скачать книгу бесплатно
– Кто-то же должен поставить её на место! – бросил Кирэй, делая шаг в сторону, тем самым подавая знак, что не намерен больше задерживаться.
Лицо Ву на миг окаменело, показывая, что намёк достиг цели, однако уже в следующую секунду омэйю злобно усмехнулся.
– Очень в вашем духе, Кирэй-сама. Не смею вас больше задерживать! – С этими словами он спешно кивнул и размашисто, что выдавало в нём крайнюю степень раздражения, зашагал обратно в зал.
Кирэй же отправил сообщение Тодо:
«Цена не имеет значения!»
Получив короткий ответ, Кирэй вполне довольный собой направился к наномобилю. О девчонке он думать больше не собирался, ведь ему ещё предстояло сделать серьёзный выбор среди мальчишек.
В Ойдо Кирэй приехал как раз к небольшому антракту, за время которого он успел добраться до своей ложи и с комфортом расположиться в мягком бархатном кресле. Больше никакой фальши и прочего любительства, на сцене пусть и юные, но профессионалы! Кирэй с облегчением вздохнул, когда свет в зале погас, а на сцену вышел уже знакомый арфист. Пальцы мальчишки уверенно запорхали над струнами, заполняя зал просто волшебными звуками. Кирэй с удовлетворением заметил, что тот играет значительно лучше, чем в присланном ему файле. Может, дело было именно в том невероятном контрасте со школой девочек, или действительно мальчишка превзошёл сам себя, но Кирэй не удержался и отправил запрос. «Кому-то явно улыбнулась удача», – получив подтверждение, подумал он.
Концерт шёл своим чередом, Кирэй был по обыкновению взыскателен и невероятно строг, больше не поддаваясь случайным эмоциям. На мальчишке-скрипаче, игравшем Сен-Санса, он выставил паузу, тем самым откладывая решение до окончания фестиваля, а потом Тодо притащил в его ложу девчонку! Честно говоря, Кирэй и сам не понимал, почему его это так сильно разозлило. Он, конечно, предполагал, что девушке, скорее всего, быстро наскучит классика, и она начнёт отвлекать его ёрзаньем на стуле или зевотой. Он не раз видел пустоголовых любовниц Роу, засыпающих во время оперных спектаклей, и искреннее недоумевал, зачем тот водит их с собой! Лично Кирэй так позориться не хотел, и на концерты ходил в гордом одиночестве. Зато его никто не тормошил глупыми вопросами и не храпел под ухом.
Девчонка испуганно отшатнулась к краю балкончика, да так и замерла на месте. Её зашуганный вид заставлял чувствовать себя виноватым, и потому Кирэй злился ещё больше. Вместо того, чтобы слушать одного из своих фаворитов, его голова была занята какой-то нахальной пигалицей! Правда, очень скоро Кирэй с удивлением осознал, что отнесся к девчонке предвзято. Она стояла, даже не шевелясь, чуть подавшись вперёд, и всё её внимание поглотила исключительно музыка. С почти детски-непосредственным восторгом она взирала на сцену, и было в её взгляде столько неподдельной искренности, столько восхищения, что Кирэй буквально не мог оторвать от неё взгляд. Худенькая, как тростинка, с расползающейся причёской, в нелепом длинном платье – одним словом, смотреть не на что! Зато сколько бесхитростных эмоций на лице!
«Один из ваших фаворитов только что доиграл, мне подать заявку?» – сообщение от Тодо резко вернуло Кирэя в реальность. Он снова ощутил разливающееся внутри раздражение: из-за этой девчонки он толком ничего не услышал! Ещё сильнее разозлившись, Кирэй вызвал голографическую панель и весь оставшийся концерт просмотрел на ней. Злость постепенно уступала ироничному осознанию: девчонка просто ни разу не была на классическом концерте! Кирэй только что открыл ей новый мир, точнее, это Тодо постарался. А вот он, кажется, перестарался. Кирэй с удивлением обнаружил, что вместо двух кандидатов уже выбрал пять, а двое ещё дожидались своей участи, и это при том, что главный его фаворит только что вышел на сцену! Но второй раз слушать мелодию, напоминающую о матери… Кирэй ощутил, как непроизвольно сжимаются кулаки. С каких пор он стал таким чувствительным? По коже побежали предательские мурашки, и Кирэй вдруг понял, что больше не выдержит.
«Покупай всех, кого я отметил», – написал он Тодо и поспешно вышел из ложи, лишь бросив напоследок короткий взгляд на девчонку. Она едва заметно дрожала, в глазах застыли слёзы. «Да чтоб тебя!» – мысленно выругался Кирэй и шагнул в полутёмный холл. Ему следовало успокоиться. А ещё лучше, чем-то себя занять, и в голову не пришло ничего лучше, чем отправиться побеседовать с выбранными мальчишками. В конце концов, он всегда общался со своими учениками, а что может быть лучше работы, когда надо отвлечься от неприятных мыслей?
