скачать книгу бесплатно
– У омэйю Кирэя школа для одарённых музыкантов, и сейчас он отбирает лучших из них.
– Школа? – Вирджин была потрясена.
– Если поторопимся, то успеем на окончание концерта, – заметил Тодо, и Вирджин тут же подскочила к нему. Оказаться на концерте для мальчиков, которых отбирают в элитную школу, показалось ей весьма заманчивым предложением. Вдобавок она желала как можно скорее посмотреть и на того, кто отдал за неё огромное состояние. Это должен быть невероятный омэйю и никак иначе!
Тодо шёл довольно быстро, так что Вирджин фактически приходилось бежать за ним. У ворот школы их уже ждал огромный чёрный наномобиль, который взметнулся в небеса так быстро, что Вирджин не успела даже вздохнуть. Казалось, дверь только закрылась за ней, а они уже паркуются возле школы Ойдо.
Они остановились возле дверей зала, прислушиваясь. Играла скрипка. Вирджин с явным интересом прижималась ухом к дверям. Доносившаяся музыка казалась весьма привлекательной. «Это ведь та самая классика…» – осознавала она, напрягая слух. И с каждой минутой интерес Вирджин только возрастал. Кто бы сейчас не играл за дверями этого зала, делал он это просто потрясающе! Наконец, раздались овации, и Тодо приотворил дверь, проталкивая Вирджин внутрь. Вот только в тёмной ложе было не так-то просто ориентироваться. Вирджин чуть не налетела на кресло омэйю, в последний момент затормозив и отшатнувшись к бортику.
– Простите, что помешали, – начал было Тодо, но его почти тут же прервали.
– Какого демона, Тодо! Зачем ты её сюда притащил?!
Сердце Вирджин замерло. Недовольство в голосе омэйю неприятно резануло по самооценке. Да как такое вообще возможно?! Он заплатил за неё пятьсот рубинов, а теперь не желает даже видеть? Вирджин обернулась, но в полумраке ложи увидела только силуэт и острый, пронзающий взгляд, показавшийся ей весьма недружелюбным.
– Я подумал, юной мисс Вирджин, было бы интересно на концерте, – оправдался Тодо.
Кирэй с явным пренебрежением усмехнулся, заставив Вирджин чувствовать себя ещё более неловко. Честно говоря, ей уже хотелось покинуть ложу, но тут заиграла музыка, и Вирджин, чуть посторонившись к краю балкончика, повернулась в сторону сцены. Под яркими огнями софитов мальчишка пианист – по виду её сверстник – исполнял нечто невероятное. Его пальцы то порхали над клавишами словно бабочкам, то погружались в инструмент подобно молотам. Рояль едва ли не ходил ходуном: он то рычал и гудел, то заходился плачем или смехом, издавал переливчатые трели и журчал, как ручеёк, и пел… О, как он пел! Вирджин чувствовала, как по коже трепещут мурашки. Музыка, казалось, проникала в самое сердце и была настолько невероятна, что заставляла позабыть о реальности.
Зал взорвался аплодисментами, и Вирджин хлопала с тем же восторгом. Внутри неё всё ещё бурлили эмоции, вызванные блестящей игрой, и они едва успели притихнуть, как на сцену вышел новый музыкант, и волнующие звуки скрипки вновь увлекли её в малознакомый, но такой удивительный мир классической музыки. Потом на сцене появился трубач, за ним снова пианист, а Вирджин всё никак не могла оторвать взгляда от сцены, задаваясь лишь одним вопросом. Почему прежде она считала классику сложной и даже немного скучной? Возможно, ей попадались неудачные примеры, или же всё дело в живом исполнении? Вирджин не знала ответа, но при этом весь её слух был устремлён только к молодым исполнителям. Она тщетно пыталась запомнить имена и названия произведений, однако стоило только прозвучать нескольким звукам, как всё тонуло в новых красках и ощущениях. Ошеломляющий восторг, от которого хотелось буквально прыгать на месте, сменялся грустью, заставляя сжиматься сердце. В последнем особенно преуспел мальчишка-кларнетист, закрывавший концерт. Нежная, печальная мелодия настолько глубоко проникла в сознание Вирджин, что в глазах защипало от подступивших слёз, а тело едва заметно дрожало.
