скачать книгу бесплатно
– Не убивай, я все сказал, – захныкал он в конце.
– Будешь сидеть здесь, пока мы нашего товарища не вызволим. А вот потом….
– Отпустишь?
– Если объяснишь, зачем мне это надо.
– Сто тысяч долларов!
– Сто пятьдесят. Не обеднеешь.
– Сто пятьдесят, – вздохнул Али…
Выяснилось, что Жука держат в престижном Подмосковном районе, в обширном имении, где наркоторговец предавался радостям жизни.
Меня столько натаскивали на штурм самых различных объектов, в том числе укрепленных пунктов противника, баз, пусковых установок ядерного оружия – забыть это искусство невозможно. Как нельзя, к примеру, разучиться ездить на велосипеде. Некоторые навыки намертво въедаются в существо, становятся неотъемлемой частью тебя.
Я провел рекогносцировку. В эту же ночь наша штурмовая группа вломилась в дом.
Охранники у Али были здоровенные, самонадеянные и ни на что не годные. Привыкли воевать против таких же дикарей.
Мы проникли на объект чисто. Потом чуть не засыпались, когда один из бойцов столкнулся на территории с вышедшим из пристройки охранником. Из пистолета с самодельным глушителем мне пришлось прострелить тому ногу, а потом оглушить его.
Мы нейтрализовали охранников в доме, повязали Мурзу. Заложника он держал в подвале. Видимо, завидовал славе восточных эмиров, у которых во дворцах имелась тюрьмы для врагов, дабы всегда можно было насладиться их стонами.
– Мурза, я прошел как раскаленный нож через масло сквозь твою охрану. Если надо будет, я приду снова. К тебе. К твоим детям. Родным. Я уничтожу твой род, если ты еще раз посмеешь сделать такое, – говорил я, не снимая маску.
– Вы сожгли мой товар! – голос у Мурзы походил на лай приблудной шавки – он глотал окончания слов.
– Придет время, ты уедешь, или мы уничтожим тебя. Ни один басмач не справился с русским солдатом. Время придет, мы сотрем тебя. А пока мы уходим. А ты обещаешь не делать глупостей. И остаешься живым.
– Но…
Я отмахнул ножом ухо лежащему на полу телохранителю и резко ударил в основание черепа, выбив сознание, чтобы перекрыть поросячий визг.
– Тебе я отрежу кое-что другое. Ты понял?
– Я понял, – Мурза метал глазами молнии.
– Не жги меня глазами. Ты шут, возомнивший себя эмиром. Запомни, я приду к тебе в любой момент. Если я погибну, придут другие. Забудь о мести…
Мафия готова воевать. Но получалось, что сейчас мы знали о них больше, чем они о нас. Диверсант силен тем, что он в тени.
– Договорились, – кивнул Мурза. – Я держу слово. Я хозяин своего слова.
– Ну да. Сам дал, сам взял обратно. Бойся, басмач. Бойся…
Жука отделали прилично, но раны на нем заживали быстро. И он не терял оптимизма.
– Ну, ты крут, – сказал он. – Парни в восторге.
– Жук, так нельзя. Рано или поздно они нас поубивают.
– Нельзя опускать руки. Будем бить их верхушки.
«Славянский кулак» – так называлась боевая организация, которой руководил Жук. О ней знали немногие, но шлейф тянулся длинный. Жук предложил войти в нее в качестве оперативного руководителя и разработчика акций. И я не смог отказаться.
Понаделали мы много. Бились с диаспорами, поджимавшими под себя русские провинциальные городки и предприятия. Иногда получали за это деньги, которые нужны были, чтобы биться дальше. Закладывали взрывные устройства. Отделывали битами и запугивали распоясавшихся бандитов.
Я в жизни не жалею ни о чем. И что был этот период в моей биографии – тоже не жалею.
А потом в моей жизни появился Куратор.
Но это уже другая история.
Жуку я обязан многим.
Куратору я обязан всем…
Я встряхнул головой, наддал газа, выруливая на Можайское шоссе, и поинтересовался:
– Сделали хоть, что планировали?
– Сделали, – Жук, потер покрасневшую скулу – след удара.
– А эвакуацию не предусмотрели.
– Предусмотрели. Так получилось.
– Никого хоть не завалили вглухую?
– Обижаешь. В сводках происшествий не возникнем, – хмыкнул Жук.
– Не бойся, не подставим, – поддакнул гном.
– Кое-что есть для тебя, – сказал Жук. – Сема, говори открыто. Мы одно дело делаем. И нам с «Альянсом» не по пути.
– Я пару лет с пацанами крепко дружил с «Черного марша». До сих пор встречаемся.
– Это которые зверьков в Мытищах плющили?
– Да, трое сели. Но не в этом суть. Бурления у «Марша» идут – нужно переходить к активной силовой фазе войны. Хотя никто не знает, что это за фаза такая. И зачем она нужна.
– Единства нет?
– Нет… Ребята хорошие. Но могут быть опасными… Там студент-химик вращался. Глицерином кликали. Свихнутый на взрывчатых веществах – с детства хлопушки сочинял и на кошках испытывал.
– Глицерин, – будто попробовав кличку на вкус произнес я.
– Такой пончик, ручки ножки пухленькие, губки надутые. Но злой как черт. Глаза голубые – яркие, из-за этого считает себя истинным арийцем. Он меня однажды в деле видел. Знает, что слов на ветер не бросаю.
