скачать книгу бесплатно
– Тогда давай я закажу на всю зону сто колод. Хватит пока. Тогда и сыграем.
– Зря ты это, Плесень. Хотя тоже праздник – полюбопытствуем.
На следующий день с утра Андрей с Серёжей Багром пошли к куму – звонить по телефону. Тот встретил их озабоченно.
– Ну, что – проблемы?
– Нет, Семён, сплошные понятки, – ответил Багор, – только позвонить надо.
Сначала Андрей позвонил в родной совхоз «Красный Луч» председателю.
– Председатель, узнаешь?
– Да, узнаю, Андрей, – в голосе было недовольство и раздражение.
– Всё про меня знаешь?
– Да, наверное, всё.
– Я тебе часто надоедать не буду. И эпизоды напоминать не буду. А вот попрошу я тебя помощь оказать шефскую, за мой счёт, разумеется. В санатории, где я отдыхаю, транспортёр надо поставить хороший, метров пятьдесят. Пришли инженера с техником: посмотреть, рассчитать. И просьба – не тяни.
– Да сделаю я всё. Ты ведь мне позвонил, потому что знаешь – я добро не забываю.
Второй звонок был к Эдику Брагинскому.
– Эдик, узнаёшь?
– Конечно, Андрей! Ты откуда?
– От верблюда. Арсен случаем не рядом?
– Рядом. А что?
– Поднеси трубку к его уху, чтобы он слышал, что я буду говорить.
– Да, Андрей, у тебя всё в порядке? – послышался глухой знакомый голос Арсена.
– Всё в порядке. А теперь – слушайте. Поедете в мою квартиру, которую я для Цили когда-то купил. Она на неё записана – её не конфисковали. Ключ от квартиры возьмёте у Лёвки Бородича, он там склад для своих книг устроил. На счётчике электрическом два ключика маленьких проволочкой присобачены. Спуститесь в сарай под домом, номер двадцать четыре. Там в старом телевизоре «Чайка» лежат деньги. Заберите их. Двадцать тысяч отдадите дяде Савелию, чтобы меня с товарищами подогревал, а двадцать привезёте мне сюда сегодня. На вахте спросите Семёна Ивановича, скажете – от дяди. Пусть они здесь у него в сейфе лежат – так мне спокойнее будет.
– Андрей, всё сделаем. Бутылочку захватить?
Ворошилов посмотрел на начальника.
– Пусть две захватят, – кивнул тот.
– Захватите всё, что хотите, – за лишнее не взыщу. Да, чуть не забыл – привезите сто колод карт, хороших.
Через месяц Ворошилов уже работал в библиотеке, которую взялся исправно пополнять Лёвка Бородич. Кормился – с офицерской кухни да с воли присылали регулярно друзья и рыбку, и колбаску. Раз в месяц устраивал он небольшие праздники, на которые приезжали весёлые девчонки и приглашались кое-кто из друзей: и блатные и «меценаты».
Но чего Андрей боялся с первого дня, как попал на зону, так это туберкулёза, самой обычной чахотки. Ведь он не переставал противно кашлять с той неприятной ночёвки на самоходке, на мерзлой щебёнке. Хотя Багор его успокоил: мол, на нашей зоне ТБЦ не гуляет, кушай хорошо и на больничку не попадай, и всё обойдётся.
Через год привык он к жизни новой своей, которая позволяла и книжки читать, и думать, и беседы беседовать с очень разными людьми. Историй наслушался, что прочитаешь о таком – не поверишь. Кто к нему регулярно приезжал, так это – Лёвка, раз в два месяца обязательно появлялся. Бородича пропускали к Андрею в библиотеку, там они выпивали бутылку коньяку, а потом чай пили часами. Борис не приезжал – Андрей знал, что тот женился и собирается защищать докторскую.
