Тукай

Рим Юсупов

Тукай

Пролог

Посвящаю маме

Мансуровой Рашиде

Как вырваться на свет из тьмы

Непроницаемой, безмолвной,

Из царства вечной тишины,

Неощущаемой, суровой

И неосмысленной, слепой,

Невидимой, глухой, тревожной,

Непостижимый, чей покой

Вне жизни, да и смерти тоже?

Одна лишь только пустота

Вне времени и вне пространства.

Как из безмолвия восстать

И в жизнь, как свежий вихрь, ворваться -

В просторы света, голосов

И музыки, и звонких песен,

И мудрых мыслей, добрых слов,

В чьей суете уму не тесно?

Каким явлением, сюда,

В мир жизни, к радости великой,

Мы попадаем иногда,

Стараясь в суть, рожденья вникнуть,

Одни из множества? Нельзя

Постичь святую тайну эту.

Сквозь тьму по времени скользя,

Не бог ли нас возносит к свету?

А может нас любовь несёт

На крыльях собственных, как аист,

В тот мир, в котором всё цветёт,

Где жизнь ликует, повторяясь?

Каким явлениям, каким

Порывам сил, непостижимым,

Отдавшись, мы сквозь ночь летим

К сиянью дня, неудержимо?

Туда, где солнечным огнём

Края земные осветились,

Ещё не ведая о том,

Что мы для жизни возродились,

И, затаённые во мгле,

Уж, принимаем очертанья

Плода, почти преодолев

Небытия и яви грани,

Готовясь к жизни, но пока

О том не чувствуя, не зная.

И всё же, времени река,

Явленью каждому внимая,

Открыла счёт свой тем, кто в жизнь

Вот-вот, вдруг, явится бесстрашно,

Пересекая рубежи

Безмолвия, чтоб мчаться дальше.

И, чтоб, в субстанции иной,

Свой новый мир осознавая,

Среди реальности земной,

Жить, радуясь или страдая.

Но прежде, чем начать свой путь

Нелёгкий, трудный, неизбежный

И осознать явлений суть,

Почувствовав свободы свежесть

И независимость свою

От всех немыслимых явлений,

С рождения любому дню

Отдавшись, позабыв про время

И расточительно живя,

Явлений многих смысл не зная,

Как по течению плывя,

Спешили мы постичь сознаньем

Явь бытия и суть времён,

Ловя в них ярких истин брызги.

И укреплялись с каждым днём

В нас вера благостная к жизни.

Себя впервые осознал,

Ты, что живёшь на этом свете,

Наверно в дни, когда был мал,

Когда тебя коснулся ветер.

Прохладой резкой освежив,

Он разбудил тебя как будто,

И, вздрогнув, понял ты, что жив.

Всё это выглядело круто -

Исчезла тишина, и ты

Воскрес в объятьях жизни шумной.

И были с первых дней чисты

В тебе проснувшиеся думы.

И всё ж, являясь в этот мир,

Не понимали мы, конечно,

В плену весёлых, детских игр,

Что время жизни быстротечно.

Что жизнь реальная сложна –

В ней и цветут и увядают.

Какой же, быть она должна,

О том никто ещё не знает.

Не ведали мы, что не тьма

Преграда тем, кто к жизни рвётся.

Что жизнь реальная сама,

Порой меняется под солнцем.

Что быт её весьма суров,

Немало, в ней, явлений грозных.

И каждый должен быть готов

К тем испытаниям серьёзным,

Которые не миновать

При жизни, никому, наверно.

Смысл жизни трудно воспринять,

Хотя и хочется поверить,

В суть радостного бытия

И в то, что всех любовь коснётся,

И, что, среди любого дня,

Людей всех, обогреет солнце.

Что результатами труда,

Побед, любой из всех, добьётся.

Но в этом мире, не всегда,

Не всё, при жизни удаётся.

Давно пора понять бы, нам,

Что в этом мире, как не странно,

Одних, готовит жизнь к трудам,

Других к великим испытаньям.

Невзгоды, радости даря,

Ведёт, людей, жизнь, вдаль, сквозь годы,

А, им, всем, хочется, не зря,

Жить и красиво, и свободно.

