Бог, который исчез, или Made in ∞

– Господин! – вновь прошептал он. – Неужели ты никогда меня не простишь и не явишься мне?

Несколько дней прошли, как обычно, а потом Каин заскучал и сказал, что хочет проведать Лилит и Каину. Отговаривать его никто не стал. Его рисовое поле и огород не нуждались в ежедневном наблюдении, а рыбной ловлей в охотку мог заниматься и Авель. Собираться ему помогали все, рассовывая по мешкам мелкие подарки. Авель вырезал для Каины свистульку из тростника. А отец вызвался проводить сына до реки, чтобы проследить за переправой и отгонять крокодилов. С ними увязался и Сол, которого, скрепя сердце, все-таки отпустила мать.

Но крокодилов Адам отпугивать не стал. Он сказал, что у него есть идея. И что если бревна плавают в воде, то почему бы этим не воспользоваться. Мальчики не поняли, но присоединились к нему, когда он стал рубить деревца, редкой порослью покрывавшие берег. Они сделали довольно прочный и просторный плот, который легко выдерживал двух человек. И теперь, направляя его шестом, можно было, никого не боясь, перебираться через реку.

– И не надо никаких жертв крокодилам, – мрачно и многозначительно глядя на Каина, заметил Адам, закончив работу, и смачно сплюнул.

С тех пор повелось, что раз в несколько дней Каин отправлялся с ночевкой к Лилит. А за ним иногда увязывался и Авель. И хотя он безоговорочно признал женщину очень красивой, вначале все-таки немножко ее побаивался. Случилось это после того, как, увидев его в первый раз, она небольно, но крепко взяла его за обе щеки и, вглядевшись в лицо, произнесла загадочную фразу:

– А Саваоф и в самом деле постарался.

Сол слегка перепугался, но в дальнейшем она относилась к нему так же, как к своей дочке, с которой он быстро подружился. Хотя обижался на нее за то, что она считает его маленьким, а сама тайком с обожанием смотрит на старшего брата. А тот, играя с детьми или помогая Лилит, думал только об одном: когда же наступит ночь. Ночь, ради которой он сюда и приходил. Ночь с Лилит.

А потом вышел конфуз. Как-то в самый неподходящий момент, когда они, как всегда, занимались на берегу любовью, раздался сдавленный смешок Авеля. Как выяснилось, Каина и раньше подсматривала за матерью и юношей. И жестоко ревновала, хотя и старалась подавить в себе это чувство. Она ведь любила их обоих. А в этот раз у них гостил Авель, которого она случайно разбудила, и тот, естественно, несмотря на ее протесты, тоже захотел посмотреть. Увиденное его только насмешило. Особенно страстные вздохи.

Это происшествие заставило Лилит задуматься, она поняла, что ведет себя неосмотрительно. Она не собиралась отказываться от Каина. Оторвать его теперь от себя она могла уже только вместе с кожей. Но то, что на нее в интимные моменты смотрит дочь, ей не нравилось. А кроме того, до нее дошло, что было бы намного хуже, если бы все увидел Саваоф. Хотя тот давно не появлялся, исключить возможность его прихода она не могла. И вряд ли увиденное ему могло понравиться. Если он создал людей по своему образу и подобию, то и чувство ревности они унаследовали от него.

Они с Каином решили, что будут под каким-нибудь предлогом уходить. И в конце концов прямо у реки, недалеко от переправы, построили себе жилище, где прятались от всех. Каин стал реже брать с собой своего не в меру любопытного брата. Впрочем, вопреки ожиданиям, это оказалось не так уж сложно. Отец решил сделать из того настоящего скотовода, и тот днями и ночами занимался овцами. Или сидел с Адамом в святилище и слушал рассказы отца.

Юноша не сомневался, что отец наверняка посвятил брата, как когда-то и его, в свою веру. И сочувствовал ему. От этого с ума можно было сойти: изо дня в день то вонючие овцы, то еще более ароматное святилище. Лучше уж разводить рис.

И снова время потекло медленно и размеренно, навевая легкую скуку. Каждый владел тем, что имел. У Адама были Ева и бог Саваоф, у Евы – Адам и бог Самаил, а у Лилит – Каин и тоже бог Саваоф, а по-простому Хова. У Каина была Лилит и только Лилит. Остальные пока были детьми.

Но и они, в конце концов, подросли.