Уже спускаясь к комнатам ожидания, Кирэя настигло осознание, что в его наномобиле просто не хватит для всех мест. Вдобавок девчонке полагались привилегии. Но он не хотел ехать с ней! Совершенно точно не хотел! Ему нужно было время, чтобы всё хорошо обдумать и прийти в себя. Да, это будет не вежливо с его стороны, но разве он не хотел поставить её на место? Так почему бы сразу не начать? Последняя мысль придала ему уверенности, впрочем, оказавшись среди шумной толпы выпускников, вся внезапная чувствительность Кирэя сама собой испарилась. Он горделиво вытянулся, расправил плечи и взирал на всех с привычной надменностью. Несколько прохладно поздравил с успешным выступлением мальчишку-кларнетиста, а потом собрал пятёрку своих подопечных и направился к наномобилю. По пути ему встретился Тодо, с жавшейся к нему девчонкой, однако при дневном свете она не вызывала у него абсолютно никаких эмоций, кроме лёгкого пренебрежения, какое он всегда испытывал к женщинам. «Это было просто какое-то временное помрачение рассудка!» – усмехнулся про себя Кирэй. Через пару месяцев, когда придёт пора обязательного посещения гарема, он наверняка с трудом её узнает.
Кирэй вообще плохо запоминал своих женщин, хотя правильнее было сказать, не утруждал себя этим. Пожалуй, если бы отсутствие в его жизни любовниц не вызывало вопросов у других омэйю, он бы их и вовсе не заводил. Не то чтобы он совсем уж не хотел детей, ведь именно ради наследников изначально и создавалась эта традиция. У омэйю не было своих женщин, а человеческие гены при определённых условиях прекрасно сочетались. Магия истинной любви: только при обоюдном чувстве у омэйю мог появиться наследник, если же любовь оказывалась неразделённой, оставалось рассчитывать только на девочку. Вот только девочки рождалась обычными человеческими детьми и ничего не наследовали от омэйю. Вдобавок одна дочь у Кирэя уже была, а в новых он не очень-то и нуждался. Как, собственно, и в любовных утехах. Одного раза в месяц ему вполне хватало, чтобы сбросить напряжение, и понятное дело, содержать целый гарем в таком случае было даже накладно. Правда Кирэй уже смирился, считая это данью традиции, и если его любовницы и испытывали недостаток в общении с ним, то во всём остальном он их никак не ограничивал. И, пожалуй, более щедрого омэйю было трудно сыскать.
Обычно впечатления о прошедшем концерте Кирэй предпочитал обсуждать в наномобиле по дороге домой, но в этот раз пришлось отложить до совместного ужина. Традицию эту он ввёл почти сразу же после открытия своей школы, ведь не что так не раскрывало личность музыканта, как умение слушать других и выражать своё мнение. Тормозя у ворот своего дома, Кирэй предвкушал интересную беседу. Мальчишки в наномобиле все извелись и без конца шептались за его спиной. Кирэю льстили их восхищённые взгляды, которыми они его одаривали, и было в этом нечто правильное и важное. Он вполне резонно считал, что подражание кумиру на первых порах помогало достичь неплохих результатов. Серьёзность и трудолюбие ценились Кирэем особенно высоко: его лучшие ученики всегда отличались именно этими качествами. И сейчас он особенно хотел разглядеть их в своих новых подопечных, и оказался настолько увлечён этими мыслями, что напрочь позабыл о девчонке, и потому с удивлением обнаружил её за одним столом со всеми остальными. «И о чём Тодо только думает! Её надо было сразу отвести в гарем!» – с недовольством подумал Кирэй, но почти сразу же выкинул эту мелкую оплошность помощника из головы. Пора было приступать.
– Какой номер вам понравился больше всего? – спросил Кирэй, когда за столом воцарилась волнительная тишина.
– Концерт Грига, который играл Лукас! – первым ответил мальчишка кларнетист, выдавая задатки явного лидера. Кирэй покосился на экран айпи, читая имя. Джаспер.
– Уж извини, ответной любезности не получишь, – насмешливо заметил Лукас. – Мне понравился Никото, никогда не слышал, чтобы он раньше так здорово играл на арфе!
«А Лукас – смельчак, не боится высказывать своё мнение», – отметил про себя Кирэй, с ещё большим интересом наблюдая, как мальчишки начинают втягиваться в разговор. Вот уже похвалили и Джаспера, потом снова Лукаса, прилетело и признание трубачу Кормину, а едва круг замкнулся, Кирэй задал новый вопрос:
– А что не понравилось? Только давайте конкретно, с профессиональной точки зрения.
