скачать книгу бесплатно
Они у меня прочно ассоциируются с фильмом «Избавление»[8 - Кинофильм Джона Бурмена, вышедший на экраны в 1973 году. Экранизация романа Джеймса Дикки. Фильм не рекомендуется к просмотру лицам моложе 16 лет. (Прим. ред.)], поэтому я как услышу банджо, так хватаюсь за задницу – условный рефлекс, как у собаки Павлова. Хоть в колокол надо мной звоните – и ничего, а троньте струны банджо – и я кинусь спасать свой анус.
А еще меня коробит от фланелевых рубах.
И бородачей с охотничьими собаками и винтовками.
Скорее всего, это как-то связано с тем, что наши родители, самые обыкновенные по пригородным меркам, не особо следили за тем, что я смотрела по телевизору и в кино. Папа с мамой познакомились в морской пехоте и вместе уволились в запас, чтобы открыть частную практику. Они много работали и, соответственно, много отсутствовали, но всегда оказывались рядом, когда нам требовалась помощь или поддержка.
Тем не менее воспитали меня в основном старшие братья-сестры и старые фильмы. В четыре года я смотрела все подряд, а в нашем доме это обычно означало мыльные оперы.
Однако в восемь лет я увидела «Основной инстинкт» (поэтому у меня в хозяйстве нет ножа для колки льда).
В двенадцать я посмотрела «Пятницу, тринадцатое» и с тех пор испытываю жгучее отвращение к хоккейным вратарям.
Зато моим любимым фильмом в тринадцать лет стал «Утиный суп» с братьями Маркс. Вместе с сестрой Реной мы наизусть могли пересказать диалог Эббота и Костелло «Кто на первой!».
Но сейчас, на захолустной горной дороге в глухомани Теннесси, я нервно озиралась, оглядывая окружающие меня деревья, готовая поклясться, что слышу зловещую мелодию на банджо.
Тынь-дынь-дынь-дынь-тып-тып-теп-теплее-теплее-теплее…
Да, я опять заблудилась.
На этот раз не по своей вине. Я и прошлый раз не считаю своей виной, но на этот раз я реально не виновата! Я практиковалась целую неделю. С неохотного разрешения Дейва, начальника моей личной охраны, Хэнк трижды возил меня по окрестностям и показывал, как добраться до съемочной площадки. Он привез мне карты. Я составила карту в уме. Я даже начертила собственную карту по памяти. А еще у меня теперь новый сотовый, который хорошо ловит даже на горе.
Побыть одной за рулем казалось роскошью после недели работы над сценарием с раннего утра до часа ночи, ответов на письма, поездок в Ноксвилл на интервью или чтобы поторговать лицом, ну и совместного проживания с тремя здоровенными горластыми мужиками.
Тем не менее как раз сейчас мобильный потерял сеть, на часах шесть сорок семь утра, и я непоправимо и ужасно заблудилась. Я чувствовала себя полной дурой. Нужно было согласиться, чтобы меня отвез Дейв или Тим. Не знаю, почему я уперлась, что поеду сама.
Хорошая новость – потому что хорошая новость тоже была – заключалась в том, что солнце наконец-то соизволило взойти. Заметив официального вида табличку «Трасса Купер-роуд», я решила остановиться на обочине, рассудив, как рассудил бы любой нормальный человек, что эта трасса есть на карте.
Трассы на карте не наблюдалось. У меня не осталось сил для буйной расправы с картой, поэтому я вышла из машины, спокойно отхлебнула еле теплого кофе и решила пешком добраться до кемпинга, который виднелся вдали у ручья. Рано или поздно обитатели палаток полезут наружу – надеюсь, без винтовок и не в клетчатых фланелевых рубашках, – и тогда я обращусь к ним за помощью.
Таков был мой план.
В него абсолютно не входил очень знакомый с виду зеленый пикап, который сбросил скорость еще в начале трассы и наконец остановился рядом с моей крошечной машинкой. А еще в мой план не входила озадаченная улыбка на красивом лице рейнджера Джетро, который спрыгнул на землю и оглядел меня, попивающую остывший кофе.
В плане у меня ничего подобного не значилось, но не скажу, чтобы это оказалось неприятно.
Не сводя с меня глаз, рейнджер, которого я, столько зная о его прошлом, уже не могла называть, как раньше, неотразимым или просто красавцем, приподнял шляпу совсем как в прошлый раз. И совсем как в прошлый раз осведомился:
– Мэм, вам нужна помощь?
Неожиданное тепло распространилось от живота до кончиков пальцев при звуке голоса рейнджера Джетро – хриплого, будто спросонья. От этого голос казался ниже и мужественнее. Несмотря на неожиданные кульбиты желудка, я сострила:
– Ах, вы, наверное, говорите это всем заблудившимся леди!
И была вознаграждена широкой улыбкой:
– Честно говоря, нет. У меня еще не вошло в привычку так часто встречать леди в беде. Но когда это случается, у них у всех очаровательные ямочки на щеках и заплутавшие как две капли воды похожи на вас.
