Любовь, которую ты вспомнишь

– Ты поможешь с русским. ¿Cenamos juntos? [Поужинаем вместе? (исп.)]

Конечно, я не отказалась. И мы действительно просто ужинали в ресторане при отеле. Разговаривали. Боже, сколько мы разговаривали тем вечером! И ночью, ведь расстались мы только на рассвете, когда официант вежливо сообщил нам, что заведение закрывается.

Диего проводил меня до моего номера. Я предложила ему зайти, но он чуть печально улыбнулся и отказался.

– Отдохни, красавица, – подмигнул он. По правилам, которые Ди сам предложил, он говорил только по-русски, а я – лишь по-испански, и мы исправляли друг друга, если было нужно. – А то не попадешь на свою экскурсию.

Мой отпускной план с посещением всех достопримечательностей Барселоны Диего раскритиковал в пух и прах. Я, подбиравшая экскурсии чуть ли не дольше, чем копила на этот отпуск, разозлилась и предложила ему самому стать моим гидом, раз он такой самоуверенный. Увы, мужчина лишь посмеялся, чем немного притушил впечатления от этого вечера.

А теперь еще одна моя попытка продлить наше знакомство провалилась, разочаровывая меня чуточку больше, чем того бы хотелось.

– Gracias por la velada [Спасибо за вечер (исп.)], – улыбнувшись, поблагодарила я.

– Gracias por la velada, – повторил Диего, но я так и не поняла, то ли для того, чтобы поправить мое произношение, то ли от взаимности ощущений.

В коридоре отеля повисла тишина. Когда вроде бы все ясно, очевидно, и, что самое главное – взаимно, но не хватает всего одного маленького толчка, чтобы действительность закружилась, переходя в нечто большее, чем просто хороший вечер. Я все ждала, что сейчас Ди шагнет вперед, обнимет меня за талию, притянет к себе и поцелует, даря нашей встрече надежду на что-то большее. И ведь видела, каким взглядом мужчина смотрел на мои губы, но…

Голубые глаза на секунду спрятались под веками, и больше в них не было никакого желания, лишь вежливая теплота.

– Buenas noches, Ana [Доброй ночи, Ана (исп., Ана – испанский вариант имени Аня)].

Диего развернулся и, проигнорировав лифт, ушел, свернув к лестнице. А я так и стояла как дура под дверью и смотрела на широкую спину, пока ты не скрылась из вида.

Потом добрых минут сорок уговаривала себя, что вечер – чудесный, мне удалось пообщаться с настоящим испанцем, поговорить обо всем на свете, пофлиртовать. Разве не этого я хотела от своего отпуска? Это ведь целое приключение! Да, оно не закончилось сексом, но разве это плохо?

Мои последние отношения закончились больше семи месяцев назад крайне болезненным разрывом (если можно так назвать вскрывшийся факт измены), и с тех пор у меня не то, что секса – даже флирта ни с кем не было. Сначала лечила разбитое сердце, потом зажглась идеей поехать в Барселону и работала как проклятая для ее осуществления. Думала, окажусь в другом месте и начну жизнь с чистого листа – новая, обновленная, красивая. Наполнила гардероб более открытыми и смелыми нарядами, сменила прическу, обрезав целых десять сантиметров длины. И да, о курортном романе я тоже подумала – он казался мне прекрасной возможностью позволить себе вновь влюбиться.

Кто же знал, что возможность испытать весь спектр эмоций накроет меня в первый же вечер? И не просто накроет, а ударит обухом по голове, вынудив пресловутых бабочек взмахнуть крыльями? Я не могла себе этого представить. В моих самых смелых фантазиях я знакомилась с горячим испанцем в каком-нибудь баре или на пляже, а не сталкивалась с ним в аэропорту, чтобы позже вылить на него свой коктейль.

Возможно, в этом и была проблема: что все изначально пошло не по плану. И выстроенный в моей голове алгоритм «встреча – симпатия – влюбленность – секс» дал сбой, зациклившись сразу на последних двух пунктах. Сложно было признаться даже самой себе, но я никогда не могла подумать, что простой разговор может быть настолько возбуждающим. Что достаточно будет улыбки, жеста, взгляда, чтобы внутри взрывался вулкан.

И очень обидно было от того, что чувства и ощущения оказались не взаимными.