– Это было прекрасно, – прошептала она, едва потухла последняя нота и громогласные овации не поглотили зал.
Вирджин даже не поняла, когда зажёгся свет, настолько оказалась погружена в свои эмоции. Возможно, она бы так и стояла истуканом у края балкона, если бы к ней не подошёл Тодо.
– Мисс Вирджин! – настойчиво произнёс он её имя, кажется, уже не в первый раз.
Вирджин невольно вздрогнула и медленно перевела затуманенный взгляд на помощника.
– Нам пора уходить, – сообщил он. – Омэйю Кирэй уже отправился за выбранными учениками, нам стоит поспешить.
Он ушёл? Вот так просто взял и ушёл? Даже не взглянул на неё?! Вирджин ощутила досаду и никак не могла справиться с этим чувством, пока они спускались из зала и подходили к комнате ожидания. Здесь всё ещё толпилась целая куча мальчишек, среди которых особенно заметно выделялась высокая фигура омэйю и его иссиня-чёрные довольно длинные волосы, аккуратно забранные в хвост. Вот только Кирэй, а это был явно он, стоял спиной и не спешил поворачиваться. Напротив, омэйю был весьма увлечён разговором с тем самым кларнетистом. Довольно высокий мальчишка до сих пор держал в руках инструмент и, кажется, не верил своему счастью. Вирджин покосилась на табло, отмечая, что все выступавшие в конце концерта имели предложения от омэйю. Правда, цены за контракты здесь были заметно скромнее. Едва ли кто мог похвастаться суммой выше шестидесяти рубинов. Изучая табло, Вирджин и не услышала, как к ним подошёл Кирэй.
– Оставшиеся формальности за тобой, – бросил он своему помощнику и направился к выходу. За ним потянулась небольшая стайка мальчишек. Вирджин снова не успела толком разглядеть лица, лишь вскользь заметила его горделивый профиль
– Да-да, конечно, – Тодо почтительно поклонился, но, увидев, что его господин спешно покидает школу, запоздало окликнул. – Простите, Кирэй-сама! А как же девушка?
– Пусть едет с тобой! – равнодушно бросил тот, даже не обернувшись. – В моём наномобиле не хватит мест!
Вирджин ошарашенно смотрела на удаляющуюся спину, и решительно отказывалась понимать причину столь явного пренебрежения. Омэйю всегда были весьма любезны с выбранными леди. Вирджин, рассчитывая на положенное внимание, сейчас откровенно негодовала. Она уже хотела обратиться к Тодо с вертевшимся на языке вопросом, но, взглянув на него, сдержалась. Помощник чуть нахмурился, и его напряжённый взгляд скользил по ободку голографических очков, считывая информацию.
– Что-то в этот раз омэйю-сама разгулялись, – незлобно проворчал он, после чего спешно обратился к Вирджин: – Прошу меня простить, мисс. Я немного просчитался. Боюсь, нам придётся вызывать отдельный транспорт. Секундочку… – С этими словами Тодо вызвал голографическую панель, и его пальцы живо забегали по всплывающим окнам, выдавая программиста-профессионала.
Прошло едва ли больше минуты, как он сказал Вирджин следовать за ним, и направился в комнату ожидания. За время их короткой задержки коридор заметно опустел, да и внутри комнаты было немноголюдно. Пара мальчишек хмурилась в углу, злобно косясь по сторонам, ещё один нервно ходил между диванами, что-то шепча себе под нос. В другом обнаружились более знакомые лица. Мальчик кларнетист заканчивал убирать свой инструмент, любовно протирая мягкой тряпочкой блестящие клапаны. Рядом с ним в мягком кресле развалился пианист, на чей номер Вирджин зашла в зал. Оба мальчика были явно в приподнятом настроении и именно к ним Тодо и направился.
– Мистер Джаспер, мистер Лукас, – поприветствовал он их, после чего представился и сообщил, что наномобиль уже ждёт.
