скачать книгу бесплатно
Формально задачей «НК» является «предотвращение террористических актов на стадии приготовления». Руководство чаще трактовало это как физическую ликвидацию источника угроз.
– Александр Аверьянович, мы сегодня не слышали вашего мнения, – произнес генерал Панасенко.
Куратор побарабанил пальцами по столу:
– Террористическая активность «Альянса» будет возрастать. Они не успокоятся. Они будут бить по самым больным местам. Это не фанатики, а комбинаторы.
– Их цель?
– Узнаем. Когда возьмем их.
– Стоит задействовать по полной программе группы контртеррора? – Панасенко без особой охоты принимал такие решения, зная, насколько острое это оружие.
– Уже задействовал, – бросил Куратор.
– Без согласования? – приподнял бровь генерал.
– Я принял решение в рамках полномочий. В соответствии с пунктом пятым Протокола. И сейчас считаю нужным доложить об этом.
Система «НК» была основана на том, что каждый из собравшихся при формальном подчинении руководству обладал полной свободой применения подчиненных сил. Если считалось, что руководитель сектора превысил допустимые рамки, это рассматривалось позже на совещании Управления, а потом у Директора ФСБ – единственного, на ком замыкалась эта система.
– Результаты есть? – спросил Панасенко.
– Пока нет, – покачал головой Куратор. – Мы делаем все.
– Если так пойдет, то и Кремль взорвут, – подал голос генерал Юрасин.
– Это будет прискорбно. Но не смертельно, – усмехнулся Куратор.
– Все, совещание закрыто, – хлопнул по столу ладонью Панасенко.
Действительно, пора работать. Здесь не любили чесать языками.
***
Жук работал при нашей автобазе в конторке, созданной для попила бюджетных денег – то ли менеджером, то ли завхозом. На офисного хомяка он походил меньше всего. Огромный, накачанный, суровый.
Я считал его чем-то вроде бандита, крышующего автобазу. Такую публику я предпочитаю обходить за километр. Но как-то мы оказались с ним на общей пьянке – он не считал зазорным общаться с рабочим классом. Мы разговорились, и я понял, что тут совершенно иной случай. Передо мной был фанатик. Человек, исступленно преданный идее возрождения России.
Тогда ему уже стукнул сороковник. Он вел секцию рукопашки, куда привлекал молодежь, руководил патриотическим клубом «Эра водолея». И был один из лидеров полулегальной организации «Русский реванш».
На той памятной пьянке он пригласил меня в секцию:
– Ты парень молодой, сметливый. Приходи. Присмотришься, может понравится.
И я пришел в спортзал. Узнав, что я имею некоторое представление о рукопашке, Жук предложил «отстукивание» – пристрелочный бой с его питомцами. На рукопашку меня натаскивали с детства. Так что при моем сухощавом сложении уделал я здоровенных качков и даже не вспотел.
С Жуком мы обменялись несколькими ударами. И я понял, что смогу уделать и его. Он это тоже понял. Прервал бой. Хлопнул меня по плечу:
– Мастер.
Я стал захаживать в спортзал.
Тренировки сочетались с «бдениями» – Жук очень увлекательно рассказывал об истории России. О беспощадных войнах, где закалялся русский дух. О том, что у нам пора решать – хотим ли мы оставаться народом-победителем или стать жертвенной коровой на геополитическом разделочном столе.
Постепенно мы сближались. Однажды я узнал, что деятельность Жука тренировками и проповедями не исчерпывается. Тогда в тренерской комнате, в углу мерцал экран телевизора. Показывали репортаж о задержании добрых молодцев, совершивших налет на грязную общагу на окраине Москвы, где обитали чернокожие наркоторговцы. Смаковались кадры, где «русских скинхедов» загружали в полицейские автомобили.
Жук чертыхнулся:
– Мои ребята. Надо вызволять. Адвокатов искать.
– Хоть не ты их туда послал?