III

Каина горько, навзрыд, так, как не позволяла себе в присутствии матери, плакала, спрятавшись в глубине леса. Все было ужасно. Хотя Каин хорошо к ней относился, он совершенно не хотел понимать, что она вовсе не только его партнер по играм. И что она давно видит в нем не просто друга, а мужчину.

Но было бы удивительно, если б он отнесся к ней по-другому. Она ведь так уродлива, а к тому же и больна. Это длилось уже долгие месяцы. Вначале стали набухать соски, и даже легкое прикосновение отзывалось в ней болью. Потом полезли эти противные волосы на лобке. Нет чтобы вырос аккуратненький пышный треугольник, как у матери, вместо этого появилась какая-та редкая поросль, торчащая в разные стороны, как нити у медузы.

Но, в конце концов, все это под одеждой не видно. Самое страшной было в другом. Куда ей было деть лицо? Оно и так никуда не годилось в сравнении с прекрасным лицом матери, а тут еще эти гадкие прыщи, которые как будто назло переползали с места на место. Разве могла она в таком виде показываться Каину? Она подросшего Авеля стеснялась. Хотя, если честно, прыщи были и у него. Но он все равно оставался симпатичным.

А теперь с ней, похоже, совсем случилась беда. У нее откуда-то снизу пошла кровь. Наверно, болезнь разыгрывалась. Ведь кровь просто так не течет. И девочка снова во весь голос зарыдала. Выплакавшись, она все же решила поговорить с матерью. Хотя не была уверена, что та сможет ей что-то объяснить. Но все равно ближе никого не было.

Лилит с тревогой смотрела на дочь. Она давно заметила, что та вытянулась и стала меняться. И хотя мать не обладала сколько-нибудь достаточными знаниями, она каким-то скрытым чутьем догадалась: видимо, настало время превращения ребенка в женщину. Как это осуществляется в действительности, она знать не могла. Но казалось очевидным: у дочери должно появиться то, что есть у нее самой. Поэтому она почти не волновалась, когда у той стала увеличиваться грудь и расти волосы, где их не было раньше. Она пыталась успокоить Каину, но та снова начинала паниковать, резонно подозревая, что мать и сама не знает, что и как. А когда появились прыщи, то и вообще перестала ей доверять. У матери-то их не было, а значит, никакого отношения к взрослению они иметь не могли.

Чуть успокаивало то, что они появились и у Авеля, который тоже менялся. Но и это успокоение было временным. Поэтому решение Каины пожаловаться Лилит на кровотечение было вовсе не таким простым. Но реакция матери ее удивила. Вначале на ее лице появилось облегчение, потом слезы на глазах, а затем она рассмеялась. Лилит крепко обняла Каину и ласково ей зашептала:

– Дурочка моя маленькая. Красавица моя. Теперь я точно успокоилась. Хотя, наверно, виновата сама, что тебя не предупредила.

Каина вопросительно посмотрела на мать.

– Не предупредила о чем?

– Понимаешь, я могу судить только по себе. У меня, сколько себя помню, постоянно приходит такое время, когда в течение нескольких дней идет кровь. А потом бесследно проходит. И почему-то такого не было, когда я вынашивала тебя. Так что, родная, – она поцеловала девочку в щеку, – тебе не нужно бояться. Ты просто, я уверена, превратилась в женщину. А из-за прыщиков не переживай. Ты же видела, как удивительно меняются птенцы, превращаясь во взрослых птиц. Они вообще перестают быть на себя похожими. Вот и человек, наверно, вырастая, сильно меняется. Потерпи.

Каина не знала, что думать. Но в глубине души чувствовала, что мать права. Чуть успокоившись, она поинтересовалась:

– А почему ты засмеялась, когда я рассказала тебе про кровь? Разве от этого должно улучшаться настроение?

Мать усмехнулась.

– Пока не скажу, но клянусь, это касается только меня, – загадочно сказала Лилит.

А рассмешило ее странное совпадение. У дочери начались «женские дела» тогда, когда у нее они прекратились. Лилит была беременна. От Каина.

Адам был в плохом расположении духа. Ему было нелегко с Авелем. К его удивлению, даже сложнее, чем с Каином, который, по крайней мере, в детском возрасте безоговорочно признавал авторитет отца. А этот был другой. Менее послушный и более насмешливый. Это раздражало, хотя, конечно, его отцовское недовольство никогда не перерастало в настоящую неприязнь. Он слишком его любил. И вовсе не был глупцом. Хотя у Евы, возможно, была и другая точка зрения.

