И пеплом стали звезды

– У меня на хвосте дрон-разведчик. Сможешь убрать его незаметно? Если я развернусь, он подаст сигнал на базу.

– Не вопрос, – ответила я, меняя курс. Приблизилась ко второму истребителю сверху и одним электрическим залпом вырубила дрона. – С тебя выпивка, – попыталась я снова наладить отношения.

– Обойдешься. – А вот это прозвучало почти резко, чем меня разозлило.

– Да что с тобой не так? – не удержалась я и выдала в эфир.

– Отцепись, Лин. Дай поработать.

Больше я не лезла, ограничиваясь лишь теми разговорами, которые необходимы были для выполнения задания. Не хотел архонец со мной общаться – пусть не общается, я тоже настаивать не собиралась.

Правда выяснилась тем же вечером, когда мы вернулись на базу. Я проигнорировала очередной призыв к веселью от инженеров и бухнулась на кровать с книгой, надеясь, что чтение заглушит навязчивый внутренний шум. На «Колибри» была собственная библиотека не только с электронными, но и настоящими, бумажными раритетами – их собирал Харт и разрешал всем пользоваться в любой момент. Разумеется, на условии полной сохранности экземпляра.

Элира заранее предупредила, что ночевать останется у Отмана. Соседка, как и обещала, выгоняла меня из отсека не часто, вероятно, потому что мы редко когда пересекались на базе, все больше пропадая на заданиях. Но когда такое случалось, я вполне могла провести ночь на тренажере или в столовой. Или на складе, где за пару десятков кредитов мне выделяли угол.

Я никого не ждала, поэтому и удивилась, когда голосовой помощник сообщил о посетителе. Еще больше удивилась, увидев за перегородкой Айвена.

Он молчал. Чуть покачивался, давая понять, что изрядно набрался, но молчал, только сверлил меня своими темно-зелеными глазами так, что опять пробирал мороз. Я нахмурилась и обхватила себя руками, ощущая, как по коже побежали противные мурашки.

– Айвен, тебе что-то нужно?

Архонец набрал в грудь побольше воздуха, отчего едва не потерял равновесие, и вдруг очень зло рыкнул:

– Почему ты на меня не реагируешь?

Я вопросительно приподняла бровь.

– В каком смысле?

– В прямом!

Мое недоумение стало еще больше. Он же не про архонскую совместимость, да?

– Я проверял! – толкая меня плечом, Айвен завалился внутрь, принеся с собой тяжелый запах дешевого самогона и чего-то горького. Я побоялась оставаться с ним одна в отсеке, поэтому перегородку закрывать не стала. – У нас совместимость восемьдесят один процент, так почему ты на меня не реагируешь?

Ох, нет, он все же про архонскую совместимость. И когда только успел проверить? Хотя, глупый вопрос – тут за кругленькую сумму что угодно провернут, чего уж говорить про банальный медицинский анализ, если моя полная медкарта имелась у местного врача.

Я неопределенно повела плечами, избавляясь от очередного неприятного ощущения скользящего по коже холодка. И только тогда сообразила, что бесконечные мурашки в присутствии Айвена появлялись вовсе не от его пронзительного взгляда.

Так вот оно что! Он пытался на меня воздействовать! Все это время, с самой первой встречи, он давил на меня своей архонской сущностью, а я-то думала, что Тенде просто меня ненавидит… Какая же я слепая дура!

– Успокойся, ладно? – перегородку я все же закрыла и почти силой усадила архонца на постель Элиры. – У меня наросты спрятаны, вот, видишь?

Я задрала рукав рубашки, показывая, что от локтя и выше у меня ничего нет, только специфические следы защитных оболочек.

Айвену потребовалось время, чтобы сфокусировать взгляд на моей руке, а после он медленно провел пальцем по отметинам, ощущая под ними характерные уплотнения. Его прикосновение вызвало жгучую волну внутреннего конфликта: кожа горела от нежеланного контакта, а где-то в глубине души шевельнулась жалкая, голодная радость от самого факта чьего-то касания.

– Почему ты их прячешь?

Я выдохнула и отступила к противоположной стене, теряясь от противоположных эмоций.

– Потому что знаю, как бывает, когда совместимость больше, чем восемьдесят один, – призналась я, вновь ощущая холод, но на этот раз он шел изнутри. – И поверь, я не хочу размениваться на что-то меньшее.