– Я похож на дурака? Они откололись пару месяцев назад. Хотели всего и сразу. Но помогать надо. Мы своих не бросаем.
Постепенно мне открывалось, что Жук является идеологическим вдохновителем нескольких боевых групп. К нему многие приходили за советом. К его словам прислушивались ребята, больше не слушающие никого и не признающие никаких авторитетов.
– Вы хотите убивать таджикских дворников? – резко отчитывал он их. – За цвет кожи? Мы не можем ровнять всех под одну гребенку. И бить таких же бедолаг, как и наши работяги. Они же сами жертвы, у нас общие враги.
– Зверьки должны знать место, – хмурился необъемных размеров короткостриженный битюг.
– Это не наш путь. Мы должны быть выше, умнее, организованнее. И силу использовать лишь тогда, когда нельзя иначе. Но тогда бить так, чтобы любая мразь трепетала, только завидев русский кулак.
Позже я узнал, что Жук являлся организатором нескольких громких силовых акций. Та нашумевшая история, когда следователь хотел выпустить горцев, насмерть расстрелявших двоих русских ребят из травматики. Родители джигитов были большими шишками. Тогда я увидел, как может стремительно разворачиваться машина «русских дружин». За считанные часы было организовано многотысячное пикетирование прокуратуры и МВД. Переполнены информацией СМИ и Интернет. Поднят такой шум, что власти реально испугались, в результате виновных осудили.
Однажды Жук собрал дружину и рванул в Ивановскую область, где местные мужики схлестнулись с чеченской мафией. Порядок там навел быстро, жестко и без шума.
Жук не пытался втягивать меня в свои дела. Хотя понимал, что я не просто приятный собеседник и хороший спортсмен. Что у меня за душой есть что-то стоящее.
Но однажды он попросил меня. На двоюродную сестру его сотрудника наехали диковатые кавказцы. Одно время она крутила с дитем гор, и тот теперь считал ее своей собственностью. Обещал взять за волосы и уволочь в свой аул. Увозил пару раз от дома на машине, угрожая: «Пикнешь, сверну шею, я человек важный, мне ничего не будет».
– Непорядок это, – сказал Жук. – Своих надо выручать. Разомнемся?
– А что, – бесшабашно махнул я рукой. – Можно.
Двое важных бабуинов ждали у подъезда свою жертву. Кстати, к кавказцам я отношусь толерантно – и в детстве, когда жил в Чечне, и на войне видел их разных. Среди них были мои друзья, с которыми я пошел бы в любую разведку. Но количество дикарей, сорвавшихся с гор в центральную Россию, в последнее время зашкаливает.
Мы с Жуком покуривали в сторонке, глядя, как во двор заходит тоненькая испуганная девчушка. И бабуин подваливает к ней со словами:
– Ты чего, праститутка, не поняла?
Схватил ее за локоть и поволок в сторону красного «Ауди».
И тут мы. Вырубили их с трех ударов. Забрали пистолет ТТ. Одного бабуина кинули в багажник нашего «джипа», другого – в салон.
В лесочке за МКАД состоялся душевный разговор. Я припомнил науку интенсивных допросов в боевых условиях. И превратил гордых джигитов в расплывшихся слизняков. Если первыми их словами были: «Убьем тебя, твоих родственников и эту билядь», то в конце звучало униженное: «Не убивай, брат».
Жук сфоткал обоих на мобильник с фаллоимитатором в интересном месте. Да еще друг с другом. И сжал увесистый кулак:
– Понимаешь, что ты у меня теперь вот здесь?
– Все понимаю, – блеял бабуин.
– Не забудь, что с тебя двадцатник зелени. Завтра.
Через два дня в спортзале Жук протянул мне пачку стодолларовых купюр.
– Часть ушла девчонке в качестве компенсации. Наша доля пополам.
– Не надо. Я за идею.
– А я за что? Но обезьяну ошкурить – сам Господь завещал.