Джаспер предсказуемо набросился на Никото, его явно задело, что тот оказался в числе лучших. Кирэй едва заметно покачал головой, ставя мальчишке за такое поведение явный минус, однако оценил, что тот не скатился на банальные придирки, а действительно точно подметил все недостатки. Остальные же заметно сникли на этом задании. Кормин и вовсе взялся извиняться, разбирая исполнение скрипача. Наконец, с трудом, но высказались все, кроме Лукаса, и Кирэй удостоил его настойчивым взглядом.
– Я не считаю нужным придираться к техническим мелочам, – самоуверенно заявил он. – Главное в выступлении – образ, чувство, эмоция, а этого сегодня достигли все!
Пожалуй, прозвучало несколько нагловато, но Кирэй примирительно кивнул, отчасти соглашаясь с такой позицией. Признаться, Лукас нравился ему всё больше и больше. Мальчишка явно был умён и при этом не высокомерен и не амбициозен. Уже сейчас Кирэй мог с уверенностью сказать, что Лукаса ждёт большое будущее.
– Что ж, эта была весьма увлекательная беседа, не так ли? – собираясь завершать ужин, начал было Кирэй и вдруг заметил, как мальчишки покосились в сторону девчонки. – Но, кажется, мы упустили ещё одно выступление и, наверное, мнение.
– Я не хочу, чтобы меня обсуждала какая-то мисс Нахалка! – фыркнул Джаспер.
Мальчишки разом оживились и уже не могли сдержать своего любопытства.
– Это и правда она?!
– Как она здесь оказалась?
– Вот же… а я сразу и не понял!
Кирэй снисходительно осмотрел своих подопечных, прежде чем вновь обратиться к девчонке:
– Ну так что скажете, мисс… – На миг он замер, осознав, что так и не удосужился узнать её имя, но на экране айпи виднелся только список мальчиков. Желая скрыть свою оплошность, Кирэй поспешно добавил: – Не стесняйтесь, ваше мнение, как любителя, тоже представляет интерес.
Девчонка покраснела до кончиков ушей.
– Мне… мне… – смущенно начала она, прежде чем набралась храбрости и всё-таки смогла что-то выдать: – Из тех, кого я слышала, все были просто прекрасны! Мне очень понравилось!
Джаспер презрительно фыркнул. Лукас наградил его неодобрительным взглядом, а Кирэя вдруг посетила совершенно дикая, даже безумная мысль. Он ещё раз покосился на пунцовую девчонку, и подумал: «Интересно, что бы они сказали, будь она мальчишкой? А что? Груди почти нет, если сделать стрижку – вообще не отличишь!»
– Что ж, думаю, мы все оценили ваше знакомство с классикой, – чуть насмешливо заметил Кирэй. – Но, чтобы наши мальчики совсем не зазнались, думаю, им стоит послушать и вас! – с этими словами он вызвал голографическую панель и без труда отыскал запись с фестиваля. Та, вполне предсказуемо, украшала топ новостной ленты, с очередным скандальным заголовком. С лёгким беспокойством Кирэй открыл файл, и уже с первых аккордов пожалел о столь безрассудном шаге. По спине пробежал предательский холодок, но, к счастью, запись передавала не всё. Чувства не были такими оглушающими, хотя мальчишки разом притихли. Кирэй пробежался взглядом по их озадаченным лицам. «Их тоже проняло», – понял он, и снова отыскал взглядом свою мисс Нахалку. «Понимает ли она насколько талантлива?» – мысленно рассуждал Кирэй, глядя на то, как девчонка ёжится и прячет глаза, щеки всё ещё горели румянцем, но такая скромность не делала её привлекательнее, как женщину. Напротив, девчонка напоминала, скорее, беззащитного растерянного ребёнка. «Совершенно не в моём вкусе, – продолжая рассматривать девушку, думал он. – Поразительно, я не испытываю к ней ни капли влечения!»
Наконец, последние звуки затихли и вместе с ними исчезла щемящая боль в груди. Над столом повисло напряжённое молчание.
– Ну что, никто ничего не хочет сказать? – нарушил царство безмолвия Кирэй.
– Ну, как бы чувствуется, что играет не профессионал, – начал осторожно Джаспер, но был тут же прерван тычком в бок от Лукаса:
– Да заткнись ты уже!
– Ну-ну, не ссорьтесь, мальчики. Джаспер, конечно, прав. В игре есть неточности и небрежности, но… – Кирэй нарочно сделал паузу, скорее для большего эффекта, так как всё внимание итак было привлечено именно к нему. – Должен признать, это весьма достойное исполнение для любителя. Не побоюсь этих слов: здесь чувствуется талант!
Джаспер удивлённо крякнул, остальные мальчишки и вовсе пооткрывали рты.
