Эхо Антеора

– Если у тебя не вышло воспротивиться судьбе, – процедила Лу сквозь зубы, – это еще не значит, что не выйдет у меня, Джупитер.

Она взмыла с места, сама не понимая, жаждет ли отделаться от собеседника потому, что тот слишком назойлив, или потому, что отчаянно не желала признавать его правоту. Но готова была дать голову на отсечение, что мессер, оставшись внизу, мрачно ухмыляется и перебирает в уме методы ведения переговоров с проблемными подростками.

Наверное, Джупитер думал, что Лу не до конца осознает ответственность, которая на нее возложена; да, так и было, но лишь до того, как юная орфа узнала правду благодаря меморуму и узрела своего любимого человека в объятиях летаргии. Теперь Лу понимала, что от ее действий и решений зависит судьба целого мира, и беспрестанно ощущала этот колоссальный груз на своих плечах. Она прекрасно сознавала, что каждая минута промедления влечет новые смерти, но вместе с тем не могла просто взять и подписать приговор всем пустым. В конце концов, она работала в Партфоре и знала, как много пострадавших по всему свету впало в летаргию, и их число, как и число погибших, тоже постоянно росло.

Было бы ее решение иным, если бы Хартис был здоров? Лу не знала ответа, да и не хотела знать. Однако блуждание по островам и мысли о возлюбленном помогли ей нащупать призрачную нить, что вела к спасительной идее. Через полчаса она вновь приземлилась рядом с Джупитером с кучей спелой ежевики в подоле своего одеяния и без предисловий сказала:

– Ты всегда находил странным, что орфы, такие закостенелые и недалекие, и по идее довольно предсказуемые, тем не менее всегда видели собственное будущее крайне редко и расплывчато. И в этом непонимании я с тобой солидарна.

– Ну, – Джупитер махнул веточкой, которой задумчиво чертил какие-то формулы, цифры и схемы на большом расчищенном участке берега, – все шесть даров у орфов усилены, и со временем я пришел к выводу, что это такое своеобразное усиление дара Шамана. Тогда как арканы видят лишь прогнозы возможного будущего и потому с легкостью меняют его, орфы видят события, которые неизбежно наступят, но при этом не могут даже попытаться их изменить, ведь видения туманны и их сам черт не разберет.

– Что ж, раз уж черт самолично заявляет такое… – с улыбкой пробормотала Лу, и, чтобы сгладить насмешку, протянула вздернувшему алые брови орфу горсть ежевики. – Твоя теория хорошо объясняет туманность и неизбежность пророчеств Оракула, твоей сестрицы. Но я верю, что она изрекает их не просто так и там иногда кроются подсказки. В одном из них говорилось, цитирую: «В день, когда в долине, где ныне порхают лишь черные бабочки, остановится веретено, химеры сгинут с лица земли».

– Офефидный факт, котофый мы и так фнаем. И фде тут пофскафски? – с трудом вымолвил Джупитер, запихавший в себя сразу все ягоды, и Лу с улыбкой вспомнила пятилетнюю Даффи, тоже большую любительницу болтать с набитым ртом.

– Ты сказал, что если закрыть трансмост, Игла разрушится. Но в пророчестве говорится, что она не разрушится, а «остановится». – Лу плюхнулась рядом с ним на землю и некоторое время сосредоточенно жевала ежевику. – Помимо этого, в нем ведь не сказано, что ее остановлю я, так?

– И на что ты пытаешься намекнуть? Я уж точно не могу ее остановить. Я не способен пользоваться эфиром в Эдене.

– А речь и не о тебе. Что, если попросить химер о помощи?

– Чего? – опешил Джупитер, не донеся до рта новую пригоршню ягод.

– Нужно просто найти способ воззвать к ним! – загорелась Лу, окрыленная своей идеей, причем в буквальном смысле – ее шесть крыльев на спине затрепетали от возбуждения. – Воззвать так, чтобы они услышали и осознали самих себя – души, из которых были созданы. Когда они перестанут сражаться, умирать и убивать других, то энергия и мощность стабилизируются достаточно, чтобы можно было остановить пульсацию, не опасаясь эфирного взрыва.

– Даже если это так, ты не сможешь остановить ее в одиночку.

– А я буду не одна! Я попрошу химер объединить со мной силы и помочь. После остановки пульсации должно прекратиться и вращение веретена. Когда это произойдет, я обращу цикл преобразования вспять и заставлю химер пройти через него, чтобы они вновь стали душами. Те из них, что принадлежали погибшим, рассеются, как им и положено, а принадлежавшие пустым вернутся к хозяевам.

