Пепел жизни

Я нежилась в горячей лохани, наслаждаясь уединением. Хаотичные мысли успокоились, даруя блаженное спокойствие.

Облако пара, которое поднималось над водой, вырисовывалось в различные узоры – петли, листья деревьев, пламя. Я любовалась каждым росчерком природы, наслаждаясь покоем.

Облокотившись руками о бортики, я прикрыла глаза и, сама того не заметив, задремала.

Мулцибер сидел во главе стола и перекладывал с места на место многочисленные бумаги, нахмурив брови. Шрам на лбу уродливым узором подчеркивал грубые черты лица. Одет демон был в распахнутую белую рубашку и темные штаны, которые подогнул до щиколоток. Около ног багровым туманом простиралась магия, заполняющая собой все пространство вокруг. Вурхэнгсон, которого я видела на поляне, смиренно сидел в углу и посапывал – его тело поднималось и опускалось, как у живого существа, морда лежала на скрещенных лапах, откуда, словно штыки, торчали острые когти, готовые вспороть брюхо любому, кто нарушит покой мертвеца.

В комнату, где сидел Мулцибер, вошел один из Высших – джинн. На его суровом лице отразились удивление и некое осуждение, а затем существо начало отчитывать Мулцибера. Слов я не могла разобрать – слышались лишь приглушенные звуки, доносившиеся будто сквозь толщу воды. Демон, который до этого изучал бумаги, медленно опустил их, скрестил руки в замок и положил на них подбородок, усмехнувшись. Он с некой издевкой наблюдал за жалкими попытками джинна донести что-то, казалось, важное. Как только Высший закончил тираду своего негодования, Мулцибер что-то ответил ему, отчего тот нервно дернул кончиком дымчатого хвоста. Мертвец, дремавший в углу, приподнял голову, зевнул и зло уставился на джинна. Пару минут мужчины о чем-то переговаривались, а затем Высший вышел из комнаты, оставив демона одного.

Тот вновь погрузился в изучение бумаг, откладывая какие-то на край стола, а другие просто уничтожая в руках собственной силой.

Из-за магии я не могла толком рассмотреть, что находилось в комнате, кроме стула и стола, но отчетливо увидела деревянную дверь с резным узором, в которую вошла девушка лет двадцати пяти. Ее голубоватого оттенка волосы струились по спине до лопаток, чуть вздернутый нос, ярко накрашенные алые губы и миндалевидные глаза темного цвета. Из одежды – простое атласное бежевое платье с серебристой вышивкой на длинных рукавах. Она ступала босыми ногами по деревянному полу, не сводя пристального, хищного взгляда с Мулцибера. Демон не обращал на нее никакого внимания ровно до тех пор, пока ее ладонь не коснулась обнаженной груди мужчины. Он отложил бумаги в сторону одним плавным движением, освобождая поверхность стола, и привлек к себе на колени незнакомку, которая тут же обвила шею Мулцибера руками. Демон смотрел на девушку с неким вожделением, одной рукой приподнимая подол ее легкого платья. Незнакомка поерзала на коленях мужчины, прикусила нижнюю губу и часто задышала. Ладонь демона скрылась в складках платья, отчего девушка выгнула спину и закричала так, что ее было слышно даже сквозь толщу воды. Одна рука обхватила рог Мулцибера, вторая вцепилась в стол с такой силой, что побелели костяшки. Ее бедра подрагивали в такт движению ладони демона, который впитывал каждую каплю вожделения, множа собственные силы.

Мне хотелось скрыться, сбежать из этого места, но что-то насильно удерживало. Я продолжала наблюдать с неким разочарованием за ласками Мулцибера. В один момент его взгляд встретился с моим, и демон подмигнул, изогнув шрамированный рот в ухмылке.

В следующее мгновение я проснулась и втянула воздух через рот. Оглядевшись, поняла, что заснула в лохани, и все это был лишь сон… или нет?

Я тут же вылезла из воды, остервенело вытерла кожу полотенцем, откинув его в сторону, и прошла в комнату. Порывшись в шкафу, нашла лазурного оттенка шелковую рубашку с небольшим воротником около горла, темные кожаные штаны и высокие сапоги. Чертыхаясь, вспоминая сон, я натягивала одежду так яростно, что чуть не упала на пол, когда пыталась просунуть ногу в обувь. Сделав низкий хвост, вышла в коридор и под недоуменные взгляды прислуги вышла из дворца, в глубине души молясь о том, что смогу найти дорогу к священным деревьям. Какая-то невидимая сила тянула к ним, напоминала тоску по родному дому, которого, как оказалось, у меня никогда не было.

