Дублин

скачать книгу бесплатно

Далеко от острова, в Англии, насколько знал Пинчер, ситуация была другой, но еще более напряженной. Там пуритане испытывали такое отвращение к Церкви короля Карла, что начали перебираться в американские колонии, причем не поодиночке, как в предыдущее десятилетие, а целыми кораблями. Маленькая армия полезных мастеровых, мелких фермеров и даже часть образованных людей навеки покидали английские берега. А еще большее политическое значение имел гнев сквайров. Благодаря новым налогам, которые Карл сумел провести через судебные органы, король обнаружил, что если он не будет вести дорогостоящие войны, то сможет обойтись и без разрешения парламента на новые расходы. И в результате Англией вот уже семь лет правил лишь король, без парламента. Парламенты созывались уже много веков подряд, и короли всегда к ним прислушивались. В парламент могли входить джентльмены из разных графств и юристы, но главным было то, что они представляли собой древние английские свободы, и для многих крупных землевладельцев, возглавлявших местные общины, стало окончательно ясно: король Карл, веривший в свое божественное право делать все, что ему вздумается, шел по пути установления тирании. Джентльмены в Ирландии, возможно, стояли несколько в стороне от всего этого, но и они отлично осознавали, что политическая ситуация представляет собой нечто вроде пороховой бочки.

Рано или поздно, размышлял Пинчер, Уэнтуорт падет. Так всегда происходило с английскими лордами-наместниками в Ирландии. Но куда важнее было другое: когда Карла наконец что-то вынудит созвать парламент, тогда и придет расплата. Пуритане в Англии и Ирландии жаждали мести. Какую форму могла принять эта месть, Пинчер не представлял. Но он готов был начиная с этого момента копить счета. И если его личным врагом был Уэнтуорт, то теперь доктор становился и врагом короля.

Доктор Пинчер, хотя сам того и не осознавал, сделал первый шаг по пути к государственной измене.

Если бы не молодой Морис, Бриан О’Бирн никогда бы их не увидел. Энн так ему и сказала. Случилось это вскоре после середины лета. Уолтер Смит и его жена приехали на два дня к торговцу в Уиклоу, знакомому Уолтера. И с ними приехали Морис и Орландо. На обратном пути, поскольку стояло раннее утро, они решили подняться в Глендалох. Они обошли древние развалины, восхищаясь круглой башней и тишиной двух горных озер Святого Кевина, и к полудню собрались домой. Дни были длинными. И даже если совсем не торопиться, можно было добраться до Дублина задолго до наступления темноты. Они как раз проезжали мимо дороги на Ратконан, и Орландо сказал им, куда ведет эта дорога. Тогда Морис воскликнул:

– Ратконан! Мне бы очень хотелось его увидеть!

– Если поедешь по этой дороге вон до тех деревьев, – Орландо показал на деревья невдалеке, – то сможешь увидеть старинный дом-башню. Но дальше не заезжай и постарайся, чтобы тебя не заметили, потому что я не сообщал Бриану о своей поездке.

Но конечно, Морис поскакал дальше. Его увидел сам О’Бирн и, узнав юношу, помахал ему, подзывая. А через минуту-другую Бриан появился на главной дороге и упрекнул Орландо за то, что тот решил промчаться мимо его дома. О’Бирн любезно пригласил в дом Уолтера и Энн. Отказаться было бы невежливо, хотя Уолтер заметил:

– Мы не можем задержаться надолго.

Но Энн улыбнулась и сказала:

– Мне бы хотелось увидеть башню.

Морис тем временем гнал коня к дому.

Когда они приблизились к старой башне, Бриан покосился на Уолтера и негромко произнес:

– Твой фамильный дом.

– А-а… – Уолтер позволил себе лишь чуть заметно улыбнуться.

– Твоему сыну, похоже, он нравится.

Морис уже подскакал к круглой башне и теперь смотрел на нее с откровенным восторгом. О’Бирн оглянулся на Энн. Она одобрительно оглядывалась по сторонам.

– Ты пасешь там скот? – спросила она, показывая на дикие горные склоны наверху.

– Да, летом.

Он отлично помнил сестру Орландо. Время от времени Бриан и Орландо встречались, но Энн Бриан не видел с того самого дня, как они вместе отправились на островок, а случилось это больше десяти лет назад. Энн на удивление мало изменилась. Прибавилось несколько морщинок, чуть больше стало седых волос; ей, видимо, было за сорок. И она по-прежнему, подумал Бриан, ведет размеренную жизнь со своим скучным мужем.

