Лиделиум. Наследие Десяти

– Где вы родились и выросли? – продолжил Андрей, отвлекая меня от мыслей.

– На Кериоте, – машинально ответила я, – пятой планете Галисийской звездной системы. Я жила там девятнадцать лет, пока не началась война и мои родители не присоединились к восстанию.

– Где они сейчас?

– Погибли. База на Кериоте была одна из самых заметных. Кристанские войска уничтожили ее через месяц после начала войны.

– Об этом мне известно, – тихо сказал Андрей, когда по его ровно освещенному лицу прошла тень.

– Несколько взрывов – и минус двести тысяч от человеческой популяции. Я бы удивилась, если бы вы об этом не знали.

Наверное, если бы пару лет назад меня попросили рассказать о родителях, Рейнире и моей прошлой жизни на Кериоте, я бы не смогла. Мигрени, депрессия, панические атаки, бессонница и, как следствие, жизнь в ночных кошмарах – то, что ждет многих, кто в один миг теряет все, что ему дорого. Тогда мне казалось, что этот ужас никогда не закончится, а сейчас при мысли о родных меня заполняла лишь глухая пустота.

– Вы единственный ребенок в семье?

– Да.

– У вас остались где-нибудь родственники?

– Не думаю.

– Попробуйте вспомнить. Возможно, у вас осталась какая-то отдаленная родня, друзья родителей, покровители…

– Если и остались, мне о них ничего не известно.

Воспоминания о близких нахлынули разом и закрутились перед глазами в бешеном калейдоскопе. Дом, геологический отдел, Рейнир…

– Мария? – Андрей вернул меня к реальности. – Ваш вопрос.

Я провела ладонью по взмокшему лбу и покачала головой.

– Кто вы? Чем лично вы тут занимаетесь?

Парень просто пожал плечами:

– Не думаю, что чем-то отличаюсь от вас. Я, как и вы, повстанец, беженец, жертва времени, судьбы и обстоятельств, если хотите.

– Вы не похожи на жертву.

Андрей безрадостно усмехнулся.

– Значит, вы выросли на Кериоте и потеряли там семью, – задумчиво сказал он. – Но сами выжили…

– По профессии я космеогеолог – исследую неосвоенные части галактики в поисках новых территорий для колонизации, но с началом войны мои знания стали востребованы для другого. Все говорили о том, что база на Кериоте была слишком заметной. Я хорошо знаю географию галактики, особенности каждой из звездных систем, поэтому меня привлекли к поиску новых «слепых» локаций для создания новых баз. Во время бомбардировки Кериота я была в соседней звездной системе Нириаз и прямо оттуда отправилась на Мельнис в систему Каас, где и оставалась вплоть до последнего дня. – Когда я закончила, Андрей сделал несколько пометок в своем планшете. – Мой вопрос?

Он кивнул.

– Вы сказали, что я нахожусь в Диких лесах. Мне мало что известно об этом месте, кроме того, что здесь находится один из пунктов центрального управления. Сколько человек сейчас проживают здесь?

– Чуть больше ста тысяч.

Примерно в десять раз меньше, чем на самых маленьких повстанческих базах, о которых мне было известно. Причина была слишком очевидной.

– Кто те люди, что наблюдают сейчас за нами? Они из элиты? Лиделиума?

– Среди них есть и те и другие, – после небольшой паузы осторожно ответил Андрей, видимо почувствовав, что мы ступили на тонкий лед.

Я нервно втянула воздух. Мои опасения подтвердились – теперь было ясно, что он не мог попросить их уйти не из-за соображений безопасности, а из-за того, что просто не обладал такой властью. Вероятно, ее не имел даже их лидер – Нейк Брей.

– Они все еще здесь? – Я перевела взгляд в сторону белой стены. – Полагаю, я не сказала еще ничего, что представляло бы хоть какую-то ценность в вашем расследовании.

– Уверен, они наблюдают за нашим диалогом очень внимательно. Давайте перейдем к событиям пятнадцатого элиоса, – предложил Андрей. – Это последний день, который вы помните?

– Да, верно.

– Сможете в подробностях описать его? С самого утра и до последнего момента.

Я потерла виски, пытаясь восстановить в памяти события. Мой рассказ длился недолго. Все это время Андрей неподвижно сидел напротив, нервно постукивая пальцами свободной руки по столу. Его усталый взгляд говорил о том, что вся изложенная информация была бесполезной. Я вздохнула. Мне очень хотелось сказать что-то, что помогло бы хоть на маленькую часть приблизить к истине, но, очевидно, мои воспоминания не представляли никакой ценности.