Но многим дарит жизнь нужду,

Сиротство, трудности, лишенья,

Чтобы страдали на виду

У всех, кляня судьбу и время.

Когда сумеет осознать

Ребёнок собственную долю,

Тогда лишь сможет он восстать

Умом, спеша к незримой воле.

Хотя не каждый, может быть,

Великий страх преодолеет.

Но, жизнь, стараясь полюбить,

Один из многих, всё ж, сумеет

Привстать над бедами, найти

В себе то мужество, которым

Сумеет сам себя спасти

И превозмочь любое горе.

Не выбираем мы страну,

Родителей, на свет являясь,

Прорвавшись сквозь глухую тьму

И в жизнь торжественно внедряясь,

Тем первым криком, что звенит

Над миром, временем, пространством,

Ещё не ведая, как жить,

Не ощущая постоянства

И изменений, голося

От подсознательного счастья.

Крича, как будто бы, прося

Впервые в жизни соучастья,

Чтоб материнская рука

К груди прижала очень нежно.

Явились мы издалека,

Чтоб в жизнь ворваться неизбежно,

Чья солнечная благодать

Сияет, словно божья милость.

Но не могли мы всё же, знать

В какое время вдруг родились.

У каждого свой тайный срок,

Та дата времени, в которой

Он место для себя найдёт.

Но не любой, с судьбой поспорив,

Пойдёт неведомой тропой

Сквозь трудности, назло сомненьям,

Живя единственной мечтой,

Отдавшись, зову вдохновенья.

Не каждый одолеет путь,

Наполненный бед и лишений.

Не каждый осознает суть,

Открытий дивных и свершений,

Стараясь истину понять,

И все великие пороки

Разоблачая, повторять

Об их вреде, всем людям, громко,

Что принесло бы пользу всем,

И страждущим, и бедным людям.

В любое время, между тем,

Жилось невесело и трудно.

Народ измучался совсем

Трудясь при жизни, неустанно

Не ожидая перемен –

Их ожидать, давно устал он.

Хотя стремился превозмочь

Тьму, к свету он не смог пробиться.

Никто не мог ему помочь.

И, всё же, должен был явиться

Тот, кто во имя всех людей,

Жизнь, посвятив им, безусловно,

Раскрыл бы тайны всех идей,

Обозначая ярким словом

Явления любого суть,

Всю мудрость истины бессмертной,

Чтоб указать народу путь,

Ведущий к знаниям и к свету.

У каждого народа был,

Пусть не пророк, но свой глашатай,

Он души многих покорил,

За то, что просто и понятно

Мог разъяснить любому смысл

И истину земных явлений.

Душой и сердцем был он чист

И зря своё не тратил время,

Ценя любой идущий день,

Трудясь для Родины любимой,

Учил он истине людей,

Что с древних лет была единой.

Но, в чём же, истина, куда

Всех звали и зовут пророки?

Спешат, куда-то вдаль, года,

Но остаются в них пороки,

Накапливаясь с древних лет,

И их всё больше почему-то.

От этих горестей и бед

И не спастись уже как будто.

Хотя становятся умней,

Прозорливей, добрей все люди.

Но в суете бегущих дней

Наверно, вспомнить даже трудно,

Что было в прошлом, как народ,

Преодолев свои невзгоды,

Достиг сегодняшних высот

Всеобщей радостной свободы.

И всё же, он, не мог забыть

Всех тех, которые сумели

Мечту свою осуществить,

Достичь своей заветной цели.

Отдав народу своему

Все знания, живые мысли,

Чтоб, он, одолевая тьму,

Сияньем правды озарился

И понял вдруг – куда, зачем

Идти, сквозь годы пробираясь.

Хотелось счастья людям всем,

Хотелось жить всем улыбаясь,

Познав, ту светлую любовь,

Жить без которой невозможно.

Но не любой век был готов

Представить, равную возможность

Всем людям сразу обрести

Всё то, о чём они мечтали.

Не успевая расцвести,

Порой надежды умирали.

