скачать книгу бесплатно
А сейчас незнакомая девица, сидящая напротив меня, пытается убедить меня в том, что моя мама не погибла, что она все эти годы жила в соседней области, вышла замуж, родила ребёнка. И что на фото, что она мне сейчас показывает, на самом деле моя мать.
Я до боли в глазах вглядывалась в фотографию. И то, что я видела, медленно меня убивало.
Конечно, это была не та красавица, что на фотографиях, которые я хранила в своём альбоме. Моя мама, на самом деле, была красавицей. С моим отцом у них была солидная разница в возрасте, двадцать лет, они познакомились случайно, на улице, как рассказывал мне отец. Тридцать лет назад Александр Дегтярев ещё появлялся на улице без охраны, и случайные знакомства были ему доступны. Я никогда не сомневалась в правдивости его рассказов. В моём детстве, папа время от времени садился вместе со мной смотреть фотографии моей мамы, рассказывал об их жизни, об их первой встрече, и я всегда видела, что он искренне тоскует по тем временам. Вспоминает о маме с любовью. Папа всегда говорил, что мама была красивой, доброй и замечательной женщиной.
С фото, что показывала мне Лиля, на меня смотрела женщина, очень похожая на мою маму. Овал лица, разрез глаз, улыбка. Но, в то же время, это была не она. Годы наложили свой отпечаток, морщины и усталость в глазах, немного растрёпанная причёска. Мне бы очень хотелось сказать, что это не она, повернуться к этой девушке, и сказать, что она, если не обманывает, то ошибается в нашем с ней родстве. Я очень хотела сказать, что женщина на фотографии нисколько мне не знакома.
Но я не могла этого сделать. Я её узнала.
И объяснения этому факту в моём сознании никак не находилось.
– Ты ведь узнала? – спросила меня Лиля, пытливо вглядываясь в моё лицо.
Я чуть отодвинулась. И чтобы как-то удержаться от взрыва чувств, суховато проговорила:
– Я была слишком мала, когда… потеряла мать. И видела её только на фотографиях. Поэтому…
Дать чёткого ответа не могу.
Лиля убрала телефон. Кивнула, усмехнулась.
– Конечно.
Я наблюдала за ней. Понимала, что мой ответ её не устроил. Но чего она ждала? Что я кинусь плакать, причитать и умолять её отвезти меня к этой женщине?
Вместо этого я решила поинтересоваться:
– Что ты хочешь?
Она вскинула на меня якобы удивлённый взгляд.
– Я?
Я кивнула.
– Для чего-то ты меня искала?
– Конечно. – Я заметила, как Лиля подобралась. – Мы услышали в новостях о смерти твоего отца… Мама захотела с тобой встретиться. Появился шанс тебя увидеть.
– Для чего?
Лиля глянула на меня в недовольстве.
– Какие-то странные вопросы ты задаёшь. Она твоя мать.
– Не знаю. Понятия не имею, мать она мне или нет. Что, конечно, не исключает степень нашего родства. Но всё же…
– Тебе совсем не интересно? Почему от тебя скрывали родную мать?
Я промолчала. Лиля сверлила меня взглядом, после чего резво поднялась.
– Что ж, я так маме и передам. Очень жаль, что ты такая.
– Какая? – тут же переспросила я.
– Судя по всему, такая же, как твой отец! – выпалила она.
Мои губы вдруг тронула улыбка.
– Да, я на него похожа.
Я видела, как Лиля стоит в нерешительности, не зная, что дальше предпринять. Её взгляд метнулся по стенам кабинета, по книжным шкафам от пола до потолка, по тяжёлой, дубовой мебели… по мне, сидевшей в кресле с высокой спинкой, гордо расправив плечи, сцепив пальцы в замок на столе, и глядевшую на неё, наверное, свысока. Но это был единственный шанс для меня, сохранить спокойствие, после всего услышанного.
– Я ухожу, – сообщила она с оттенком некой угрозы.
Я согласилась с ней.
– Всего хорошего.
Лиля усмехнулась, снова окинула меня внимательным взглядом.
– Оставайся здесь одна, – сказала она напоследок, и вышла из кабинета. Правда, дверью не хлопнула, а аккуратно её за собой прикрыла.
ГЛАВА 3
– Свят, свят. – Шура быстро перекрестилась, когда я рассказала ей о нашей гостье. Смотрела на меня ошарашено и с недоверием.