Только стала его уже через год грызть изнутри какая-то болезнь-не болезнь, а назойливая думка, в которую трансформировалось тупое вынужденное безделье. Инициатива здесь, в лагере, не поощрялась. Да и фантазировать разрешалось только в устных рассказах. А замутить чего-нибудь уже хотелось. Как-то раз, болтая с Лёвкой, он и вспомнил про человечка одного, с которым встретился он у Бородича дома много лет назад.
– Лев, а помнишь: много лет назад ты знакомил меня у себя дома с одним очень интересным человеком? Ты ещё потом сказал, что он друг Косыгина, что отсидел восемь лет и был замминистра торговли? Лицо страшное такое, большое, на желтую высохшую дыню похоже.
– Знаю, о ком ты. Это – Леонид Алексеевич Маккавеев из Воронежа. Книжки у меня покупает. Он раз в месяц к нам в город приезжает договора заключать с леспромхозом да зарплату там получает. А зарплата у него не хилая. Как-то раз вывалились у него из кармана бумажки у нас дома, а моя Маринка бросилась их подбирать. Это аккредитивы были: двенадцать штук по тысяче рублей. Познакомился я с ним в нашем когизе. Он там каждый раз, приезжая, тоже затаривается – видимо, подход к директрисе имеет. Интересный он: девчонки-продавщицы пачку ему раз завязывают, да всё как-то несручно, криво, он пальто свое кожаное с бобровым воротником, на волчьем меху снимает, книги в стопку ровно укладывает, шпагат берёт, петлю делает, четыре раза перехватывает, и пачка получилась удобная, ровная – бери да неси. И говорит девчонкам: «Замминистра торговли должен уметь и в кассе стоять, и пачки вязать!» Странные у него книжные интересы: оккультизм, чёрная магия, черти, секс, проституция. И «Молот ведьм» Шпрингера ему надо, и «Пол и характер» Отто Вейненгера.
– Ты мне не про книжки, ты мне про него расскажи.
– Он был начальником второго главка министерства торговли, курировал центр и юг России, это и весь Краснодарский край, включая Сочи. А вот с Косыгиным он, действительно, если не дружил, то водку пивал. Сел он за хозяйственные дела, а в лагере написал кандидатскую диссертацию начальнику лагеря, тот генералом стал, дело на пересмотр отправил, и сейчас с Леонида Алексеевича вообще судимость сняли. А может, и врёт он всё. Я ведь не знаю.
– Не врёт! Лёвка, а мы с тобой сможем нашему куму диссертацию написать?
– А чего не написать-то? А тема какая?
– Ну, например, некоторые аспекты организации хозяйственной деятельности в исправительно-трудовом учреждении.
– Только уж рожа-то больно тупая у твоего «кума». Как он защищаться будет?
– Это наша задача – таких же оппонентов подобрать.
– Так ведь надо сначала несколько статей по теме написать да опубликовать.
– Давай напишем.
– А ты с ним самим-то про диссертацию говорил?
– Нет. Так ведь надо сначала решить – сможем ли.
– Сможем!
Стал Семен Иванович Кривопузо через пару лет с небольшим кандидатом юридических наук, полковником, а ещё чуть-чуть – и уже начальником УИТУ всей Мордовии. Теперь ход был за ним. Бывший кум сам готовил все характеристики и документы, а Ворошилов только терпеливо ждал условно-досрочного освобождения.
Решение суда пришло. Через две недели Андрей будет на свободе, но тут как снег на голову в лагерь прибыл новый жилец. Кузя, Герасим Кузьмин, одноклассник Ворошилова, которому он двадцать лет назад воткнул карандаш в щёку. Кузя сразу же радостно признал обидчика.
– Шило, как же мне тебя не хватало. Спать теперь не будешь. Думать будешь обо мне.
Кузя по всем воровским понятиям был правильным жуликом и авторитетным: три судимости, три побега, дерзкий и волевой, он не подчинялся никаким правилам и законам. Багор знал о нём что-то, но решил его всё же сразу приструнить.