Кларнетист скользнул по Вирджин довольно неприятным взглядом, отчего той захотелось как можно быстрее оказаться в тени салона. Желая лишний раз не привлекать внимания, она старалась держаться поближе к Тодо, чуть ли не шагая в ногу с ним и намеренно перейдя на другую сторону от мальчишек. Но всё равно то и дело ловила на себе косые взгляды. Особенно усердствовал кларнетист, и, оказавшись на одном диване заднего сидения наномобиля, его всё-таки прорвало:
– Какой кошмар! Я и представить себе не мог, что окажусь в столь сомнительной компании! – В голосе мальчишки так и сквозило пренебрежение. – Ты же мисс Нахалка, верно?
– И что с того? – буркнула Вирджин, сдвигаясь поближе к окну, чтобы увеличить дистанцию.
– Ну точно! – фыркнул парень и, повернувшись к своему соседу, продолжил: – Ты только посмотри, Лукас, мы ещё даже не знакомы, а она мне уже грубит!
– Отстань от неё! – хмуро бросил в ответ Лукас. – Лезть к любовницам омэйю – глупая затея!
– Да у меня просто в голове не укладывается! Как Кирэй-сама мог позариться на… такое! Ты только посмотри, она же страшненькая! – только распалялся кларнетист, и то, что Лукас предпочёл промолчать, его лишь ещё больше раззадорило: – Я был уверен, что ты с треском провалишься на фестивале! Нет, ну серьёзно, мы же даже хотели сделать ставки, но все выбрали твой провал, так что затея не удалась. А тут на тебе! Эх! Кто-то мог выиграть большой куш. И чем ты только смогла приворожить Кирэя-сама? Все же знают, что он равнодушен к женщинам!
Вирджин удивлённо воззрилась на мальчишку. Кирэя не интересуют женщины? Судя по его отношению это было более чем заметно, но… тогда зачем он так много потратил на неё? Что-то в этой мозаике никак не хотело складываться.
– Неужто ты и в самом деле на фестивале играла на флейте, как грозилась Ву?
– Какое тебе до этого дело? – внимание мальчишки ужасно раздражало Вирджин.
– Нет, ну правда! Я просто никак не могу поверить! И что ты играла? Песенку Ву?
– Вот ещё, – хмыкнула Вирджин, мысленно поздравляя себя с тем, что ей удалось всё-таки не попасться в лапы этому скользкому гаду. Ох, её разочарование в нём было настолько велико, что даже воспоминание о его творчестве вызывало волну отторжения.
– Нет? – Кларнетист был явно удивлён. – Сменила после того скандального свидания? У него тогда была такая рожа! Вовек не забыть!
– Вообще-то я и не собиралась играть песни этого омэйю, – холодно ответила Вирджин.
– Тогда что? Что ты сыграла? – продолжал допытываться мальчишка.
– Колыбельная Ки, – сдалась-таки Вирджин, надеясь, что это, наконец, успокоит настырного кларнетиста, но просчиталась. Мальчишка едва не подпрыгнул на сидении. Ответ вызвал ещё большую волну удивления и интереса.
– Ты шутишь? – Он явно отказывался верить в услышанное, и Вирджин откровенно не понимала его реакции. – Нет, ну ты слышал? – Мальчишка вновь повернулся к молчаливому Лукасу. – Она сказала, что играла Колыбельную Ки! Это же просто невероятно!
– Да что в этом такого? – не выдержала Вирджин. – Да, произведение написано для скрипки, и мне пришлось совсем немного его изменить…
– Ты что совсем не понимаешь? – резко прервал её кларнетист.
– Да что ты к ней привязался, Джас! – одернул его Лукас. – Да и какая тебе теперь разница!
– Какая разница? – взвился Джаспер. – То есть, ты считаешь это нормальным, что какая-то мисс Нахалка исполняет Колыбельную, написанную самим Императором и исполненную его женой, песню, посвящённую самому Кирэя-сама… Да это же подлость какая-то!
– Я не пойму, что тебя возмущает? – Голос Лукаса оставался на удивление спокойным. – Это дело Кирэя-сама. Вдобавок как можно судить то, что ты даже не слышал!
– Но она же просто зарвавшаяся девчонка! Уверен, она легато от стаккато не отличит!
– Отличу! – зло произнесла Вирджин.
– Ну конечно! – Джаспер уже и не скрывал своего презрения. – С твоим-то умишком только песенку Ву в душе распевать, а не за шедевры браться! Кирэй-сама тебя, небось, из жалости взял!