На улице начинали сгущаться сумерки. Где-то вдалеке слышались вой волков и уханье сов, готовившихся к ночной охоте. Я сошла со ступенек и резко затормозила, будто наткнулась на невидимый барьер. Оглядевшись в поисках преграды, ничего не почувствовала и не заметила.

Помоги… освободи…

Знакомые голоса вновь прозвучали в голове, вызвав холодок по спине. Я стояла на месте и оглядывалась как одержимая, пока не наткнулась взглядом на три дерева, стоявшие чуть поодаль от остальных. Как только сделала шаг навстречу, барьер исчез, позволяя свободно передвигаться по поляне. Я подошла к деревьям, почтительно поклонилась каждому, сама не зная почему. Те в ответ чуть изогнулись от порывистого ветра и зашелестели листьями.

Я чувствовала, как любопытные взгляды прислуги сверлили между лопаток, но мне было все равно – желание выяснить, что происходит с деревьями, оказалось сильнее. Прижав к одному из них ладонь, не почувствовала того биения, что отозвалось впервые тогда, во время прогулки с Мулцибером. Будто сама жизнь покинула его, оставляя лишь оболочку, которая со временем превратится в прах и сгниет в родной земле.

Мертво… оно вернулось домой…

Два дерева, что стояли рядом, зашелестели листвой, привлекая внимание. Я мысленно пожелала погибшему покоя в Забвении и даровала свою магию. Но вместо этого некогда зеленые листья окрасились в желтые, превращаясь в прах, массивный ствол, издав скрежещущий звук, раскололся пополам и с гулом упал на землю. Из древесины, словно паразиты, полезли червеобразные существа – их темные тела скукоживались с каждым движением, множество мохнатых лапок цеплялись за крону, пытаясь скрыться от заходящего солнечного света, на кончике хвоста едва заметное острие, с которого стекала алая жидкость.

Не бойся, они не причинят вреда… Эти черви – часть воспоминаний, которые остались у души перед тем, как она канула в Забвение.

Все это казалось чистым безумством. Но вспоминая слова Смерти, я чувствовала, что все так, как должно быть, что все, что происходит сейчас, – правильно.

Ты не сумасшедшая… – будто прочитав мои мысли, произнесло безмолвно одно из деревьев. Судя по тону, шелесту листьев, со мной все время разговаривало оно одно. Второе дерево безмолвствовало, словно не желало участвовать в разговоре с феей, которая безжалостно вторглась в их владения.

Наступит час, когда придется сделать выбор – любовь или долг. Разум или сердце. Все то, что было дорого, обратится в пыль. Откроется правда на многое, что от тебя скрывали, но стоит лишь дождаться часа. Священный огонь пробудился, освобождая континенты от загубленных душ. Смерть, которая погибает, успела возродить себе преемника, но не учла одного – за власть будут бороться двое. Жизнь скоро вдохнет свои силы в ту, что воссоздана из праха и боли. Осталось недолго…

Голос резко смолк. Я подалась телом вперед и коснулась ладонью сначала одного дерева, потом второго, но не услышала привычного отголоска. Теперь передо мной стояли лишь массивные стражи леса, крона которых приятно скрипела от ветра, гонимого с севера, а листва радовала глаз насыщенными зелеными оттенками.

Прислонившись лбом к одному из уцелевших деревьев, прикрыла глаза и втянула прохладный воздух, где витал аромат жасмина, лаванды и терпкого вина.

Негромкий шорох за спиной и женский голос, который прорезал природную тишину, заставил меня обернуться. Оттолкнувшись руками от дерева, прислонилась к нему спиной, чтобы скрыться от незнакомки, что уверенным шагом направлялась в мою сторону. Ее темные длинные волосы собраны в тугую косу, маячившую за спиной при каждом движении, алого оттенка глаза смотрели с заинтересованностью и азартом, острый нос и пухлые губы, ямочка на подбородке, которая мне кого-то напоминала…

Поняв, что скрываться уже не было смысла, я с некой опаской сделала пару шагов навстречу незнакомке, которая остановилась в паре метров от меня.