– Блеск. И как ты собираешься к ним взывать?

На лицо Лу легла тень, но затем оно просветлело с новой силой.

– Дар Нежити! – воскликнула она, неистово щелкая пальцами; теперь она поняла, почему у ученых в момент открытий нередко стоят в глазах слезы. – Благодаря тебе я знаю, как он работает! Думаю, он поможет наделить их осознанностью!

От возбуждения она вскочила, побросав недоеденные ягоды, и в который раз начала выхаживать туда-сюда, судорожно выискивая сильные и слабые стороны своего замысла. Джупитер, ковыряя своей веточкой землю, недоверчиво протянул:

– Ты всерьез думаешь, что сможешь заставить карателей плясать под твою дудку?

– Не ты ли сам велел мне сыграть на дудке, когда я только очнулась в этом мире? – огрызнулась Лу, и, помолчав, спросила уже дружелюбнее: – Что, думаешь, без шансов?

– Ну, – мессер поджал губы, вынужденный признать то, что владевшей его воспоминаниями Лу было и так известно, – я порой видел, как бредовые идеи неожиданно для всех вдруг работали.

– Жаль, что с твоими это не прокатило, – нервно прыснула шестиокая орфа, махнув в сторону растрескавшейся сферы, и собеседник показал ей когтистый средний палец. – Что ж, я полечу и опробую свой план на какой-нибудь химере. Кстати, еще кружа над полем, я задумалась: почему они перестали нападать? Когда я только перешла в этот мир, они табуном за мной ходили.

– Затрудняюсь ответить, – почесал в затылке Джупитер, переводя взгляд на схему, которая, по всей видимости, отображала устройство артефакта. – В Игле находится множество модулей, отвечающих за различные этапы их создания, но в отсутствие способности использовать эфир я не могу их продиагностировать и узнать, какие модули повреждены и как именно. Могу сказать лишь то, что каратели работают не совсем так, как планировалось.

– Может, они понимают, что нападать на нас бесперспективно? Я могу принять неуязвимый облик, а ты, если что, скрыться в Аду…

– Резонно. Правда, если бы интеллект этих милашек позволял понимать такие вещи, они были бы куда менее топорными в своих атаках на Реверсайд.

– Ладно, пожелай мне удачи.

Лу в очередной раз взлетела, направляясь к сфере. Непрерывный вой душ, от которого ей раньше удавалось абстрагироваться, становился все более навязчивым. И юная орфа знала, что тот чувствовался даже на самых отдаленных островах; неудивительно, что ангелы начали сходить здесь с ума. Лу бы удивилась, что никто из местных жителей, кроме ее матери, не сбежал из этого мира, если бы не прочла ранее образы с чаройтовых костей в долине. Ангелы действительно верили в свое высшее предназначение, верили настолько истово, что считали муки, которые им приходилось испытывать, искуплением за предстоящее низвержение демонов. И чем хуже были эти муки, тем сильнее ангелы уверялись в праведности своей цели.

Лу зависла возле чаройтовых стенок, концентрируясь. Хотя она немало почерпнула о даре Нежити из чужого опыта и знала, что тот действительно способен влиять на души, не было веских причин считать, что он сработает на химер. Возможности использования этого дара вне пределов Ада были мало изучены, ведь единственный, кто занимался его исследованием, не имел возможности свободно попадать в другие миры. Но юная орфа постаралась отринуть сомнения, которые могли негативно отразиться на чарах.

– Эй, химеры, – попробовала она привлечь их, интенсивно размахивая шестью руками. – Ку-ку! Я здесь!

Они по-прежнему не реагировали. Не уверенная, что сможет использовать незримую силу сквозь толщу сферы, Лу превозмогла себя и вновь влетела внутрь в химерном облике. Стараясь держаться подальше от Иглы, она попыталась направить чары на проносившиеся мимо призрачные тела…

Спустя какое-то время она вернулась на внешний берег реки в полном отчаянии.

– Ничего не получается. Они меня просто игнорируют. Пролетают мимо, словно ничего не происходит. Я так радовалась, что им стало плевать на меня, а теперь это гребаная проблема. Джупитер, прошу, подумай, почему они так себя ведут. Может, я использую чары неправильно?