Я не сдержала ответной улыбки. Этот Джетро отнюдь не новичок в искусстве флирта. Он ну просто очень-очень опытен и искусен – умеет подпустить комплимент под видом констатации очевидного факта, причем дешевая или стремная составляющая равнялась большому жирному нулю. Джетро заставлял мое сердце биться быстрее, а сам при этом оставался совершенно спокойным.
Я разглядела в этом уверенность в себе, причем нормальную, а не неприятного свойства. Искреннюю и вполне заслуженную уверенность в себе.
Я позволила обозначиться ямочкам на щеках и не отказала себе в удовольствии заглядеться на его губы, потому что они у него красивые. Но я смотрела на них не очень долго, потому что у Джетро еще и глаза красивые.
– Стало быть, вы моногамный спасатель?
Джетро переступил с ноги на ногу, глубоко вздохнул и скрестил руки на широкой груди:
– Скорее у меня уже несколько лет не сезон на спасательные миссии.
– Как, в этих лесах больше нет девушек?
Он фыркнул от смеха, но удержал невозмутимое выражение лица:
– Девушек много, но ни одной, которую я хотел бы спасти так сильно, как вас.
Я рассмеялась и заметила, что он смотрит на мой рот. Джетро моргнул и все-таки улыбнулся. В прошлую встречу он похвалил мои улыбку и смех, и я решила, что настал момент для ответной любезности.
– У вас красивая улыбка, рейнджер!
– Зовите меня Джетро.
– А чем вам не нравится «рейнджер»?
– Мое имя не Рейнджер, Сара.
Я слегка вздрогнула от удивления, ощутив смутную неловкость, вроде чувства вины, потому что зовут меня вовсе не Сарой, однако не стала выводить Джетро из заблуждения. Я уже не сомневалась, что он не узнал во мне известную актрису, но вдруг он вспомнит мое имя?
Я надеялась, что нет.
Не успела я поправить его и назваться, как Джетро шагнул ко мне, мягко и уверенно отобрал у меня кружку с кофе и поставил на крышу моей машины. Мне пришлось приподнять голову, чтобы не отрывать взгляда от его глаз, которые положительно зачаровывали. Глаза оказались золотисто-зелеными, а не карими, как я ожидала.
Джетро стоял близко ко мне, но не вплотную. Очень хорошее расстояние – не таящее угрозы, но в пределах досягаемости. Прямо-таки невербальное приглашение.
С совершенно невероятной улыбкой, от которой у меня слегка ослабели колени, Джетро негромко произнес, так что я невольно подалась вперед, чтобы расслышать:
– У вас удивительно красивый голос. Такой голос просто жаль тратить на слово «рейнджер», когда можно сказать «Джетро»…
Я моргнула и вздрогнула, потому что – о господи! – желудок, по ощущениям, исполнил сальто-мортале.
Может ли этот рейнджер быть еще сексуальнее? И отчего, помимо очевидного, он так сексуален?
– Джетро, я вам кое-что скажу, если позволите…
– Говорите, что вам только захочется, Сара, – услышала я бархатистый баритон. – Только повторяйте мое имя почаще.
Ох ты ж!.. Желудок еще раз прошелся колесом. Мне ужасно захотелось коснуться этого рейнджера. Что за чары вуду на меня действовали?
Я с усилием сосредоточилась и продолжала, будто не слыша:
– Пожалуйста, примите это за комплимент, потому что я скажу абсолютно искренне: вы самый талантливый флиртун, какого я когда-либо видела.
Брови Джетро поехали куда-то под шляпу, хотя улыбка не дрогнула. Более того, она стала еще веселее.
– Я не шучу. А ведь мне попадались весьма способные. Обязательно укажите виртуозное владение искусством флирта в своем резюме, и если вам понадобятся рекомендации, дайте мне знать, потому что вот насколько может что-то покорить в незнакомом человеке, настолько меня покорила эта ваша черта.
Джетро рассматривал меня несколько секунд. Желание прикоснуться к нему усилилось до настоящего зуда. Он стоял совсем близко, однако я могла думать только о том, что он недостаточно близко. В этом, должно быть, и крылся подвох.
Умно, рейнджер Джетро. Очень умно.
А его глаза… Не давайте мне рассказывать о его глазах, даже начинать не позволяйте! Я не могу объективно относиться к этому мужчине. Какой красавец! В глазах рейнджера Джетро таилось приглашение – искрящееся, горячее, гипнотизирующее. И мне ужасно хотелось ответить на него согласием.
Нарушая и одновременно усиливая томительное напряжение, Джетро наконец ответил:
– Из ваших уст это комплимент.
И окинул взглядом мое лицо, задержавшись на губах.
Ах-х-х… (счастливый вздох).
Как жаль, что я опаздываю на съемку! И еще очень жаль, что я пообещала Хэнку держаться подальше от рейнджера Джетро. Я не ожидала снова встретить его, поэтому обещание не казалось особой жертвой. Хэнк явно делал из мухи слона, поддавшись ханжеской истерике: этот рейнджер не похож на хрупкий цветок – он хладнокровен, выдержан и толков.
А я не пожирательница мужчин.
Скорее я их сортирую.