– Мы нашли вас без сознания девятнадцатого элиоса, недалеко от одного из пунктов управления. – Свободной рукой Андрей придвинул ко мне планшет. В следующий момент передо мной появилась голограмма с изображениями полуразрушенного административного штаба. Было видно, что, несмотря на то что он пострадал от разрушений, основная часть конструкции все же уцелела. – Узнаете это место?

Я кивнула.

– Кроме вас, вблизи нескольких кварталов мы больше никого не нашли. Ни единого человека. Вы можете это как-то объяснить?

– Не думаю.

– Тогда предположите, – настоял Андрей.

Я устало покачала головой:

– Вероятно, когда войска Диспенсеров начали бомбардировки, все пытались бежать. Это административный штаб, в нем нет бункеров, ближайший как раз в паре кварталов.

– Тогда почему не бежали вы?

– Я не знаю.

– Что вас могло удерживать там? Вы были одна.

– Я даже не помню, как там оказалась…

– Администрация – важный стратегический пункт. Вы имели доступ к секретной информации?

– К чему вы ведете? – побледнев, прошептала я.

– Как у штатного геолога у вас вполне мог быть доступ к системе безопасности. Раз вражеские корабли смогли беспрепятственно войти в систему Каас, кто-то это допустил и, полагаю, намеренно.

– У меня не было этого доступа!

На лице Андрея не дрогнул ни один мускул:

– На Мельнисе не сработала система противовоздушной обороны. Вы знали об этом?

– Нет, разумеется, нет…

– Откуда такая уверенность? – с могильным спокойствием уточнил Андрей. – Вы сказали, что ничего не помните.

– Хватит! – процедила я сквозь зубы, подняв на него яростный взгляд. – Мне ничего не известно об этом. О том, что произошло на Мельнисе, я узнала полчаса назад!

– То есть вы допускаете, что могли знать…

Я в отчаянии ударила свободной ладонью по столу:

– Я ничего не знала! Я никогда не имела доступа к системе безопасности, и у меня не было ни одного знакомого в администрации!

Пронзительные глаза Андрея сузились, прожигая меня насквозь.

– Я всего лишь задаю вопросы, мисс Эйлер.

– Это не вопросы. Это утверждения с вопросительным знаком на конце.

– Хорошо, – примирительно согласился Андрей, когда его губы дрогнули в слабой усмешке. – Ваш вопрос.

Он кратко взглянул на экран, и оживление на его лице тут же сменилось разочарованием. Он пытался поймать меня, хотел вытянуть желаемые ответы, но, как и следовало предположить, моя утерянная память не представляла никакой ценности. Убедившись, что я говорю правду, Андрей мгновенно потерял ко мне какой-либо интерес.

Лагари, Лагари, Лагари… Я прокручивала в голове его фамилию снова и снова. Как и день катастрофы на Мельнисе, я совсем ее не помнила, однако не могла избавиться от мысли, что точно встречала Андрея ранее. Где это могло быть? Почему его лицо, и в особенности глаза, казались мне такими поразительно знакомыми…

– Лагари – это ваша настоящая фамилия? – спросила я.

Андрей приподнял брови:

– Как я и сказал.

– А у других членов вашей семьи она такая же?

– Разумеется, – в недоумении отозвался он.

– Они тоже сейчас здесь?

– Нет.

– Они мертвы?

– Нет.

– Тогда где они?

Андрей устало потер глаза:

– Какое это имеет значение, мисс Эйлер?

– Вы сказали, я могу задавать любые вопросы.

– Верно. – Его лицо ожесточилось, однако голос по-прежнему оставался бесстрастным.

– И где ваши родные?

Губы Андрея сложились в узкую линию, и внезапно, всего на мгновение, пальцы его свободной руки дрогнули и сжались в кулак.

– В безопасности.

– Есть место безопаснее, чем Дикие леса?

– Сколько угодно.

Андрей смотрел на меня так, будто одновременно мечтал выжечь на месте и пытался понять, к чему ведет диалог. Я мысленно возликовала. Семья – вот оно, его слабое место. По каким-то причинам он не хотел говорить о ней, но почему? Не поддерживал контакт с родственниками? Точно нет, раз ему было известно об их местоположении. Был с ними в скверных отношениях? Маловероятно, ему явно было не все равно. Страх? Определенно. Но чего он боялся и почему?

