Король в Желтом

Итак, Борис работал, я наблюдал за ним. Мы оба не произносили ни слова. Так продолжалось почти до полуночи. Потом мы услышали, как резко открылась и закрылась дверь, раздался топот шагов и в соседнюю комнату кто-то вбежал. Борис бросился туда, я – следом, но мы опоздали. Женевьева лежала на дне бассейна, сложив руки на груди. Тогда Борис выстрелил себе прямо в сердце.

Джек замолчал, лицо покрылось испариной, впалые щеки подергивались от нервного тика.

– Я отнес Бориса в его комнату. Потом вернулся, выпустил всю адскую смесь из бассейна и, включив кран, отмыл мрамор начисто проточной водой. Когда я наконец спустился в него по лесенке, то обнаружил ее там, на дне, белее снега. После этого я решился: пошел в лабораторию и сначала спустил весь раствор из чаши в сточную трубу, а затем вылил туда же содержимое всех банок и бутылок. В камине нашлись дрова, я развел огонь и, взломав замки секретера Бориса, сжег все бумаги, тетради и письма, которые там нашел. Молотком из мастерской я разбил вдребезги все пустые бутылки, загрузив их в корзину для угля, отнес в подвал и бросил в раскаленную печь. Шесть раз я проделал этот путь, пока наконец не осталось ни малейшего следа формулы, открытой Борисом. Ни одной подсказки для тех, кто захотел бы последовать по его пути. Только после этого я отважился послать за доктором. Он хороший человек, и мы вместе постарались не придавать эту историю огласке. Без него я бы никогда не справился. Потом мы рассчитали часть слуг, а часть отослали в деревню, где старый Розье рассказывает им сказки о путешествии Бориса и Женевьевы в дальние страны, откуда оба они не вернутся еще долгие годы. Мы похоронили Бориса на маленьком кладбище в Севре. Доктор – святой человек! Он знает, когда нужно пожалеть того, кто терпеть больше не в силах. Он выдал заключение о болезни сердца и не задал мне ни единого вопроса.

Джек расцепил руки, которые безотчетно ломал во время своего рассказа, и велел:

– Открой конверт, Алек. Это письмо для нас обоих.

Я вскрыл его. Это было завещание Бориса, составленное годом ранее. Он оставлял все свое имущество Женевьеве, а если она умрет бездетной, то дом на улице Сен-Сесиль отходил мне, а Джеку Скотту – имение в Эпте. Мы должны были лишь управлять этой недвижимостью. После нашей смерти наследство переходило семье его матери в России, за исключением изваянных им мраморных скульптур. Их он завещал мне.

Строки завещания расплылись у меня перед глазами. Джек встал и подошел к окну. Потом вернулся и снова опустился на стул. Я боялась услышать, что он скажет, но он тихо и отчетливо произнес:

– Женевьева лежит перед Мадонной в комнате с мраморным бассейном. Мадонна нежно склоняется над ней, а Женевьева улыбается в ответ, глядя в умиротворенное лицо, которое, по сути, является ее полной копией.

Голос Джека сорвался, но он схватил меня за руку и воскликнул:

– Мужайся, Алек.

На следующее утро он отправился в Эпт, чтобы выполнить распоряжение нашего покойного друга.

IV

В тот же вечер я взял ключи и вошел в дом, который так хорошо знал. Внутри было все прибрано, но тишина вокруг пугала. Хотя я дважды подходил к двери комнаты с мраморным бассейном, я не смог заставить себя войти. Это было выше моих сил. Я прошел в курительную и сел перед спинетом. На клавишах лежал маленький кружевной платочек… У меня перехватило дыхание, и я отвернулся. Было ясно, что остаться в доме я не смогу, поэтому я запер все двери, все окна, трехстворчатые парадные ворота и калитку в задней части сада и ушел. На следующее утро Элсид собрал мой дорожный саквояж, и я, оставив его присматривать за квартирой, отправился на «Восточном экспрессе» в Константинополь. В течение двух лет, пока я странствовал на Востоке, мы постоянно переписывались с Джеком. Поначалу в наших письмах мы ни разу не упоминали ни Женевьеву, ни Бориса, но постепенно их имена стали возникать на исписанных нашим почерком страницах, словно бы из небытия. Мне особенно запомнился один отрывок из письма Джека, пришедшего в ответ на мое послание:

«Твой рассказ меня не на шутку взволновал. Ты утверждаешь, что Борис навестил тебя во время твоей болезни, что он склонился над тобой, что ты почувствовал его прикосновение, услышал его голос. Этого не могло быть, потому что к тому времени он две недели как был мертв. Я твержу себе, что это был лишь твой сон или бред, но такое объяснение не удовлетворит ни тебя, ни меня».