Я думала, Айвен сейчас снова разозлится или начнет меня уговаривать, но он только кивнул и уставился куда-то на свои ботинки. Видимо, у него тоже было больше с кем-то еще.

– И что, я тебе совсем не интересен?

Он все-таки поднял на меня свои темные глаза, вынуждая внимательнее оценить его – не как на пилота и соратника, а как мужчину.

На того, кого я не упоминала даже мысленно, Айвен не был похож. Ростом с меня, плотный, но не слишком накаченный. Лицо круглое в противовес овальному, скулы более выделенные, лоб повыше, нос без горбинки. Глаза зеленые, но совершенно другого оттенка, не такие яркие, даже немного мутные. И волосы чуть курчавые, светлые, даже на вид мягкие, а у того, другого архонца жесткие, короткие, черные, как космос.

В нем не было ни капли от мужчины, которого я старательно не вспоминала, но Айвен был не лишен мужественной привлекательности. Возможно, именно это и было мне нужно? Физическая близость без опасной глубины. Поэтому я ответила честно:

– Если ты хочешь просто переспать, то я не против. Но на что-то большее даже не рассчитывай – я не хочу сейчас и не захочу никогда потом. Не думай, что сможешь меня переубедить.

Айвен кивнул и вновь опустил голову. Он просидел немного, может, с минуту, а потом так же молча поднялся и вышел, покачиваясь из стороны в сторону.

Я пожала плечами и вернулась к книге.

Он пришел на следующий вечер, в этот раз трезвый и решительный. Элира отправилась на задание, я должна была улетать только через сутки, поэтому снова безраздельно хозяйничала в отсеке.

– Только секс и ничего большего, – с порога заявил Айвен, глядя в мои все так же черные глаза. – Я согласен.

Я молча отступила, пропуская его внутрь. А значительно позже, когда за архонцем закрылась дверь, подошла к зеркалу и долго всматривалась в свое отражение, в чужие темно-зеленые глаза, смотревшие на меня с инородным блеском.

И только тогда, в гнетущей, звенящей тишине пустого отсека, позволила себе наконец разрыдаться, ощущая, как по щекам текут горячие, соленые слезы, которые уже не могли ничего изменить.

Глава 24

– Это парное задание, – как всегда без лишних предисловий сообщил Харт. Его низкий, хрипловатый голос прозвучал в почти пустом кабинете, пахнущем старой кожей и дорогим табаком. – Как ты понимаешь, управлять корветом в одиночку тебе не удастся. Кого возьмешь?

За шесть лет, проведенных на «Колибри», это было далеко не первое подобное поручение. И, как все предыдущие разы до этого, мой ответ был неизменным.

– Айвена.

С ним было просто летать, он понимал меня с полуслова. В таких полетах он обычно выполнял роль второго пилота, беспрекословно подчиняясь моим приказам. Из нас вышла прекрасная связка, которая выбиралась из самых безвыходных ситуаций с минимальными потерями и максимальным заработком, поэтому многие откровенно завидовали такой слаженности.

Но стоило кораблям пристыковаться к «Колибри», как архонец превращался в невыносимого тирана.

Наша связь тянулась до сих пор, но если раньше все было понятно и предсказуемо, то в какой-то момент Айвену захотелось большего.

Больше внимания. Больше времени. Больше… всего. Большей чувственности, чем я могла дать. Не пару ночей в месяц, а несколько в неделю. Сидеть рядом за столом. Ходить вместе на вечеринки. Позиционироваться не как одиночки, а как пара.

Сначала я терпела. Потом, в один из дней, когда у меня было наиболее благодушное настроение, я решила пойти на уступки и явилась вместе с Айвеном на гулянку, устроенную кем-то из полевых. А после получила сцену ревности за то, что позволила себе с кем-то флиртовать.

Я послала Айвена куда подальше. Он вернулся наутро и извинялся, обещал не давить на меня больше. Я поверила.

Но снова и снова, с разной периодичностью архонец забивал на свои обещания, устраивая мне скандал.

Одно время я пыталась достучаться до него, напомнить, что изначально проговорила свою позицию и предупредила: меняться не буду. Айвен меня не слышал. И я просто начала уходить, как только он позволял себе очередное выяснение отношений.