Адам прекрасно понимал, что их жизнь сильно изменилась по сравнению с былыми годами. Изменились и они сами. Их сыновья росли в разных условиях. Тяжелое и часто полное опасностей существование Каина во многом отличалось от более размеренного и спокойного, выпавшего Авелю. А тут еще, как на грех, Каин разыскал Лилит. Прекрасную, сбежавшую от него Лилит. Которая и тогда, в те далекие времена умудрялась вносить сумбур в его мысли. А теперь нечто подобное проделывала с его детьми. И он ничего не мог поделать. О какой неизмеримой пропасти между смертным человеком и богом он мог теперь им говорить, если они играли с дочерью самого Саваофа? А та рассказывала, как отец катал ее, маленькую, на шее. А уж тем более Адам не хотел даже задумываться о том, что произошло с его авторитетом, когда сыновья узнали, что Лилит ушла от него.

Понятно, младшенький ни в грош его не ставил. А боготворил брата. Да и мать. И со временем только сильнее. А Адам остался один. И его никто не понимал. Они думали, он не замечает, с какой насмешкой они относятся к его поклонению великому Саваофу. Особенно, Ева. Хотя не удивительно. Она просто самка. Только и интересов, чтобы было достаточно еды и крыша над головой. А разве для этого их сотворил Повелитель? И для того ли дал разум? Ведь люди отличаются от червей, рожденных, чтобы только пожирать землю и размножаться? В чем великий замысел божий? Не зря же бог указал: я – ваш бог, а вы – мои дети. Он, создавший смерть, мог еще в Эдеме убить их за непослушание. Но он этого не сделал. Потому что милосерден. И хотел подарить им прощение. Но его нужно заслужить. Верой и покаянием. И памятью о нем.

Его мальчиков надо было спасать.

Каин блаженно откинулся на мягкую траву, ласково проведя ладонью по плечу Лилит. Он, не замечая, так делал всегда, когда ненадолго иссякала его страсть. Женщина, грызя травинку, лежала, о чем-то задумавшись.

– Каина стала почти совсем взрослой, – неожиданно заговорила она.

Каин исподтишка скорчил уклончивую гримасу.

– Да, я заметил. Она повзрослела и как-то округлилась. Похоже, у нее появилась грудь, – без лишнего интереса отреагировал он.

– А это значит, что скоро ты сможешь взять ее в жены. И жить отдельно, если захочешь. Я думаю, твоя мать будет рада.

Каин чуть ли не подпрыгнул.

– Зачем мне брать в жены Каину? У меня есть жена. Ты.

Лилит грустно улыбнулась.

– У меня есть муж. Бог Саваоф. А ты – нет. Ты – ласковое солнышко, которое греет мне душу. Но солнце светит только днем. И когда-то его должна сменить ночь, – печально проговорила Лилит.

– Но ведь этот проклятый Саваоф уже много лет не появляется. Он исчез, бросил тебя, – почти вскричал Каин. – Ты что, собираешься быть, как мой отец? Хранить верность невидимому богу? Может, тоже построишь святилище и будешь приносить ему жертвы? А я живой и рядом с тобой. И люблю тебя.

Лилит заплакала.

– Все не так просто, мой мальчик. Я тоже не могу тебя не любить, но и женой твоей быть не могу. Я ведь тебе почти как мать. Как Ева. Ты видел в природе, чтобы родители заводили семьи со своими детьми? Молодые должны быть с молодыми.

– Вот и замечательно. Я уже совсем старик, – воскликнул Каин. – А Авель уже взрослый. Вот пусть она и будет его женой.

Лилит засмеялась.

– Вот уж чего-чего, а хитрости тебе не занимать. Всех пристроил. Но только этому не быть. Авель – замечательный, но пока только мальчик. А я не хочу, чтобы у дочери было так, как у меня с твоим отцом. Кто-то должен быть опытнее. Так что Авель пускай ждет своей очереди.

– Но я не могу и не хочу тебя бросать, – чуть не плача, проговорил Каин.

Лилит ласково, по-матерински погладила его по голове.

– А ты пока и не бросаешь, – мягко сказала она. – Но разве Каина тебе не нравится?

– Разве об этом речь? – сердито проворчал Каин. – Конечно, нравится. И еще как. Да только в последнее время она какая-то дикая стала. Сторонится меня, отворачивается. Как будто я ей опротивел. Это ее скорее нужно спрашивать, нравлюсь ли я ей.

Лилит снова засмеялась.