– Кузя, у нас на зоне порядок, и ты мне его не порти. Я за этот порядок перед обществом отвечаю. Будешь жить, как я скажу.
– Да мне ещё никто в жизни не говорил – как мне жить! А ты, Багор, тем более. Придушил бабушку за две иконы и ходишь здесь королём. А с Андрюшей у нас старые счёты, и он ссаться ночью будет, пока я рядом хожу.
– Ссаться здесь ты будешь, причём кровью, – сказал Багор и несильно ударил кулаком сверху по голове маленького Кузю.
Тот сел на пол, выронил матрас, закатил глаза и вывалил язык. Хотя Кузя и придурнуть мог.
– Окочурился, – пробормотал кто-то из стоявших рядом.
– Не окочурился, – ответил Багор, поднял одной рукой Кузю и прислонил его к стенке. – Слушай ещё раз: эта зона моя, будешь на меня тявкать – пожалеешь. На Шило прыгнешь – вся зона обидится, он её греет. И ещё: помни, что за него дядя Савелий хлопотал.
Это была первая ночь, когда Ворошилов не заснул. Утром он подошёл к Багру.
– Багор, я боюсь.
– Не бойся!
– Бо-ю-усь!
– Тогда кончи его. Плесень и Лягухой помогут.
– Я думал. Я не смогу.
– Ладно. Ты когда откидываешься?
– Через две недели.
– Сейчас, – он махнул рукой одному из своих. Эти «шестерки» всегда были у Багра под рукой. Полуголый, молодой, но уже весь в наколках, похожий на лягушонка, подскочил к своему пахану. – Лягуха, сможете Кузю на две недели в ШИЗО определить?
– Как-то не по понятиям это – чтобы мы честного бродягу в ШИЗО упаковывали.
– А это по понятиям, что он мой авторитет обосрал?
– Тоже нет.
– Стукните куму, что Кузя марафет пригнал Итальяшке из второго барака. А кум сам решит. Или на больничку его сделайте. Только почки не отбейте, а то правда – кровью будет ссать. Убирай тут потом за ним. В общем, сделайте так, чтобы я его не видел две недели и чтобы он тут по зоне не мотался.
16
Даже когда на месяц покидаешь родной город, радость встречи при возвращении перехлёстывается непонятной грустью: новые афиши, покрашенные заборы, свежевыкопанные канавы – новые детали в знакомом пейзаже волнуют. А тут – почти четыре года.
Андрей первым делом поехал к маме. Она ни разу не навестила его в лагере, не ответила ни на одно письмо, которые Андрей писал ей регулярно, несмотря ни на что. Прислала только три цветных открытки – поздравляла с днём рождения. Поцеловала холодно, будто вчера расстались, и пошла сразу чайник ставить и воду в ванну напускать. Жила она теперь в большой отцовой квартире вдвоём с троюродной сестрой из деревни, очень похожей на маму. Только в маме были выразительны строгая чопорность и стержень внутри, а сестра Тоня всё время суетилась, ахала, причитала. Однако когда они садились рядом, было видно – родня. Комната Андрея была такой же, как и много лет назад, хотя и показалось ему в ней многое детским и наивным, и это почему-то было неприятно.
Перестройка, кооперативы, молодые неуклюжие бандиты, пытающиеся крышевать всё что ни попадя и разводить на деньги начинающих коммерсантов. На зоне, в лагере, он про все эти новинки слышал, но пощупать своими руками – это совсем другое дело. На следующий день в кафе «Дружба» ему растолковывали создавшуюся в городе ситуацию в деталях не забывшие Андрея друзья.
Собралось человек двадцать: все, кого он сумел обзвонить и кто не побоялся прийти. Не постеснялся заглянуть и «капелька ртути» Сергей Юрьевич, объяснив свой визит тем, что все мы теперь кооператоры и бизнесмены. Упоминались какие-то имена значительных теперь в городе людей, предлагались какие-то сомнительные совместные дела. Андрей кивал, соглашался, но знал, что его дело будет заключаться совсем в другом. Только очень хотелось сначала съездить с Борей и Львом на речку, на Ветлугу – посидеть на берегу. Ветлуга звала.
