Проект 1214

Рия Рэй

Проект 1214

Глава 1

Одна короткая встреча в тесном

пространстве, оказывается, может

повернуть жизнь на 180 градусов

Звякнул уже привычный звук, оповещающий об успешном сканировании пропускной карты. Турникеты остались позади, я зашагала через весь светлый купольный холл со стеклянным потолком к нише с лифтами. «Дзынь» – и лифт прибыл. Третий этаж. Закрыть двери. Поправляю бейджик на шее, готовясь приступить к очередному рабочему дню, как в последнюю секунду перед закрытием дверей в проеме возникает рука. В лифт буквально вваливается, тяжело дыша, мужчина, взлохмаченные темные волосы небрежно падают на глаза, но, кажется, не доставляют ему дискомфорта. В руке бумажный стаканчик, излучающий приятный аромат свежесваренного кофе, – даже знаю, что за кофейня: сама часто захожу перед работой.

– Доброе утро, – поздоровался он, все ещё не восстановив ровное дыхание.

Я в ответ лишь кивнула, уставившись в закрытые створки кабинки.

Теодор Мелтон, тридцать два года, кабинет триста пятьдесят восемь, последний на третьем этаже прямо напротив лифта у окна. Занимается изучением и разработкой виртуальных вселенных, создает популярные компьютерные игры с элементами погружений. Хотя на вид и не скажешь. Стереотипы о чудаковатых замкнутых ботаниках в очках, с утра до ночи копошащихся в компьютерах, уже закрепились в голове, потому и сложно представить, будто этот высокий красавчик мог бы заниматься чем-то подобным.

Мы с ним почти не знакомы, могу поспорить, он и имени моего не знает. Да и я, несмотря на любовь к сбору сплетен обо всех вокруг, знаю о нем не больше этого.

Покинув душную кабинку лифта, я зашагала направо по коридору, силясь, чтобы не обернуться. За спиной щелкнул ключ в замочной скважине, а я всем телом ощущала на себе изучающий взгляд светлых глаз.

– Чуть не опоздала! – Только успела дернуть ручку двери, как услышала звонкий голос начальницы.

Хотя начальницей ее назвать было трудно, скорее, подруга. Высокая шатенка на три года старше меня.

– Я всегда во-вре-мя, Ада, – отозвалась я, срывая с крючка на стене халат и облачаясь в рабочую одежду. – Да и неужели ты не хочешь послушать…

Не успела договорить, как Ада рывком обернулась, отложив в сторону журнал наблюдений, и навострила уши.

– Я знала, чем тебя заинтересовать, – рассмеялась, но все же продолжила: – Вчера по пути домой видела нашу Жанетт со второго этажа и Ника с четвертого. Они все время смеялись, что-то обсуждая, а затем я потеряла их в Старбаксе на перекрестке.

– Вот Жан! А нам говорила, что одинока и даже искать никого не собирается, – Ада обиженно скрестила руки и надулась, вмиг сбросив лет эдак десять.

– А теперь мне нужна информация от тебя. – Я села на стул напротив рабочего места начальницы и придвинулась ближе к ней. – Расскажи мне все, что знаешь о Теодоре из триста пятьдесят восьмого. Мы сейчас в лифте ехали вместе, а потом он чуть дыру во мне не прожег. Не могло же такое показаться!

Я работала в Научно-исследовательском центре чуть больше полугода и за это время успела узнать максимум сведений о каждом втором сотруднике. Не могу сказать, что делала это специально, просто, скорее, оказывалась в нужное время в нужном месте. Хотя совру, если не добавлю, что меня это более чем устраивало. И эта полезнейшая способность познакомила меня со здешней компанией помешанных на сплетнях сотрудницах, в числе которых была и Ада. Потому и говорю, что считать начальницей женщину, с которой на перерывах перемываешь кости каждому проходящему мимо, очень сложно.

В нашей крысиной группке я стала пятым участником, прихватив с собой ещё больше поводов для сплетен, но уже о самой себе. Помнится, кто-то даже предположил, что я внучка нынешнего главы НИЦ из-за схожей фамилии.

– Слушай, а кто у тебя дедушка? – как-то между делом спросила Ада.

Ни о чем не подозревая, я ответила честно, а узнав о причине столь неожиданного вопроса, в голос расхохоталась. С тех пор с Адой мы в прекрасных отношениях и без единого секрета друг от друга. Да и в чем смысл, когда рано или поздно правда все равно всплывет наружу, причем скорее всего из уст нашей же компании.