– А потому я хочу сделать вам неожиданное предложение, моя юная мисс. Насколько я понял из вашего скандального ролика, вы весьма серьёзно относитесь к музыке, вот только я не поощряю подобные занятия у своих любовниц. Однако у меня есть школа, правда она для мальчиков… но, пожалуй, я бы мог сделать для вас исключение. Как вы смотрите на то, чтобы стать моим учеником?
Глава пятая, в которой рушатся старые мечты
– Вы не должны были на такое соглашаться! – возмущался Тодо. – Вы даже и представить себе не можете, что вас ждёт!
Но Вирджин не могла спрятать счастливой улыбки и не понимала негодования помощника. Её талант не только признали, но и позволили дальше развиваться! Разве не об этом она мечтала? Ну и пусть вместо огромных апартаментов любовницы у неё лишь крохотная комнатушка с узкой кроватью, добротным столом и маленьким шкафом, а дорогие платья заменила унылая мужская школьная форма. Вирджин же стремилась не к комфорту и красоте, а к знаниям. А ради знаний, она вполне готова была пожертвовать прочими благами. Её даже не смутили жёсткие условия их соглашения. Кирэй дал ей шанс всего на один год. В конце она должна была превосходно сдать все экзамены, и если она справится, он позволит ей закончить обучение. Если же нет… Вирджин надлежало вернуться в гарем. Собственно, она ничего не теряла, разве что Кирэй-сама забрал у неё айпи.
– Не хочу, чтобы через неделю, когда вы поймёте, что музыка – это, в первую очередь, труд, вы начали жаловаться родителям, что я не соблюдаю условий договора, – выдал он. – Как вы понимаете, у нас с вами устное соглашение. Конечно, его можно оформить и на бумаге, но подобная бумажка всё равно не будет иметь никакого смысла и вряд ли чем-то вас защитит.
Вирджин всё прекрасно понимала, но желание стать музыкантом было гораздо выше всех прочих. Ну подумаешь, вместо того, чтобы валяться на кровати и читать информацию в Сети, она будет ходить, как в старину в библиотеку. Вероятно, ей даже дадут в руки настоящую бумажную книгу.
Вирджин пребывала в столь приподнятом настроении, что напрочь забыла обо всех прежних волнениях, хотя в начале ужина она никак не могла даже представить себе такого финала. Омэйю Кирэй продолжал её игнорировать, и это уже настораживало. Вирджин не без любопытства прислушивалась к общей беседе, украдкой бросая взгляды на омэйю. Стоило признать, внешность у него была яркая и запоминающаяся. Острый взгляд, хищный разлёт бровей, волевой подбородок. Кирэй был довольно молод для омэйю и весьма привлекателен. Мысленно Вирджин убеждала себя, что ей невероятно повезло, и холодный Кирэй в любом случае лучше, чем заносчивый Ву. Другой вопрос, каково это оказаться в одной постели с таким мужчиной. Вирджин невольно покраснела от подобных мыслей. Нет, разумеется, она была отлично осведомлена о том, что её ждало в статусе любовницы, но как-то в мечтах это представлялось более романтично. А Вирджин ощущала себя просто купленной вещью, и от того с большим волнением и даже затаённым страхом ожидала окончания ужина.
– Мне даже не придётся с ним спать! – с облегчением вздохнула Вирджин, садясь на узкую кровать. Тодо только что покинул комнату, оставив её в блаженном одиночестве. Вирджин готова была плясать от счастья! Ох, как она жалела, что не могла рассказать матери, как всё замечательно сложилось. Впрочем, леди Виолетт наверняка и сама догадается, что если сообщений нет, значит, Вирджин просто некогда писать.
Под тощей подушкой лежала хлопковая пижама. Вирджин переоделась и устроилась на своей новой кровати. Правая рука тут же упёрлась в стену, а левая свесилась вниз.
– Роскошь – не главное, – сказала себе Вирджин и уставилась на слабо освещённый светом уличного фонаря потолок.
Её мысли витали в упоительных мечтах, наполненных музыкой, флейтой и признанием. Почему-то ей очень хотелось, чтобы Кирэй посмотрел на неё не с холодной небрежностью, а с восхищением. Правда, понять, зачем ей это, она не успела. Устало прикрыв глаза, Вирджин, измученная бесконечными тревогами прошедшего дня, наконец, заснула.
Ей показалось, что она едва смежила веки, как в дверь кто-то настойчиво забарабанил. С трудом разлепив глаза, Вирджин перевалилась на бок и едва не грохнулась с узкой кровати. За окном уже рассвело, а часы, висевшие над рабочим столом, показывали шесть. Довольно рано, Вирджин привыкла просыпаться на час позже, но новая жизнь требовала новых привычек.