Благо у Бори теперь была своя машина – старый отцовский «москвич», но всё равно колёса. Остановились напротив деревни Раскаты. На высоком песчаном бугре поставили палатку, закинули донки, развели костёр. Пока Бородич оставался за кухонного мужика и готовил макароны с тушёнкой, Андрей с Борисом пошли в луга набрать ягод для вечернего компота.
– Борис, расскажи мне про себя всё. Что у тебя случилось? Как?
– А ты что, ничего не знаешь?
– Нет! Левка мне отказался что-нибудь рассказывать. Знаю только, что ты женился и у вас дочка.
– Да, так оно и есть. Только женился я на Эллине.
– На какой Эллине?
– На твоей Эллине.
– Не может быть! Вот жизнь.
– Два года назад родилась у нас дочка Дашенька. Они сейчас в Валках, в деревне у бабушки. Им там нравится. Я и сам люблю туда ездить. Но у меня же лекции, студенты, аспиранты, мне докторскую надо защищать, мне кафедру дают. А так бы остался в лесу навсегда – что-то в лесу меня греет.
Егерь Саша появился, когда было уже темно. Он подгрёб на «казанке», скрипя уключинами, вытащил её на песок и подошёл к костерку.
– У меня всё готово: аккумулятор с фарой и две остроги. У нас часа два, не больше, потом луна выйдет. Кто поплывёт?
– Все, – ответил за всех Ворошилов.
– Ну, все так все. Места хватит. Один на весла, двое с острогами: один на нос, другой на борт. Я буду фарой светить. Плыть надо близко-близко к берегу, прямо скрестись о дно. Оптимальная глубина – полметра.
Вода была уже осенняя, прозрачная, холодная. Рыба выплывала спать к самому берегу и, попадая в столб света, идущего от фары, очумело ждала. Мощная фара позволяла рыбакам заглянуть в совершенно волшебный, ночной подводный мир. И небольшие и довольно крупненькие рыбы стояли в зарослях водорослей, прятались в камнях, просто замирали, прижавшись к песчаным холмикам. Надо было, изловчившись, с одного удара пробить толщу воды и, пригвоздив рыбину к дну, вытащить её в лодку.
Луна вышла почему-то довольно быстро. На дне лодки возились два килограммовых налима, два судачка по полкило и полтора десятка мелочи.
– Ну вот и луна – враг рыбалки и охоты, – заявил егерь Саша.
На берегу оживили костерок и оприходовали бутылочку водки, а потом и бутылочку коньячку, закусывая краковской колбасой.
– Саша, спасибо тебе, – прощался у лодки Андрей, – рассчитаемся, когда уезжать будем. А у меня ещё к тебе просьба. Порадуй!
– А чем, Андрей Сергеич?
– Рыжики уже пошли?
– Мало, но пошли.
– Свози нас завтра. Только ты места знаешь.
– Ну, давайте попробуем. Только не обещаю. Подъезжайте с утра, как выспитесь.
Ехали, петляли по лесным, известным одному егерю Саше дорожкам километров десять, пока не выбрались к лысому огромному угору, покрытому мелкой-мелкой травой и оранжевыми кружками. Их были тысячи. Рыжики.
Возвращались домой через два дня, отдохнувшие и довольные.
В городе Андрей не задержался – его ждал в солнечном Баку дядя Савелий. Ворошилов любил отдавать долги сторицей и помнил, кому он обязан тем, что практически без потерь прошёл испытание тюрьмой.
Сидели в гостиничном номере, цедили ароматный тёплый коньяк, закусывали нежным азербайджанским виноградом.
– Ну что – снова под моё крыло?
– Нет. Я хотел, дядя Савелий, просить тебя о другом.
– Что ещё?