– Теодор?.. – Ада запустила руку в густые слегка волнистые волосы, словно этот жест мог помочь в поисках нужных воспоминаний. – Честно, я мало что о нем знаю, думаю, не больше тебя. Разве что… Он на пару лет раньше закончил мой университет. Кажется, мы были даже с одного факультета.

– А разве он заканчивал не информационные технологии? – Я удивлено посмотрела на подругу, припоминая, что программирование и исследование микроорганизмов как-то не сочетаются.

Она подавила нервный смешок и прикрыла рот рукой:

– Проговорилась, вот черт.

– Ты училась программированию?! – я шокированно перебирала копошащийся в голове рой возникших вопросов. – Но почему ты микробиолог?!

– Нуу… Просить тебя держать рот на замке ни к чему не приведет, я понимаю, – она тяжело вздохнула, осознавая груз ответственности за то, что я влилась в их крысиный коллектив, – но, пожалуйста, хотя бы не сразу же рассказывай.

– О да, мне будет очень тяжело сдерживаться, – я прислонила ладонь к груди и состроила вымученный взгляд, – но я готова закрыть на все, что ты мне расскажешь, уши взамен на услугу, которая когда-нибудь мне может понадобиться.

Да сегодня просто лучший день! Тон задала встреча с этим красивым мужчиной, затем поделилась не дававшими покоя с самого вечера сплетнями, да ещё сейчас себе должника обеспечу!

– Ла-дано, – Ада сдалась, но ее тело все ещё выдавало боязливое напряжение. – По рукам.

Мы пожали руки в знак нерушимого обязательства, и я приготовилась слушать рассказ.

– Я тогда была на последнем курсе, проходила практику, тупила в компьютеры, создавая идиотские программки, упрощающие ведение базы данных в одной компании, тогда зрение себе убила, – она поправила рукой очки, съехавшие на кончик носа. – Как видишь, не особо-то мне там и нравилось. Зато после трудоустройства обещали хорошо платить, потому-то и держалась за них. Но практика тянулась, тянулась, а на оплачиваемую должность все не брали. Я стала подавать резюме куда-угодно и в итоге угодила сюда на твою должность лаборанта. Вообще не представляю, каким образом они меня взяли, когда я была пень пнем в этих биологических штуках, но работу свою выполняла и быстро училась. Мне оплатили обучение по переквалификации, и я потратила ещё несколько лет, переучиваясь. И так доросла до того места, на котором ты меня и видишь.

– О-фи-геть, – меня разрывало внутри от переполнявший эмоций, как когда я узнавала нечто сенсационное и не могла усидеть на месте, чтобы с кем-нибудь не поделиться. Видимо, эта буря красочных эмоций всецело застыла на моем лице, потому что Ада укоризненно бросила на меня взгляд и закатила глаза. – Я помню. Могила.

Жестом запечатала рот и выкинула незримый ключик за спину, подруга облегченно выдохнула.

– А теперь живо за работу! Принеси вчерашние препараты, там оставались на ночь мариноваться KH-563.

– Слушаюсь и повинуюсь, моя начальница. До обеда. – Посмеявшись, все-таки пришлось взяться за дело и скрыться за дверкой в подсобную лабораторную кладовку, погрузившись в мир колбочек, стеклышек и микроскопов.

До сих пор удивляюсь, каким образом меня занесло в этот интересный, но уж чересчур умный микро мир. В школе естественные науки меня особо не интересовали, в старших классах я подумала, что неплохо бы стать врачом, желательно хирургом. Спасибо всему марафону медицинских сериалов, которые я взахлеб смотрела сутками напролет, что рассказали, где же находятся настоящие деньги. Но желание тухло с осознанием того, что помимо ответственности за реальную человеческую жизнь в этой профессии кроется самое большое разочарование – учеба до конца наших дней. Тратить всю жизнь на обучение, пусть и ради высоких целей, – ладно, кого я обманываю, все ради денег, – не особо-то и хотелось. Так я закончила в университете на факультете Биологии, ведь раз начала готовиться к вступительным экзаменам по естественным наукам, то надо идти до конца. На самом деле, конечно, просто не хотелось заново учить ещё какие-то дополнительные предметы, чтобы кардинально сменить направление. Тут я знаю, о чем говорю, потому что вторым после хирурга в моем списке желанных профессий был адвокат. Естественные науки, которые я уже начала изучать, и социальные, с которыми мои отношения еле дотягивали до троечки… Выбор был очевиден.