Лагари… Проклятье, откуда я его знала?!

– Говорят, Дикие леса самое защищенное место в галактике. Миллионы повстанцев мечтают оказаться здесь. Почему вы не перевезли родных сюда?

– Ради их же безопасности, – ответил Андрей, теряя терпение.

– Здесь им что-то угрожает?

– В этом диалоге нет смысла.

– Это значит «да»?

– Да! – презрительно скривившись, подтвердил Андрей. – Это война, Мария. И Анаксонская система расположена едва ли не в ее эпицентре. Пусть это и самая защищенная повстанческая база, но она все еще одна из главных боевых целей. Я полагал, как космеогеолог вы как никто другой должны это понимать. Моих родных здесь нет, потому что таким образом я спасаю им жизнь.

– Я всего лишь задавала вопросы, мистер Лагари, – я приложила все силы, чтобы мой голос прозвучал с такой же приторной невинностью, как его несколько минут назад.

– Разговор закончен, мисс Эйлер, – с усталой пренебрежительностью бросил Андрей, когда стенки бокса вновь стали прозрачными. – Это было крайне бесполезно, но спасибо, что уделили время.

Сукин сын. Когда с него сняли датчики, он вышел из бокса, даже не посмотрев в мою сторону.

– Дом на холме, – коротко бросил он, проходя мимо Нейка Брея, и спешно покинул зал, не удостоив взглядом ни его, ни Алика Хейзера, ни кого-либо еще из толпы.

Зал, как он и говорил, действительно был переполнен. Когда моя голова и левая рука были освобождены, я подошла к стеклу. Пока Лея и еще несколько операционок собирали аппаратуру, я словно заново знакомилась со всеми, переводя взгляд с одного зрителя на другого, вглядываясь в их ровные, красивые, искусственно трансформированные лица и холодные, непроницаемые глаза. Единственным, на чьем лице я заметила следы времени, оказался Нейк Брей.

Герцог стоял ко мне спиной и тихо переговаривался с соседом, однако, словно услышав мои мысли, он мгновенно повернулся и ответил на мой взгляд.

Он улыбался.

Глава 3

Комната на втором этаже

Допрос на хертоне опустошил меня так, будто длился не час, а сутки. Последние зрители покинули палату примерно через полчаса: все это время я сидела на койке своего бокса, наблюдая, как доктор Килси и пара его помощников отсоединяют и убирают устройства, возятся с проводами и техническими голограммами. Когда в зале осталось всего несколько человек из персонала и пара операционок, я почувствовала ужасную усталость. Одна из них подошла ко мне и попросила проследовать за ней.

Иногда я задумывалась, кого в мире больше – людей или машин? Рейнир имел не один десяток роботов, но до знакомства с ним я встречала их не часто. Позволить себе иметь операционки могли далеко не все. Машины потребляли слишком много энергии и были дороги в обслуживании для людей моего класса. Зато, когда мне приходилось бывать в богатых районах, улицы буквально кишели ими. Десятки, сотни помощников с беспрекословной преданностью выполняющие любые, даже самые изощренные поручения своих хозяев, – рабство восьмого тысячелетия было весьма оригинальным.

Я собиралась спросить, куда хочет проводить меня девушка, когда услышала за спиной уже знакомый голос:

– Лея, я сам займусь этим. Ты можешь идти.

Попрощавшись с доктором Килси, Алик Хейзер быстрым шагом направился ко мне.

– Да, милорд. – Когда он приблизился, операционка, коротко кивнув, забрала с моего стола последнюю аппаратуру и молча удалилась.

– Милорд? – Я удивленно приподняла брови и с любопытством посмотрела на своего нового знакомого. – Дай угадаю, ты тоже из лиделиума…

– Лорд Александр Вариас Хейзер, если быть точнее, – с нарочитым самолюбованием в голосе поправил Алик и показательно закатил глаза.

– И как мне к вам теперь обращаться? Мой лорд? Милорд Хейзер? Ваше Благородие?

– Я предпочитаю «Алик» и на «ты», – пожал он плечами, – но против благородия ничего не имею. Поэтому если очень захочется, можешь обращаться ко мне «Твое благородие». Думаю, этого будет вполне достаточно, чтобы удовлетворить мое дворянское эго.