Его собственная жизнь в Ратконане также не была насыщена событиями. У него уже имелся целый выводок детей. Двоим мальчикам давал уроки священник; девочек учили читать и писать, но не более того. Жена Бриана умерла год назад, родив седьмого ребенка. Потеряв жену, Бриан сильно горевал, но прошел год, и пора было подумать о том, чтобы найти замену. Красавец Бриан О’Бирн из Ратконана вряд ли столкнулся бы с трудностями, решив найти себе молодую женщину в Уиклоу. Все были бы рады разделить с ним постель, управлять его прекрасным имением и заботиться о его чудесных детях.

По просьбе Энн Бриан показал им свои владения. Гости восхитились древним каменным домом и прекрасными видами. Морис в особенности проявлял энтузиазм. И каждый раз, когда появлялся кто-нибудь из детей Бриана, Морис рассматривал их, проверяя, достались ли им зеленые отцовские глаза, но ни у кого их не было. Потом Морису захотелось подняться на склон с О’Бирном, посмотреть на летние пастбища, и Бриан с готовностью согласился. Энн тоже захотела пройтись с ними.

– Ну тогда и мы тоже пойдем, – с легким вздохом сказал Уолтер.

К тому времени, когда осмотр был закончен, перевалило за полдень. Бриан убеждал их поесть с его семьей и остаться на ночь. И поскольку Уолтеру было ясно, что всем, кроме него самого, этого хочется, ему пришлось согласиться.

Ужин в Ратконане был общим, традиционным. На старый ирландский манер за стол садились все обитатели дома. И к ним нередко присоединялись соседи или путники. Священник благословил еду. А после ужина обычно кто-нибудь начинал играть на скрипке или рассказывал одну-две истории. И в тот длинный летний вечер собралась весьма оживленная компания, прозвучало несколько историй о Кухулине, о Финне, о местных духах; играла музыка, все немного потанцевали.

Бриан О’Бирн с интересом наблюдал за гостями. Орландо чувствовал себя как дома, с довольным видом притопывая ногой в такт музыке. Уолтеру Смиту явно было не так уютно. Как любой, родившийся в Ирландии, он, конечно же, был знаком и с подобными легендами, и с музыкой. И хотя солидный седовласый дублинец вежливо улыбался, можно было заметить, что ему не слишком радостно. Никто бы и не догадался, думал О’Бирн, что этот человек одной с ним крови. Зато Морис, красивый юноша с зелеными глазами, мог быть сыном самого Бриана. Глаза Мориса сияли, лицо раскраснелось. Он даже успел заинтересоваться хорошенькой девочкой с фермы. Да, Морис, без сомнения, был на своем месте в Ратконане. Но О’Бирн думал и о том, что, кем бы ни были предки человека, характер у него все равно индивидуальный.

Что до Энн, так за ней Бриан особенно внимательно следил весь вечер. Она явно наслаждалась. Как и ее брат, она притопывала ногой в такт музыке. В какой-то момент, когда другие танцевали, Бриан увидел, как Энн наклонилась к мужу и что-то ему сказала, в ответ он слегка качнул головой, и она с чуть заметным раздражением пожала плечами. Через несколько мгновений Морис пригласил мать на танец. Она двигалась грациозно, и О’Бирну захотелось самому к ним присоединиться, но он решил, что умнее будет оставить все как есть. И даже когда Энн раз-другой посмотрела через зал в его сторону, он сделал вид, что ничего не заметил.

А потом, после танцев, именно Морис подвел к Бриану свою мать с некой просьбой. Ее сыну так понравился Ратконан, пояснила она, что он интересуется, не позволит ли ему О’Бирн провести здесь недельку-другую. Можно ли молодому человеку пожить у него?

– Да конечно же, Муириш! – искренне ответил Бриан. – Тебе здесь всегда будут рады. Но сначала, я думаю, ты должен спросить разрешения у отца.

И в несколько последовавших затем мгновений, пока Морис шел к отцу, чтобы прервать его серьезную беседу со священником, О’Бирн понял: Энн Смит могла бы принадлежать ему. Она стояла перед ним, слегка разрумянившись от танца. Бриан с улыбкой заметил, что местных девушек будет не отогнать от дома, если ее красавец-сын появится здесь, а она засмеялась и коснулась его руки.

– Я ему завидую, если он будет жить здесь, в горах, с тобой, – сказала она, глядя ему прямо в глаза.