Из жалости? Вирджин уже готова была сорваться и сообщить заносчивому мальчишке, во сколько же она обошлась его любимому Кирэю-сама, но наномобиль резко затормозил, и Тодо с переднего сидения возвестил:
– Приехали!
Глава четвёртая, в которой открываются одни странности и появляются другие
Конец весны всегда было горячей порой для омэйю Кирэя. Сначала выпускные экзамены, затем переводные. Ни те, ни другие он никогда не пропускал, прослушивая всех своих учеников. Ещё бы, ему – сыну Императора, и уже прославленному музыканту, – необходимо было держать планку. Только самые лучшие, самые талантливые! И никак иначе! Ведь не зря же большинство его воспитанников получали работу в Императорском оркестре. В оркестре, где даже, сидя за шестнадцатым пультом, нужно было играть так хорошо, словно ты солист на Летнем фестивале – самом известном музыкальном празднике, главным украшением которого служила традиция выбора лучшего номера. Музыкант, заинтересовавший самого Императора, получал невероятный шанс попросить того о чём-либо. Разумеется, просьба не должна была нарушать устои и порядки, принятые в Империи, но в остальном царила полная свобода. Многим ученикам Кирэя удавалось заслужить эту возможность, и тот гордился их успехами едва ли не больше, чем своими. Хотя его достижения в музыки были впечатляющими: двадцать симфоний, десять опер, сонаты, концерты, а уж пьес сочиненных им – не сосчитать! О его личном оркестре, которым он самостоятельно дирижировал, ходили легенды. На каждом концерте был аншлаг, гастроли приносили оглушительный успех и столь же впечатляющий доход. А уж его музыкальная школа: попасть в неё, всё равно, что вытянуть счастливый билет в жизнь! Мальчишки со всего света мечтали получить здесь место. И Кирэй, верный своим принципам, лично прослушивал кандидатов. Правда, не всех, а только лучших, тех, что проявили себя в собственных школах. Вот и сейчас Кирэй с интересом открыл письмо из школы Ойдо. Директор прислал ему целых двенадцать записей. Пожалуй, слишком много, ведь Кирэй обычно заключал договор с кем-то одним, в редких случаях с двумя выпускниками.
– Надеюсь, я не потрачу зря время, – пробормотал он, открывая первый файл. Симпатичный мальчишка скрипач вдохновенно исполнял Рондо-каприччиозо Сен-Санса. Местная классика, особо любимая Кирэем. Как бы ни была чужда в первое время после завоевания человечества их культура для омэйю, музыкальное наследие они оценили на высшем уровне. Вероятно от того, что для их расы музыка вообще считалась чем-то особенным, если ни сказать магическим. «Владеющий музыкой, владеет сердцами и душами», – гласила мудрость омэйю. И именно поэтому Кирэй так серьёзно относился к своему любимому делу.
– Неплохо-неплохо, – кивал он в такт, следя за тем, как мальчишка владеет смычком. Его тонкий слух улавливал микроскопические отклонения в интонации, лёгкую небрежность в штрихах и не всегда удачную фразировку. Он прекрасно видел, где исполнитель расслабился и играл в удовольствие, а где был напряжён и нервозен. Дослушав до конца, Кирэй чиркнул напротив файла размашистую семерку, и открыл следующий. Юному виолончелисту повезло гораздо меньше, его игра заслужила лишь короткий прочерк, последующему трубачу была выставлена восьмёрка, а мальчику-арфисту только тройка. Кирэй открыл очередную запись, но не успел юный пианист приступить к исполнению, как в дверь кабинета постучали.
– Что-то случилось, Тодо? – поинтересовался Кирэй, когда в комнату вошёл его бессменный помощник.
Тодо давно работал на него, и, хотя его обязательный контракт давно закончился, Кирэй был очень рад, что помощник решил остаться. Ещё будучи подростком Тодо как-то сразу ему приглянулся. Было в нём нечто такое располагающее, причём настолько, что ему удалось разговорить довольно замкнутого по натуре Кирэя. Пожалуй, сложившиеся между ними отношения почти тянули на хорошую человеческую дружбу. Во всяком случае Кирэй всегда прислушивался к мнению своего помощника и порой даже с ним соглашался.
