – А остальные чудеса? Леший бродит… Русалка на ветвях… того… сидит…

– Согласен, русалка у вашего поэта высший класс! Прямо вишенка на торте. Простите, на дубе. К сожалению, мы предоставляем только те услуги, где задействованы коты. Лешими, русалками, болотными хмырями не располагаем. Пока. Со временем – может быть. Сейчас нет нужных технологий.

– Тогда что ж… – Клиент промокнул лоб платком и потянул к себе прайс-лист. – Раз нет технологий… Против этого не попрешь.

Убедившись, что клиент соскочил с темы инсталляции, я выключил ИПэМэХ и снова погрузился в воспоминания.

…Оглядываясь назад, могу сказать в свое оправдание, что днем Барсик вел себя образцово. С утра до позднего вечера корпел в подвале над техобслуживанием, и никаких изменений в своем заместителе я не замечал. Зная, что наше пребывание на Земле продлится недолго, я не придавал значения его ночным прогулкам. Мне казалось, все идет по плану и скоро нуль-транспортировщик перенесет нас на следующее по заданию небесное тело.

Моя беспечность была наказана самым жестоким образом.

В ночь на понедельник, за сутки до отлета, я и Мурзик пробрались через открытую форточку на кухню «Барашка», чтобы полакомиться запеченными в сметане карасями, свиной отбивной на косточке и другими деликатесами, которые шеф-повар приготовил для нас на прощанье. По понедельникам ресторан не работал, нам никто не мог помешать, и мы предвкушали царское пиршество.

Каково же было мое удивление, когда в темноте со стола в центре кухни до нас донеслось громкое шуршание.

Я быстро включил свет и вздрогнул от неожиданности. На столе стоял смущенный Барсик. Правой передней лапой он опирался на какую-то штуковину, скрытую от глаз черным фартуком одного из поваров. Рядом со штуковиной лежали куски недоеденной пиццы и куча картофельных очистков.

Признаюсь: даже в тот миг я не заподозрил ничего плохого. Хотя и место было неподходящим, и очертания штуковины мало напоминали нуль-транспортировщик, я почему-то решил, что под фартуком высится именно он и Барсик сейчас нам его продемонстрирует. Но рядом со мной был Мурзик, которому не было равных по части подозрительности.

Он вздыбил на загривке шерсть и двинул к столу. Подпрыгнув два раза, Барсик возбужденно замахал хвостом.

– Как хорошо, что вы пришли, – пробормотал он торопливо. – Я как раз собирался проверить новые функции. Вам будет интересно.

Он привстал на задние лапы, переднюю левую прижал к груди, переднюю правую отвел в сторону и поклонился. Я поморщился – мне никогда не нравилась театральщина, с какой наш главный инженер обставлял презентации своих технических достижений.

– Хватит выпендриваться, – угрожающе прошипел Мурзик.

– Сию минуту! – проорал Барсик и широким жестом доморощенного фокусника сдернул со штуковины фартук. – Вуаля!

Я онемел. Нуль-транспортировщика под тканью не оказалось. Вместо него к столу был привернут железный агрегат, сильно похожий на древнюю земную ручную мясорубку. Станина мясорубки соединялась кабелем с клавиатурой – той самой, на которой мы задавали нашему транспортному средству координаты перемещений по галактикам.

Радостно загоготав и разъезжаясь лапами по отполированному стальному столу, Барсик сыпанул в вертикальный раструб горсть картофельных очистков, пробежался когтями по клавиатуре и трижды крутанул ручку «мясорубки». В агрегате что-то щелкнуло, из горизонтального раструба повалил дым и поползло что-то красное.

Сначала из-за дыма нельзя было разобрать, что это такое. Но когда дым рассеялся, обнаружилось, что на столе лежит шапка Санта Клауса.

Натянув ее на свои уши, Барсик энергично повращал ручкой, и «мясорубка» выдала еще две шапки с помпончиками. Спрыгнув на пол, Барсик нацепил их нам на головы. Мы с Мурзиком не сопротивлялись – оцепенели от происходящего. Я пришел в себя лишь тогда, когда гениальный инженер спроворил из недоеденной пиццы склянку с коричневой, резко пахнувшей жидкостью и принялся откручивать на ней крышку.