Я понимала, что Диего ничего мне не должен. Что я в его жизни – проходящее увлечение, возможно, не стоящее даже внимания. Что если я была не против мимолетной интрижки, это не значит, что мужчина хотел того же. Ведь я не знала его, не знала его стремлений и желаний, его ожиданий от женщины, которую он выберет. Вполне возможно, что во вселенной Диего я подходила только для этого – непринужденного разговора за столиком в ресторане, чтобы убить время до утра.

Обижало ли это? Эгоистично – да, но разум настаивал, что в сложившейся ситуации нет ничьей вины. Просто не сложилось. Просто не сошлось.

В итоге самоуговоры пали жертвой усталости, и я провалилась в сон, чтобы слишком быстро встать по будильнику ради обзорной экскурсии по Барселоне. Помню, как посмотрела в зеркало, увидела огромные синяки под глазами и решила никуда не ходить, чтобы не пугать коренных жителей своим внешним видом. Но противный внутренний голос напомнил, что это – наша мечта, на которую отдано много денег и сил, поэтому через силу я заставила себя накраситься, нарядиться в легкий цветной сарафан и спуститься в холл, где возле стойки регистрации должен был ждать сбора группы гид.

Но стоило только створкам лифта разъехаться в стороны, как первым, кого я заметила, был вовсе не экскурсовод.

Глава 5

Сегодня Диего выглядел иначе: вместо строгих брюк – голубые джинсы, вместо белоснежной рубашки в клубничных разводах – рубашка-поло, тоже белая. А еще солнечные очки на макушке и часы на спрятанной в карман руке. Все это отметила мельком, целиком и за раз отпечатав на подкорке образ мужчины, который даже во сне не покидал моих мыслей.

Но он пожелал мне доброй ночи и ушел, ясно давая понять, что никакого продолжения у этой истории не будет. Тогда что он делает в моем отеле сегодня?

Спросить не решаюсь, хоть где-то в голове бьется мысль, что ждать здесь Диего может вовсе не меня. Но когда я все же нахожу в себе силы сделать шаг из лифта, Ди подходит именно ко мне, улыбаясь настолько счастливо, что в горле сразу же сохнет.

Даже если представить, что Диего лег спать ровно в тот момент, когда покинул меня, для столь ранней встречи он все равно выглядел слишком хорошо. Гораздо лучше, чем я – отдохнувший, будто спал не три часа, а минимум восемь. Свежий, будто успел утром устроить себе пробежку, принять душ и выпить литр свежевыжатого сока. Неотразимый, словно бог, сошедший с Олимпа.

– И как это понимать? – все же выдавила в ответ на его приветствие.

До последнего уговаривала себя не обнадеживаться раньше времени, но все равно невольно вздрогнула, когда Диего произнес:

– Понял, что не прощу себя, если твои впечатления о Барселоне испортит отельный гид.

Он говорил по-русски, но его акцент проявлялся гораздо сильнее, чем вчера. Немного неверные окончания, чуть более длинные паузы между словами. Словно мужчина… волновался?

– Не думаю, что это возможно, – постаралась улыбаться искренне, хотя очень хотелось вдарить кулаками по чужой груди и обозвать идиотом. – Я обожаю Барселону. Этого не изменит ни один гид.

Даже такой, как ты, добавила мысленно и, в последний раз улыбнувшись, попыталась сделать то, что сделал вчера сам Диего – уйти.

Но его пальцы оказались на моем предплечье раньше, чем я успела сделать второй шаг. Прикосновение принозило молнией, но не так, как следующие слова.

– Soy idiota, Ana. Me di cuenta ayer, en cuanto te dejé. ¡No debería haberme ido! [Я идиот, Ана. Я понял это вчера, как только оставил тебя. Я вообще не должен был уходить! (исп.)]

Диего говорил так быстро и настолько неразборчиво, что кроме «идиот» я почти ничего и не поняла. А Ди запустил пальцы в свою прическу, сбив с макушки очки, и, кое-как поймав те в полете, повесил за дужку на майку, шумно выдохнул и посмотрел мне в глаза.

– Прости.

– За что?

Я даже не пыталась делать вид, что что-то понимаю. Я ни черта не понимала! И от того, что Диего перешел на русский, яснее не стало.

– He estado soñando con ello toda la noche y toda la mañana [Я мечтал об этом всю ночь и все утро (исп.)].