– Ты тоже за силовые методы?
– Было дело… Я его недавно встретил на тусовке. Он меня отвел в сторонку: мол, с пустомелями общаться – себя не уважать. Нужно делом заниматься. Он переустроит с корешами страну – будет все пучком. Есть люди, присматривают настоящих мужиков под громкие дела.
– А ты? – спросил я.
– Послал по адресу жирного недоноска
– Интересно, – я прикинул варианты.
Это криминальные структуры могли искать себе расходный материал в экстремистских кругах. Но могла быть и ниточка к «Альянсу действия».
– Как его найти? – спросил я.
– Телефон есть, – Сема вытащил мобилу и нашел номер.
Я притормозил машину и записал.
– Чак, я рассказываю тебе, потому что знаю: все, что ты сделаешь – это для нашего общего дела, – торжественно произнес Сема. – Я прав?
– Клянусь.
– Тогда я спокоен.
***
Верховный Суд Российской Федерации признал результаты выборов законными. Вслед за этим около его здания рванул взрывпакет эквивалентом сто грамм тротила.
Прошли новые транши, оппозицию подпитали деньгами, и изо всех углов, как нечисть в «Вие», полезли «синеленточники»». Сегодня в Москве санкционировали их митинг, на который организаторы пообещали вывести миллион. Значит, тысяч двадцать будет.
Я оделся попроще, натянул на голову бейсболку, скрывавшую лицо, надел темные очки и отправился единиться с народом.
На Дурасовскую площадь с нескольких сторон стекались толпы народа. С транспарантов пялились жуткие рожи, изображавшие членов Правительства. На прилегающей улице кипел человеческий водоворот – там жгли чучело президента, полиция лениво пыталась воспрепятствовать этому. Сумасшедший призывал небесные кары на власти:
– Я потомок Николая второго! Чую бесов в Кремле.
С площади доносились пламенные речи. Если очистить их от стилистических изысков, они звучали в стиле Гека Фина, вспоминавшего о своем папаше-алкоголике:
«Папаша, как напьется, вечно ругал правительство. Это разве правительство, – говорил он».
На трибуне материализовалась поп-дива с развязными замашками и репутацией вокзальной шлюхи, в миниюбке, с глубоким декольте, и начала бойко вещать о свободе и «разве это правительство?»
Стоящая у трибуны под флагами Русской Империи сплоченная группа с националистов заскандировала хором:
– Про-сти-тут-ка. Про-сти-тут-ка.
Группа хоругвеносцев схлестнулась с профессиональными гомосексуалистами, неутомимыми поборниками прав сексуальных меньшинств – последние были как на подбор атлетического телосложения, что еще раз подтверждало – дефект не в теле, а в мозгах. Дискуссия плавно переходила в мордобой, и в толпу клином вошла группа омоновцев.
Меня все это не интересовало. Я смотрел в спину неуклюжего парня в просторной футболке с надписью «Россия вперед!», походкой и телосложением напоминавшего жирного пингвина. Он двигался по узкой улочке через толпу по направлению к площади. Перед собой держал аккуратно, как ночной горшок, толстую стопку брошюр. И мне эта стопка очень не нравилась.
На подходах к площади стояли полицейские автобусы, выстроились шеренги омоновцев и солдат внутренних войск.
Перед строем молоденьких солдатиков в милицейской форме под присмотром телекамеры какой-то телекомпании нахальная девка читала ликбез о конституции, выборах и вопиющем нарушении прав человека. За всех отбрехивался старший лейтенант:
– Мы служим конституции и закону.
– И сами нарушаете!
– Я об этом ничего не знаю. Пока закон нарушаете вы.
– Какую статью конституции я нарушаю?
– Вы нарушаете правила проведения митингов.
– Снимай это, четче… Представьтесь.
– Девушка, проходите.
– Закон о полиции. Представиться отказался. Ну что ж.
Старлею очень хотелось бросить команду «фас», чтобы эту полусумасшедшую провокаторшу его подчиненные порвали на части и сожрали без соли. Но он вынужден был с каменным лицом выслушивать всю эту околесицу.
Проходящих через бублики металлодетекторов полицейские проверяли выборочно – отдельных персонажей заставляли вытряхивать сумки. Досматривать всех сплошняком при таком скоплении народа нереально.
«Пингвин» перед бубликам неожиданно обернулся и двинулся в сторону переулка. Прошел метров триста и остановился, над чем-то раздумывая. Было видно, что он весь на нервах.
Этот клоун и был тем самым взрывником-маньяком по кличке Глицерин. Он снимал квартиру на улице Зорге.
Его телефон поставили на прослушку. Разговоры были ни о чем. За политику, за компьютеры и за жизнь. Еще он заказывал какие-то химикаты и обменивался ими. А вчера густой грубый голос сообщил:
– Завтра бенефис, Глиц. Ты готов?
– Готов, готов.
– Смотри. Для нас это очень важно.
Роб и Шатун осуществляли за объектом наблюдение.
Когда меня почти четыре года назад подтянул на сотрудничество Куратор, я кинул клич, собрал моих бывших бойцов во Владимире и обрисовал ситуацию.
– В горах работали. И город отработаем, – не колеблясь согласился Роб идти со мной дальше.
– Лишь бы на пользу шло, – кивнул Шатун.
Мамонт и Гром отказались. У них семьи. Им было, что терять.
– Те, кто отказывается защищать чужие семьи, рискует своей, – сказал напоследок Роб.