Но каждый наступивший век,

Всё лучшее, в себя вбирая,

Желает, чтобы человек,

По каплям счастье собирая,

Достойнее и лучше жил,

Ценя полученные знанья

И прошлое, чтоб не забыл,

Неся своей свободы знамя

Из дней, прошедших в мир иной,

Возможно, более счастливый,

Чтоб жизнь в обители земной,

Была честней и справедливей,

Светлей и чище, чем в те дни

Невежества, борьбы, страданий,

Тревог, бессмысленной войны,

Беды, несбыточных желаний

И одиночества, когда

Нет к единению стремленья.

Напоминает иногда

О днях тех злых и трудных время.

Как звери, сами по себе,

Без дум, жить, люди не умели.

Наперекор своей судьбе

Они спешили к яркой цели.

Им вместе легче было жить

И от врагов злых защищаться.

Всегда стараясь вместе быть,

Они создали государство.

Сумели люди обрести

Любовь и силу, мощь и разум.

Смогли себя они спасти

От многих бед, грехов, соблазнов.

Был долгим их нелёгкий путь

Среди космических сюрпризов.

Холодный ветер мог бы сдуть

Ростки, едва возникшей жизни.

То лютый зной, то холод злой –

Обледенение планеты.

То небо, вновь покрывшись мглой,

Им долго не давало света.

То солнце, пламенем искрясь,

Земные реки осушало.

То снег, то по колено грязь.

То пищи им, не доставало.

То вдруг начавшийся потоп

Залил водой почти всю землю.

И погибал за родом род

Людей, стихии грозной внемля.

Спаслись немногие. Но жизнь

Прошла и эти испытанья,

Спеша зигзагами, то вниз,

То вверх, из тьмы опять к сиянью.

Покоя не было ни днём,

Ни ночью – жизнь была суровой.

Чем век древнее был, тем в нём

Трудней жилось всем – реки крови

Лились в сражениях, в боях

За овладением пространства.

В сердца людей, вселившись, страх,

Готов был навсегда остаться

Перед пришельцами извне -

Жестоких, сильных, грубых, страшных

Людей, привыкших к злой войне.

Полна история вся наша

Нашествий диких, грозных войн,

Битв, беспощадных революций.

Вожди воинственных племён,

Пьянея от хмельного чувства

Великой власти над людьми

И вседозволенности, долго

Испытывали страхом мир.

Но к бездне их вела дорога.

Они растратили себя,

Народ свой, распылив в пространстве,

Все, сокрушая и губя.

Громадные их государства

Рассеялись, осев, как пыль,

Исчезнув в разных, новых царствах.

Хотя их мир не позабыл,

Не смел он, ими восторгаться.

За ними – море крови, страх,

Насилие, жестокость, злоба.

Не в тех ли грозных, страшных днях

Познали люди смысл свободы?

И позже, жизнь была трудна,

И люди, от царей завися,

Страдали. Дней тех времена

Дарили вольные им мысли,

К свободе, к радости, зовя,

В сознание людей внедряясь,

Они, наверное, не зря,

В мечтах их светлых растворяясь,

Даря надежду, звали вдаль,

В то будущее, где все люди

Боль сердца и души печаль,

И беды все свои забудут.

Но эта общая мечта

Едва-едва в сердцах рождалась.

Ночного мрака пустота

Ещё зарёй не заполнялась.

Во тьме невежества, в плену

Злых суеверий, предрассудков

Жизнь продолжалась. Никому

Всё это не казалось глупым.

Привыкли к бедности своей,

К покорности и к униженьям,

И к сумеркам тоскливых дней.

Но началось уже броженье

В умах у многих из людей.

Раздумья их не покидали.

И всё же, радостных идей

Они, пока ещё не знали.

Стали вдумываться молча:

В чём же этой жизни смысл?

Как им вырваться из ночи?

Постепенно в них зажглись

Мысли яркие, как звёзды,

Обозначив правды суть,

Подсказав им, что не поздно

Вдаль иную повернуть.

Но не все из них наверно

Знали: как во тьме найти

Верный путь, ведь кто-то первым

Должен был всех повести,

Через зыбкие туманы,

Не рассеянную мглу,

Сквозь всесилие дурмана,

Непокорного уму.

Сквозь невежество и горе,

Тяжкий труд, и мрачный быт,

Сквозь сон разума, который,

Надо было разбудить.