В конце второго года мне в Индию пришло от Джека письмо, настолько на него не похожее, что я тотчас решил вернуться в Париж. Он писал: «Я здоров и время от времени продаю свои картины, как делают те художники, которые в деньгах не нуждаются. У меня нет забот, но лучше бы они у меня были, потому что не могу избавиться от необъяснимой тревоги за тебя. Это не страх, а скорее затаенное ожидание… Чего? Бог знает! Но это чувство дико изматывает меня. По ночам мне постоянно являетесь в снах то ты, то Борис. Я никогда не могу вспомнить, о чем именно был сон, но утром просыпаюсь с бьющимся сердцем, и в течение дня волнение нарастает. Ночь не приносит облегчения. Я совсем измучился и решил покончить с этим странным состоянием. Я должен увидеться с тобой как можно скорее! Мне ехать в Бомбей или ты приедешь в Париж?»

Я телеграфировал ему, что вернусь во Францию на ближайшем пароходе.

Когда мы встретились, мне показалось, что он очень мало изменился. И он, в свою очередь, утверждал, что я выгляжу находящимся в полном здравии. Как приятно было вновь услышать его голос ясным весенним днем, когда мы сидели и рассуждали о том, что ждет нас в будущем.

Мы пробыли в Париже вместе неделю, а потом я поехал с ним на неделю в Эпт, но прежде мы посетили кладбище в Севре, где покоился Борис.

– Поставим «Судеб» в рощице у его могилы? – спросил меня Джек, но я возразил:

– Думаю, что только Мадонна должна присматривать за Борисом.

Однако Джеку не стало легче после моего возвращения в Париж. Сны, о которых он ничего не мог вспомнить после пробуждения, продолжались, и он жаловался, что временами задыхается от ощущения затаенного ожидания.

– Видишь, тебе от меня один лишь вред, – сказал я ему. – Настала пора нам расстаться. Попробуй выздороветь без меня.

И он отправился в одиночестве бродить по Нормандским островам, а я вернулся в Париж.

По возвращении из Индии у меня не хватило духу прийти в дом Бориса, ставший теперь моим, но я твердо знал, что рано или поздно это придется сделать. Джек поддерживал в нем порядок; там жила прислуга, и я отказался от собственной квартиры и перебрался на улицу Сен-Сесиль. Мои опасения не оправдались: оказалось, что я могу там спокойно рисовать. Я побывал во всех комнатах, кроме одной… Комнаты с мраморным бассейном, где лежала Женевьева… Но с каждым днем я все сильнее и сильнее желал взглянуть на ее лицо, преклонить колени рядом с ней.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

«Не смейтесь над безумцами. Их сумасшествие длится дольше, чем наше. Вот и вся разница» (фр.).

2

Сборник «Король в желтом» (The King in Yellow) был опубликован Робертом Чемберсом в 1895 году. Его своеобразие состоит не только в том, что фабула строится вокруг пьесы «Король в желтом», которая то ли была, то ли не была написана в действительности, но и в том, что действие перенесено в будущее – в воображаемую Америку и Европу 1920-х годов. В связи с этим жанр рассказов можно определить не только как «хоррор», но и как «научная фантастика» и даже «антиутопия». Соответственно, имена политических деятелей, названия общественных институтов и описания событий, происходивших в мире героев рассказов, не имеют ничего общего с историческими реалиями и фактами, за исключением некоторых примет городского пейзажа. – Здесь и далее, кроме особо отмеченных мест, примечания переводчика.