– Покажи, – отрываясь от схем и расчетов, поднялся на ноги тот.

Лу схватила его за руку вспотевшей ладонью, передавая свой опыт с помощью меморума и продолжая бормотать:

– Ты считаешь, что просто наделить кого-то этим даром недостаточно, да? Нужно, чтобы душа, которая им наделена, тоже приложила определенное усилие…

– Да, но дело не в этом. Скорее всего, причина в бесплотности карателей, – он присел и потыкал веткой в ту область на земле, которую занимали математические выкладки. – Их резистентность в этой форме абсолютна. Незадолго до Откровения я придумал возможность обращать вторичный эфир в первичный, но она была лишь теоретической, потому что коэффициент проницаемости чаройта…

– Умоляю, не забивай мне голову. Просто скажи, как их лишить этой способности?

– Она закладывается в них одним из модулей артефакта, – вздохнул Джупитер, проявляя немалое терпение перед ее несообразительностью. – А его, как мы уже выяснили, трогать нельзя.

– Да, да… Ладно, плевать, – беспокойно заламывая пальцы, бросила Лу. – Тогда мне нужно найти химеру, которая материализовалась, и опробовать дар на ней. С помощью Соприкосновения я отправлюсь в Реверсайд на поле битвы…

– Крайне паршивая идея, – оборвал ее мессер, покривившись.

– Почему? Множество химер принимают материальный облик в бою…

– Правда не понимаешь? – Он отвернулся, но Лу услышала, как он пробормотал под нос слово, похожее на «дубина». Затем, вновь повернувшись к собеседнице, сказал: – Как бы там ни было, сейчас тебе нужно передохнуть. Когда ты показывала мне последние воспоминания, я ощутил, что ты истощена. Сила орфов, может, и велика, но у нее тоже есть лимиты. И не будет ничего хорошего, если ты достигнешь своих.

– Я совсем не устала, – отмахнулась Лу, разминая плечи и готовясь использовать Соприкосновение.

– Тебе так кажется из-за нервного перевозб… Эй, постой… Луро! – было последним, что он успел крикнуть своевольной ученице, прежде чем та растворилась в воздухе, а самого его в очередной раз вытолкнуло в Ад.

Болотистая местность и проливной дождь затрудняли сражение небольшому отряду воинов с символикой армии Дракона. За их спинами сквозь лесную чащобу и завесу ливня виднелись остроконечные крыши поселения, которое они защищали. Тяжелые металлические доспехи с оранжевыми эзеритовыми оторочками, некогда сияющие, но теперь покрытые царапинами и грязью, выглядели прочнее кожаных, но при этом лишали владельцев необходимой маневренности. Хотя молоты и булавы тоже были оснащены эзеритом, люмеры предпочитали вкладывать эфир не в оружие, а в свои тела, улучшая силу, выносливость и скорость реакции, чтобы лихо расшвыривать по сторонам подступающие орды врагов. Бронированные виверны, на которых передвигались солдаты, тоже участвовали в бою по принуждению двух укротителей, которые стояли спина к спине в их тесном кольце. Шум дождя, грохот металла, чавканье грязи под подошвами, рев скакунов, выкрики воинов и стрекот чудовищ сливались в единый звуковой фон.

Поначалу теснившие химер солдаты теперь были вынуждены отступать, ведь число чудовищ росло, а люди начинали нести потери. Вокруг уже лежала пара растерзанных тел. Одна из люмерок, увязая в грязи, бросилась отгонять монстров от раненого товарища и потеряла равновесие, споткнувшись о скрытую под лужей кочку. Несколько химер тут же воспользовались этим, чтобы повалить ее на землю. Растерявшись, воительница попыталась призвать выроненное оружие, упустив момент, когда еще могла скинуть с себя нападавших. Монстры тесно облепили свою добычу, клацая когтями по доспеху, пытаясь добраться до незащищенных эзеритовым барьером рук, которые девушка отчаянно прятала подмышками, когда неизвестная сила вдруг неистово раскидала окруживших ее чудовищ и вышибла дух из большинства из них, заставляя рассеяться.

Воительница вскочила на ноги, подхватила оружие и вновь устремились в бой, походя оценивая ситуацию и пытаясь отыскать источник спасшей ее силы. Сквозь пелену дождя было сложно рассмотреть существо в темных одеяниях, которое отчаянно металось по полю битвы, пытаясь помочь солдатам. Но все же в глаза бросалось наличие шести крыльев и рук, и люмерка догадалась, что это та, о ком постоянно ходили слухи и о ком говорилось в последнем пророчестве Оракула.