– Уже смотрите претендентов из Ойдо? – поинтересовался Тодо.
– О да, – фыркнул Кирэй. – В этот раз директор решил заставить меня выслушать чуть ли не целый класс! Перевалил на меня всю ответственность!
– Как невежливо с его стороны. – Тодо слегка нахмурился. – Может, написать ему претензию?
– Хм… – задумчиво протянул Кирэй. – Я уже прослушал четверых, и… – Его взгляд упал на голограмму: – Один кандидат у меня, похоже, есть, так что на фестиваль Ойдо мы поедем.
– Очень хорошо, – с улыбкой заметил Тодо. – И раз уж мы выберемся в такую даль, было бы неплохо посетить и соседнюю школу.
– Это какую ещё? – удивился Кирэй. – В западной префектуре появилась новая музыкальная школа?
– Вообще-то я имел в виду школу Айм, – пояснил Тодо.
– Айм? Это ж для девочек! – Кирэй даже поморщился. – То-о-одо! Ну что за новости? Мы же договорились, если освобождается место для девушки, ты выбираешь сам. У тебя отличный вкус, мне грех жаловаться!
– Тут случай особый. Вам стоит взглянуть! – Настойчивость помощника озадачивала. Тодо же время зря не терял, открыл какую-то голограмму с огромным количеством просмотров. Кирэй даже на всякий случай поморгал, не поверив в количество цифр, а потом и вовсе их пересчитал. Миллиард! Нет, даже не так, эту запись пересмотрело больше миллиарда! Кирэй непонимающе уставился на объёмную картинку. За столиком Императорского отеля сидел омэйю и какая-то невзрачная школьница. Приглядевшись, он узнал Ву, и снова поморщился. Старика Ву он недолюбливал. И вовсе не из-за того, что они относились к разным музыкальным направлениям. Кирэя раздражало разбухшее до гигантских размеров самомнение Ву. Тот держался так, будто сам был, по меньшей мере, императорским сыном, а уж эта его манера кичиться богатством! Кирэю подобное было чуждо и даже неприятно. Он вполуха прислушивался к диалогу, не особо понимая, зачем он вообще это смотрит. Какое ему могло быть дело до какой-то фанатки Ву? Ну поспорили они о музыке и что с того? Кирэй скривился и покосился на Тодо. Зачем тот заставил его смотреть эту чушь? Отвлекшись на миг, он пропустил тот момент, когда школьница встала и отказалась от свидания. Видеть выражение лица Ву было, конечно, занятно, но…
– И зачем ты мне это включил? – не скрывая недовольства, спросил Кирэй.
– Эта девушка играет на флейте, и то, что она говорит о музыке… Кирэй-сама, да она почти вас цитирует!
– То-о-одо! Ты меня удивляешь, честно слово! Стареешь, что ли? С чего вдруг меня должно заинтересовать нечто подобное?
– Эта девушка очень серьёзно относится к музыке, – начал было Тодо, но Кирэй его прервал:
– Девушка в музыке! И ты говоришь это мне? Мне?! Ты же знаешь, как я к этому отношусь! Девушки должны выбирать профессии простые и лишённые риска, у них должно быть много свободного времени, иначе как они потом смогут растить своих детей?! А музыка – да это же кошмар! Бесконечные репетиции, постоянные концерты, гастроли месяцами. Да такая мать ребёнка будет видеть два раза в год и то, когда он спит!
– Вы немного утрируете, большинство ваших музыкантов регулярно живут в своих домах, – мягко заметил Тодо, но получил в ответ свирепый взгляд.
– Они – мужчины! А девушка – будущая мать! И вообще, если ты вдруг забыл, другие омэйю придерживаются моего мнения, поэтому в Империи нет специальных музыкальных школ для девочек.
– Но, может, стоит сделать исключение. Всего одна девочка…
– Да ни за что!
– Я же не прошу вас её выбирать. Только послушать! – Тодо был невероятно настойчив. – Школы находятся совсем близко. И если поставить ваших фаворитов после антракта…
– Я не поеду в Айм!