Уточнить, о чем он, я банально не успела, ведь все произошло быстро и точно так, как я представляла себе вчера: его рука на моей талии, не сильный рывок к себе и настойчивые губы, накрывавшие мои.Сегодня Диего выглядел иначе: вместо строгих брюк – голубые джинсы, вместо белоснежной рубашки в клубничных разводах – рубашка-поло, тоже белая. А еще солнечные очки на макушке и часы на спрятанной в карман руке. Все это отметила мельком, целиком и за раз отпечатав на подкорке образ мужчины, который даже во сне не покидал моих мыслей.

Но он пожелал мне доброй ночи и ушел, ясно давая понять, что никакого продолжения у этой истории не будет. Тогда что он делал в моем отеле сегодня?

Спросить не решилась, хоть где-то в голове билась мысль, что ждать здесь Диего может вовсе не меня. Но когда я все же нашла в себе силы сделать шаг из лифта, Ди подошел именно ко мне, улыбаясь настолько счастливо, что в горле сразу же пересохло.

Даже если представить, что Диего лег спать ровно в тот момент, когда покинул меня, для столь ранней встречи он все равно выглядел слишком хорошо. Гораздо лучше, чем я – отдохнувший, будто спал не три часа, а минимум восемь. Свежий, будто успел утром устроить себе пробежку, принять душ и выпить литр свежевыжатого сока. Неотразимый, словно бог, сошедший с Олимпа.

– И как это понимать? – все же выдавила в ответ на его приветствие.

До последнего уговаривала себя не обнадеживаться раньше времени, но все равно невольно вздрогнула, когда Диего произнес:

– Понял, что не прощу себя, если твои впечатления о Барселоне испортит отельный гид.

Он говорил по-русски, но его акцент проявлялся гораздо сильнее, чем вчера. Немного неверные окончания, чуть более длинные паузы между словами. Словно мужчина… волновался?

– Не думаю, что это возможно, – постаралась улыбаться искренне, хотя очень хотелось вдарить кулаками по чужой груди и обозвать идиотом. – Я обожаю Барселону. Этого не изменит ни один гид.

Даже такой, как ты, добавила мысленно и, в последний раз улыбнувшись, попыталась сделать то, что сделал вчера сам Диего – уйти.

Но его пальцы оказались на моем предплечье раньше, чем я успела сделать второй шаг. Прикосновение пронзило молнией, но не так, как следующие слова.

– Soy idiota, Ana. Me di cuenta ayer, en cuanto te dejé. ¡No debería haberme ido! [Я идиот, Ана. Я понял это вчера, как только оставил тебя. Я вообще не должен был уходить! (исп.)]

Диего говорил так быстро и настолько неразборчиво, что кроме «идиот» я почти ничего и не поняла. А Ди запустил пальцы в свою прическу, сбив с макушки очки, и, кое-как поймав те в полете, повесил за дужку на майку, шумно выдохнул и посмотрел мне в глаза.

– Прости.

– За что?

Я даже не пыталась делать вид, что что-то понимаю. Я ни черта не понимала! И от того, что Диего перешел на русский, яснее не стало.

– He estado soñando con ello toda la noche y toda la mañana [Я мечтал об этом всю ночь и все утро (исп.)].

Уточнить, о чем он, я банально не успела, ведь все произошло быстро и точно так, как я представляла себе вчера: его рука на моей талии, не сильный рывок к себе и настойчивые губы, накрывавшие мои.

Глава 6

Наверное, именно тогда я окончательно в него влюбилась – такого уверенного, такого сильного, умеющего признавать и исправлять свои ошибки. За страсть, за напор, за скрывающуюся под всем этим нежность. И за умение заставить меня забыть обо всем, ведь пока мы целовались, я не слышала даже того, как ко мне по фамилии обращается гид.

Разумеется, экскурсия уехала без меня. Разумеется, у меня была другая, устроенная самым настоящим испанцем с ослепительными голубыми глазами. Разумеется, после этого сумасшедшего дня я уже так просто не отпустила Диего, затащив вечером в свой номер практически насильно. К слову, он не особо сопротивлялся.

Те неполные две недели стали моим личным раем. Ди старался проводить со мной все свое свободное время: утром, во время сиесты или вечером. Если у него были дела по работе, я ездила на экскурсии, но по возвращении в отель всегда находила моего личного барселонского бога, ожидающего в фойе. Мы гуляли, катались на его небольшой яхте, ходили на футбол, в ресторан или просто запирались в комнате, не вылезая из постели до самого утра.