3

На самом деле Великий чикагский пожар произошел в 1871 году и бушевал целых три дня – с 8 по 10 октября. Он уничтожил 48 городских кварталов, погибли несколько сотен жителей. В результате реконструкции, в которой участвовала вся страна, город был полностью отстроен. Пожар 1893 года является плодом фантазии автора.

4

Памятник видному политику, мыслителю и бизнесмену Уильяму Эрлу Доджу-старшему (1805–1883) работы Джона Уорда первоначально был установлен на Геральд-сквер в 1885 году, затем перемещен в Брайант-парк в 1941 году, но до сих пор находится в Нью-Йорке.

5

Небольшая возвышенность в нью-йоркском Централ-парке, где во времена Чамберса на месте монастырского приюта активно строились новые сооружения.

6

Рост промышленности в Нью-Йорке в XIX веке вызвал потребность в квалифицированной рабочей силе. В результате в 1890 году мужчины возрастом от 15 лет составили 45 % населения города. Среди них было много холостых молодых людей, которые хотели жить отдельно в достаточно респектабельных апартаментах. Одним из первых таких зданий и стали апартаменты «Бенедик», открытые около 1890 года с восточной стороны от Вашингтон-сквер. Во времена Чамберса в них проживали многие люди искусства.

7

Мемориальная церковь Джадсона – баптистская церковь, построенная в 1893 году к югу от Вашингтон-сквер по проекту Стэнфорда Уайта (1853–1906). Цветные витражи создал знаменитый художник-монументалист и дизайнер Джон Ла-Фарж (1835–1910), проживавший в апартаментах «Бенедик» – см. предшествующее примечание. Мемориальная церковь сохранилась до наших дней и находится под охраной Комиссии по сохранению достопримечательностей Нью-Йорка.

8

Фонтан лотоса и Мраморная арка – знаковые арт-объекты в парке Вашингтон-сквер. Сохранились до наших дней.

9

Питер Стёйвесант (1612–1672) – последний губернатор владений Нидерландов в Северной Америке и Нового Амстердама – современного Нью-Йорка.

10

Бронзовый памятник объединителю Италии Джузеппе Гарибальди, установленный в 1888 году, до сих пор находится в парке Вашингтон-сквер.

11

«Дельмонико» – серия кофеен и ресторанов изысканной кухни в Нью-Йорке и штате Коннектикут (первый открылся в 1827 году на Манхэттене). Последний ресторан «Дельмонико» закрылся в 1923 году.

12

Коктейль «Брансвик» назван по имени модного нью-йоркского отеля. В состав входят ржаное виски, лимонный сок, сахарный сироп и красное вино типа кларет. Подается с кубиками льда в стакане.

13

Губернаторский остров находится в Нью-Йоркской гавани, в пределах нью-йоркского района Манхэттен. Сейчас его частью, где находятся два бывших военных укрепления – форт Джей и замок Уильямс, управляет Служба национальных парков.

14

Тарпон – крупная хищная промысловая морская рыба.

15

Церковь Святого Франциска Ксаверия – католическая церковь в Нью-Йорке. Первоначальное здание, построенное в 1851 году, было снесено после того, как 8 марта 1877 года в ней разразилась паника; во время мессы кто-то крикнул: «Пожар!», и в давке погибло семь человек. Новая церковь, которая действует до сих пор, была открыта в 1882 году.

16

Пасхальная лилия, она же калла, традиционно используется для украшения католических храмов на Пасху.

17

Муштабель – приспособление, напоминающее деревянную указку с шариком на конце, которую используют художники и чертежники. Живописцы используют муштабель для поддержки ведущей руки при работе над мелкими деталями картины, чтобы обеспечить ее твердость и не касаться еще не высохшей краски.

18

Салон – традиционная и одна из самых престижных художественных выставок Франции, регулярно проводится с 1667 года дважды в год. Известно, что Чамберс в числе других студентов парижской Школы изящных искусств подавал свои живописные работы в Салон для показа.

19

Почту за честь, мадам (фр.).

20

К счастью! (фр.)

21

Спинет – старинный щипковый клавишный музыкальный инструмент, род клавикордов.