– И позволите кому-то другому купить единственную флейтистку в Империи? Из-за скандала с Ву девочка стала весьма популярна, и я слышал, что Роу и Дэй уже зарезервировали ложи на этом фестивале…
Тодо и в самом деле слишком хорошо знал своего господина. Упоминание главных конкурентов подействовало на Кирэя весьма однозначно:
– Я выслушаю твою девчонку, но пусть играет в первой пятёрке, больше я не вынесу! Женские фестивали – это же просто издевательство для моих ушей!
Тодо победно улыбнулся. Кирэй же, напротив, ещё больше нахмурился. Он бросил на голограмму школьницы недовольный взгляд: да что там может играть любительница? Бред какой-то! И ему это придётся слушать. Ну ничего, потом он выскажет Тодо всё, что об этом думает и вообще лишит его годовой премии за такую дерзость! Кирэй поспешно закрыл голограмму и снова переключился на записи с Ойдо. Настроение было испорчено и следующие исполнители заслужили только угрюмые тройки, пока не заиграл кларнет. Печальная мелодия легла на благодатную почву, и мысли Кирэя поплыли совсем в другом направлении. Ему вспомнилась мама, её нежные руки и запах её любимых духов с нотками сирени, и отчаянно захотелось зарыться в подол её платья, обнять за ноги и никогда, никогда не выпускать!
Кларнетист получил заслуженную десятку, а вслед за ним удостоились хороших баллов и все прочие. Желая как можно быстрее забыть о глупом обещании послушать девчонку, Кирэй добавил каждому исполнителю ещё по одному баллу и выслал результаты директору. Будет лишний повод поспешить убраться с Айм, не зря же фестивали начинаются в одно и то же время! Довольный своим решением, Кирэй вскоре настолько увлёкся привычными делами, экзаменами и подготовкой к Летнему фестивалю, что вспомнил о неприятной обязанности только в день поездки в западную префектуру.
Тодо заказал ему самую крайнюю ложу, явно с расчётом, чтобы можно было как можно быстрее покинуть школу. Кирэй оценил предусмотрительность помощника. Усевшись на кожаное казённое кресло, он включил айпи и ещё раз просмотрел программу фестиваля Ойдо. Все выбранные кандидаты завершали концерт. Кирэй удовлетворённо хмыкнул и закрыл файл, как раз в тот момент, когда свет в зале погас, и ведущая объявила начало фестиваля.
Первая участница что-то танцевала. Кирэй ощутил почти непреодолимое желание зевнуть уже спустя минуту и, чтобы не опозориться перед сидящим позади него Тодо, вновь включил айпи. Программу женского фестиваля он смотреть не стал, вместо этого запросил имена приглашённых. Тодо не соврал: Роу и Дэй в самом деле зарезервировали центральные ложи. «Вот будет смеху, если девчонка едва звуки может извлекать», – усмехнулся про себя Кирэй и покосился на сцену. Первый танец закончился, и его сменил показ мод. Рослая девица деловито вышагивала в собственноручно сшитых нарядах. Кирэй подпёр голову рукой и тяжело вздохнул. Надо было просить Тодо поставить девчонку первой, а не мучиться из-за бездарно потраченного времени. Показ мод сменился пением, и то оказалось настолько ужасным, что Кирэй спешно достал наушники: первый концерт Чайковского слегка приглушил желание немедленно выйти из ложи. Уже началась побочная партия, когда пришло сообщение от Тодо.
«Она на сцене!»