Ничего друг другу не обещали. Я – не наивная барышня, которая верила, что курортный роман может перерасти во что-то большее, он – не слишком эмоциональный сам по себе, привыкший держать чувства под контролем. Нам просто было хорошо, и это «хорошо», увы, закончилось вместе с моим отпуском.

Я запретила Диего провожать меня в аэропорт. Он ушел рано утром, не попрощавшись, пока я спала. Весь полет я уговаривала себя, что так – правильно, и я запомню этого ослепительного красавца как самого чудесного мужчину, который у меня был. Но, засыпая в одиночестве, я постоянно думала о нем, периодически срываясь на тихие слезы.

Мы почти не общались после моего возвращения. Ди просил написать ему, как я долетела, и я это сделала. Он ответил односложное «хорошо», и после этого раз в пару дней кто-то из нас позволял напомнить о своем существовании. Доброго утра, надеюсь, твой день пройдет хорошо. Спокойной ночи. Ничего не значащие фразы, точно такие же безликие ответы. И вечера, когда до трясучки хотелось написать, что скучаю, но приходилось по сотне раз стирать так и не отправленные сообщения.

Через две недели даже сестра заметила, что со мной происходит что-то не то. Заявилась ко мне с бутылкой мартини и попыткой в серьезный разговор, но я сослалась на простуду и выпроводила Леру восвояси. Бутылку, правда, оставила, и когда та наполовину опустела, я почувствовала себя жалкой.

Назавтра был мой день рождения – двадцать семь лет. У меня неплохая работа, своя двушка в центре и бутылка вермута, которым я заливала тоску по мужчине, который никогда не будет со мной. Про которого я не смогла рассказать даже сестре, от которой не держала тайн.

Взрослая жизнь во всей красе, чтоб ее.

На звонок в дверь не отреагировала, сидя на подоконнике и глядя в хмурое ночное небо. Весна в этом году выдалась холодной, словно она и осень надумали поменяться местами. Плюс один в копилку моей хандры, от которой я спасалась, кутаясь в вытянутый свитер. Но из подъезда настойчиво жали на звонок, и я вспомнила, что Лерка должна была заказать ролы.

Решив, что это – запоздалая и ненужная уже доставка, я поплелась открывать. Только с той стороны двери вместо зеленой сумки курьера оказался небольшой черный чемодан, а вместо парня в форменной куртке – мужчина в кожанке.

– No podía perderme tu cumpleaños [Я не мог пропустить твой день рождения (исп.)].

Я всхлипнула – громко и очень некрасиво, после чего бросилась Ди на шею, чтобы не отлипать от него ни на секунду. Боялась, что он развеется, если я его отпущу.

Поэтому не отпускала. А он не отпускал меня. Понятия не имею, как он умудрился затащить в квартиру и меня, и свой чемодан, а после еще и дверь закрыть. Для меня все это откладывалось в голове пост-фактум, ведь куда больше меня волновало избавление Ди от одежды. Нормально соображать я начала только спустя час с небольшим, когда мы лежали на моей кровати голые и совершенно счастливые.

– Как ты здесь оказался? – уперевшись подбородком в мужскую грудь, я перевела взгляд на довольного Диего. Не знаю, что он видел в моих глазах – я с трудом могла оценить собственные эмоции, так много в них было намешано: радость, счастье, страх потери. Поверить в то, что он мне не снится, было очень сложно.

– Купил билет и прилетел, – равнодушно ответил он, перебирая пальцами мои волосы.

– ¿Por qué? [Зачем? (исп.)]

Мы перескакивали с русского на испанский и обратно – не знаю, почему так получалось, но я не чувствовала от этого себя неуютно. Мне нравилось говорить с Ди на его родном языке, даже если он будет все время морщить лоб, закатывать глаза и поправлять мое произношение.

– Te echaba de menos [Соскучился по тебе (исп.)].

От переполнявших чувств глаза опять заслезились, и я поспешила их спрятать на мужской груди. Под мерный шепот чужого сердцебиения и под напором чужих рук, прижимавших меня к себе крепко-крепко, я медленно плавилась и всеми силами старалась удержать рвущиеся наружу слова.

Боялась, до дрожи боялась все испортить. Но, когда Ди легким движением оказался сверху, тихо шепча «Feliz cumpleaños cariño [С днем рождения, милая (исп.)», все же призналась, глядя в голубые глаза-омуты:

– Мне кажется, я тебя люблю.