В какой-то момент мы не общались почти полгода. Как-то так получалось, что и на базе мы редко бывали вместе (наверняка спасибо за это надо сказать Харту, уставшему он постоянных истерик Айвена), и на общих мероприятиях не пересекались. Я на них не ходила, предпочитая тишину и одиночество, а чем занимался в такие моменты Айвен, я не знала.

Почему потом снова сошлись? Кто бы мне объяснил! Совпало, наверное: моя тоска, его хмурость. В тот день мне исполнилось тридцать – об этом никто не знал, кроме меня, я никому не называла дату своего рождения и никогда не отмечала этот праздник. Потому что последний раз по-настоящему праздновала я на МП-56, а этот период своей жизни я запретила себе вспоминать.

Я смотрела на себя в зеркало, в очередной раз ощущая, что не узнавала женщину напротив. Черные глаза, смоляные волосы, свежевыкрашенные – помогала Элира. Они с Отманом наконец-то поженились и жили вместе, а я осталась одна. Снова.

Мне не нравилось решительно все. Каждая черта казалась чужой, искаженной, будто я смотрела на себя сквозь толщу мутной воды. И с каждой секундой ненависть к отражению – к себе – росла, перерастая в ясное, холодное желание раз и навсегда прекратить это безобразие. Я вновь стала коситься в сторону собственного бластера, ощущая его привычный, смертельный вес на бедре. Одно нажатие, и проблема решена…

Вместо этого пошла в медотсек. С врачом, Агнесс, мы, можно сказать, сдружились на фоне моей постоянной депрессии и вечной потребности в снотворном. Плюс после начала отношений с Айвеном я вновь начала колоть блокираторы – на архонца надежды не было, и я всерьез опасалась, что однажды он решится привязать меня к себе ребенком. Я этого не хотела.

– Надеюсь, в этот раз ты зашла ко мне просто поболтать. – Агнесс заявила это, не отрываясь от компьютера, когда я вошла и упала в смотровое кресло, от которого тут же потянуло холодком.

– Напиши мне какое-нибудь заключение, что я невменяема, – попросила, глядя на потолочные яркие светильники. – Что я опасна для самой себя и у меня нужно забрать бластер.

Я услышала, как Агнесс выключила устройство, и уже через два шага ее обеспокоенное лицо склонилось надо мной.

– Что, опять?

Я коротко кивнула. Опять, ага. Эти подлые мысли о самоубийстве возникали все чаще. Первый раз мне удалось дотянуть до окончания контракта с Хартом, прежде чем они заполонили мою голову. Но, как тварг и предсказывал, мы перезаключили соглашение, продлив его на пять лет, и вскоре нам грозил разговор о новом подписании. Только я все больше сомневалась, что действительно этого хотела.

Впрочем, я всерьез сомневалась, что вообще хотела жить, что уж говорить про работу.

Впервые это ощущение накрыло в мой второй год службы, в годовщину смерти отца. Как-то справилась.

Следующий приступ – через десять месяцев, тоже в день рождения, но не мой. Затем – через полгода, когда несмотря на снотворное, мне приснился ангар на МП-56 и уведомление от АСУН на моем коммуникаторе. Тогда я не смогла заставить себя выйти из отсека и пропустила вылет на задание, за что вынуждена была заплатить Харту значительную неустойку.

Вероятно, та легкость, с которой я рассталась с деньгами, и заставила тварга отправить ко мне Агнесс. Но пришла она не с таблетками и уколами, а с бутылкой чего-то крепкого.

Я пила, но молчала. Она подливала, но не спрашивала ни о чем личном, больше о себе говорила. А затем вдруг произнесла:

– У тебя сердце разбито.

Я усмехнулась, с трудом видя женщину через слипающиеся глаза.

– Что, так заметно?

– Угу. – Агнесс поморщилась, опустошая очередную стопку. – И это не Айвен виноват, ты к нам такая уже пришла.

Я ничего не сказала. А на будущий раз, когда мысли о суициде начали меня одолевать, сама пришла в медицинский отсек.

Агнесс предложила гипноз. Я согласилась. А после провела три часа, рыдая на полу медблока, пока меня пытались привести в чувство. Успокоительные не срабатывали или срабатывали ненадолго, а после меня снова накрывала истерика. Что такого я сказала под действием внушения, мне так и не сообщили.