Да и в универе не могу сказать, что хорошо училась, во всяком случае первые годы. Не до того было, хотелось, как и любому подростку, который скоро переступит порог второго десятка, думать обо всем на свете, кроме учебы. Но оказавшись на грани пересдачи, что на моем потрясном направлении полностью приравнивалось к отчислению, что-то щелкнуло, и я взялась за ум. Оказалось, мозгов хватило окончить учебу практически с отличием, подвел этот несчастный первый год. Затем магистратура, аспирантура… Кто-то сказал, что на врача учиться всю жизнь? Забыли упомянуть чертовых научных ученых.

С новеньким дипломом, на этот раз с отличием, я оказалась за порогом университета и отправилась в вольное плавание, но практически сразу увязла в опутывающих водорослях моего научного центра. Пришлось причалить и на время задержаться.

Помню, как сейчас, эту вывеску на заборе территории кампуса с приглашением присоединиться к инновационному объединению исследователей разных отраслей, где обеспечено успешное будущее с возможностью карьерного роста, все блага, доступные сотрудникам, по типу бесплатного проездного, страхования и оплачиваемых отпускных аж четыре раза в год. Сверху, словно гигантский ограненный алмаз на кольце, сияла фраза о высокой заработной плате. Завороженная, я тут же направилась в сей необычный центр.

Это было работой мечты, во всяком случае об этом кричала вся территория: светлая, современная, с отдельными зонами для отдыха, коворкинга, кафетерием, столовой, которую язык не поворачивался так назвать – целый ресторан. Ноги понесли меня к посту охраны, оттуда сразу на собеседование, а затем домой, страдать в ожидании целую неделю, пока, наконец, не раздался этот заветный звонок.

– Вы приняты. Приходите к восьми тридцати утра в понедельник для оформления всех документов.

Моему счастью тогда не было предела, я предвкушала, как в свободное время буду зачитываться очередным любовным романом в лаундж зоне, утопая в мягких диванах, как по утрам буду покупать мятный латте в кафетерии, где меня уже узнают в лицо, как каждый месяц мне на карту будет прилетать увесистая сумма, я обновлю гардероб, отложу на машину, может, перееду ближе к центру в большую квартиру из моей однушки…

И этот хруст разбившихся ожиданий, на которые ты, как бы ни старался, наступаешь, осознавая суровую реальность работы в сфере науки, где единственным развлечением в твоей жизни остаётся сон по пять-шесть часов в сутки. И пусть зарплата, относительно других мест, более чем удовлетворительная, учитывая, что я пришла на самую низкую должность лаборанта, по сути, человека на побегушках у реального исследователя, она остаётся бесполезно прохлаждаться на счету в банке, ведь чтобы ее потратить, нужно хотя бы иметь нормальный выходной. Что на моей памяти случалось лишь пару раз в месяц.

Будь то непроходимые сугробы, проливные дожди, понедельники или воскресенья, – работа продолжалась, ведь человек, вставший на путь науки, буквально заключил с ней брак, вдобавок к которому прилагалась новая жилплощадь, – кресло в твоем же кабинете.

Но, к счастью, позднее семи вечера я, да и вся наша дружная компания, здесь не задерживалась.

– В договоре что было прописано? – спросила меня Ада одним днем, когда я в половину восьмого вечера ещё корпела над отчетом начальству. – Правильно, рабочий день с девяти до семи. Поэтому будь добра, соблюдай его условия. Семь часов – дверь за нашими спинами закрывается на ключ до следующего утра, и никак иначе!

– Но как же остальные, кто сидит тут до ночи? – Тогда я только начала знакомство с начальницей, потому была крайне удивлена подобными словами. Начальники, по тем же стереотипам, – те, кому так и хочется загрузить тебя работой, да ещё сверху накинуть своих обязанностей, что ты до утра будешь со всем разбираться. Моя вера в устойчивый мир тогда пошатнулась.

– Ну, не наши проблемы, что они не умеют читать цифры, – Ада пожала плечами и скинула с плеч халат. – Чего сидишь? На выход!