Диего улыбнулся. Улыбнулся так, как может только он: самоуверенно, самодовольно. Чертовски соблазнительно.

– Да, мне тоже так кажется, – ответил он, прежде чем поцеловать меня.Наверное, именно тогда я окончательно в него влюбилась – такого уверенного, такого сильного, умеющего признавать и исправлять свои ошибки. За страсть, за напор, за скрывающуюся под всем этим нежность. И за умение заставить меня забыть обо всем, ведь пока мы целовались, я не слышала даже того, как ко мне по фамилии обращался гид.

Разумеется, экскурсия уехала без меня. Разумеется, у меня была другая, устроенная самым настоящим испанцем с ослепительными голубыми глазами. Разумеется, после этого сумасшедшего дня я уже так просто не отпустила Диего, затащив вечером в свой номер практически насильно. К слову, он не особо сопротивлялся.

Те неполные две недели стали моим личным раем. Ди старался проводить со мной все свое свободное время: утром, во время сиесты или вечером. Если у него были дела по работе, я ездила на экскурсии, но по возвращении в отель всегда находила моего личного барселонского бога, ожидающего в фойе. Мы гуляли, катались на его небольшой яхте, ходили на футбол, в ресторан или просто запирались в комнате, не вылезая из постели до самого утра.

Ничего друг другу не обещали. Я – не наивная барышня, которая верила, что курортный роман может перерасти во что-то большее, он – не слишком эмоциональный сам по себе, привыкший держать чувства под контролем. Нам просто было хорошо, и это «хорошо», увы, закончилось вместе с моим отпуском.

Я запретила Диего провожать меня в аэропорт. Он ушел рано утром, не попрощавшись, пока я спала. Весь полет я уговаривала себя, что так – правильно, и я запомню этого ослепительного красавца как самого чудесного мужчину, который у меня был. Но, засыпая в одиночестве, я постоянно думала о нем, периодически срываясь на тихие слезы.

Мы почти не общались после моего возвращения. Ди просил написать ему, как я долетела, и я это сделала. Он ответил односложное «хорошо», и после этого раз в пару дней кто-то из нас позволял напомнить о своем существовании. Доброго утра, надеюсь, твой день пройдет хорошо. Спокойной ночи. Ничего не значащие фразы, точно такие же безликие ответы. И вечера, когда до трясучки хотелось написать, что скучаю, но приходилось по сотне раз стирать так и не отправленные сообщения.

Через две недели даже сестра заметила, что со мной происходило что-то не то. Заявилась ко мне с бутылкой мартини и попыткой в серьезный разговор, но я сослалась на простуду и выпроводила Леру восвояси. Бутылку, правда, оставила, и когда та наполовину опустела, я почувствовала себя жалкой.

Назавтра был мой день рождения – двадцать семь лет. У меня неплохая работа, своя двушка в центре и бутылка вермута, которым я заливала тоску по мужчине, который никогда не будет со мной. Про которого я не смогла рассказать даже сестре, от которой не держала тайн.

Взрослая жизнь во всей красе, чтоб ее.

На звонок в дверь не отреагировала, сидя на подоконнике и глядя в хмурое ночное небо. Весна в этом году выдалась холодной, словно она и осень надумали поменяться местами. Плюс один в копилку моей хандры, от которой я спасалась, кутаясь в вытянутый свитер. Но из подъезда настойчиво жали на звонок, и я вспомнила, что Лерка должна была заказать ролы.

Решив, что это – запоздалая и ненужная уже доставка, я поплелась открывать. Только с той стороны двери вместо зеленой сумки курьера оказался небольшой черный чемодан, а вместо парня в форменной куртке – мужчина в кожанке.

– No podía perderme tu cumpleaños [Я не мог пропустить твой день рождения (исп.)].

Я всхлипнула – громко и очень некрасиво, после чего бросилась Ди на шею, чтобы не отлипать от него ни на секунду. Боялась, что он развеется, если я его отпущу.

Поэтому не отпускала. А он не отпускал меня. Понятия не имею, как он умудрился затащить в квартиру и меня, и свой чемодан, а после еще и дверь закрыть. Для меня все это откладывалось в голове пост-фактум, ведь куда больше меня волновало избавление Ди от одежды. Нормально соображать я начала только спустя час с небольшим, когда мы лежали на моей кровати голые и совершенно счастливые.