В эту секунду вся та невысказанная близость, которую они ощутили в далекий день на островке, вернулась и нахлынула на них. Бриан посмотрел на Энн и кивнул.

– А мне бы хотелось, чтобы и ты приехала вместе с ним, – тихо и серьезно произнес он, и Энн задумалась.

– Не знаю, возможно ли такое, – наконец тоже тихо и серьезно ответила она. – Может быть…

Краем глаза Бриан видел, что мальчик уже разговаривает с отцом. Уолтер Смит, слегка нахмурившись, посмотрел в их сторону. Бриан извинился перед Энн, подошел к дублинскому торговцу и вежливо обратился к нему:

– Твой сын только что спрашивал меня, можно ли ему приехать сюда ненадолго. Ему будут рады здесь в любое время. Но я объяснил Морису, что сначала он должен поговорить с отцом, а не со мной.

– Вы очень любезны… – сразу отреагировал Уолтер. – Но я боялся, что он доставит вам ненужные хлопоты.

– Ничуть не бывало. К нам постоянно приезжают разные люди. И я предпочел бы Мориса многим из них.

– Ну, прямо сейчас он не сможет здесь погостить, – сказал Уолтер. – У меня есть для него поручения в Дублине.

– Время от времени я сам бываю в городе. И когда приеду в следующий раз, зайду к вам. Если тебе захочется отправить его в Ратконан, он сможет поехать со мной. А если нет, то это можно будет сделать в любое другое время. А пока, – Бриан с улыбкой повернулся к юноше, – тебе лучше не давать отцу повода жаловаться на тебя, Муириш, или мне не захочется тебя приглашать, уверяю. – Он весело посмотрел на Уолтера Смита, как один отец на другого. – Ведь правильно?

– Безусловно, – согласился Уолтер с очевидным облегчением.

Бриан О’Бирн обычно вставал с рассветом, и на следующее утро, проснувшись, увидел, что небо уже сияет, а солнце готово вот-вот подняться. Выйдя из дому, он прошел немного за ворота, к тому месту, откуда открывался прекрасный вид на побережье и далекое море. Ему нравилось наблюдать за восходом солнца.

Он так пристально смотрел на восточный горизонт, что не заметил, как кто-то подошел к нему. Это была Энн.

– Что ты тут делаешь? – спросила она.

Бриан показал на горизонт, и в это мгновение сияющий край солнечного диска начал подниматься в небо. Бриан услышал, как Энн коротко вздохнула, наблюдая за тем, как солнце отделяется от воды. Они стояли рядом, когда сияющее божество начало величественно подниматься в небо. Оба молчали. Бриан почувствовал, как пальцы Энн легко легли на его руку.

– Я увидела тебя из окна, – тихо сказала Энн. – Все еще спят. Ты часто наблюдаешь за восходом?

– Всегда, если погода ясная.

– Ах… Это должно быть приятно.

Бриан кивнул и оглянулся на дом. Солнечные лучи уже упали на его стены, но древняя башня как будто не замечала их, словно сама все еще спала. Бриан позволил своим пальцам обхватить запястье Энн. Она ничуть не напряглась. Бриан покосился на нее. Она слегка повернула голову в его сторону и улыбнулась.

– Наверное, я скоро приеду в Дублин, – произнес он.

– Думаю, приедешь.

И тут какой-то звук сзади заставил их отпрянуть друг от друга. Но, оглянувшись, они никого не увидели. И тем не менее Энн вернулась к дому одна и пошла в спальню, где все еще спал ее муж, а О’Бирн отправился в конюшню, проверить лошадей.

И ни один из них так и не узнал, что тот звук издал Орландо и что он видел, как они виновато отодвинулись друг от друга.

О’Бирн не появлялся в Дублине до конца августа. А когда приехал и зашел, как обещал, к Смитам, то с огорчением узнал, что Уолтер с сыном отправились на два дня в Килдэр и должны вернуться как раз сегодня. Жаль, подумал Бриан. Упущенная возможность. Но зато они с Энн несколько минут провели наедине в гостиной. Стоя рядом с ней, Бриан заглянул Энн в лицо, а она посмотрела на него, и они поцеловались так, словно это было самой естественной вещью в мире.

Чьи-то шаги в коридоре у гостиной снова заставили их отскочить друг от друга, но Бриан, прежде чем уехать, предложил:

– Когда твой муж в следующий раз уедет, дай мне знать.