– И твое благородие от этого не пострадает?

– Я прячусь в лесах, отсиживаюсь в бомбоубежищах и вот уже несколько лет волочу жалкое существование вдали от цивилизации, – задумчиво протянул парень, загибая пальцы. – Боюсь, снобизм – это все, что осталось от моего благородия.

Не в силах сдержать улыбку, я посмотрела на юношу и встретилась с его дружеским взглядом. Знакомство с Аликом Хейзером однозначно можно было назвать приятным.

– Идем? – Махнув рукой в сторону выхода, он пригласил меня за собой. – Ты, наверное, страшно устала? Здесь уже ночь, я провожу тебя. Да, и лучше прихвати это с собой. – Стащив плед с сиденья напротив, Алик ловко подкинул его мне. – Вечерами тут подмораживает.

Как я и полагала, палата с боксами находилась глубоко под землей. Прежде чем выйти на воздух, мы минули не менее восьми этажей, и, оказавшись на улице, я невольно поежилась от ледяного ветра, лучше укутываясь в плед. Алик Хейзер был прав – на базе была уже глубокая ночь и, если бы не тусклое уличное освещение, из-за густого тумана вряд ли можно было разглядеть хоть что-то.

– В Диких лесах особенно промозглая осень, – пояснил он по дороге. – Это все из-за влажности. Холод ощущается сильнее.

Я пожала плечами.

– Последние два года я провела на Мельнисе, там вообще не бывает теплого лета. Но, похоже, это единственное, к чему мне не придется здесь привыкать. Как я заметила, тут… много своих порядков.

Алик слегка усмехнулся. В сумраке я почти совсем не видела его лица, но, кажется, на нем промелькнула тень грусти.

– Наша база меньше, чем прочие, – уклончиво ответил он. – Если желаешь, завтра я могу провести тебе экскурсию. Тут однозначно есть на что посмотреть. Дикие леса – уникальный заповедник. Строя здесь укрытие, мы сделали все, чтобы не повредить его экосистеме.

Я невольно притормозила:

– Значит, я остаюсь?

– А у тебя есть другие планы? – вопросительно вскинул брови Алик.

– И больше никаких пыток на хертоне?

– Этого я обещать не могу. Ты слишком важный свидетель. А пробел в твоей памяти – загадка, которую нам еще предстоит разгадать.

Проходя мимо очередного здания, Алик резко свернул влево, на узкую тропу, что вела в гору. Дорога была едва различима, и, смотря под ноги, я старалась не отставать от Хейзера. Он спешно двигался вперед, то и дело ежась от холода при каждом порыве ветра. Желая отвлечься от неприятных мыслей, я решилась на еще один вопрос.

– Андрей упоминал, что я не единственная выжившая после взрыва на Мельнисе. Сколько нас всего в Диких лесах?

Алик задумался, и на несколько мгновений повисла тишина, в которой я слушала наши шаги и собственное размеренное дыхание. Вероятно, он размышлял, какой информацией можно со мной поделиться, а о чем лучше промолчать.

– Нам удалось спасти чуть больше трехсот человек. И еще около семи тысяч приняли другие базы. Треть из тех, что у нас, – в крайне тяжелом состоянии, а еще примерно столько же окончательно лишились рассудка…

– Семь тысяч выживших из двух миллионов? – севшим голосом уточнила я.

– Да, – помрачнев, тихо подтвердил Алик и передернул плечами. – Семь тысяч из двух миллионов.

– Когда кристанские войска покидали Мельнис, люди должны были догадаться, что те не оставят их в живых и подорвут базу. Они должны были эвакуироваться.

– Мы тоже думали об этом…

– Думали об этом? Это протокол безопасности!

– Мария, – резко прервал меня Алик. В его спокойном голосе послышалась сталь. – Ты думаешь, мы не задавались этим вопросом? Это не единственное слепое пятно в хронологии событий на Мельнисе. Когда базу оккупировали кристанские миротворцы, Лехарды, в чьей юрисдикции находился Мельнис, даже не попытались связаться с нами. Имперский флот окружил Мельнис, а они даже не обратились за помощью! О том, что что-то происходит, мы узнали, только когда сигнал базы исчез с радаров после начала бомбардировок.

Замерев и не в силах поверить в услышанное, я в ужасе смотрела на Алика. Ночной холод Диких лесов медленно пробирался от кончиков пальцев до головы.

– Как это возможно?