– Я могу вам чем-то помочь? – спокойно, хладнокровно спросила я, хотя все внутри бунтовало и призывало промолчать. Что-то в этой девушке настораживало, но ее природное обаяние и силу не смогли скрыть ни одежда, ни потрепанный вид. В этот же момент она распахнула свои золотисто-бирюзовые крылья, которые на контрасте с внешностью смотрелись нелепо. Незнакомка улыбнулась – по-настоящему, искренне, и протянула свою ладонь с острыми когтями.

– Я Астарта, сестра Мулцибера. Брат дома?

Глава 14

Незнакомец

Убей, чтобы спастись.

Дождь мелкими каплями проникал за шиворот, заставляя поежиться и закутаться посильнее в накинутую на плечи толстую ткань. Нелюбовь к дождю началась, когда однажды мать забыла меня на улице. Она сделала это не со зла, в попытках скрыться от отца, который рыскал за ней по всему периметру дома. Мать умело скрывала свою истинную сущность, а мне ничего не оставалось, кроме как сидеть и наблюдать за ее жалкими попытками обелить собственное имя. Отец, когда нашел жену, не стал ее бить, ругаться – они лишь разговаривали несколько часов, пытаясь найти компромисс. И смогли это сделать.

Продолжая идти по размокшей земле, в которой нога тонула по щиколотку, я устремлял взор к заветному селению. Вдали послышались смех и громкие разговоры. Нутро подсказывало, что сатиры перестали чувствовать страх, боль потери и безысходность приближающейся смерти. Но разве я, палач погубленных душ, имел возможность поступить иначе? С каждым шагом уверенность возрастала, силы, о которых успел позабыть, пробуждались с каждым ударом сердца.

Призрачная тень, следовавшая по пятам, жадно клацала челюстями, капала густой слюной. Ее уродливые, выгнутые в разные стороны конечности пружинили, будто внутри чудовища находился механизм, который отмерял время действия. За столько лет мы сроднились, стали частью друг друга: я – палач, карающий заблудших овечек, тень – вдохновитель, позволяющий не опускать руки и вершить правосудие.

После кровопролитной войны на Олимпе остались только Зевс и Гера, которые доживали свои последние недели, месяцы, годы в полном безумии. Мне не было жаль богов, они, как и все ослепленные властью существа, не ведали, что творили, покуда не стало слишком поздно. Но разве это оправдывает ту кровожадность, с которой они истребляли себе подобных и пожирали их плоть, словно падальщики?

Мой силуэт скрылся среди массивных деревьев. Сатир, который до этого пел песни, веселился и рассказывал похабные шутки, смолк и понуро опустил голову, пытаясь что-то рассмотреть среди рваных клочков земли. Уголки моих губ дрогнули, когда существо пошло по следу, как мотылек летит на обжигающий, всеуничтожающий огонь. Сатир, ловко перепрыгивая размытые дождем рытвины, яростно смахивал с волосатой морды капли, застилающие взор. Существо едва не поскользнулось в жидкости, которая бурлила зеленоватыми кляксами, рассеивая по воздуху запах разложений и трупного яда.

Моя кисть медленно двигалась по кругу, завлекая сатира все дальше от родного селения. С каждым моим шагом назад он делал два вперед. Когда мой силуэт скрылся среди деревьев, существо чертыхнулось и, перейдя на бег, спустя пару метров замерло, словно пойманный в капкан зверь. Он попытался сбежать, но тщетно. Моя магия окружила жертву, заставляя делать шаг за шагом в объятия Смерти. Сатир пытался закричать, но вместо звуков из его рта начали вылезать пауки, мохнатые тельца были покрыты ядом. Насекомые сбегали по телу, оставляя едва заметные укусы, на месте которых кожа моментально вздувалась и покрывалась водянистыми волдырями.