– Ангел! – доносились отовсюду крики. – Это ангел! Она пришла к нам на выручку! Все в наступление!

До глубины души потрясенная развернувшейся перед ней картиной, Лу напрочь забыла о том, зачем сюда переместилась. Подхватив пару молотов возле тел павших воинов, она принялась метать их незримой силой в химер, когда во время атак те принимали физический облик. И вскоре поняла, что, пускай и обрела невиданную силу, все еще не имела никаких боевых навыков. Единственным преимуществом орфы было то, что химеры продолжали игнорировать ее присутствие – даже те из них, кому удалось выжить после того, как она их огрела. Пользуясь этим, Лу силилась помочь солдатам, но ее удары попадали в цель лишь раз из десяти; помимо этого, она мимоходом оглушила и несколько люмеров, которые уцелели только благодаря эзеритовым латам. И все же ее присутствие неведомым образом воодушевило группу, и спустя какое-то время та вновь принялась теснить чудовищ.

– Лети на восток! – горланили с земли, силясь перекричать ливень, звуки битвы и стрекот химер. Несколько солдат махали в сторону, где после череды заболоченных полей смыкались ряды берез. – На восток! Там еще отряды!

Взмахнув отяжелевшими от воды крыльями, Лу крепче сжала в двух средних руках молоты и поспешила туда, куда ей указывали, под нещадно хлеставшими ледяными струями дождя. Она бы замерзла, но сердце бешено колотилось, разгоняя по жилам кровь, а чаройтовые кости дрожали и ныли от перенапряжения. Вскоре она наткнулась на еще одну группу, что рассредоточилась на деревянном настиле, наполовину ушедшем под воду, неподалеку от затянутого густой ряской озерца. Химер здесь было меньше, и воины отражали их атаки более уверенно, но Лу взлетела выше и заметила призрачную рябь, неумолимо приближавшуюся в их направлении.

– К ним движется подкрепление! – заорала она, выпуская молот в одну из химер, которая пыталась наброситься со спины на занятого сражением солдата.

Дюжина пар глаз пораженно воззрела на нее. Лу вновь швырнула молоты, защищая несколько человек, чье внимание отвлекла своим появлением. Один из солдат с благоговением стянул с себя шлем и тут же поплатился за это – упал ничком, пронзенный когтем химеры в лицо, и задергался в предсмертных конвульсиях. Орфа издала яростный клич, стремясь поразить его убийцу, но та уже вернулась в призрачный облик и с отвратительным стрекотом ползла по земле, выискивая следующую жертву. Тем временем женщина в плаще, судя во всему, командир отряда, заметила огромный вытянутый пузырь, который неуклюже поднимался в воздух над поселением.

– Дирижабль отчаливает! – скомандовала она. – Все на защиту!

Продолжая отбиваться от врагов, люмеры стали отступать к оседланным вивернам, которые трясли шипастыми головами и оглашали округу испуганным ревом. Лу взмыла в небо, чтобы увидеть, как приближавшееся подкрепление химер берет курс на воздушный корабль, на борту которого, очевидно, эвакуировали жителей поселения. Из разных мест взмывали сияющие точки – облаченные в доспехи воины, за которыми устремлялись призрачные крылато-рогатые тела. Виверны явно летали быстрее химер, но сказать того же про дирижабль было нельзя, что и заставило все отряды подорваться на его оборону.

Лу затруднялась оценить число противников, но по ее прикидкам их было в сотню раз больше, чем солдат. Она не могла понять, есть ли у последних шансы на успех, потому что ни черта не смыслила в военном деле; даже если подобные знания имелись у нее благодаря воспоминаниям Джупитера, то в своем нынешнем состоянии она не могла обратиться к ним и провести анализ ситуации. Ее тело, мокрое насквозь и зараженное лихорадкой битвы, колотило крупной дрожью, перед глазами стояли раскуроченные тела, в особенности – пронзенное когтем лицо люмера, в гибели которого Лу винила себя. Вместе с наездниками она устремилась к дирижаблю, намереваясь любой ценой уберечь его пассажиров… Как вдруг почувствовала, что силы покидают ее. Обрушиваясь камнем вниз, перед тем как потерять сознание, она успела лишь обратиться в химеру сама, чтобы не покалечиться при приземлении.