Я вырубил Барсика хуком слева и кинулся в подвал, чтобы убедиться, что с нуль-транспортировщиком ничего не произошло. Увы, мои страшные подозрения подтвердились. От нуль-транспортировщика не осталось ничего. Подсевший на валерьянку и не желающий покидать Землю Барсик перелопатил наше транспортное средство в обычный УИК – универсальный инверсионный конвертер, каких на КотоЭпсилоне навалом.

Мне очень захотелось оторвать гениальному инженеру уши, но я решил, что успею сделать это на родине, перед своим разжалованием из командоров. А пока мы перетащили неподвижного Барсика в подвал, и Мурзик перепрограммировал его ИПэМэХ так, чтобы впредь все перемещения героя были этим подвалом ограничены. Когда он пришел в себя, мы выяснили, насколько все плохо.

Оказалось, обратное превращение «мясорубки» в нуль-транспортировщик невозможно, так как Барсик избавился от лишних деталей. Когда он составил их перечень, Мурзик схватился за голову. Список занимал четыре страницы, и ничто из него не было простым. «Мясорубка» помочь не могла. От котоэпсилоновского УИКа она отличалась одним существенным моментом – была биоконвертером, то есть работала только с органикой. Сотворить из одной органики другую, самую невероятную, – это пожалуйста. А преобразовать обглоданные бараньи ребра в титановый или бериллиевый компонент нуль-транспортировщика – фиг.

Но настоящие масштабы беды я оценил лишь после знакомства с господином Петровым. Ну да, сразу было понятно, что практичный Барсик не мог выбросить на помойку редкоземельные металлы. «Колись, – сказал я, – и, может быть, получишь каплю валерьянки». Барсик шмыгнул носом и выдал имя. Кеша Петров, сборщик металлолома…

– Командор, – раздался снова голос Мурзика. – У господина Сидорова к вам вопрос.

«Ага, он все-таки пришел к нам не за кошачьими песнями под гусли», – удовлетворенно подумал я и открыл глаза. Несчастный вид клиента меня уже не удивлял. А вот Мурзик… Мурзик был чем-то встревожен, хотя старался этого не показывать.

– Э-э-э… – затянул клиент. – Мне говорили… э-э-э… у вас есть другие услуги. Экс… э-э-э… эксклюзивные.

– Эксклюзивные?! – От удивления я взмахнул хвостом сильнее, чем следовало. – Эксклюзивные? Впервые слышу.

Щеки клиента запылали, как файер футбольного фаната.

– Вы не думайте, – забормотал он с отчаянием человека, решившего кинуться в прорубь. – Я никому не скажу. Цена… цена меня не пугает.

– Вы путаетесь в словах, господин Сидоров. – Мурзик рассмеялся, но как-то ненатурально. – Хотели, наверное, сказать – «индивидуальные», те, что по спецзаказу. Они в конце прайс-листа. Я покажу.

– Подожди, – придержал я Мурзика, – надо разобраться. Кто говорил, что говорил.

– Да что тут разбираться, – неожиданно взбеленился главный программист. – Господин Сидоров спутал два сложных термина. Это бывает. – Схватив прайс, Мурзик махнул мне лапой. – Позвольте, командор, мне самому. Не беспокойтесь, все будет окей.

Я улыбнулся улыбкой Чеширского кота.

Мне было жаль моего друга.

Он не знал, что все кончено.

…Вытащив из Барсика адрес, мы с Мурзиком отправились к господину Петрову с деловым предложением.

Перед тем как постучать в дверь строения, кое-как сколоченного из кусков фанеры и неструганых досок, мы выкрутили ИПэМэХи на полную мощность и встали на задние лапы. Дверь распахнулась. На пороге стоял мрачный мужик в несвежей майке и растянутых тренировочных штанах. В руках он держал саперную лопатку. Держал, как знамя, – сверкающим лезвием вверх. Мужик покачивался. Вместе с ним угрожающе покачивалось и лезвие.

Увидев лопатку, Мурзик пискнул и рванул куда-то вбок.

– Гы, – сказал мужик. – Явились наконец. А то я заждался.

Наклонившись, он занес лопатку над моей головой. В окружавшей его густой смеси запахов я уловил нотки пота, жареных котлет и пива «Три медведя».

– Барсик предупреждал, что ты притащишься. – Мужик осклабился. – Прихлопнуть тебя сразу или дать помучиться?

Сзади меня что-то звякнуло, и противника ослепил солнечный зайчик. Лопатку мотнуло. Лезвие просвистело так близко к моему левому уху, что оно почувствовало движение воздуха.