– Ну, этот вопрос я могу ей и не задавать. Я и так знаю ответ, – с усмешкой заметила Лилит. – И то, что не опротивел, могу заверить точно. Но сам подумай. Как ей с тобой себя вести, если ты всегда убегаешь от нее ко мне? Она же не дурочка и не хочет навязываться.

Каин пожал плечами.

– Я, конечно, рад, что Каина продолжает ко мне хорошо относиться, но это ничего не меняет. Я в ней не вижу женщину.

Лилит помрачнела.

– И зря. Открой глаза и посмотри. И чем скорее увидишь, тем лучше, – не без запальчивости проговорила она. – Между прочим, ты ведь был уже взрослым, когда Ева вынашивала Авеля? – Совсем некстати и непонятно почему Лилит переключилась на другую тему.

– Ну был, – кивнул удивленный Каин.

– И как твоя мать в то время выглядела? – с каким-то подвохом спросила женщина.

– Как-как? Нормально, – ответил не успевавший следить за ходом ее мыслей Каин.

– Была такая же красивая, как раньше? – продолжала допрос женщина.

– Да нет. Какое там, – махнул рукой Каин. – Я думал, что она заболела. Стала толстеть, потом полез этот живот. На лице какие-то пятна… Я даже удивлялся, что отец продолжает спать с ней. Не боится заразиться.

– Вот и ты тоже скоро будешь боятся заразиться, – усмехнулась Лилит.

Каин от изумления поперхнулся.

– Что ты хочешь сказать? – запинаясь, спросил он, боясь услышать ответ.

Лилит удовлетворенно кивнула.

– Вот именно, мой дорогой, – с оттенком торжества заявила женщина. – Ты теперь можешь не сомневаться, что настоящий мужчина. У тебя будет ребенок.

Каин даже закашлялся.

– Ребенок? – глупо переспросил он.

Лилит посмотрела на него с грустной насмешкой.

– Так что советую тебе присматриваться к Каине. Скоро тебе может перестать хотеться со мной видеться… Мое сердце подсказывает, – добавила она, – что будет девочка. Будущая жена твоего младшего брата.

Вечером Адам заявил, что он с мальчиками с утра уходит на охоту. Это было для всех неожиданностью, хотя братья были рады развлечению. Но удивленная Ева все-таки спросила:

– А зачем? В доме всего полно. Для чего зря убивать зверей?

Адам поморщился. Он не сомневался, что она начнет задавать вопросы.

– Мальчикам пора взрослеть, – не вдаваясь в подробности, сказал он.

Братья переглянулись. Отец нес какую-то чушь. Если под взрослением он имел в виду умение охотиться, то сильно опоздал. Каин был намного более хитрый и ловкий охотник, чем Адам, да и Авель перестал считать подстреленных им зайцев и тетеревов.

– Отец, мы уже не новички, – на всякий случай заметил Сол.

Адам сердито на него посмотрел.

– И без вас знаю, умники, – фыркнул он. – Я имею в виду другое. Вам пора начинать становиться настоящими мужчинами.

– Что ты имеешь в виду? – с подозрением спросила жена. Она снова, как на грех, подумала, что муж все-таки нашел место, где водятся козы.

Адам строго и многозначительно посмотрел на свое семейство.

– Мужчина, – заговорил он, – это не только существо, которое занимается добыванием пищи. У него есть и другое предназначение. И этим он отличается от женщины, назначение которой оберегать очаг и рожать детей. Без этого род прекратит свое существование. Это ее удел, в котором мужчине отведено не так уж много места. Но мы-то сами другие. Разве великий Саваоф создал нас только для того, чтобы оплодотворять женское лоно и заботиться о пропитании самки и детенышей?

Ева с сочувствием, как на больного, поглядела на мужа, а братья, скучая, опустили головы.

– Конечно, нет, – с все большим воодушевлением продолжал Адам. – Мы тоже предназначены хранить и пестовать своего ребенка, но духовно. С верой в великого Создателя и его милосердие. Пришло время и вам, юношам, начинать служить богу Саваофу. Вы станете вместе с мной приносить Господину дары и говорить с ним, надеясь быть услышанными. Завтрашняя охота предназначена для того, чтобы показать усердие и добыть самый лучший дар для святилища.

– Какого-такого святилища? – удивилась Ева.

Адам презрительно посмотрел на нее.