Лу поняла, что имел в виду Джупитер, называя ее идею крайне паршивой. И его слова об истощенности тоже. Да и вообще, какой бы упрямой юная орфа ни была, ей, пожалуй, следовало иногда прислушиваться к советам старшего.

Судьба дирижабля осталась для Лу неизвестной. Она искренне надеялась, что кораблю и защищавшим его воинам удалось улететь, но разум подсказывал, что надежда эта крайне призрачна. Прежде Лу считала, что в полной мере осознала свою ответственность перед этим миром, но лишь теперь, став свидетелем жестокого противостояния людей и химер, смогла самолично узреть цену своих решений. Потеряв голову, она бросилась на помощь сотням, забыв о сотнях тысяч, которые также нуждались в ее помощи.

Лу не знала, сколько времени провела без сознания, но в уходящем свете дня несколько химер все еще блуждали по улочкам полуразрушенного поселения, уничтожая клювами и когтями все от изгородей до кладовок, от палисадников до печных труб. Для этого черного дела им, разумеется, требовалось находиться в физическом облике, и потому Лу смогла свободно опробовать на них дар Нежити – и вскоре признать отсутствие какого бы то ни было эффекта. С этим неутешительным выводом и с окаменевшим от вины сердцем она и вернулась в долину, озаренную первыми лучами солнца. Она надеялась, что сможет искупаться до появления Джупитера, но успела только скинуть туфли, как поблизости знакомый голос насмешливо присвистнул:

– Ну и видок. Нехило тебя помотало, заноза.

– Я опробовала дар Нежити примерно на трех десятках химер, – бесцветно сообщила Лу. Подумав, что глупо стесняться того, кто и так знал о ней абсолютно все, она скинула одежду и стремительно погрузилась в реку, принявшись оттирать от себя грязь и болотный ил. – И ни на одну тот не оказал воздействия. Долго меня не было?

– Около пяти часов, – почесал шею Джупитер, присев возле исписанного палочкой участка берега и добавляя туда какие-то записи. – У тебя все еще проблемы с определением времени и пространства, да?

Лу промолчала, лишь шумным протяжным вздохом признавая собственную никчемность. Отмыв лицо, тело, перья и волосы, вылезла из воды, отряхиваясь и возвращая на себя белье и самодельное одеяние. Одежда по-прежнему оставалась грязной, но юная орфа крепко усвоила урок о том, что ее возможности конечны, и решила понапрасну не тратить силы на стирку.

– Пока тебя не было, я торчал в Аду и искал другие способы решения проблемы. Есть пара идей, но даже если они могут потенциально сработать, их исполнение требует времени, – поведал юноша-гарпия, поднимаясь и отряхивая руки. – Я пытался произвести расчеты, чтобы выяснить их целесообразность, но у меня слишком мало данных касательно скорости прироста энергии, текущих параметров Иглы и так далее. Но даже при грубых прикидках ничего воодушевляющего не получается… Эй, – окликнул он ученицу, которая наградила его сухим кивком и направилась прочь вдоль русла реки. – Луро, ты понимаешь, о чем я? Пора сдаться. Просто закрой трансмост.

– Ты сам сказал, что видения орфов всегда сбываются. А пророчества – это видения орфа. И раз одно из них утверждает, что веретено остановится, а не разрушится, значит, так оно и…

– Да прекрати уже этот балаган! – не сдержался Джупитер, гневно всплеснув алым оперением своих крыльев. – «Остановится», «разрушится»… это одно и то же! Или ты думаешь, что Игла, развалившись, сможет продолжить крутиться? Ты просто пытаешься найти смысл там, где его нет!

– Смысл есть, – дрогнувшим голосом отозвалась Лу, оборачиваясь. – Я заявляю это, как полноправный член ОРП.

Слезы, градом катившиеся из трех пар серых глаз, и дрожащие пальцы, что отчаянно терли помолвочное кольцо, говорили красноречивее любых слов. Джупитер покачал головой со смешанным выражением неодобрения и жалости на лице. Все, кем он дорожил, находились в Аду, и ему, по большему счету, должно было быть без разницы, как много людей погибнет в Реверсайде; но Лу знала, что это не так. Вместе с тем мессер понимал, что не сможет переубедить свою ученицу, ведь был прекрасно осведомлен о силе ее чувств к человеку, чья жизнь стояла на кону.

– Есть другие идеи?