Эта женщина иногда кажется мне нереальной, эдакий супергерой в белом халате и с вечно щурящимся взглядом, если она забывает надеть очки. Сколько раз прикрывала мою задницу, заступалась и всеми силами помогала. За всю жизнь ее не отблагодарить, потому я, когда в месяце выпадал тот самый заветный НАСТОЯЩИЙ выходной, поднимала за нее пусть и не бокальчик полусладкого, но баночку светлого нефильтрованного.

Я вернулась из подсобки, балансируя и пытаясь не выронить из рук здоровенную стопку пробирок верхом на отчетном журнале. Работа хоть и была интересной, но порой так раздражала, что хотелось кого-нибудь прирезать. На такие случаи, как говорила мне Ада, у нас заготовлен целый аквариум с червями. Препарируй на здоровье!

– Поставь сюда G-136 и подготовь B-51 и 67 под микроскоп, – краем глаза заметив меня, но так же неотрывно орудуя пинцетом, исследовательница дала новые указания. – Ах да, ещё.

Я была готова выслушать новую порцию моего списка дел на сегодня, но вместо этого подруга, все так же не поднимая глаз, продолжила:

– На счет Теодора. Я слышала, что у него были какие-то проблемы в прошлом. Поднимем вопрос о нем завтра за обедом, может, кто чего интересного слышал. А ты действительно им заинтересовалась или просто чисто любопытно?

Иногда казалось, что Ада умела забираться внутрь, выискивая все самые важные точки, знала, на что и когда надавить, потому и сейчас попала в самую сердцевину. Я не могла ответить на ее вопрос.

– Сама не понимаю, – ответила я, не желая утаивать даже мелочи, – думаю, сумею определиться до завтрашнего дня, так что поделюсь с вами за обедом.

Глава 2

Спуститься с третьего этажа в столовую

занимает не больше трех минут. Разве

может что-то пойти не так?

– Все-е, хватит работать, давай, время обеда! – Ада настойчиво трясла меня за плечо – и кому тут из нас ещё 29 лет?

Честно, иногда мне казалось, что телом подруги просто пользуется умерший призрак подростка, оттого и такая беззаботность. Ну как взрослая женщина, доктор биологических наук, если, конечно, она все-таки получила степень, может вести себя, как ребенок?

Однако, к моему великому удивлению, либо она была прекрасной актрисой и вела двойную жизнь, либо, не знаю, шантажировала? Но в центре ее уважали, и даже вышестоящие… личности прислушивались к ее мнению. Все-таки, подозреваю, что дело тут было в шантаже.

– Осторожно, сейчас реагент на тебя вылью! – не выдержав, я повысила голос. – Ты что, моя лаборантка?

Начальница расхохоталась, из-за чего я отвлеклась и проиграла битву. Чашка Петри вылетела у меня из рук от резкого движение, Ада подхватила меня под локоть и дернула к выходу.

– Но как же мои почки ругозов?!

– Я выращу тебе новые, давай, сейчас с голода умру, и что ты будешь делать? – Ада чуть ли не стонала, не выпуская меня из мертвой хватки.

Девушка повернула защелку и пнула дверь ногой, так что она чуть ли не вылетела из петель, но с глухим стуком обо что-то ударилась, открывшись лишь на половину. Под наше удивленное переглядывание из-за двери буквально выплыла фигура, нервно потирающая лоб. Возможно, в том стуке затерялось ругательство, потому что, по-хорошему, таким ударом можно запросто отправить в нокаут.

Ада неловко улыбнулась, буркнула себе под нос извинения, опустив глаза в самый пол, и поспешила убраться с места преступления, но теперь уже мертвой хваткой держала я. На нас уставились разъяренные? нет, шокированные? снова нет. Выражающие неизвестную мне эмоцию ледяные глаза Теодора Мелтона.

«Твою мать!» Воображение рисовало в голове картинки, как, минимум, он закапывает нас вдвоем с подругой где-то за зданием научного центра под большим раскидистым деревом, там бы очень кстати смотрелись две мраморные могильные плиты, хотя я предпочитаю кресты… А максимум, нам с ним больше никогда ничего не светит, я так и останусь одинокой до самой старости, не познав прекрасное чувство любви, никогда не побывав замужем, и иссохшей старухой умру от сердечного приступа, лежа в своей кровати. Эти картинки выглядели так реально, что я уже начала в них верить. Хотя о чем я, умереть в одиночестве – это моя судьба ровно с того момента, как решила пойти в науку…

– Я… Мы… Простите, пожалуйста, мою подругу, она очень спешила… – я чувствовала, как к щекам приливает ровно вся кровь, что есть у меня в организме. – Вы сильно… Очень больно?