– Неужели тебе, женщина, никогда не приходило в голову, что те жалкие объедки, которые ты кладешь у дерева памяти, лишь насмешка над Великим и моей верой в него? – Мужчина обвиняюще направил палец на жену. – Но не в моем праве за это судить тебя. Ты, Ева, сама знала Бога и разговаривала с ним. И он сам покарает тебя, если захочет. Но ты – мать моих детей, и я всегда верил, что творимое тобой богохульство – результат простодушной наивности. Я давно пытался загладить вину, нашу общую вину, перед богом. Я построил ему святилище, чтобы Саваоф мог видеть истинное проявление моей любви к нему. И твоей любви тоже.

Адам замолчал. Его глаза блестели.

– О чем это он? – тихо спросила Ева Каина, слегка пихнув того в бок.

– Понимаешь, мама, мы с братом не хотели тебе говорить. Он давно еще, до рождения Авеля, построил что-то вроде дома бога и приносит в нем жертвы Саваофу. И еще он там с ним разговаривает, – так же тихо ответил юноша.

– Он разговаривает с самим Саваофом? – с испугом спросила Ева.

Каин скривился.

– Я даже не знаю, как это назвать. Отец уж точно говорит без умолку. А вот ответа я не слышал никогда, да и самого бога не видел.

Ева понимающе, с грустью кивнула. Ей стало понятно, почему Адам редко бывает дома.

Мужчина, наконец, вышел из транса.

– Так что, мальчики, собирайтесь, – уже буднично сказал он сыновьям.

Каин задумался.

– Знаешь, отец, – осторожно начал он. – На охоту я завтра не пойду. Мне нужно поработать в поле. Да и вообще я не очень понимаю, зачем Саваофу трупы, если сам он мяса не ест. Мне об этом рассказала Каина.

Лицо Адама потускнело.

– Да как ты смеешь, негодяй, мне перечить и сомневаться в богоугодности даров, – просипел он. – Разве то, чему я тебя учил, прошло даром? Разве я не объяснил, что важна не плоть этих животных, а само жертвоприношение? Их смерть.

Но вспышка Адама не испугала юношу. Он действительно перестал быть мальчиком.

– Ты знаешь, отец, – спокойно сказал он, – мы с братом, как ты знаешь, ходим к Лилит и Каине. Жене Саваофа и его дочери. И их бог совершенно отличается от твоего. Он не требует ничьей крови. И такой он мне нравится намного больше.

Рука Адама непроизвольно сжала нож. Пульсирующая болью охватил его голову. Испуганная Ева встала между отцом и сыном. И мягко, но крепко взяла Адама за руку.

– Успокойся, отец, – с мольбой в голосе проговорила она. – Это же твой сын. Может, он и вырос, но ум его еще не зрел. Вспомни, тебе ведь тоже не все вещи сразу казались очевидными.

Адам расслабил руку.

– Дай ему время. Он и сам, в конце концов, поймет, что ты говоришь истину, – добавила женщина. Она, конечно, так не думала, но сейчас было главным выиграть время и уберечь сына от беды. Они, навалившись, наверно, справились бы с Адамом, но пролилась бы кровь. Этого она не хотела.

– А-а, значит, ты признаешь, что мои слова истинны? – со злорадством произнес Адам.

– Да, – просто ответила Ева и склонила голову, а затем, повернувшись к Каину, добавила:

– А ты завтра не забудь выкроить время и принеси жертву великому Саваофу. Помни, так велел отец.

Каин, с трудом сдерживаясь, кивнул. Ему стало жалко мать. Он понимал, что она защищает его, хотя он вряд ли нуждался в защите. Иногда отец вел себя как спесивый индюк, и ему не раз хотелось его проучить.

А Авелю после этой сцены идти на охоту совсем расхотелось. Тем более что Каин уже отказался. Но он был хитрей и, как любимчик, не преминул воспользоваться своим положением.

– Пап! – заныл он. – Я сегодня сильно потянул ногу. И чувствую, сустав начинает распухать.

Адам подозрительно на него посмотрел, а быстро соображавшая Ева тут же подскочила к мальчику.

– Покажи, где? Может, нужно перевязать? – с преувеличенной тревогой спросила она.

Авель, поколебавшись, показал ей на левую лодыжку. Мать резко нажала, и мальчишка чуть не с криком подскочил.

– У него на самом деле болит, – удовлетворенно сказала Ева. – Видимо, и взаправду для охоты он не пригоден.

Адам разочарованно пожал плечами. Его планы, похоже, рухнули. И на сердце нахлынула черная тоска.