– Я не знаю, – покачал головой Алик, – никто не знает. Поэтому ты нам так и важна. Ты и другие выжившие, – быстро добавил он. – Только с вашей помощью мы, надеюсь, сможем наконец разобраться в том, что там произошло.

– У вас есть списки всех, кто остался в живых? Я могу на них взглянуть? Вдруг я знаю кого-то? Это могло бы помочь.

– Здравая мысль, – поддержал Алик. – Только перед тем, как ты очнулась, мы опросили всех, кто был в сознании, включая детей. Боюсь, среди них нет тех, кто знал тебя раньше.

Ускорившись, я опередила его и встала напротив, перегородив путь.

– А что, если я знаю их? Если важна каждая деталь, придется собирать крупицы. Покажи мне списки, Алик Хейзер, – добавила я до того, как он успел меня перебить. – Ты знаешь не хуже меня, что это может помочь. Иначе в следующий раз, когда вам вновь вздумается устроить мне допрос с пристрастием, я и слова не скажу.

– Хорошо, – сдался Алик после недолгого молчания. – Я договорюсь. Ты права, сейчас нам нужны хоть какие-то зацепки.

Я кивнула, сглотнув ком, вставший в горле от волнения. Удивленный взгляд карих глаз поднялся к моему лицу, и я ощутила на коже горячее размеренное дыхание юноши, оставляющее в воздухе клубы пара. Алик Хейзер не спешил идти дальше. В течение минуты он в полной тишине удивленно смотрел на меня, словно никак не мог поверить в то, что видит. А потом, словно очнувшись, вдруг вздрогнул и неожиданно рассмеялся. Его взгляд потеплел, а уголки рта тут же взлетели вверх.

– Поразительно, – воскликнул он, – даже после двухчасовых пыток на хертоне, следуя за мной в кромешной темноте неизвестно куда, ты умудряешься ставить ультиматумы! А я-то думал, мы тебя изрядно напугали…

– Мне нечего бояться. – Я пожала плечами, отступив назад. – Ты сам так сказал.

– Как это дипломатично – манипулировать моими же словами против меня. Ты точно не из лиделиума?

– К сожалению, боюсь, мое «благородие» едва тянет на средний класс.

Лицо Алика преобразила скромная улыбка. Неожиданно он показался мне весьма привлекательным, словно до этого тень напряжения скрывала его красоту.

– Ты ведь космический геолог, верно? – спросил он, когда мы продолжили путь. – Исследователь новых территорий и опасных маршрутов.

– Я уже давно не летаю. Последние пару лет я занимаюсь исключительно расчетами и теоретическим обоснованием пригодности земель, опасные путешествия предпочитаю оставлять другим.

– И лавры тоже? – предположил Алик. – Сидишь в тени, делая грязную работу, пока другие собирают все почести и благодарности?

Я покачала головой. Алик Хейзер был далеко не первым, кто рассуждал подобным образом.

– Мне хватает простой оплаты. Похвалу пусть забирают другие.

– Геологи всегда были на вес золота, – заметил он после недолгой паузы, – а сейчас особенно. Здесь твоя помощь тоже пригодится, я познакомлю тебя с нашей командой.

– А еще я предпочитаю работать в одиночестве.

Оглянувшись, Алик пожал плечами.

– Друзья нужны всем, даже самым нелюдимым. – Достигнув вершины склона, мы оказались на небольшой поляне. По всему периметру она была окружена стеной леса, что скрывала остальную часть базы. Алик приглашающе раскинул руки. – Мы, кстати, пришли.

Я с удивлением осмотрелась и лишь спустя несколько мгновений разглядела очертания большого трехэтажного, едва освещенного дома. Большого, конечно, относительно – рассчитан он был явно на пусть и многочисленную, но одну семью. Я привыкла к тому, что люди на базах жили в длинных бункерах, разделенных на сектора. Одно такое сооружение обычно вмещало несколько сотен человек, но в Диких лесах порядки явно были другие.

– Дом на холме. – Я вспомнила последнюю фразу, брошенную Андреем перед уходом. – И кто здесь живет?

– Официально это дом Брея, – со скучающим видом отозвался Алик. – Но он здесь едва ли бывает. Насколько знаю, заглядывает он сюда лишь за полночь и исключительно для того, чтобы поспать.

Я ошеломленно оглянулась на юношу:

– Меня поселят в дом Нейка Брея?!