Моя ладонь протянула сатиру пергамент, где надо было оставить кровавый след. Существо замотало головой, зная, что это будет стоить ему жизни. В их селении уже прошел слух, что фея одним прикосновением излечила одного из сатиров, который припеваючи живет во дворце и уничтожает винные запасы. Но моя магия так слаба, так нуждается в пище…

Не дожидаясь, когда сатир согласится на сделку, моя рука достала из-за пазухи кинжал и быстро рассекла ладонь существа. Оно пыталось вырываться, но моя хватка была сильнее. Нутро ликовало, когда капли крови упали на пергамент, окрашивая буквы в алый цвет. Тень, что стояла позади, будто очнулась от страшного сна, дернулась и распахнула пустые глазницы, где отражались сотни загубленных душ, молящих об освобождении. Их боль – мой яд, но это чувство эйфории от убийства – лучшее, что случалось со мной за всю жизнь.

Мне оставалось лишь наблюдать со стороны, как тело сатира медленно покидает жизнь и остается заточенной в темную клетку, откуда не будет освобождения. Существо пришлось закопать, вырывая могилу голыми руками. Но все труды стоили того.

В душе вновь расцветали те родные кровожадность и жажда убийств, от которых хотелось взреветь.

Глава 15

Астарта

Открой глаза на правду и сделай выбор.

После разговора с матерью единственное, что мне хотелось сделать – это скрыться подальше из этого дома, убежать и больше никогда не появляться в этих проклятых стенах. Обида крепко держала за глотку.

Когда не встречаешься лицом к лицу с правдой, все кажется не так трагично, как могло быть на самом деле. Но когда на тебя выливают грязные помои, от чего хочется скорчиться на полу и закрыть уши руками, чтобы не слышать собственного крика, это уже равносильно предательству. Я столько лет догадывалась, какую тайну ото всех скрывает мать, но до последнего отказывалась верить.

Мне было жаль Мулцибера, больно за судьбу отшельника, которую для него выбрали родители. Мать боялась быть опозоренной, поэтому смиренно делала все, что скажет отец. Мужчина, отказывавшийся верить в порочные нутро и чрево своей супруги, решил избавиться от собственного дитяти, лишь бы не дать сломить свою гордость. Отец труслив, наверняка в глубине души он обо всем догадывался, но на многое закрывал глаза, когда дело касалось возлюбленной.

«– Ты не можешь так со мной поступить! Отец ничего не должен узнать! Он убьет меня, предав священному огню!

– И правильно сделает».

Мать на моих глазах, словно одержимая, кинула кожу в камин, располагающйся посреди комнаты. Пламя моментально приняло в свои объятия бесценный дар, по комнате начал распространяться запах жженой плоти, от которого саднило в глотке.

«– Почему ты не рассказала о зове?

– Потому что хотела сберечь тебя».

Мое тело трясло, когда я вспоминала обрывки нашего разговора. Мать свято верила в то, что, отослав Мулцибера куда подальше, сможет обезопасить меня, одну из носительниц ее дара. Но женщина не учла одного – чем дальше магия, где переплетены кровные узы, тем сложнее будет второму потомку проклятого чрева. Возможно, Мулцибер не чувствовал той всепоглощающей жажды и отчаяния, от которых хотелось лезть на стену мне. Возможно, он не пытался все эти годы отыскать со мной встречи.

Силы, которая теплилась в теле после ночи с дриадом, должно хватить, чтобы найти путь к Мулциберу. Он должен знать правду, за какие грехи его отослали прочь от родного дома и заставили ощущать себя изгнанником.

Я слышала, что Мулцибер стал одним из Высших. Сплетни судачили о том, что демон закрыл все бордели, что словно паучьи сети растянулись по Пранте. Я не смогла сдержать ухмылки – демон, специализирующийся на людских пороках и похотях, так отчаянно избавлялся от этого, лишая себя энергетической еды.

Я не захотела ничего брать из дома родителей. Теперь каждая вещь, предмет, мебель казались творением самой чумы – прикоснись к ним, и тут же умрешь самой мучительной смертью. Не помня себя, выбежала на окраину леса, стараясь заглушать доносившиеся следом крики матери, следовавшей по пятам. Нет, она не хотела меня вернуть. Мать желала лишь одного – чтобы я молчала и не раскрывала ее секрет.

Я бежала, не оглядываясь. Как только оказалась в нескольких километрах от дома, решила остановиться, выдохнуть и осмотреться. Несмотря на яркое солнце, стоявшее в зените, меня окружали сумерки. Деревья, словно верные стражи, слегка покачивались от дуновения холодного ветра, который, казалось, обхватывал лес со всех сторон. Местами прогнившие кроны крошились, опадая ссохшейся серой стружкой на землю. Зеленый ворс травы местами окроплялся алыми разводами. Я пошла по кровавым следам, пригибая голову от низких веток, вокруг которых обвивались ядовитые змеи, высоко поднимала ноги, когда надо было перешагнуть огромные извилистые корни, напоминающие мертвое тело.