Лу прикусила губу, переводя взгляд на исполинскую растрескавшуюся сферу, объятую темными вихрями. Раз уж дар Нежити не работал на химерах, то единственный оставшийся вариант воззвать к ним заключался в создании новых чар, нового трансцендентного прообраза. Это было совсем не то же самое, что использовать существующие эфирные навыки. И Лу боялась даже заикнуться об этом Джупитеру, зная, что тот раскритикует ее замысел в пух и прах. Даже мессеру не доводилось делать подобного: все новые чары, которые он создавал, по сути являлись модификацией существующих, так что его знания не могли стать подспорьем для юной орфы, и Лу понятия не имела, от чего ей вообще стоит отталкиваться.

Но все же решила дать себе последний шанс.

Между простиравшейся во все стороны океанической гладью, исполненной глубокой синевы, и безмятежными небесами, где зависли разрозненные пышные облака, меланхолично парила небольшая группа химер – что-то около двадцати особей. Держась нестройным клином, они хранили молчание, лишь изредка оглашая окружающий простор тихим стрекотом. Их бессмысленные взгляды были устремлены вперед, к цели, куда они держали путь – быть может, к поселению на острове или континенте, или к одной из линий фронта, на подмогу сородичам, пытающимся прорвать людскую оборону. Их природа не позволяла им насладиться окружающим видом, зато та, кто преследовал стаю, даже сквозь смятение чувств смогла оценить его по достоинству. От бескрайности пейзажа перехватывало дух, и нежное солнце светило именно так, чтобы Лу, парившая в его лучах, могла быстро обсохнуть после купания в реке.

У нее заняло немало времени, чтобы в ярком свете вглядеться в призрачные черты химер и отыскать среди них нужную – все монстры выглядели абсолютно идентично и отличались лишь цветом глаз. Разглядев во взоре одной из них ту же безграничную синеву, что и раскинулась вокруг, Лу внутренне возликовала и, кружа поблизости, принялась увещевать:

– Хартис! Я знаю, что ты там! Услышь меня!

Да, химеры были лишены эмоций, будучи фактически механизмами; но можно ли было назвать эти механизмы совсем бездушными, если за появлением каждого из них стояла человеческая душа? Химера, вокруг которой парила Лу, была создана из души ее любимого человека, и орфа искренне верила, что сможет достучаться до нее.

– Хартис, прошу, услышь. Я знаю, что твоя душа сильнее других. Ты участвовал в Битве аватаров и научился отделять ее от тела. Она стала осознанной и очень могучей. И я знаю, где-то там, под этими перьями, она слышит, понимает, чувствует меня.

Химера продолжала целенаправленно лететь вперед, не обращая на нее внимания и изредка разражаясь мерным стрекотом.

– А помнишь, как мы встретились? – не сдавалась Лу. – Я правда думала, что умру в тот день. Мне было так плохо… Но когда тебя увидела, такого загадочного и страшного, в том мрачном синем одеянии, у меня проскочила мыслишка, что лучше уж остаться в колодках, ха-ха… Помню, как ждала, что ты станешь хлестать меня, а вместо этого ты обработал мои раны. Наутро ты дал мне зефир и пастилу, а я боялась их есть – думала, что они отравлены… Но потом все же не удержалась и слопала, а ты – вот вздор! – взял и похвалил меня за это, и даже погладил по голове. Я тогда еще подумала, что ты сумасшедший, честное слово… Помню, как ты учил меня буквам и цифрам, а я бурчала, что уж лучше конюшни драить. Как мы пили чай по вечерам, а я сидела с постной миной, потому что ты вечно нес какую-то околесицу, но на самом деле мне так нравилось ее слушать! И я полюбила эту околесицу, твой голос и твою улыбку, всего тебя, даже твою дурацкую неопрятную бороду полюбила, и совсем не знала, что мне делать с этим – иногда казалось, что я умру, так невмоготу было сдерживаться. Но потом пошел дождь, ты раскинул свои камни и поцеловал меня… Помнишь ту ночь? И ты рассказал мне об этом мире, о шести народах и об ангелах, а я все лежала и думала: как же ты все это так странно выдумал?.. Могла ли я знать тогда, тогда…

Захлебываясь слезами, она продолжала говорить, воскрешая в памяти каждый день, каждое событие, которое связывало их… Но химера не реагировала. Сильное желание помогло Лу защитить свой разум от разрушения во время меморума; почему же теперь оно не работало? Неужели она желала спасти Хартиса недостаточно сильно?