Я кинула на домработницу быстрый взгляд. Осторожно спросила:
– Ты не знала?
Шурины глаза удивленно округлились.
– Ты что, Марьяна? Нет, конечно.
– Мне казалось, папа тебе всё рассказывал.
– Не настолько же. К тому же, когда я пришла в ваш дом, о матери твоей уже никто и не говорил.
– Никто не говорил, – повторила я за ней тихо. Я не могла сидеть на месте, и ходила по комнате. А Шура наоборот, присела на краешек кресла. Наблюдала за мной, печально вздыхала время от времени.
– Что ни день, то новости, – вздохнула она в какой-то момент. – И все плохие. Что же это за напасть?
– А вот Пал Палыч знал, – пожаловалась я. – Но говорить со мной не хочет.
– Как это – не хочет?
Я развела руками.
– А вот так. Говорит, что не нужно мне во всё это вникать. Что папа прав был. Ни к чему мне такие родственники.
Шура не кинулась возмущаться самовольством начальника охраны, хотя я, признаться, ждала от неё чего-то такого. А она выдержала паузу, посматривала на меня исподлобья, а затем аккуратно проговорила:
– Может, он и прав, Марьяна? Если честно, то эта девушка мне совсем не понравилась.
Я остановилась, вздохнула, глубоко-глубоко, само как-то получилось, затем присела на диван. На Шуру посмотрела.
– И что теперь делать? – поинтересовалась я. – Взять и всё забыть? Будто ничего не случилось? – Между нами повисло молчание. Потому что обе прекрасно понимали, что «взять и забыть» – не вариант. – Она мне тоже не очень понравилась, – призналась я, продолжая рассуждать. – Но это не отменяет того факта, что она, возможно, моя сестра.
Шура тут же вскинула руку в предостерегающем жесте.
– В том-то и дело, что возможно!
– К тому же, – добавила я, – может, это первое, ошибочное впечатление. А, на самом деле, она совсем неплохая. Даже хорошая. Просто у нас с ней разная… манера общения.
– Среда обитания у вас разная, – сказала, будто отрезала, Шура. – И воспитание, и образование. В общем, всё.
– А мать?
Этот короткий вопрос поверг Шуру в уныние. В конце концов, она безнадежно махнула рукой и с кресла поднялась.
– Пойду, – проговорила она, – сейчас продукты привезут, надо проследить.
Шура ушла, а я осталась. Хорошо ей, есть на что отвлечься. А мне вот голову ломай, что предпринять.
Наверное, я до сих пор пребывала в шоке, поэтому думать могла только о визите Лили, а не о том, что она мне сказала. Какую тайну открыла. Что моя мама жива, а я всю свою сознательную жизнь думала о ней, как о мертвой. Я пыталась подумать о матери, но каждый раз моё сознание уводило меня в какую-нибудь другую сторону. К раздумьям о каком-нибудь другом вопросе, куда менее важном.
Да и Лилю я, можно сказать, выгнала. Нехорошо, конечно, получилось, но в тот момент я не могла себя заставить дальше её слушать.
– Чем занимаешься? – заинтересовался Пал Палыч, заглядывая в отцовский кабинет. Я уже час здесь сидела, и занималась, по собственному мнению, абсолютно преступным делом – копалась в бумагах отца. Подумать никогда не могла, что могу себе подобное позволить.
– Наследство разбираю, – не стала я скрывать. – Пал Палыч, ты не в курсе, где отец держит ключ от сейфа? – Я вздохнула. – Я этого не знаю. Никогда не могла подумать, что он мне понадобится.
– Нет там ключа, Марьяна. Там код и отпечаток пальца его.
Я моргнула в растерянности.
– А где же его взять теперь?
– Я уже вызвал специалистов, завтра приедут, и всё исправят.
– В смысле, исправят?
– Твой пальчик в базу внесут. Как единственной наследницы.
– Как думаешь, в сейфе могут быть какие-то документы?
– Связанные с твоей матерью? – догадался Рыков.
Я кивнула.
– Может быть. Посмотришь.
Я взглянула на начальника охраны.
– Считаешь, что я не права?
Он плечами пожал.
– Тебе интересно. Ты вправе интересоваться.
– Но не стоит, да? – допытывалась я, как в детстве.
– Не стоит, – согласился он без всяких обиняков. – Но ты ведь меня не послушаешь.
– Моя мать жива, Пал Палыч.