– Говорю же, это его дом лишь формально… – устало отозвался Алик, всем видом демонстрируя, что эта мелочь не стоит внимания. Словно мы обсуждали, что есть на завтрак или сколько ложек сахара положить в чай. – Послушай, – осторожно добавил он, видимо, заметив мое шокированное выражение лица, – ты видела, какое внимание вызвал твой допрос. Пока мы не поймем, что случилось на Мельнисе, люди будут задавать вопросы. В первую очередь тебе. Дом Нейка Брея – надежное укрытие от лишних глаз и любопытных зевак, хотя бы на первое время.

– Это какое-то безумие, – заключила я.

– Вероятно, так, – согласился он. – Но пока люди не будут знать наверняка, что происходит, они не успокоятся. Всех выживших с Мельниса мы держим обособленно, чтобы не сеять панику и не плодить бессмысленные слухи.

– Как любезно со стороны Его Светлости пожертвовать своим кровом ради этого.

– Знай ты скверный характер Брея, ты бы поняла, что любезностью тут и не пахнет, – усмехнулся Алик, провожая меня до крыльца.

– Нейк Брей всех пускает к себе в дом? – в недоумении оглянулась я. – У него отсутствует чувство самосохранения?

– Уж поверь, он способен позаботиться о собственной безопасности, – с мрачной ухмылкой отозвался Хейзер. – Не стоит недооценивать Брея.

Я понятия не имела, что он имел в виду, но почему-то не могла избавиться от чувства, что минусов в моем привилегированном положении было куда больше, чем плюсов.

– Правда отбрасывает длинные тени… – сказала я, когда мы подошли к двери. – Ты ранее когда-нибудь слышал эту фразу? Никак не могу вспомнить, откуда ее знаю…

На лице Алика промелькнуло замешательство.

– Не думаю, – он покачал головой, – но звучит неплохо.

Дверь приоткрылась, и на пороге показалась та самая операционка, что намеревалась проводить меня еще до того, как вмешался Хейзер.

– Видишь, тебя уже ждут, – сообщил он, коротко улыбнувшись. В его глазах мелькнуло едва заметное облегчение, словно он намеревался закончить этот разговор как можно скорее. – Я зайду за тобой завтра, а сейчас отдыхай. Лея подготовила все необходимое.

Комната, дверь которой гостеприимно распахнула передо мной Лея, располагалась на втором этаже и в целом была гораздо уютнее, комфортнее и больше, чем те, в которых мне приходилось жить до этого. Тем не менее для покоев герцога она показалось мне более чем скромной, хоть и весьма недурно обставленной: мне нравились большие окна, которые занимали чуть ли не всю противоположную стену, с низким подоконником и занавесками из плотной темной ткани, широкая кровать, рассчитанная явно не на одного гостя, две изящные прикроватные тумбочки с ночником, а напротив – большой стол с сенсором и шкаф из светлого дерева, который совсем не вписывался в окружающую обстановку и выглядел очень старомодно. В противоположном углу комнаты я заметила еще одну дверь и взглянула на Лею.

– Ванная, – пояснила она, отвечая на мой немой вопрос. – Там же вы найдете чистую одежду.

– Вы подобрали для меня одежду?

– Заботиться о гостях – моя работа, – почтительно отозвалась операционка, явно принимая мои слова как личную похвалу. – Возможно, вы хотите перекусить? Я могла бы принести вам чаю или кофе, если желаете.

Я впервые задумалась о том, что такая прислуга в доме стоила своих денег. Кухня, по словам девушки, находилась внизу, но более удобный проход в нее лежал через длинный коридор второго этажа. Минуя одну дверь за другой в узком проходе, я думала о том, что изнутри дом казался гораздо больше, чем снаружи. У меня не было возможности заглянуть в каждое из помещений, но что-то подсказывало, что все они пылились в забвении. Если Нейк Брей жил здесь один, и то приходил лишь по ночам, – зачем ему столько места? Словно в ответ на мои мысли, за одной из дверей кто-то подал признаки жизни.

Приблизившись, я услышала музыку – тихую, еле уловимую мелодию, исходящую, как мне показалось, не из программы, а от настоящего музыкального инструмента. Да, это определенно была не запись: звук был более живым и естественным, с небольшими паузами и неточностями, словно его исполнитель периодически сбивался, подбирая гармонию на слух.

– Здесь живет кто-то еще? – спросила я у Леи.