Ева, поглядывая на мужа, тайком дала приличный подзтыльник Авелю и что-то гримасами, не произнося ни слова, попыталась ему объяснить. Наконец, до того дошло.

– Пап! – сказал он. – А я все равно хочу принести жертву Саваофу. Можно, это будет ягненок из нашего стада?..

Каин долго не мог заснуть. Он думал об отце и о Саваофе. И хотя он никогда этого бога не видел, сомнений в его существовании у него не возникали. Какие могли быть сомнения, если он спал с его женой. А вот в его всемогуществе он был менее уверен. Скажем, почему тот его до сих пор не покарал? Было же за что. Одна связь с Лилит чего стоила. Вообще его сильно путало то, каким был этот бог в разных представлениях. Человечным у Лилит и грозным, страшноватым у отца. Какой же он на самом деле? Бог, который исчез.

Его никто давно не видел. Он никому не показывался. Допустим, родителям – по причине того, что наказал их. Но Лилит?.. Он ведь исчез и из ее жизни. Может, ему просто ни до кого нет дела? Молись ему не молись, а как судьба сложится, так оно и будет. Безразлично ему, с кем проводит время его жена. Разве он, всемогущий, не может найти или создать себе другую? Ведь и Евин бог появляется все реже. Она частенько тайком плачет, думая, что никто не заметит. А он заметил, но ничем помочь ей не может.

Мысли юноши переключились на завтрашнее жертвоприношение. Он в самом деле не знал, что предпринять. Убивать во имя бога ему никого не хотелось, но и оставить того без даров он в глубине души побаивался. И решил, что какой бы бог ни был, злой или добрый, но он должен быть мудр. А значит, понимает, что важна не сама жертва, а чувства, которыми руководствуется человек, принося ее. И Каин, наконец, решился. Он теперь знал, какой дар принесет этому странному двуликому богу.

Братья, расслабившись, грелись на солнце на берегу озера. Отец все-таки ушел на охоту. Злой и один.

– Каинчик! Хочешь, я для жертвоприношения возьму двух ягнят? От меня и от тебя. Глядишь, отец и успокоится, – предложил Авель.

Но Каин отмахнулся.

– Если Саваоф требует дары, он их получит. Точнее, уже получил, – ответил он.

Младший брат от любопытства аж весь изогнулся.

– Как? Ты уже был в святилище? Когда ты успел? –затараторил он.

Каин улыбнулся.

– Я же не такой лежебока, как ты. Встал до рассвета, все приготовил и отнес, – Каин сладко потянулся и закрыл глаза. – А теперь мне самое время отдыхать.

Авель, не говоря ни слова, скользнул к воде и, зачерпнув пригорошню, плеснул на брата, который возмущенно охнул и сел. Он сердито поглядел на Сола.

– А за такие штучки, братишка, можно получить и по шее, – проговорил он и полушутя размахнулся.

Сол в притворном испуге закрылся руками.

– Только не бей! Пощади. Не будь кровожадным, как Саваоф, – заорал он, а Каин усмехнулся. – Лучше расскажи своему маленькому беззащитному братцу, какой подарок ты приготовил повелителю трупов.

Каин чуть помрачнел.

– Сол! Ты все-таки не перегибай палку, – сказал он. – Саваоф существует. И у него человеческие жена и дочь. А Лилит никогда не связалась бы с плохим существом. Да и у Каины не могло быть злого отца. Просто наш отец, наверно, что-то не так понял и вбил себе в голову. И теперь это уже ничем не выковырять.

Авель виновато шлепнул себя по губам, хотя глаза его лукаво блестели.

– Ладно-ладно. Не заводись, – примирительно сказал он. – Я ведь так, в шутку. Лучше давай, наконец, рассказывай.

И Каин вспомнил, как при первых лучах солнца собирал для Саваофа рис, как накопал кореньев и собрал короб ягод. А затем по дороге прихватил и полевых цветов. И все это сложил у алтаря, стараясь не глядеть на вонючее червивое мясо. Он рассказал об этом Авелю, а тот завороженно глядел на брата.

– Ну, ты даешь. Я понял. И придраться не к чему. Саваоф хотел жертвоприношение, и он его получил. Правда, неправильное, но жертвоприношение, – задумчиво проговорил он. – Но отец ведь лопнет от злости.

– Или да, или нет, – равнодушно ответил Каин. – Хотя я надеюсь, что нет. Хотелось бы верить, что до него дойдет: важны чувства дарящего, а не сам дар. Богатая и правильная жертва, но не от сердца, даже оскорбительна.