Тогда мне первый и последний раз дали антидепрессанты. Привыкание к ним оказалось настолько диким, что наутро меня едва откачали. Харт за это всучил Агнесс выговор, а мне – отпуск, в течение которого я бесцельно бродила из угла в угол по «Колибри». В очередной раз сошлась с Айвеном, и меня, вроде бы, отпустило.

Все остальные случаи, как и в день своего рождения, я переживала в кресле пациента, пока Агнесс тестировала на мне новые методики. Криосон – помогло дважды. Лечебная капсула с полной программой сканирования организма – я выскочила оттуда через полчаса, когда та начала насильно вытягивать из моего позвоночника и рук скрытые наросты. Двойная и даже тройная доза блокираторов – работало лишь время от времени. Лучше всего справлялся алкоголь, но зантонка оставляла его на самый крайний случай.

– У тебя какой-то гормональный сбой, – через пятнадцать минут заявила Агнесс, изучая результаты очередных анализов, которые за последние годы я сдавала слишком часто. – Я бы посоветовала тебе отменить уколы и перестать прятать сенсоры. Ты слишком долго держишь их в себе, у тебя даже защитные оболочки заросли так, что их, скорее всего, придется удалять. Это не дело, Лин.

Я снова ничего не ответила. По мнению Агнесс, моя проблема была в том, что я сама себе запрещала жить. В ее версии все было просто: мне нужно было врубить сенсоры на полную, позволить Айвену воздействовать на себя и нарожать ему кучу детей. Ну или хотя бы одного, а потом идти искать нового архонца.

Но я не хотела чувствовать на себе чужое воздействие, и Агнесс об этом знала, поэтому, не дождавшись ответа, поднимала спинку моего кресла и упиралась руками в подлокотники, чтобы я смотрела точно на нее.

– Давай тогда пойдем иначе. Что сегодня тебя натолкнуло на эти мысли?

Она всегда говорила так – «эти мысли», словно если употребить слово «самоубийство» или «суицид», я сразу же пойду и наложу на себя руки.

– Отражение в зеркале, – честно призналась я, ощущая уже привычный ком в горле.

– Тогда давай его поменяем! Тебе нужна новая прическа!

Я отрицательно помотала головой. Это мы тоже проходили: я была и блондинкой, и брюнеткой, и рыжей, и даже позволила Элире однажды покрасить меня в ярко красный, как у нее. А полгода назад снова вернулась к черному, попутно отрезав свои длинные, до поясницы волосы под самый корень.

Теперь они отросли чуть ниже плеч, и я могла собрать их в кривой хвостик, но возвращаться к прическе под мальчика желания не возникало.

– Может, тогда губы увеличим? Или скулы?

Нет, такие кардинальные смены внешности я тоже не одобряла, как и татуировки – меня передергивало от одного только слова. К счастью, Агнесс предложила лишь однажды, и после моей реакции больше не решалась повторить.

– Ну, остаются только глаза, – выдохнула Агнесс, но тут же ее лицо озарила новая идея. – Кстати, это мысль! Я недавно у Харта новый аппарат выбила, помогает встраивать сенсоры на сетчатку. Думаю, если его чуть перенастроить, получиться и цвет радужки поменять. Хочешь попробовать?

Я не хотела сидеть и думать, какая из ампул поможет мне уснуть и не проснуться, поэтому согласилась. А когда Агнесс, закончив копаться в приборе, спросила, какой мне хочется оттенок, я без раздумий назвала зеленый.

– Как у Айвена? – расплылась в довольной улыбке зантонка.

– Нет. Ярче. И светлее. Как… изумруд.

Агнесс докапываться не стала, а лишь усадила меня в другое кресло и надвинула вперед аппарат.

– Должно сработать, – ворчала она себе под нос, щелкая по сенсору. – На край, вообще больше ничего не увидишь. Нет отражения – нет проблемы.

Для врача у Агнесс был на редкость черный юмор. Иногда он мне даже нравился.

Через полминуты я действительно ничего не видела, лишь ощущала легкое давление и странную прохладу где-то глубоко в глазных яблоках, но не испытала никакого страха – мне было все равно. Ощущение быстро прошло, стоило только проморгаться, и передо мной предстала улыбающаяся во весь рот Агнесс.

– Ой, тебе так идет!

Это был не тот зеленый, который я себе представляла, но определенно близкий к нему. И на какое-то время мое сознание успокоилось.