Стучал Тодо. Он принёс Вирджин расписание и карту студенческого городка. Проведя подробный инструктаж, помощник коротко кивнул и исчез из комнаты. Вирджин же пробежалась взглядом по своему плотному расписанию и ощутила смутную тревогу. Уроков было довольно много, вдобавок Тодо включил в её график время для самостоятельных занятий, подогнав его со временем работы библиотеки, и даже выделил ей класс для игры на инструменте. И, глядя на всё это, получалось, что каждый день был расписан у неё с шести утра и чуть ли не до двенадцати ночи.
– Я выдержу! – решительно подбодрила себя Вирджин, направляясь в душ. – Я должна выдержать! И непременно стать лучшим музыкантом!
В отличие от довольно скромной комнаты самой Вирджин, общественные помещения школы Кирэя выглядели впечатляюще. Почти все строения и внутреннее убранство было выдержано в строгом классическом стиле, не слишком вычурном и помпезном, как в том же Императорском Отеле, а местами даже простом и лаконичным, отчасти напоминающим сурового хозяина. Высокие потолки, расписные стены с полукруглыми сводами, огромные витражные окна – всё это напоминало музей или древний храм. Обширная столовая и вовсе походила на хороший ресторан с аккуратными полукруглыми столами, уютными диванами и мягкими стульями с удобными подлокотниками и резными спинками. Пожалуй, единственное, что выдавало в этом помещении с массивными белоснежными колоннами именно столовую, был широченный прилавок, возле которого уже толпились голодные студенты. Собственно, туда же направилась и Вирджин, попутно ощущая на себе весьма странные, неприятные взгляды. На неё снова косились! Словно она вернулась в последние дни в школе, когда на Вирджин показывали пальцами. Студенты, в отличие от девчонок, вели себя значительно скромнее и сдержаннее, они поспешно отводили глаза, да и шептались тихо, явно не желая быть услышанными. Хотя кое-что всё-таки долетало до чутких ушей:
– Это она!
– С ума сойти, если не приглядываться, выглядит, как мальчишка!
– Мисс Нахалка и здесь умудрилась отличиться!
На нетвёрдых ногах Вирджин подошла к очереди, показавшейся ей самой многочисленной. Однако стоило только остановиться за спиной широкоплечего парня, как мальчишка впереди что-то шикнул, парень резко обернулся и тут же шарахнулся в сторону. Вслед за ним от прилавка посторонился и стоявший перед ним студент. Оба тут же поспешили занять места по соседству, словно там всегда и стояли. «Я для них что, прокажённая?» – с обидой подумала Вирджин, прежде чем любезная работница столовой не спросила о её пожеланиях. Пожалуй, она тоже вела себя несколько скованно и чересчур услужливо.
О том, чтобы сесть рядом с кем-то за одним столом речи быть не могло: по мере приближения Вирджин студенты убирали стулья, разваливались по центру диванов, а то и вовсе косились недружелюбными взглядами. В итоге она позавтракала в гордом одиночестве за самым дальним столом, повернувшись к залу спиной.
Однако стоило ей войти в свой класс, как ситуация повторилась. Даже вчерашние знакомые откровенно сторонились её! Тот же нахальный Джаспер, когда она прошла мимо, предпочёл уткнуться в свой планшет. Апофеозом же всеобщего отторжения стала выделенная ей парта. Все соседние были отодвинуты от неё чуть ли не на метр! Понурив голову, Вирджин побрела в конец класса.
– Эй! – Кто-то окликнул её, она резко обернулась и почти сразу же начала расплываться в улыбке, увидев за спиной хмурого Лукаса. Тот стоял, угрюмо склонив голову и опершись на парту. Лишь на секунду он скосил в её сторону взгляд, после чего стал ещё мрачнее, сдвинув брови к переносице. Потом вдруг резко шагнул к ней навстречу и, неспешно проходя мимо, произнёс: – Не считай себя изгоем! Ты ни в чём не виновата, просто никому не хочется связываться с женщиной омэйю. Здесь никому не нужны лишние проблемы!
«Так вот в чём дело! Все боятся Кирэя-сама? Хотя, наверное, просто уважают и потому боятся ненароком оскорбить», – теперь-то до Вирджин, наконец, дошло, правда, легче ей от этого не стало. Наоборот, ещё грустнее. Она решительно не понимала, зачем Кирэй обрёк её на полное одиночество. Захотел проверить стойкость характера? Или он и в самом деле такой ревнивый? Но пока Вирджин задавалась риторическими вопросами, в класс вошёл учитель и начался первый урок. В углу парты открылась интерактивная панель, на которой появился нотный стан, а вслед за ним возникли незнакомые обозначения. Вирджин смотрела на цифры и буквы в полной растерянности. Это какой-то музыкальный шифр? Признаться, от предмета со столь красивым названием, как «Гармония», она явно ожидала чего-то иного.
– Меня зовут профессор Оукин, и сегодня мы будем проходить доминантовый септаккорд и его обращения, надеюсь, как строится доминанта знают все? – спросил профессор, обводя взглядом класс.