Чем дальше я шла, тем сильнее билось сердце, но не от страха – от предвкушения. С детства была знакома с насилием, с кровью и убийствами. Хоть мой отец и был ангелом, но жестокости в нем было куда больше, чем милосердия. Мужчина убивал каждого, кто не исполнял приказа, казнил любого, кто посягнет на его владения, хозяином которых и не был. Все переходило Мулциберу, как старшему сыну и ныне правящему Высшему Пранты. Когда отец узнал об этом, то убил пятерых слуг, вонзив каждому столовый нож в грудь. И в такие моменты я задавала себе вопрос, на который никогда не смогу найти ответа, – почему демоны милосерднее ангелов? Что темных прислужников смерти заставляет творить и сеять вокруг себя добро, а светлых, возрожденных жизнью, – уничтожать и плодить хаос?

Осторожно ступая по траве и щурясь в темноте, я наконец-то вышла на заброшенный пустырь. Вокруг было множество истоптанных цветов, которые склонили свои яркие бутоны в вечном сне. Как, почему здесь выросли они – непонятно. Едва потухший огонь, от которого осталась пара дотлевающих углей, огражден камнями, чтобы тот не перебросился на траву и не сжег лес. Сквозь густую листву пробивались солнечные лучи, скользившие по кроне. За одним из деревьев я заметила неподвижный силуэт. Подойдя ближе, облегченно выдохнула, поняв, что это всего лишь труп смертного мужчины. Его тело лежало на поваленном дереве, руки и ноги безвольно опущены, грудная клетка вспорота – вокруг раны летали насекомые, клацая острыми как бритва жвалами. С их пасти отлетали куски мяса, которые они не успели проглотить и переварить. Глаза смертного были устремлены вверх, будто искали спасения на небесах. Рот открыт в безмолвном крике, из носа стекала кровь, успевшая высохнуть.

Светлая рубашка, темные штаны и высокие сапоги лежали чуть поодаль. Будто перед тем, как убить мужчину, кто-то снял с него всю одежду. Мне не хотелось узнавать, кто это мог быть. Нутро подсказывало, что мать, которая преследовала меня, нагоняет. Я не придумала ничего лучше, чем вновь развести огонь – набросала в него сухие маленькие поленья, траву. Пока пламя разгоралось, распространяя едкий дым по поляне, быстро сняла с себя платье, надела мужскую одежду, которая оказалась как раз, хотя сапоги были чуть великоваты, но другого выбора не было. Когда языки пламени начали доставать до верхушек деревьев, я извинилась перед трупом и, обхватив его за ноги, стащила с корней и потянула в сторону костра. Почувствовав жар спиной, отбросила мужчину и обошла со стороны, начав ворочать его, как мешок. Труп пару раз перекатился и оказался в объятиях огня – искры посыпались со всех сторон, опадая на траву, запах жженой плоти ударил в нос, отчего я закашлялась. Следом метнула в костер платье, пару мгновений наблюдая за тем, как оно сгорает.

Мать могла увидеть следы сапог на траве и проследить.

Распахнув крылья, кинула беглый взгляд на труп, от которого начала отходить плоть, словно кусок масла. Быстро покинула поляну, услышав спустя несколько минут крик матери, полный боли и отчаяния. Только я не чувствовала подобного – лишь спокойствие и некую неизвестность перед будущим, которая заставляла сердце отбивать бешеный ритм.

Я шла без малого несколько часов по безмолвному лесу, мрак которого окружал со всех сторон, пытаясь заманить заблудшего путника в свои смертельные объятия. Лесные неупокоенные духи, уничтоженные во время войны на Олимпе, смотрели на меня озлобленным взглядом, клацали зубами и пытались протянуть свои костлявые руки, желая прикоснуться к живому существу. Они напоминали скелеты, только руки их лежали кистями на земле, ноги, слишком маленькие по сравнению с телом, словно сложенный карточный домик – так остро выступали костяные колени. Вместо глаз – две зияющие дыры, через которые виднелись деревья позади. И лишь по зеленоватой, болотного оттенка ауре, что витала вокруг духов, можно было понять, кто это был. Магии в них не существовало уже давно, но слабый аромат свежескошенной травы, луговых цветов легким шлейфом растекался по поляне.