Кто-то мужественно, смело

Совершить обязан подвиг,

Жизнью всей, отдавшись делу,

И во имя счастья многих,

Непрестанно, беззаветно

Каждый день, зимой и летом

Собирая в знаньях силы,

Заполнять священным светом,

Ярким и неугасимым,

Человеческие души

И сердца их, чтобы люди

Перестали равнодушно

Жить в своих нелёгких буднях.

Чтобы знанья обретая,

Познавали жизни тайны.

Чтоб мечта их не простая

Возрождалась не случайно.

Но для этого, бесспорно,

Нужно было отказаться

И от собственного горя,

И от собственного счастья.

Укротить в себе все чувства,

Все желания и страсти.

И любви, и нежной грусти

Быть при жизни не подвластным.

И для разных искушений

Быть всегда неуязвимым.

В дни невиданных лишений

Оставаться гордым, сильным,

Преданным святому делу

Просвещения народа,

Чтоб достичь великой цели –

Возрождения свободы.

Мало было их, но эти

Удивительные люди

Наполняли ярким светом

Человеческие будни.

И людей, от бед уставших,

Ободряли, убеждая,

Что нельзя жить так, как раньше,

Чью-то милость ожидая.

Что пора преобразиться,

К знаньям жизни приобщаясь

И к прекрасному стремиться,

От пороков избавляясь,

Отвергая все сомненья,

Всё, чем жизнь их тяготила…

Мысли их, их наставленья

Судьбы многих изменили.

Люди, в их идеи вникнув

К лучшему, менялись зримо.

Сколько их, простых, великих,

Чьё добро неизмеримо?

Есть у всех народов, наций

Гении, все чтят их очень.

Не хотелось оставаться

Никому во мраке ночи.

Гениальные их мысли

Нынче знают все на свете.

Но хотел бы обратиться

Я к татарскому поэту,

Образ, чей мне очень дорог

Тем, что, став певцом народа,

Одолев печаль и горе,

Подарил он гимн свободе.

Чья поэзия струится,

Как поток неукротимый

И своим сияньем чистым

Озаряет край любимый.

Проникает людям в души

Думать, мыслить заставляя,

К этой жизни равнодушным

Никого, не оставляя.

Чей талант необъяснимый

Сберегло потомкам время.

Я в тебе черпаю силы,

Мой Тукай, мой светлый гений!

Глава первая

Татария – вот этот край

Уже к концу катился век,

Век девятнадцатый, в котором

Продолжив начатый разбег,

Спешило время, с жизнью споря:

Кто на земле из них, двоих,

Нужнее среди всех явлений.

Жизнь утверждала: «Без живых

Земле не нужно вовсе время.

Кто будет вдумываться в смысл

Вселенной в темноте пространства?

И как ты, Время, не крутись,

Но должен, всё-таки, признаться,

Что без людей, ты, просто ноль,

Безмолвье пустоты суровой».

Вспылило Время: «Но, позволь,

И мне сказать хотя бы слово -

Ведь без меня бы, навсегда

Остановились дни и годы».

И Жизнь промолвила тогда:

«Нужны мы для Вселенной оба».

Так было, так оно и есть:

И Жизнь, и Время – неразлучны.

Их мир, наполненный чудес,

Великой мудрости всех учит.

Одна из самых главных тайн –

Рожденье человека. Долго

Не объясняло Время, нам

Её, храня ту тайну строго.

Хотя и знали мы процесс,

Биологический, рожденья,

Но, что-то свыше в этом есть,

Словно души освобожденье,

Когда из вечности святой,

Душа, внимая просьбе страстной,

Спешит к обители земной,

Чтоб принести кому-то счастье,

Проникнув незаметно в плод

Ребёнка, став его опорой,

Рожденья радостного ждёт.

Но этот час придёт не скоро.

Немало нужно было дней,

Чтоб плод созрел и укрепился.

Но срок настал и в мир людей

Вдруг новый человек явился.

Был мальчиком он, крик его

Над всеми громко разносился.

Молчать он, видимо, не мог

И с первых дней своих учился.

Великой жизни, свет, чей жёг

Глаза и жмурясь, постепенно,

Увидеть новый мир он смог:

Избы бревенчатые стены,

Печь, лавку, стол.… Всё, что внутри

Избы, не очень-то богатой.