– Это еще не факт. Что она жива, что эта девица твоя родственница. Сейчас объявится куча твоих предполагаемых родственников. И что, всех в семью принимать? Со всеми родниться? Можно подумать, у тебя других проблем недостаточно.
Правда в его словах была. Вот только взять и выбросить разговор с нечаянной гостьей из головы, я тоже не могла. О чём Рыкову и сообщила. Тот недовольно поджал губы, но спорить со мной не стал. А мне вдруг пришла в голову занятная мысль.
– Нужно навестить Лысовского, – сказала я. Откинулась на отцовском кресле, а на Пал Палыча взглянула с вызовом. – Они с отцом дружили еще до моего рождения. Наверняка, он знает больше, чем кто-либо.
– Ты ведь не успокоишься? – задал Пал Палыч риторический вопрос.
Пришлось головой качнуть.
– Нет. Поедем к Лысовскому.
Григория Филипповича я знала столько же лет, сколько себя помнила. Они с отцом дружили половину их жизней, порой встречались не часто, но никогда дядя Гриша из нашей жизни не пропадал. Появлялся, уезжал в командировки, помню, что возвращался всегда с подарками для меня. Половина кукол из моего детства – его подарки. Сам Лысовский был женат несколько раз, но к своим шестидесяти годам развёлся в третий или четвертый раз, и с тех пор, как он сам говорит, наслаждается свободой. А чего не наслаждаться, когда состояние ты себе заработал, детей вырастил и выпустил во взрослую жизнь, с внуками, между прочим, практически моими ровесниками, встречается время от времени. И практически всё своё свободное время, проводит в загородном клубе vip – класса. Играет в гольф, теннис, обедает на веранде престижного ресторана, а ещё прикупил себе небольшую яхту и бороздит, так сказать, прибрежные воды. Жизнь себе Лысовский обустроил вольготную. Между прочим, он и отца к этому призывал последние лет пять, но папа был трудоголиком до мозга костей, и оставить должность никак не мог. Хотя, каждый год собирался это сделать. Всё переживал, что без него всё развалится.
Вот теперь и придётся выяснить, прав он был или нет.
В этом загородном клубе я бывала пару раз, с отцом. К Григорию Филипповичу в гости как раз и приезжали. Я каждый раз поражалась уровню обслуживания и продуманности деталей для удобства и комфорта всех гостей. Хотя, если люди готовы платить большие деньги, то за большие блага их и обслуживать готовы со всем усердием.
– Хотел бы я встретить здесь старость, – крякнул Пал Палыч у меня за спиной, когда мы с ним шли по идеально ровному газону к полю для гольфа. Что начальник охраны, что я, оглядывались по сторонам, и мысли и ощущения у нас, наверняка, были схожи. Хотелось сесть посреди этого поля, прямо на зеленую травку, и просидеть на этом поле, в тишине, несколько часов. С чувством, что ты можешь себе это позволить.
– Главное, задаться целью, – поддакнула я Пал Палычу. – Хочешь – встретишь.
– Нет уж, Марьян, не успокаивай, – неожиданно усмехнулся Рыков. – Тут как раз работает поговорка: кто на что учился.
Григорий Филиппович нашелся на пригорке. Стоял с клюшкой и что-то с увлечением разглядывал вдали, приложив ладонь козырьком ко лбу. Неподалеку юркий, беленький электрокар, корзина с клюшками для гольфа и скучающий парень-охранник, поджидающий хозяина. Для чего дяде Грише на территории клуба, охранник, мне невдомек, но я, наверное, чего-то не понимаю.
– Марьяна, красавица моя. – Григорий Филиппович при моем появлении, отвлекся от созерцания поля для гольфа, передал клюшку своему парнишке, и шагнул ко мне. Обнял, крепче, чем обычно, прижался губами к моему виску. Затем отстранился, заглянул в глаза. – Как дела? Как настроение?
– Привыкаю, – сказала я правду. Я отступила назад, стоять так близко к сухопарой груди Лысовского показалось мне неловким. А ему сказала: – Дядя Гриша, разговор есть.
– Это хорошо. Ты же знаешь, я всегда с тобой поговорить готов. Вообще, люблю разговаривать с молодёжью. Вчера вот Валерка приезжал, мы с ним любим поговорить. Единственный мой внук, которому интересно слушать мои стариковские байки, – засмеялся Лысовский.