– Все нормально, – мужчина проморгался, будто пытался прийти в себя, и, видимо, это получилось, потому что он развернулся и поспешил покинуть наше общество в противоположном направлении от того, куда направлялся.

– Это же был ОН? – Ада медленно наклонилась ко мне, прошептав практически на ухо, но ее вопрос остался без ответа.

Я сдерживалась, как могла, до самого лифта, а когда створки начали закрываться за нашими спинами, буквально была близка к тому, чтобы взорваться.

– АДА!!!

Благо в кабинке кроме нас никого не было, иначе от моего крика запросто можно было бы оглохнуть. Не удивлюсь, если сейчас все, кто был в нашем корпусе, это услышали…

Подруга прищурила левый глаз и потерла ухо. По выражению ее лица сложно было сказать, какие конкретно эмоции ей овладели, но я явно видела стыд, прикрытый маской «а что случилось?»

– Это был ОН, – делая паузу между словами, прошипела я и сверкнула глазами.

– Ну прости-и, я же не видела его, я не знала, он и вовсе скоро забудет об этом, ещё не все потеряно, да и к тому же не ты его грохнула дверью, а я, так что ты тут не при чем и не виновата, – заскулила она, повиснув на моей руке точно ребенок. – Пойдём обедать, я куплю тебе шницель!

– О, простым шницелем ты не отделаешься, дорогая, – внутри разлилась сладкая субстанция мести, подогреваемая известной мне порцией сплетен. – Я знаю кое-что о тебе, о чем, конечно, пообещала молчать… Но тут такое дело, ты только что обеспечила мне одинокую старость, а я не особо желаю себе такую участь. А потому и исправлять сложившуюся ситуацию будешь ты.

Перебив попытки Ады возмутиться и доказать, что подобную оказию исправит разве что изобретение машины времени, а участь на одинокую старость подписала себе ещё много лет назад сама, я продолжила:

– И мне неважно, как, но я не должна у НЕГО ассоциироваться с сотрясением мозга!

– Ладно, ладно, поняла, я облажалась и постараюсь что-нибудь с этим сделать, – подруга потупила взгляд, но мою руку не отпускала.

В столовой на привычном месте собрались уже двое из компании, не хватало только Жанетт. Девушки махнули нам рукой и продолжили что-то увлеченно обсуждать. Я чувствовала этот витающий в воздухе запах сплетен, и уже не терпелось набрать еды и присоединиться к ним.

Наш столик размещался ближе к концу у панорамного окна, слегка отделенный от посторонних глаз большой декоративной пальмой. Это было бы идеальным местом для интровертов, если бы оно уже не было занято. Мы будто выкупили столик, никто и близко к нему не подходил последние несколько месяцев, даже если других свободных мест не было, а так случалось только по пятницам во время обеда, когда на кухню завозили свежие порции креветок. Все-таки что-что, а кормили тут превосходно. Или просто пытались нас тут этим удержать…

Последний раз – это было как раз в одну из пятниц февраля – мы с Адой первыми пришли обедать, взяли еду, уверенным шагом пошли к столику, а он уже был занят двумя молодыми девушками. В полном молчании мы с подругой переглянулись, мысленно посылая друг другу сигналы, что не имеем понятия, откуда они тут взялись. Девушки подняли взгляд на нас, одна из них недовольно фыркнула, а вторая поспешила подняться с места и умчать прочь, будто повстречала адских псов, которые пришли забрать ее душу. По-хорошему, это было близко от правды, ведь какая бы Ада ни была беспечная, в гневе ей не было равных. Вторая девушка наклонилась к первой, что-то ей шепнула, схватила за руку и потащила прочь, забыв про неубранную еду.

Ада провожала их глазами, полными непонимания, но в то же время с искорками закипающей злости.

– И как это понимать?

Я пожала плечами, размещая поднос на свободном месте, но подруга не унималась.

– А ну стоять! Даже не думай убирать за ними! – Она сорвалась с места, кинулась в сторону кухни, схватила за руку одного из здешних работников, что-то активно ему объяснила, используя максимум жестикуляции. Прошло меньше минуты, как к столу подбежал какой-то парень и быстро навел на нем порядок. Ада вернулась довольная и спокойная.