– Командор, – прохрипел из-за спины Мурзик. – Разрешите. Всего пара взмахов.

Я обернулся. Главный программист миссии с автомобильным бампером наперевес готовился к прыжку. От солнечных бликов на хромированном покрытии автомобильной детали резало глаза. Откуда взялся бампер, я понял, заметив у забора проржавевший «Ford».

– Отставить! – скомандовал я. – Никаких военных действий. Только переговоры.

– Гы-гы-гы, – заржал сборщик металлолома. – Барсик говорил, что ты – этот… как его… рапа… пара… парафиновый интеллигент.

– Рафинированный, – машинально поправил я и поморщился. Шуточки Барсика достали меня еще три межгалактических перелета назад. – Побеседуем?

За беседой прояснилось, как далеко зашло коварство нашего гениального инженера. Благодаря его инструкциям, Кеша Петров знал, что в обмен на редкоземельные компоненты нуль-транспортировщика выжмет из нас что угодно. Никакие органические блага, которыми мы могли осчастливить его с помощью биоконвертера, ему были не нужны. Сборщик металлолома жаждал денег. Наличных. Кэша, как он выразился. Умопомрачительную, по моим понятиям, сумму. Зачем ему столько, он так и не раскололся.

На обратном пути Мурзик уговаривал меня решить проблему самым простым образом – путем ограбления господина Петрова. «Прокрадемся ночью, тряхнем его как следует, заберем свое, Барсик соберет нуль-транспортировщик, и – прощай, Земля!» Я слушал Мурзика в пол-уха. Он прекрасно знал, что ни на какое преступление – даже на кражу дырявой покрышки с ржавого «Fordа» – мы не пойдем – запрещено. Максимум, что дозволялось участникам миссий на чужих планетах, это защитить свою жизнь при смертельной угрозе, не превышая при этом пределы самообороны.

Криминальные способы добычи кэша вроде нападения на инкассаторов, взлома банкоматов или вырывания сумочек у прохожих были для нас закрыты. Откровенно говоря, до меня у котов на планете Земля была лишь одна возможность легального заработка – цирк. Я придумал еще одну и открыл Бюро добрых услуг «Котики напрокат».

Мой бизнес-план основывался на смелой гипотезе. Как известно, многие земляне активно верят в летающие тарелки и пришельцев. С другой стороны, земляне просто обожают котов. Достаточно на секунду заглянуть в любую социальную сеть, и голова пойдет кругом от миллионов фото кошачьих морд. Коты, конечно, мощные эмпаты. Они точно распознают эмоции своих хозяев и вьют из них веревки. Но одним этим все не объяснишь. Соединив и проанализировав факты, я сделал вывод, что, возможно, в незапамятные времена на Землю – среди прочих инопланетян! – залетали и представители моего родного КотоЭпсилона. Отсюда логично следовало, что любовь к котам намертво закодирована в людских генах, и этим нельзя не воспользоваться.

Шеф-повар «Кучерявого барашка» помог нам оборудовать в подвале ресторана офис «Котиков». Марсик вел переговоры с клиентами. Я решил поощрять их бонусами, и Барсика приставили к «мясорубке»-биоконвертеру – перемалывать содержимое мусорных баков в плитки швейцарского шоколада, букеты тропических цветов, дизайнерские флаконы из оргстекла и прочую органическую дребедень.

Я выполнял заказы.

Первым моим клиентом стал шеф-повар «Барашка». Ему давно хотелось иметь кота, но он не был уверен, что с ним уживется. Я установил свой программатор магнетической харизмы на максимум и за два часа продемонстрировал все, на что земные коты горазды. Даже пометил углы и мебель в его квартире. Однако заказчик все равно пришел в восторг. Он взял из приюта черного котенка и в мою честь назвал его Марсиком.

Таких сомневающихся, как шеф-повар, землян было много. Бюро добрых услуг «Котики напрокат» давало им шанс испытать себя в роли кошачьего хозяина. Меня охотно брали на пробу, а потом или шли в зоомагазин за постоянным котом, или разочаровывались в своей мечте. В любом случае позитивные эмоции наше бюро обеспечивало.