– Ладно, – я взял деньги, усмехнувшись про себя – вот так становятся бандитами. Хорошо еще, если благородными.
– Не кривись. Деньги не цель. Но они нужны для дела.
Через пару месяцев он вновь обратился ко мне. На этот раз ситуация была куда круче.
– Серый, ты парень серьезный. Вижу, что воевал.
– Да ладно, какой там воевал.
– Не надо мне петь. Я сам не через одну войну прошел. Ухватки матерых вояк знаю. Ты из военной разведки… Ладно, умерло между нами… Только война не закончена.
У него была конкретная информация, что в Москву прибыл груз героина, где-то под сотню кило.
– Я знаю, где его перехватить, – сказал Жук.
– И что ты с ним собираешься делать?
– В печку.
– А курьеров.
– Без мокрухи. Но в назидание.
– Жук, это не моя война.
– Правильно, не твоя. Наша. Потому что нам не все равно.
И я понял, что мне действительно не все равно. Перед моими глазами стояли мешки с героином, которые мы жгли за ниткой. Адское пламя и вселенское зло.
Информация была в точку. Хлопнули мы груз в момент передачи на глухой стоянке дальнобойщиков под Москвой. У нас было все необходимое – маски, стволы. И охрана оказалась слабенькая. Один пытался вытянуть пистолет, но я его сшиб с одного удара.
– Вы сюда больше не ходите, чурки. В следующий раз на костре сами будете, – говорил Жук, поджигая мешки с героином.
С этой вылазки дивидендов мы не поимели. Оплата за груз производилась между проверенными партнерами по безналу, через оффшоры.
– Слушайте, братья мусульмане, – напоследок объявил Жук, пиная лежащих на земле таджиков. – Мы вам не дадим возить зелье. Мы вас будем убивать.
– Зачем убивать? Не будем возить! Как скажешь! Больше Москва не появимся! – врали наркокурьеры искренне.
– Русский народ не будет сидеть на игле!
Через три недели мы накрыли еще одну партию белого порошка и изувечили наркодиллеров.
– Чего ты хочешь добиться этим индивидуальным террором? – однажды спросил я Жука.
– Сбить немножко вал наркотиков. Всколыхнуть болото. Закалить людей.
А через месяц ко мне на работу пришел осунувшийся Лом – ближайший помощник Жука:
– Взяли командира. Кажется, Мурза. Крыша тех нарколыг. Прознал, что мы уничтожили его товар.
– Что делать собираешься?
– Не знаю я! Жук всегда решал!
– Не знаешь?! А разве не Жук говорил – своих не бросают?
– Отбивать будем. А как – не знаю.
Я расспросил его, что он знает о Мурзе. И командным голосом выдал:
– Отставить панику. Оружие есть?
– Найдем.
– Отбираешь пять самых надежных бойцов, с армейским опытом, умеющих стрелять. Нужен транспорт. И, главное, нужен источник информации.
– Какой источник? – изумился Лом.
– Над этим давай вместе думать…
И придумали.
Али, ближайшего помощника и родственника Мурзы, мы отследили от ночного клуба «Сатурн». С охранником, – неразумным огромным бугаем, и белобрысой телкой он сел в белый «Мерседес».
Во дворе дома в Чертаново наш микроавтобус «Фольксваген» подпер сзади бампер мерса. Я срубил ударом пистолетной рукоятки телохранителя, как кошку отшвырнул взвизгнувшую девку. Мои парни вытащили пухленького и лысого Али из салона вместе с его нукером и кинули в фургон.
– Жить хочешь, будешь молчать, – взял я за горло распутную девицу. – Поняла, подстилка дырявая?
– Д-д-да.
– И со зверьками по хатами не шатайся. Али – садист. Скажи спасибо, что жива осталась.
Дальше подвал, допрос с пристрастием. Когда я щипцами зажал Али палец, он взвыл. И выдал все, что знал. Он был не бойцом, а казначеем.