«Что? Что он сказал?» – отчаянно застучало в мозгу Вирджин. Термины, которыми так легко пользовался учитель, были ей совершенно незнакомы. Но, оглядевшись вокруг, она с ужасом осознала, что эти слова неизвестны только ей. Все мальчишки согласно закивали в ответ, а на надменном лице Джаспера и вовсе появилась насмешка, в которой так и читалось самоуверенное «Да я это с пеленок знаю!»
Желая справиться с подступающей паникой, Вирджин глубоко вдохнула и, медленно выдыхая, принялась убеждать себя, что всё не так уж и плохо. Она просто должна перенести в свой рабочий планшет все эти непонятные закорючки, и сегодня же вечером выяснить в библиотеке, что все они означают! Вот только план Вирджин, ещё не успев осуществиться, потерпел оглушительное фиаско, когда после недолгих витиеватых объяснений, хорошо приправленных новыми терминами, профессор выдал самостоятельное задание:
– Сейчас каждый из вас построит все эти аккорды в той тональности, что появится на вашей панели! Имейте в виду, списывать бесполезно, у всех тональности разные. Кстати, именно поэтому мы никогда не принимаем в класс больше двадцати четырех студентов!
Вирджин с большим недоумением уставилась на появившуюся в диалоговом окне маленькую букву «а». Сначала она даже решила, что профессор опечатался или просто ещё думает, но буква продолжала мерцать и ничего не менялось. Мальчишки дружно склонились над планшетами и заводили пальцами по экранам, а профессор, словно надзиратель, вышел из-за кафедры и направился по рядам. Напротив кого-то он останавливался и бросал колкие замечания, других же проходил мимо, лишь согласно кивая. Пока не замер возле Джаспера.
– Браво, мистер! – Профессор даже похлопал ему и одарил одобрительной улыбкой. Столь же высокой оценки удостоился только Лукас. Вирджин же продолжала непонимающе смотреть на скопление нот в голограмме, которое должно было служить ей примером. Тем временем профессор медленно, но верно приближался к её парте. Холодея от страха, Вирджин судорожно начала переписывать пример на свой планшет. Ей подумалось, что он, возможно, оценит её бестолковую попытку хотя бы повторить. Его приближающиеся негромкие шаги звучали для неё подобно набату. И вот профессор навис над ней, так что на планшет набежала его довольно устрашающая тень. Секунда молчания показалась Вирджин вечностью.
– Какая у вас тональность, мисс?
– Тональность? – растерянно переспросила Вирджин, чувствуя, как внутренности сжимаются от ужаса. От страха и волнения она даже не могла поднять глаз, уткнувшись в краешек стола, при этом чувствуя, что профессор буквально буравил её взглядом.
– Вам известно буквенное обозначение? – задал он новый вопрос. Вирджин ощутила, как вспыхнули её щёки. Ей было стыдно и неловко настолько, что она даже не смогла ответить.
– Похоже, с понятиями элементарной теории музыки вы не знакомы, – быстро оценил ситуацию он.
Рядом раздался чей-то смешок. Вирджин и не нужно было оглядываться, чтобы понять, кому он принадлежал. Джаспер! Его насмешка ещё сильнее заставила Вирджин чувствовать себя униженной. Она не знала элементарного! Её мозг сам собой зацепился именно за это слово, и теперь Вирджин изводилась переживаниями.
– Я отправил вам название книг, которые вам следует изучить до следующей недели, иначе посещение моего класса будет для вас бессмысленной тратой времени, – заявил профессор и стремительно зашагал обратно к кафедре. – А теперь домашнее задание, к завтрашнему дню вы все должны сыграть простейшую последовательность с одним из изученных сегодня аккордов на фортепиано. Те же, кто не справился с заданием в классе, должны прислать мне сегодня до вечера вариант в параллельной тональности! И советую хорошенько постараться, дабы избежать штрафных очков! Имейте в виду, после пятого штрафа вас лишат стипендии, а после десятого можете смело паковать вещи. Да-да, за лень и безалаберность из школы вас могут отчислить, и это прописано в ваших контрактах!
Вирджин нервно сглотнула, прекрасно понимая, чем для неё обернётся отчисление. И хотя после первого урока она уже была близка к отчаянию, огонёк надежды всё ещё теплился в её душе. Возможно, всё остальное окажется не настолько безумно сложным, но следующий урок с весьма претенциозным названием «Анализ музыкальных произведений» не оставил от этих чаяний и камня на камне. Всё было плохо, даже, несмотря на то, что профессор не сыпал незнакомыми терминами, как из рога изобилия, и едва ли не каждому слову или понятию давал обстоятельное объяснение. И пока он говорил, Вирджин казалось, что она даже что-то понимает, но стоило на её планшете появиться контрольному фрагменту произведения, как выстроенная в голове система рухнула, как карточный домик! На первый взгляд задание выглядело вполне простым: всего-то и надо было разобрать музыку на небольшие части, но откуда Вирджин было знать, что окончание музыкального предложение связано с ладовыми тяготениями, а не количеством тактов?! Она едва не заплакала, когда профессор отправил ей ещё с десяток книг, которые нужно было срочно изучить. Осознавая свою полную безграмотность, Вирджин предчувствовала, что просто прочтение ей не сильно поможет. Ей наверняка придётся разбираться в каждом слове, но разве это реально за выделенную строгими профессорами неделю?