– Как ты здесь оказался? – уперевшись подбородком в мужскую грудь, я перевела взгляд на довольного Диего. Не знаю, что он видел в моих глазах – я с трудом могла оценить собственные эмоции, так много в них было намешано: радость, счастье, страх потери. Поверить в то, что он мне не снится, было очень сложно.

– Купил билет и прилетел, – ровно ответил он, перебирая пальцами мои волосы.

– ¿Por qué? [Зачем? (исп.)]

Мы перескакивали с русского на испанский и обратно – сложно сказать, почему так получалось, но я не чувствовала от этого себя неуютно. Мне нравилось говорить с Ди на его родном языке, даже если он будет все время морщить лоб, закатывать глаза и поправлять мое произношение.

– Te echaba de menos [Соскучился по тебе (исп.)].

От переполнявших чувств глаза опять заслезились, и я поспешила их спрятать на мужской груди. Под мерный шепот чужого сердцебиения и под напором чужих рук, прижимавших меня к себе крепко-крепко, я медленно плавилась и всеми силами старалась удержать рвущиеся наружу слова.

Боялась, до дрожи боялась все испортить. Но, когда Ди легким движением оказался сверху, тихо шепча «Feliz cumpleaños cariño [С днем рождения, милая (исп.)», все же призналась, глядя в голубые глаза-омуты:

– Мне кажется, я тебя люблю.

Диего улыбнулся. Улыбнулся так, как может только он: самоуверенно, самодовольно. Чертовски соблазнительно.

– Да, мне тоже так кажется, – ответил он, прежде чем поцеловать меня.

Глава 7

На следующий день я познакомила Ди со своей семьей. Лера легко и быстро нашла с Диего общий язык, папе на это понадобилось чуть больше времени, но, после недолгого общения наедине, отец отвел меня в сторону и тихо шепнул:

– Хороший мужик. Одобряю.

Мама отнеслась к Диего настороженно. Она у меня вообще женщина старой закалки, а тут мужчина в драных джинсах и простой футболке под кожаной курткой, со щетиной на лице, да еще и иностранец.

– Ну, не знаю, – говорила она мне на кухне, пока я помогала резать салат. – Он ведь старше тебя.

– Всего на шесть лет.

– И из другой страны.

– Я неплохо говорю по-испански, а Ди знает русский, – пожимала я плечами, немного приукрашая действительность. – Это не проблема.

– А менталитет? – не сдавалась мама. – И как вы вообще представляете свои отношения? Будете мотаться туда-сюда? Это сколько же денег надо?

На эти вопросы у меня не было ответа, поэтому я промолчала, не отрывая взгляда от разделочной доски. Мы с Диего ничего не обсудили. Он просто свалился, как снег на голову, а я его приняла. Точно так же это было и в Барселоне: просто мы, здесь и сейчас.

– Или ты планируешь переехать в Испанию? – спустя недолгую паузу проникновенно поинтересовалась мама.

– Надо будет – перееду, – уверенно принимая пытливый взгляд, ответила я.

Но, когда спустя месяц я услышала тот же вопрос от Диего, ответить так же четко не смогла.

Не скажу, что за время, проведенное в моей квартире, у нас все было гладко. Нет, жить вместе оказалось куда сложнее, чем бегать за ручку по столице Каталонии. Мы не сходились во взглядах на многие вопросы, порой споря до хрипоты, а порой – откровенно ругаясь. Но стоило мне закрыться в своей комнате и остыть, пока Ди остывал на кухне или в гостиной, как я понимала: не могу без него.

Каждую минуту, проведенную вдали, я думала лишь о том, как бы поскорее попасть в капкан любимых рук и глаз. На работе только и делала, что проверяла телефон на наличие новых сообщений от Ди, хоть и понимала, что он тоже занят делами.

Сеньор Солер занимался инвестициями и искал партнеров среди местных бизнесменов. Не знаю, удачно или нет, я не лезла в его дела, но Диего всегда предупреждал, когда отправлялся на встречу. А потому, в каком настроении он возвращался, можно было понять, удачно прошли переговоры или нет.

Тем вечером Ди был хмур, поэтому я сразу поняла, что у него что-то случилось. Но когда я прямо спросила об этом, получила совсем не тот ответ, который ожидала.