И вот теперь, накануне вечером, прибыл посланец с письмом от Энн, сообщавшим, что Уолтер снова собирается уехать. И Бриан О’Бирн, охваченный легким волнением, собрался в Дублин.

Энн Смит, сидя дома на следующее утро, гадала, приедет ли Бриан О’Бирн. И еще она испытывала мучительные сомнения. Что, собственно, она собирается сделать?

О чем только она думает? Как вообще могла допустить, чтобы все зашло так далеко? Иногда она этого просто не понимала. Но если бы она осознала, как именно О’Бирн оценивает ее внутренние мотивы, ей пришлось бы признать, что его оценка справедлива. Но даже он не мог бы понять, как повлияли на нее долгие годы самоотречения и напряженности, ее разочарования, следовавшего за состоянием смертельного безразличия, которое иногда охватывало Энн. Иной раз она и вспомнить не могла, что это значит – чувствовать себя живой. Не понял бы он и того, как теперь, вдруг вернувшись к жизни, Энн словно ощущала вокруг некий магический свет, преобразивший весь мир. Мораль и даже религия как будто были сметены прочь чем-то вроде силы самой судьбы.

Но как бы то ни было, в те несколько их встреч: много лет назад на острове, потом в Ратконане и даже здесь, в доме Энн, – оба они чувствовали себя чем-то единым, и события, казалось, разворачивались по собственной воле. И что бы ни было предназначено судьбой, могла бы сказать себе Энн, это уже произошло. События почти вырвались из-под ее власти.

Но теперь она сама сделала шаг. Позвала его. Что уж тут отрицать. И лишь позднее возникли сомнения.

Был ли это страх оказаться пойманной? Энн не была в том уверена, но ей казалось, что Орландо мог о чем-то догадываться. В тот день, когда они поцеловались с О’Бирном, ирландец едва успел уйти, как явился Орландо, и вид у него был странный. Он приехал в Дублин на один день, объяснил он Энн, и зашел узнать, не вернулся ли Уолтер. А потом, слегка нахмурившись, спросил:

– Это не О’Бирна я заметил на улице?

А Энн заколебалась как дурочка, пусть всего на мгновение. Но, быстро опомнившись, ответила со смехом, хотя и немножко нервным:

– Да. Он заходил справиться насчет Мориса.

Она видела, как во взгляде брата мелькнули подозрение и сомнение. Орландо собирался уже что-то сказать, но, слава Богу, Энн позвали из кухни, и она смогла избежать дальнейшего разговора.

Две недели спустя, когда вся семья собралась в доме в Фингале и поехала на мессу в Мэлахайд, Орландо ничего не сказал, но Энн не была уверена в том, что его подозрения рассеялись.

И тем не менее на самом деле не страх перед братом удерживал Энн. Это была ее привязанность к доброму мужу.

Прошлым вечером все было так, как любил Уолтер Смит. В доме собрались, кроме Энн и сына, еще и их дочери с мужьями и детьми. Они ели и пили, провели вместе счастливый вечер, играли в разные глупые семейные игры. Уолтер улыбался. Несколько раз он издал раздражавшее Энн хихиканье, но на фоне общего веселья она почти не обратила на это внимания. И, наблюдая за мужем, она думала: вот хороший человек, который любит меня и которого я тоже люблю за его доброту. И утром, нежно попрощавшись с ним, Энн проводила мужа взглядом и вернулась в дом, размышляя: нет, я не могу так с ним поступить. Ее замужество нельзя было считать ужасным. Она должна отступить, прекратить всю эту историю с О’Бирном, пока еще не слишком поздно.

Энн даже задумалась, не отправить ли Бриану другое письмо, отменить встречу. Но это вряд ли помогло бы. Он, скорее всего, уже в пути. Да и в любом случае, если она не собирается совершать ошибку, она, по крайней мере, должна сказать все ему в глаза. Это, решила Энн, единственный правильный выход.

В начале дня она сидела в гостиной, когда услышала, как кто-то подъехал к дому. Энн встала, заметив, что ее сердце вдруг бешено заколотилось. И пошла к двери. Но это оказался не О’Бирн.

Это был Лоуренс. Ее старший брат вошел в гостиную и сел, жестом показав Энн, что желал бы поговорить с ней наедине. Несколько минут он негромко говорил о семье, заметив, что Энн должна чувствовать себя одинокой, когда Уолтер в отъезде. Он произнес это очень мягко, потом на какое-то время замолчал. Было ясно: у него еще что-то на уме. Энн ждала.