«Отец, на сына посмотри –

Вдруг голос прозвучал приятный -

Ты видишь, он раскрыл глаза,

Ручонками своими машет…».

Тот голос матери нельзя

Не ощутить и он закашлял.

Мать сразу бросилась к нему

И в губы грудь свою вложила

И молоком своим ему

Желудок быстро освежила.

Но где же, появился он

На этот свет для жизни славной?

В какой семье вдруг был рождён,

Для счастья или для забавы

Судьбы, которой дела нет

До наших дум, надежд, мечтаний?

Где, с первых дней и с первых лет

Он обречён был на скитанья?

Татария – вот этот край,

Где был рождён тот дивный мальчик.

В стране, в те годы был не рай,

Не каждый в жизни был удачлив.

Не всем предоставляла жизнь

Возможность обрести богатства.

Века, смыкая рубежи,

Не позаботились о счастье

Людей и может, потому

Торжествовало время злое.

Отец мальчишки никому

Не кланялся – ведь был муллой, он.

Но не из тех, кто был богат –

Обыкновенный, скромный очень.

Рожденью сына был он рад

И всё же, радовался молча,

Чтобы не сглазили, хотя,

Мулла не мог быть суеверным,

Он Габдуллой назвал дитя,

В честь предка славного наверно.

А за окном шумел апрель,

Тепло в дома людей врывалось.

Растаял снег, прошла капель.

На небе солнце улыбалось.

Трава зелёная взошла.

Дни и длинней и ярче стали.

Так, первый раз к нему пришла

Весна и нежно приласкала,

Даря ему свет и тепло

Сквозь неоткрытое оконце.

И с радостью, через стекло,

Он любовался ярким солнцем.

Уж, крылышками трепеща,

Взмывает жаворонок в небо,

Как чья-то звонкая душа,

Что песней хочет всем поведать

Святую радость, торопясь

Весенним счастьем насладиться.

Весна, сверкая и струясь,

Шумит, поёт, звенит, искрится…

Но Габдулла не понимал,

Лишь ощущал весны кипенье,

Поскольку был он слишком мал.

И всё же, с самого рожденья

Прислушивался к голосам

Людей и к самым разным звукам.

А иногда пытался сам

Сказать, протягивая руки.

Но вместо слов лишь громкий крик

Из уст младенца вырывался.

Цветущей жизни каждый миг

Постичь он, всё-таки пытался,

Хотя, пока ещё волна

Явлений не рождала мыслей.

Деревня Кушлауч, она,

Мала. Дома в ней неказисты.

Овраг глубокий пополам

Её давно, уж, разделяет.

На горках, по его краям,

Дома деревья обрамляют.

И тянутся кусты туда,

Где весело ручей струится,

Чья родниковая вода

Всегда была кристально чистой

И изумительной на вкус.

Вода та, всем без исключенья

Дарила свежесть, бодрость чувств

И радостное ощущенье.

И утоляла всех людей

Неиссякаемой надеждой.

С далёких лет до наших дней,

Бежит ручей тот, как и прежде.

Немного может, обмелел,

Но также весело струится.

Спешит, журчит.… И я б хотел

Из этого ручья напиться,

Откуда, может быть не раз

Пил в знойный день, тот самый мальчик,

О ком веду я свой рассказ,

И вряд ли быть могло иначе.

Была деревня небольшой.

Её крестьяне бедно жили.

Нет ни монеты за душой.

До тёплых дней муки б, хватило.

Но ларь к весне, уже, пуста –

С остатков колобок печётся.

Жизнь дней тех вовсе не проста.

Не всем легко под ярким солнцем.

Деревня – улицы две, три.

За нею поле растянулось.

Там от зари и до зари

Крестьяне над сохою гнулись

И в сумерках, придя, домой,

Уставшие все с ног валились.

И тот, кто был у них муллой

И обещал им божью милость,

И он, в поту лица трудясь,

Работал очень часто в поле,

Труда любого, не боясь.

Но был в те дни, уже, он болен.

Порой несправедлива жизнь –

Когда вдруг счастье улыбнётся

И золотым сияньем брызг,

Любимый край осветит солнце,

Согреет душу и взбодрит,

И дни чудесные предскажет,

И даст возможность ярче жить,

И в будущее путь укажет.