Айвен, увидев меня после офтальмохромии, сразу же подумал, что это – реакция на него. Пришлось тащить его к Агнесс, чтобы убедить в собственной правоте. Архонец расстроился, но от воссоединения это нас не спасло. И все равно Айвен оставался уверен, что цвет я выбирала, думая о нем. Не стала его разочаровывать.

Затем он снова начал требовать от меня больше, чем я могла ему дать, и мы снова разошлись. Потом повторили. А два месяца назад разругались на ту же самую тему, что и последние раза четыре: Айвен упорно пытался уговорить меня на ребенка, а я категорически отказывалась.

– Ты уверена? – нахмурился Харт. Разумеется, он был в курсе того цирка в столовой; я уверена, что слухи об этом прошлись по «Колибри» уже пару сотен раз.

– Айвен бесит меня только на «Колибри», – подтвердила я. – Во время полетов он лапочка.

– Ну, это все же твое задание, – в итоге выдыхал Харт, соглашаясь.

Раз мое задание, значит, и командовала я. И партнеров набирала я. И денег больше, конечно же, тоже получала я.

– Твой контракт подходит к концу, – у самого выхода остановил меня Харт. – Это поручение – последнее, которое ты успеешь выполнить до его истечения. Я бы хотел обсудить с тобой условия продления, когда ты вернешься.

Я замялась. Этого разговора я боялась, потому что не знала, что говорить. Не знала, что отвечать на предложение старика.

– Я… пожалуй, я бы хотела взять отпуск по возвращении, – выпалила я, и с каждой секундой мысль об отсрочке казалась все спасительнее. – Хотела бы съездить куда-нибудь, расслабиться.

– На Архон, например? – усмехнулся тварг.

К удивлению, мое сердце даже не дрогнуло.

– Нет, чего я там не видела?

Я постаралась скопировать легкомысленные интонации, с которыми обычно говорила Элира, но, судя по снисхождению в глазах Харта Лариаса, обмануть его мне не удалось.

– Ты же не против?

Харт улыбнулся своей коронной отеческой улыбкой.

– Давай вернемся к этому разговору после твоего возвращения.

Я кивнула, признавая такой вариант самым логичным, и пошла готовиться к заданию.

Ничего сложного в нашем вылете не было: забрать груз в одном месте, в другом – подхватить команду, потом все вместе отвезти в конечный пункт и вернуться на «Колибри».

Кто бы знал, что все обернется иначе.

Глава 25

Мы редко летали на задания в системы, подконтрольные Межгалактическому союзу. Харт обосновывал это просто: его щупальца не так длинны, чтобы дотянуться до нас в случае серьезных проблем. Потому что у него отношения с союзом натянутые, а по слухам, у Космофлота и вовсе имелся приказ на уничтожение «Колибри» на месте, если кто-то засечет лайнер в космическом пространстве содружества. Но от заказов Харт не отказывался, если клиент готов был покрыть все риски. Мы же получали доплату за опасность, особенно когда война с нийцами еще была в активной стадии.

Мирное соглашение подписали почти два года назад, и поговаривали, что это была вынужденная мера. Космофлот, стартовавший с громких побед, в последние годы буквально увяз в череде поражений, а битвы, где все же одерживал верх, завершал с колоссальными потерями. Нийцы и гардийцы умудрились обновить свой флот и отбить множество рубежей, потерянных на первых стадиях войны.

Межгалактический союз терял огромные деньги, поэтому и пошел на значительные уступки при подписании договора. Я не знала подробностей (я и об окончании войны узнала случайно, подслушав разговор Харта и капитана Асса), но вроде как нийцы получали значительно большее количество галактик под свой контроль, чем имели до этого.

И все же стычки Космофлота с нийцами или гардийцами все еще случались, поэтому корабли активно патрулировали приграничные территории, по которым мы и пробирались. Я очень надеялась, что по пути нам не попадутся ни те, ни другие, хотя особенно боялась все же первых.

Тай был жив: у меня не было никаких доказательств, но сердце уверенно стучало именно с таким убеждением. Один-единственный раз я позволила этой мысли выбраться наружу, а после вновь закрыла тот контейнер с воспоминаниями на все возможные замки. А вот полковник Элиас, к моему огромному сожалению, теперь был генералом – и это я знала совершенно точно, потому что однажды попросила у Харта проверить информацию, как раз после сообщения о том, что война окончена. Тварг выполнил, разумеется, за деньги.