Уступив наиболее ответственной стороне своего характера, я глубоко вдохнула и поглядела на часы… Да, я ношу часы. Не люблю смотреть время на мобильном – в основном потому, что меня это отвлекает. Я сразу вижу сообщения-уведомления и чувствую себя обязанной ответить, тогда как наручные часы мне требований не предъявляют.
Они как бы говорят: вот тебе время – и все, что меня абсолютно устраивает. Это прекрасно.
– Ужасно не хочу ставить на паузу это эпическое великолепие, – я жестом обвела фигуру рейнджера Джетро (с головой), – но есть ли такая возможность… Не могли бы вы помочь мне найтись и сегодня? Я должна была кое-куда подъехать к полшестому, а уже почти семь…
При виде моего жеста Джетро усмехнулся – совершенно нормальная мужская реакция. Ни сознания собственной важности, ни шокированного негодования, ни досады от внезапной смены темы, только спокойное принятие новых условий и внутренняя уверенность. Он вел себя так… по-взрослому.
Джетро покачался на пятках, достал телефон из заднего кармана и набрал кому-то сообщение.
– Конечно, без проблем. Время есть, я только предупрежу босса.
После оргии сплетен с Хэнком я помнила, что босса Джетро зовут Дрю, что он федеральный охотинспектор, помолвлен с сестрой этого рейнджера и несколько лет назад нещадно его отлупил.
Я ничего не сказала о своей информированности, но внимательно смотрела на Джетро, пока он звонил.
Ладно, ладно, признаюсь: я на него глазела.
Да, я пялилась на рейнджера Джетро!!!
Довольны теперь?
Вы бы от него тоже глаз не отвели. У него длинные для мужчины ресницы и красивая бородка. Которая обрамляет очень красивый рот.
Меня не покидало ощущение, что я его знаю – возможно, потому, что Хэнк выложил мне всю его подноготную. При этом Джетро даже не знал моего настоящего имени, – радикальная перемена ролей. Это ко мне обычно подходят незнакомцы, уверенные, что они меня знают. Они следят за моей жизнью, видели фотографии с моей кинсеаньеры[9 - Праздник совершеннолетия девочек в странах Латинской Америки, отмечается в пятнадцатый день рождения. (Прим. ред.)] и имеют свое мнение насчет платья, в которое я одета. Каковым мнением им не терпится поделиться и обсудить на форумах по всему славному интернету.
Я серьезно, поищите по тэгу #СиеннаКинсеаньера, который по-прежнему нет-нет, да и выскакивает в Твиттере. Вы придете в ужас и вдоволь посмеетесь.
Но вернемся к сексуальному Джетро.
На этот раз я оказалась незнакомкой.
Оказалось, побыть незнакомкой очень приятно.
Однако неведение Джетро в сочетании с моей осведомленностью отчего-то коробило. В отличие от утаивания имени это уже отдавало настоящим обманом. Знание истории Джетро окрашивало направление моих мыслей и реакций на его поступки, а Джетро и не догадывался, что на него смотрят сквозь линзу сплетен.
– Дрю? Это Джет. Я опоздаю. До скорого, – сказал он и закончил звонок. Либо решил не дожидаться ответа, либо попал на автоответчик. – Куда вы направлялись? – осведомился он, не поднимая глаз от телефона. Должно быть, чувствовал на себе мой взгляд, но, казалось, его это совершенно не беспокоит.
– Гм, в Кейдс Ков.
Джетро тут же на меня поглядел:
– В Кейдс Ков?
– Да, и ужасно опаздываю.
– А вы… – он еще раз оглядел мое лицо, и его, видимо, осенило – глаза чуть расширились. – Вы, стало быть, актриса?
А-А-А-А-А-А! Бдыщ!
Он знает о съемках. Нет, ну а как иначе, если он рейнджер национального парка, где мы снимаем? Но мне не понравилась его интонация: будто моя профессия актрисы делала все, что я сказала или сделала, бутафорским, ненастоящим.
А я не обманывала, а избирательно рассказывала правду. Это большая разница.
Не желая, чтобы магия между нами рассеялась, я увильнула от прямого ответа.
– Я сценаристка, – сообщила я, отвернувшись к машине якобы за сумкой и скрыв невольную гримасу.
По иронии судьбы, я только что доказала справедливость подозрений Джетро. Однако сказанное не являлось ложью – я действительно автор сценариев.
– Правда? – Когда я выпрямилась с сумкой в руке, Джетро уже открыл мне правую дверцу и глядел на меня с новым интересом, граничащим с упоением: – Так это вы сочинили фильм, который тут снимают?
– Да, я.
Это было правдой.
Только сев в кабину, я сообразила, что Джетро не подал мне руку, как в прошлый раз. Не знаю, почему я заметила, но вот заметила и задалась вопросом, отчего он не предложил руки и отчего я это заметила.
– А как вы начали писать сценарии? – спросил он, открыв дверцу со своей стороны и поставив термокружку с кофе, снятую с крыши моей машины, в подставку ближе ко мне. Надо же, а я совсем забыла!
– Выиграла конкурс в колледже.