– Я все думаю, Энн, – голос брата звучал мягко, – нет ли чего-нибудь такого, о чем ты хотела бы мне рассказать?

– Не уверена, что понимаю тебя, Лоуренс. – Энн постаралась, чтобы на ее лице ничто не отразилось.

– Нет ли чего-нибудь такого, – Лоуренс вопросительно посмотрел на сестру, – в чем ты хотела бы признаться? Исповедаться?

– У меня есть исповедник, Лоуренс.

– Но я священник, Энн. Я могу выслушать твою исповедь, если пожелаешь.

– Но я не желаю, Лоуренс.

Она заметила, как по лицу иезуита скользнула тень раздражения. И как будто на мгновение вернулся Лоуренс ее детства – строгий, придирчивый. Никто, кроме сестры, не заметил бы этого. Но иезуит тут же взял себя в руки и продолжил:

– Как хочешь, Энн, конечно, как хочешь. Но позволь мне, как твоему любящему брату, сказать кое-что. Много лет назад я убедил тебя выйти за Уолтера вместо его брата. Ты это помнишь.

– Ты сказал мне: «Голова управляет сердцем – легче жить». Прекрасно помню.

– Ну а теперь я скажу кое-что другое. Я попрошу тебя, Энн, принять во внимание сердце – сердце твоего мужа. Ты не можешь оказаться настолько жестокой, чтобы разбить его. – Лоуренс говорил пылко, с чувством. Потом сделал паузу, его взгляд стал суровым. – На что бы ни соблазнял тебя дьявол, остановись. Отступи. Ты стоишь на дороге к вечному адскому огню, и если пойдешь по ней дальше, то ничего другого и не заслужишь. И потому молю тебя вернуться, пока не поздно.

Энн молча смотрела на брата. Конечно, она сразу поняла, что это Орландо известил его. Кое-что из сказанного Лоуренсом было правдой, но это ничего не меняло к лучшему, а Энн пока что и не пришла к тому самому решению. Но то, что Лоуренс затеял игру в старшего брата, раздражало Энн.

– В чем ты меня обвиняешь, Лоуренс? Говори прямо, – с угрозой произнесла она.

– Я не обвиняю…

– Рада это слышать, – холодно перебила она его. – А то уж, похоже, ты обвиняешь меня в предательстве по отношению к мужу.

В голосе Энн прозвучало ледяное презрение. Лоуренс был ошеломлен.

– И ты готова поклясться, – с отзвуком гнева в тоне потребовал он, – что между тобой и Брианом О’Бирном не происходит ничего недостойного?

– О’Бирн весьма любезно предложил Морису пожить у него, – твердо ответила Энн. – Это все. Что до твоих предположений, то они оскорбительны и наглы.

– Надеюсь, тебе можно верить.

– Ты назвал меня лгуньей? – Энн побледнела от ярости. – Убирайся из моего дома, Лоуренс! И не возвращайся, пока не научишься хорошим манерам! – Она резко поднялась и указала на дверь. – Убирайся немедленно! – приказала она.

Энн дрожала от гнева. Ее брат, точно так же взбешенный, встал и собрался уходить.

– Ты дурно обошлась со мной, сестра, – сказал он и вышел из гостиной.

После ухода иезуита Энн долго еще стояла с вызывающим видом. Можно подумать, она та самая девочка, что влюбилась много лет назад! Как он посмел читать ей лекцию? И обвинять в чем-то, чего она не делала? Как он посмел назвать меня лгуньей?!

В таком случае, в злости подумала Энн, я могу преспокойно делать что хочу.

И она еще пребывала в том же настроении, когда чуть позже приехал Бриан О’Бирн.

Вскоре после визита семьи Смит в сентябре Орландо признался жене в своих страхах насчет Энн и О’Бирна.

– Просто поверить не могу, что моя сестра способна на такое, – сказал он, качая головой.

Мэри тоже была поражена, но, наверное, не так сильно, как ее муж.

Есть роман между Энн и Брианом или нет, Мэри это не слишком взволновало, но ее мысль заработала в другом направлении. Прежде всего она подумала о том, что уже в течение многих лет время от времени приходило ей в голову. И как-то вечером в начале октября, когда они с мужем сидели рядом у камина, она тихо сказала:

– Орландо, ты должен иметь наследника. Ведь совершенно ясно, у меня детей не будет.