Я шла по лесу, ориентируясь лишь на чутье, которое подсказывало, в какой стороне искать Мулцибера. Родители не могли отослать его на другой континент, поскольку там могли раскрыть тайну демона и предать историю с родословной огласке. В столицу он сам бы не поехал, поскольку нигде ни слова не было сказано, что он пребывал там значительную часть времени. Оставался лишь семейный дворец, который находился в сотне километров отсюда – безлюдный, скрытый непроходимым лесом и окруженный неприкаянными душами, что брели между деревьев подобно верным стражам. Идеальное место, чтобы спрятать порочное дитя.

Лес рассеивался, солнечные лучи начали пробиваться сквозь верхушки деревьев, даруя долгожданный свет среди тьмы. Сотни миль дались не легче, чем я думала, – возможно, из-за того, что мне пришлось сжечь труп мужчины и выдать его за себя, чтобы сбить мать со следа, или потому, что весь путь не прекращал преследовать фруктовый аромат, который почувствовала, как только зашла в лес. Словно кто-то разбрызгал пыльцу и добавил капельку меда для терпкости и сладости. Чем ближе я подходила ко дворцу, фасад которого уже начал виднеться вдали, тем сильнее этот запах въедался в ноздри, отчего мне хотелось чихать.

Выйдя из леса, я раскинула руки и подставила лицо под лучи заходящего солнца, согреваясь их теплом. Но какое-то слабое жжение на лопатках заставило тихо выругаться и обернуться. Крылья, которые были темными в бордовую крапинку, теперь предстали в золотисто-бирюзовых оттенках. Судорожно начала оглядывать волосы, кожу – все осталось в неизменном виде. Я нахмурилась, недовольная тем, что моя магия перемещалась, и теперь наверняка со стороны это выглядело нелепо. Но почему она так отреагировала? Что послужило толчком?

Тихий шелест деревьев принес мне с другой стороны поляны тихий девичий шепот и аромат магии – цветочная пыльца и мед. Охнув, я недолго думала и пошла навстречу обладательнице такой притягательной силы. Поначалу она пыталась спрятаться, но когда поняла, что ее заметили, вышла из своего укрытия.

– Я могу вам чем-то помочь?

Надо же, как по-хозяйски это прозвучало из уст… феи? Я подавила удивление на лице, вспомнив, что все они погибли, не найдя себе источника подпитки магии. Такой деве необходимы были силы, которые служили бы ей пищей и водой. Это касалось тех случаев, когда фея связывала себя пороками с возлюбленным и отдавала ему не только душу, но и тело. Мужчина становился источником ее магии, даруя девушке любовь и часть своих жизненных сил. Поначалу, когда возлюбленный не знал об этом, феи становились чуть ли не самыми могущественными существами из всех, кто имел связь с воздухом. Но со временем, когда тайну раскрыли, мужчины перестали связывать себя любовными узами, предпочитая провести ночь с гарпией, которой ничего не надо было, кроме плотских утех. А узнали об особенности погибших дев просто – пьяный друг возлюбленного феи пришел к ним ночью, чтобы попросить пару серебряных монет на утренний ром, увидел, как девушка, сидя верхом на бедрах мужа, крепко обвивает его шею и вгрызается зубами в плоть. Тела возлюбленных обволакивала золотистая магия, которая служила своего рода гипнозом для мужчины, чтобы тот не чувствовал боли во время энергообмена.

От этого мой интерес к незнакомке лишь разогрелся. Не знаю, где ее нашел Мулцибер, но придется приложить усилия, чтобы фея на сбежала раньше времени.

– Я Астарта, сестра Мулцибера. Брат дома?

Я едва подавила улыбку, заметив замешательство на лице феи. Она пару раз моргнула, а затем молча указала ладонью на дворец, где в дверях стоял сатир и какой-то мужчина, тело которого шло рябью, сменяясь на безликую тень. Они о чем-то активно спорили. Сатир активно жестикулировал руками, едва не отбивая чечетку копытами, а мужчина стоял и смотрел на него, как на глупую козявку, попавшую ему под обувь.