Когда всё ярко и светло

И всё как будто бы, прекрасно,

Откуда, то, возникнув, зло,

Реальную создав опасность,

Бросается вдруг на того,

Кто этого не ожидает,

Терзая, мучая его,

Несправедливо угнетает,

И отнимает всё, что есть,

Всё то, что счастьем называлось.

И умирает чья-то песнь,

И умирает чья-то радость.

Весну сменило лето. Дни,

То медлили, то вдаль бежали.

Тепло и свет, даря, они

Людей надеждой утешали,

Что осенью, за все труды,

Земля воздаст им урожаем.

Не подвели бы лишь дожди,

Поля в дни зноя освежая.

Лишь только б, засуха опять

Не погубила б их усилья.

Мулла, он должен был взывать

К аллаху, но он был бессильным.

Болел он, ничего не ел –

Желудком мучился всё лето.

Как и когда он заболел –

Никто не ведает об этом.

Но в день последний лета вдруг

Забрал его к себе Всевышний,

Замкнув недолгий жизни круг.

Остался сиротой мальчишка.

А что мальчишка понимал

В пять месяцев своих неполных

Он сердцем горе ощущал,

Но день тот не сумел запомнить.

Да и представить он не мог

Отца и даже не пытался.

Был слишком мал тот жизни срок,

В котором, он с отцом общался.

Ребёнок, чувствовал ли, он,

Что в жизни без отца остался?

Но дух отца прижился в нём.

Как и отец, он к знаньям рвался.

Отец мой, тоже, молодым

Скончался, мне в то время было

Всего три месяца – таким

Себя припомнить я не в силах.

Весь мир наверно был в снегу,

Когда копать пришлось могилу.

Теперь представить лишь смогу,

Как это всё происходило.

Но в день тот ничего не знал,

Не понимал, лишь плакал громко.

Как будто горе ощущал

В те дни я, будучи ребёнком.

Сестра да старший брат, они,

Возможно, что-то понимали.

Хотя не помню эти дни,

Но и они мне, что-то дали.

Остался мальчик без отца,

И всё же, не осознавая

Факт этот, рос он, без конца,

Как прежде, к матери взывая.

К ней, к радости, своей, лишь, льня,

Лишь к ней протягивая руки.

В любое время ночи, дня

Лишь к ней стремясь, боясь разлуки.

Ни на мгновенье не хотел

Без матери он оставаться.

А мать, в плену забот и дел,

Без мужа позабыла счастье.

И грустные её глаза

С тоской глядели на ребёнка.

Но долго горевать нельзя,

Для жизни в этом мало прока.

И так уж киснет молоко

В груди, кормить ребёнка нечем.

Как в этой жизни нелегко,

Бедой их каждый шаг отмечен.

Некстати свекор заболел.

Еды почти, что не осталось.

И мать, в кругу забот и дел,

Трудясь, всё для семьи старалась.

Как жизнь её в те дни текла,

Что делала, чем занималась?

Как их от голода спасла,

Что ели – тайной всё осталось.

Видать трудилась день и ночь,

Как в поле, так и в огороде.

Никто в те дни не мог помочь

Вдове и молодой, и гордой,

Умеющей читать, писать,

Слагать стихи и петь их звонко.

Все песни те, что пела мать,

Остались в сердце у ребёнка.

Родным, красивым языком,

Она, так задушевно пела,

Что затихал от счастья он.

А песня весело звенела

Летя в неведомую даль,

К иной, гораздо лучшей доле.

И забывалась вдруг печаль,

И исчезали в сердце боли.

Когда ж, кончалась песня, вновь

Её заботы окружали.

Но в сердце матери любовь

К ребёнку, нежная, живая

Не остывала никогда.

Не зря ребёнок так к ней рвался.

Но снова к ним пришла беда –

Болевший свекор вдруг скончался.

И снова горе, плач и крик.

Но помнил ли ребёнок деда?

Он к матери своей привык,

А о других почти не ведал.

Быть может, дед его любил

И умирая, с ним прощался.

Но внук в ином пространстве жил.

И вряд ли, с дедом он общался.

Ребёнком внук был, дед был стар –

Какое может быть общенье?

Но внук для старца был, как дар