– Что это было? – с расстановкой спросила я, пытаясь сохранять такое же спокойствие.

– Я всего лишь воспользовалась своим положением, чтобы поставить этих девиц на место, – она, не глядя, села за стол и принялась накручивать на вилку пасту. – Но, погоди, ты видела их лица? А о чем они шептались? Чего испугались? – Несколько раз, отрываясь от еды, пока к нам не присоединились остальные члены негласного общества, Ада недоверчиво поглядывала на меня.

– А ты будто бы сама не знаешь. – И пусть я тогда работала в научном центре не так давно, уже успела заметить, как на нашу компанию поглядывают и сторонятся. – Мы – цитадель сплетней. Мы – священный орден слухов. Понятное дело, и о нас тоже переговариваются, нас боятся, вдруг окажутся на нашем столе обсуждений?

– Хм, мне нравится это, надо предложить девочкам… – Ада была у себя на уме, она вообще что ли меня не слушала? А для кого я тут распинаюсь? – Священный орден слухов. СОС. Прекрасно, это то, чего нам не хватало! Спасибо, что появилась в нашей жизни!

Я мало чего поняла на тот момент, но когда в беседе следующим днем перед обедом появилось: «СОС сегодня в 13:45, кто последний – с того начнем!», все встало на свои места. Не желая того, я дала начало целой группировке, по-другому это не назовешь… численностью, правда, всего в пять человек, но это мелочи, мы были открыты новым контактам.

– Ну что, какие новости? И где Жанетт? – Красивыми отливающими изумрудным оттенком глазами на нас уставилась Эва, экспериментатор с третьего этажа, ее кабинет был дальше по коридору.

Эва работала в центре уже лет шесть, по возрасту чуть опережала Аду, а я, всякий раз глядя на нее, удивлялась, почему ее ещё не выгнали. Ну или не завели на нее дело… Эва жила экспериментами, она посвящала им всю себя в буквальном смысле.

– Жанетт, что разрабатываешь? Эти таблетки от чего? А давай я буду первым испытуемым? Отлично! Завтра расскажу, как оно, если не откинусь ночью. Да ладно, все будет отлично! Я до этого пыталась скрестить гадюку и крысу… Как видишь, ещё жива!

Это буквально короткая выжимка диалога, который я услышала собственными ушами. Могу ошибаться, но, кажется, всем центром пару лет назад был сбор средств на подарок Эве в честь дня рождения. Дарить тогда решили место на кладбище. Жаль, я ещё не работала здесь тогда.

Пэм молча сидела рядом с Эвой, не проронив ни слова. Когда подобное случалось, было всего два варианта: либо у нее готовились к выпуску аспиранты, либо она обдумывала очередную сплетню и дико хотела с кем-то ее обсудить. На моей памяти в этом году аспирантов у нее не было. Пэм, или Памела Дороти Елизавета фон Андерсон, а потому просто Пэм, была самой старшей из нас, через несколько лет будет праздновать четвертый десяток, но ее жадности до слухов можно только позавидовать. Может, благодаря им она и заняла пост главы геологического направления в Принстонском университете? Правда, каким образом она тогда очутилась в этой мешанине всего на свете, что кто-то когда-то осмелился назвать наукой, иными словами, в нашем центре, – было большим вопросом. На который сама Пэм отвечала коротко: здесь хорошие перспективы. Но, какие конкретно – она не уточняла.

– Жанетт, – Ада состроила задумчивое лицо и кинула взгляд на меня, так и спрашивая: «Ну что, сама хочешь рассказать?»

– Ну, наверное, ей интереснее обсуждать строение роботов-доставщиков с Ником, чем общаться с нами, – я подостыла и даже почти забыла о нелепом происшествии десятиминутной давности, чувствуя, как разливается приятное тепло от произнесенной в слух сплетни.

– Жан? Ник? Что? – глаза Эвы округлились в два сверкающих изумруда, а из рук чуть не выпала вилка.

Но Пэм до сих пор молчала, скрестив руки на груди.

– Пэм? – Ада аккуратно помахала рукой перед ее лицом, но женщина оставалась напряженной.

– Ну давай уже, спроси! – даже Эва не выдержала и с силой тряхнула подругу за плечо.