Вирджин была как никогда близка к мысли о поражении, и, пожалуй, если бы следующий предмет оказался таким же сложным, как предыдущие, она бы точно уже стучала в дверь кабинета Кирэя. Но, к счастью, «История музыки» началась с простых и понятных биографий старинных композиторов, а потом вовсе прослушиванием музыкальных произведений. Это заметно расслабило, причем настолько, что Вирджин даже не заметила, как пролетели полтора часа.
Потом был уединенный обед, щедро приправленный косыми взглядами и шарахающимися студентами. Вирджин предпочла как можно быстрее разделаться с довольно вкусным супом, а освободившееся время потратила на поход в библиотеку. Та представляла собой красивый зал с резными колоннами, окнами от пола до потолка и огромной инфосферой. Диваны и кресла, а также маленькие журнальные столики были разбросаны в хаотичном порядке, как бы говоря, что каждый мог сам выбирать себе удобное место. Вирджин поспешила скачать необходимые книги, и даже подумывала присесть ненадолго у дальнего окна, из которого открывался просто потрясающий вид на сад. Но раздался предательский звонок, и пришлось идти на очередной явно непростой, судя по названию, предмет: сольфеджио.
– Начнём с небольшой проверки! – заявил седовласый профессор и начал что-то нажимать на своём айпи. В классе тут же раздались звуки, и мальчишки склонились над рабочими планшетами. Звуки повторились, и Вирджин задумчиво склонилась над своим столом. На планшете горело табло нотного стана, а под ним мигал курсор, в ожидании ответа. Звуки повторились в последний раз, и на нотном стане появилась разделительная черта. Получившийся такт подсветился красным, и Вирджин чисто интуитивно вписала услышанные звуки. Внезапно такт окрасился зелёным, засчитывая верный ответ, но в строке под ним по-прежнему горело красным небольшое окошко. Вирджин вынуждено проигнорировала его, и поспешила записать новое созвучие. Нотный стан в очередной раз стал зелёным. Вирджин едва заметно улыбнулась. Хоть что-то ей, наконец-то, удалось! Всё-таки звуки она различала прекрасно. Даже более того, Вирджин была из тех редких людей, которые могли соотнести случайный скрип или писк с определённой нотой. Потому, когда дело дошло до угадывания небольшой мелодии, именно она оказалась в числе первых, кто справился с этим заданием. В тот момент Вирджин почти гордилась собой. Кроме неё, только Джаспер и Лукас праздно сидели за партами, пока другие, с явным напряжением на лицах водили по планшетам пальцами, рисуя и стирая ноты.
– У вас феноменальный слух, мисс, – заметил профессор, после того, как с проверкой было закончено. – Но явно не хватает теоретической базы. К сожалению, вам придётся навёрстывать всё самой, – добавил он, и список дополнительной литературы у Вирджин снова расширился. Признаться, она уже с трудом представляла, когда и как сможет прочесть такое количество книг. Ещё в библиотеке Вирджин успела открыть первую, и с ужасом увидела, что в той больше четырёх сотен страниц.
– А теперь, немного попоём, – произнёс профессор. – Номер на ваших экранах.
«Петь?» – Вирджин ощутила лёгкую тревогу, которая очень скоро превратилась в настоящую панику. Петь незнакомые мелодия вот так, ни разу их не слушая, она точно не умела! Да что там, Вирджин даже не представляла, как это возможно! Да, она знала, как звучит каждая из нот, но её связки не слушались, и выходила какая-то жуткая фальшь. И это, конечно, никак не могло остаться незамеченным. Джаспер закатывал глаза и выдавал одну пантомиму за другой, то изображая волка, воющего на луну, то кудахчущую курицу, то премерзкое звучание сломанной сигнализации. Большинство мальчишек давилось от смеха, кто-то просто закрывал уши руками, и лишь Лукас неодобрительно качал головой, да по обыкновению хмурился. Вирджин же изо всех сил старалась сдерживать слёзы, но горло болезненно сдавило, и голос стал совсем неуправляемым. Она не сдавалась и «допела» до конца. Это было ужасно. Профессор не смог скрыть своего разочарования, но его настойчивость подарила Вирджин ещё несколько кошмарных минут. Он решил ей помочь, и начал подыгрывать нужные звуки. И, пожалуй, если бы Вирджин на тот момент не душили слёзы, она вполне могла справиться. В итоге, ей достался ещё один дополнительный сборник для изучения и практики, и отдельное самостоятельное задание.