Помню, как я разозлилась, получив на свой коммуникатор короткое досье на «героя войны». И почему этот урод не сдох в каком-нибудь сражении?

Но моя ярость не могла ничего изменить, поэтому я побесилась пару дней, опустошила несколько бутылок крепкого алкоголя и вернулась к своей никчемной жизни.

А теперь, пробираясь по сектору ЛС-17, внутренне содрогалась, видя на радаре чужой корабль.

– Как думаешь, нийцы или Космофлот?

Воздух в кабине казался густым от напряжения, каждый щелчок датчиков отзывался в висках навязчивым эхом. Айвен тоже выглядел готовым к худшему развитию. Я так и не узнала, почему он покинул Архон и оказался столь далеко от родной планеты, но кораблей Космофлота мужчина весьма заметно побаивался.

– Это фрегат, – безрадостно констатировала я, сверяясь с датчиками. – Класс «Норман» не ниже десятого, может, одиннадцатый. Это Межгалактический союз.

Краем глаза я видела, как Айвен раздосадовано поморщился.

К тому моменту мы уже забрали груз и команду, а теперь всех их должны были доставить на одну из планет текущего сектора. Но путь нам преграждал фрегат Космофлота, и раз мы видели его на радарах, значит, и они нас уже засекли.

– Краст, зайдите к нам, – по громкоговорителю вызвала я командира группы заказчика.

Краст был тваргом, а весь его вид буквально кричал, что по роду деятельности он – наемник: бритая голова, шрам через все лицо, обвешан оружием по самое не хочу. Нам не положено задавать вопросов, наша задача – просто доставить до места назначения, но сейчас я чувствовала, что такое соседство могло обернуться проблемами.

Когда тварг появился в кабине пилотов, Айвен быстро ввел его в курс дела.

– И чем нам это грозит? – хмуро поинтересовался Краст, скрестив руки на груди.

– Если повезет, они только запросят проверочные коды, которые у нас есть, – признала я. – Если нет, поднимутся на борт для проверки груза. Поэтому на правах капитана корабля я спрашиваю: что в ваших контейнерах?

Краст всего на секунду оторвал взгляд от радаров, чтобы посмотреть на меня, и вновь отвернулся к мониторам. Мне этого хватило, чтобы понять: сложности неизбежны.

– Насколько велика вероятность, что потребуется досмотр?

Айвен тихо выругался. Я его поддержала, но пока лишь мысленно. И увидела уведомление о входящем сообщении.

– Сейчас узнаем, – выдохнула я. Пальцы слегка дрожали, когда я активировала передатчик.

– Фрегат «Нея» вызывает неопознанное судно. Назовите себя.

– Фрегат «Нея», на связи корвет «Зет», бортовой номер один-четыре-шесть-пять. Перевозим груз и пассажиров на Ост-четыре в системе ЛС-17. Порт отправления – планета Гар, система ЛС-18.

– Борт один-четыре-шесть-пять, принято. Предоставьте грузовые коды, одобренные для использования в текущем секторе.

Я отправила заранее заготовленные шифры. Несколько минут в эфире царила тишина, равно как и в кабине на нашем корабле: тяжелая, давящая, прерываемая лишь мерным гулом двигателей. Коды точно были верными, Харт всегда за этим следил, поэтому я уговаривала себя не паниковать раньше времени.

– Борт один-четыре-шесть-пять, назовите численность экипажа и вид перевозимого груза.

Краст молчал, хотя и я, и Айвен буравили его крайне красноречивыми взглядами.

– Борт один-четыре-шесть-пять, повторяю: сообщите, сколько человек и какой груз находятся на борту?

– Контейнеры с… гуманитарным грузом, – выпалила я первое, что пришло в голову. Кажется, это был самый безопасный вариант, не требующий подтверждающих документов или дополнительной проверки. – На борту два пилота и шесть пассажиров.

– Борт один-четыре-шесть-пять, принято. Руководствуясь постановлением ГК-685732 Межгалактического Союза, вам предписано приблизиться к зоне сканирования и деактивировать щиты для инспекции.

Теперь уже ругалась я, поднимая злой взгляд на Краста.

– В ваших контейнерах есть что-то, что могут засечь сканеры?