Кирэй неохотно убрал наушники и почти сразу же вздрогнул. Уже от первых нот вступления ему стало резко не по себе. «Не может быть! – крутилось у него в мозгу. – Как она посмела! Это же моя песня! Никто, кроме мамы не имеет права её играть!» А потом запела флейта. Именно так, запела. Чуть хрипловато, немного нестройно, но так чутко, нежно и душевно, что сердце до боли сжалось, а в глазах начало щипать. «Да что со мной? Что за реакция?» – спрашивал себя Кирэй, не в силах противиться нахлынувшим чувствам. Его несло по волнам памяти и почти осязаемо болезненным ощущениям. Он уже не мог точно сказать, что заставило выступить слезам на его глазах: невероятная магия музыки или же собственное сопротивление ей! Но по спине точно пробегали разряды, как если бы кто-то подключил к его креслу переменный ток. Усилием воли Кирэй заставлял себя думать, подмечая всё больше неточностей: «Вот здесь фраза оборвалась из-за неудачного вдоха, а тут не додержана нота, а в этом фрагменте мама всегда замирала и лишь потом постепенно начинала ускорять, и от этого музыка становилась ещё более выразительной!» Но какие бы огрехи не находил Кирэй, они не могли пересилить того оглушающего воздействия, что будто гипноз управляло его телом и сердцем. Это злило и сводило с ума одновременно! Он уже не мог слушать и в то же время отчаянно тянулся к каждому звуку, словно погибающий от жажды к живительному глотку воды. А потом всё смолкло: внезапно и ошеломительно. Прямо как тогда, когда ему было всего десять и на его айпи высветилась надпись срочной новости: «Императорский лайнер потерпел крушение в водах Тихого океана!»
«Мама!» – Кирэй едва не выкрикнул это вслух. Его спасло одинокое «Браво» и последовавшие за ним овации. Он смог выдохнуть и резко встать.
– Покупай, – хрипло произнёс Кирэй, проходя мимо помощника. Тот, к счастью, тут же уткнулся в айпи. Замерев перед дверью ложи, Кирэй совсем по-детски стёр набежавшие слезы с глаз и зашарил в темноте в поисках ручки.
– На девушку начался аукцион! – заметил Тодо. В его голосе проскользнули нотки лёгкого беспокойства.
– Покупай! – стараясь, чтобы голос звучал как можно более небрежно, бросил Кирэй. К его удовольствию, голос его не подвёл. Пошатнувшаяся было уверенность возвращалась. Кирэй толкнул дверь и словно вышел из прошлого в настоящее. Он давно пережил внезапную смерть матери и перестал бояться перелётов. Да, она погибла, когда летела на гастроли. Шими Раяна – любимая жена Императора, подарившая ему единственного сына, была самой знаменитой и успешной скрипачкой за всю историю существования Империи. Проникновенный голос её скрипки никого не мог оставить равнодушным. Гордость Империи, она каждый год давала сотни концертов, в том числе и бесплатных. Кирэй всегда тосковал, когда мать пропадала месяцами, хотя они и каждый день общались по айпи. Но одно дело видеть голограмму, пусть даже почти осязаемую, и другое прижиматься к теплому живому человеку.
Кирэй передёрнул плечами, сбрасывая с себя возникшее напряжение. Проклятая девчонка! Если бы он знал… А что, если бы и знал? Не пошёл бы на фестиваль? Позволил бы кому-то её забрать? Впрочем, ответ уже сам шёл ему навстречу.
– Кирэй-сама? Как неожиданно видеть вас в женской школе! – Брови омэйю Ву изогнулись в изумлении, а в голосе так и читалась издёвка.
– Благодарите за это ваше неудачное свидание, – с холодной небрежностью ответил Кирэй.
– Поразительно, что даже вы попались в сети мисс Нахалки! Воистину эта хитрая девица знает, как набить себе цену!
Фраза о том, что надо смотреть, кого тащишь себе в постель, так и крутилась на языке Кирэя, но вслух он произнёс другое:
– Скорее привлечь внимание, впрочем, это не меняет того факта, что девчонка неплохо справилась!
– И что же, вы теперь собираетесь сделать из неё новую Шими Раяну? – Глаза Ву опасно блеснули.
Упоминание о матери пришлось весьма некстати, Кирэй ощутил, как подступает злость. Ему стоило огромного труда оставаться внешне невозмутимым.
– Что за нелепые идеи?! Вы же прекрасно знаете, как я отношусь к девушкам в музыке.
– Тогда зачем она вам?
Кирэй с удивлением заметил, что Ву уже не удавалось скрыть своего напряжения. Он то и дело бросал недовольные взгляды на собственный айпи. Покосившись, Кирэй краем глаза сумел прочесть сумму: двести пятьдесят рубинов! А аукцион выходил весьма ожесточённый! Кирэй мысленно усмехнулся, понимая теперь причину раздражения Ву. Заплатить приличную сумму за отказавшую ему девчонку! Пожалуй, это уже слишком даже для мести. Зато какой прекрасный повод для насмешки!