После такого тяжёлого, напряжённого дня, идти на занятия по флейте Вирджин уже было откровенно страшно. «Наверняка, сейчас скажут, что я вообще играть не умею! – глотая невыплаканные слёзы, думала она. – Или всё делаю не так!»
Перед дверью в кабинет Вирджин замерла в нерешительности: смелость окончательно покинула её. Она не могла сказать точно, сколько времени вот так простояла и лишь звонок, разлетевшийся по коридорам корпуса заливистой трелью, заставил вздрогнуть, сгоняя оцепенение. Вирджин сделала ещё шаг и даже подняла руку, намереваясь постучать, но не успела. Дверь открылась, и за ней показался харизматичный худощавый мужчина средних лет.
– Мисс Вирджин? – Его голос оказался мягким и располагающим. – Проходите-проходите! Я уже заждался! – На этих словах он чуть посторонился, пропуская её вперед.
И Вирджин вошла. Кабинет оказался весьма уютным, с почти домашней обстановкой. В квадратной комнате помещался довольно широкий шкаф с зеркальными створками, электронное пианино, несколько пюпитров, полукруглый стол и небольшой диванчик с подушками. На подоконнике, на круглом серебряном подносе стояли кофейник, чашки и вазочка с конфетами. По стенам были развешены различные плакаты с изображением флейт или известных флейтистов, а так же афиши и голографии.
– Меня зовут мастер Зейн, – представился он. – И должен вам признаться, я внимательно прослушал вашу запись с фестиваля, – Зейн сделал небольшую паузу, после продолжил: – Это было впечатляюще! Да-да, я это говорю вам не из лести, а потому что и правда считаю вас невероятным самородком.
Вирджин смутили его слова. Она почувствовала, что краска вновь подступает к её лицу.
– Сегодня вся школа только и говорит о вас, – заметил мастер. – И, как я понял, вы вполне ожидаемо столкнулись с трудностями в теории, верно?
Вирджин чуть заметно кивнула: чувство неловкости усиливалось.
– Тогда мы начнём с того, что вам может помочь! – с улыбкой предложил он и, подойдя к столу, взял в руки инструмент и заиграл. Чудесный пассаж, словно стремительная горная река взвился ввысь, а затем так же молниеносно сорвался вниз. – До мажор! – пояснил Зейн. – Попробуйте повторить!
Вирджин уставилась на мастера в полном недоумении, и тот с улыбкой начал объяснения:
– Здесь всё очень просто. Играете подряд все звуки от самого нижнего «до» к самому верхнему, какое знаете.
И она начала. Сначала несмело и неуверенно, но по мере осознания, что нечто подобное пусть и не полностью, но прежде ей случалось играть, она стала чувствовать себя немного спокойнее.
– Отлично! – похвалил её мастер. – А теперь попробуйте быстрее!
Вирджин послушно исполнила её просьбу. Пальцы действовали неслаженно, отчего сбивался ритм и возникали посторонние звуки. Вирджин была явно недовольна результатом, и когда мастер велел ей вновь повторить попытку, откликнулась с явным удовольствием. И снова, и снова. Пока её игра отдалённо не начала напоминать показанный Зейном пример. С лица мастера не сходила дружелюбная улыбка, а в глазах блестел азарт. Похоже, ему самому было интересно, насколько простирался её талант. Ему явно нравилось, что Вирджин быстро начала проявлять инициативу и сама исправляла возникающие ошибки. Она же ясно понимала свою цель и неуклонно к ней стремилась. Конечно, достигнуть сразу того же результата, что и у мастера едва ли представлялось возможным, но Вирджин готова была биться часами! Так что Зейну даже пришлось прервать её.
Они играли гаммы весь урок. Вирджин с трепетом и жадностью внимала каждому слову мастера, и впервые за весь сложный день чувствовала себя по-настоящему счастливой. Игра на флейте доставляла ей какое-то невероятное удовольствие. Мастер Зейн мгновенно стал кумиром в её глазах, и потому она ощутила глубокое разочарование, когда вновь прозвенел звонок, оповещая об окончании урока.
– Вы можете остаться здесь и ещё потренироваться, – произнёс мастер, собираясь уходить.
И Вирджин, конечно же, осталась, причём с огромной радостью. Да что там, она готова была и вовсе переселиться в этот класс, чтобы целыми днями играть! Собственно, Вирджин и играла до тех пор, пока за окном не стемнело, а в класс не вошёл Тодо.
– Вы пропустили ужин, – заметил он. – И сбились с расписания.