Через неделю работы я возненавидел безумную любовь землян к котам до приступов чесотки. Мне, национальному герою КотоЭпсилона, командору семи межзвездных и двух межгалактических миссий, приходилось днями напролет скакать, согласно прейскуранту, по настенным коврам в спальнях, уворачиваться от швабр пузатых отставных военных и сочинять сказки для маленьких девочек и мальчиков, которые меня не столько слушали, сколько тискали и тягали за хвост. Я проклинал своих предков, которых когда-то занесло на эту планету. Я не понимал земных котов: как, будучи существами гордыми, независимыми, гуляющими сами по себе, они выносят всю эту мерихлюндию?

Но деваться мне было некуда, пятилитровая жестяная банка из-под маринованных огурцов постепенно наполнялась кэшем от клиентов, и я терпел.

До вчерашнего вечера.

Сообщение Центра, что межзвездный переход для нашей миссии через считанные часы закроется надолго, привело меня в ярость. Кое-как пересказав новость товарищам и отметив ужас на морде Мурзика и довольную ухмылку Барсика, я подождал, пока они заснули, выбрал на кухне нож поострее и провертел в вязаной шапке шеф-повара дырки для глаз.

В белесом свете луны хибара сборщика металлолома выглядела жутким заброшенным замком из мультфильма ужасов. В ее окнах не светился огонь, из печной трубы не валил дым, изнутри не доносилось ни звука. Лишь тени деревьев тревожно метались по фанерным стенам, да мерещилось, что вот-вот с крыши взмоет туча красноглазых летучих мышей и с писком унесется в небо.

Поправив шапку, я ножом вскрыл замок и прокрался в знакомую комнату. Меня сразу насторожил запах. Ни пивом, ни котлетами в хибаре не пахло. Зато пахло старой, слежавшейся пылью, которую давно никто не тревожил. Включив свет, я обшарил комнату, потом «Ford», потом двор с кучами металлолома.

Угрожать ножом было некому.

Кеша Петров исчез.

Я взвыл, сдернул с головы шапку и за сорок семь минут превратил жилище господина Петрова в кучу мелкого хлама. Когда я закончил, двор был усыпан щепками, битой посудой, солью, сахаром, растворимым кофе, гречневой крупой и осколками кинескопа от старого телевизора, а в воздухе кружили перья из подушек и клочья ваты из старого матраса.

Ни титановых, ни бериллиевых, ни простых стальных компонентов нуль-транспортировщика в хибаре не нашлось.

Впервые в жизни я растерялся.

Какой бы заметной личностью ни был Кеша Петров, я не верил, что в оставшиеся несколько часов легко его найду и уговорю отдать детали. Пытать его я, конечно, и раньше не собирался. Хотел только припугнуть. А сейчас что ж… Он наверняка так запрятался, что, если не разнести город по кирпичику, до него не доберешься.

С досады я метнул нож в дверцу «Fordа».

В ответ на лязг до меня донеслось с забора утробное рычание.

Рычали коты.

Судя по звукам, их было не меньше шести. А судя по тому, что я их не видел, они были, как я, черными, значит, драться придется вслепую.

Я выгнул спину горбом, взъерошил шерсть, чтобы казаться крупнее, и сделал несколько прыжков сначала влево, потом вправо. Потом рванул к забору и, перевернувшись в воздухе, ударил в доски задними лапами.

От неожиданности враги посыпались вниз перезрелыми грушами. Кто-то кого-то придавил, и пара, сцепившись, откатилась в сторону. Я взлетел на освободившийся забор, высмотрел внизу тень побольше и прыгнул на нее, целя в загривок. В следующее мгновение я уже лежал на спине, зубами и когтями удерживая над собой перевернутого противника. Он истошно вопил, его лапы беспорядочно били по воздуху и мордам остальных котов, которые бросились на нас со всех сторон. Когда-то этот бойцовский прием принес мне победу в схватке с полосатыми пищалками Альдебарана. И он был не единственным в моем арсенале.

Я был так взбешен исчезновением Кеши Петрова, что пустил в ход все, что умел. Мои враги лишились, по меньшей мере, трех ушей, одного хвоста и такого количества шерсти, какого хватило бы, чтобы связать дюжину теплых носков.

Остановился я, лишь когда предводитель банды, прикрывая лапой подбитый глаз, прошипел, что сдается.

Уползая в темноту, он в последнюю секунду обернулся:

– Тебе его не найти.

Мне пришлось снова схватить его за загривок.

– Знаешь, где он?

– Нет. Никто не знает. Давно пропал. С месяц назад. В городе его больше не видели.