Сотни украденных жизней

Давид включил на ноутбуке какой-то фильм. Он был очень красиво снят, и я с удовольствием смотрела на картинку. Давид же вглядывался в самую суть: указывал на какие-то мелкие детали сюжета и искал параллели. Я даже не слушала, но его ровный голос так успокаивал, что, не заметив, закрыла глаза и, очутившись головой на мягкой подушке, заснула.

Проснувшись, я медленно потянулась. Давид так и лежал рядом с закрытыми глазами, повернувшись ко мне. "Это из-за того, что он призрак, его кожа выглядит такой идеально ровной или она всегда была такой?" – было первое, о чём я подумала. Мне захотелось дотронуться до неё. Как только я протянула руку и коснулась пальцем, Давид резко открыл глаза. Я вздрогнула и хотела одёрнуть её, но Давид не дал, а прижал её сильнее.

– Ты забыла, что я не сплю?

– Что же ты тогда всё это время делал?

– Лежал и думал. Ты не так долго и спала. Сейчас ещё совсем рано.

– Я всегда рано встаю.

Он засверкал.

– Ура, теперь я узнал о тебе чуть больше. Но ты должна будешь ещё много чего рассказать – запомни.

– Ещё чего.

Я кинула в него подушку и пошла в ванную. Давид вскочил за мной.

– О боже, как так! Она меня отшила, а теперь ходит по моему дому, как по своему.

– Я вообще-то в ванную.

Давид замолчал и перестал идти следом. Я зашла и закрыла дверь. Там стояла по-настоящему большая сверкающая ванна. Я подумала, что пока ещё не настолько наглая, чтобы принимать ванну в чужом доме. Но ради такой королевской обстановки было бы неплохо и обнаглеть.

Я рассмотрела своё лицо с разных сторон. На удивление, оно выглядело отдохнувшим и спокойным. Приведя себя в порядок, я вышла, спустилась вниз и полезла в карман куртки за телефоном. Он автоматически поймал интернет, и мне посыпались сообщения. Мне пришлось постараться, чтобы понять их содержание, так как многие буквы были перепутаны. Смысл сообщения был таким: "Ты же убежала? Пожалуйста ответь! Мне страшно! Я места себе не нахожу! Я прибежала домой без вещей, но мои родители этого не заметили. Я больше ни за что не вернусь в эту школу! Да ответь же, не заставляй меня думать о плохом!" – всё это было написано ещё вчера.

"Я сегодня впервые притворилась больной и прогуляла школу! Хорошо, что мои родители ушли на работу. Нам срочно нужно встретиться. Ответь мне!!!"

Я сразу же написала ответ: "Со мной всё хорошо. Давай встретимся."Я начала одеваться. И сказала об этом Давиду.

– Ты одна хочешь пойти? Нет, я иду с тобой. Ты забыла, что вчера случилось?

Он мигом покормил Рейнольда и пошёл следом.

Уже через полчаса мы с Алиной встретились рядом с лесом, где никого не было и нам тоже не было страшно. Алина подбежала ко мне и резко кинулась обниматься, так что шедший сзади Давид аж вздрогнул. Я обняла её в ответ.

– Почему ты пришла с той сторон, и где ты всё это время была?

– Я не возвращалась домой. Была у друга. У него дом там.

– А у вас с ним уже всё серьёзно.

Я ничего не ответила, но Давид был доволен. Он отошёл и наблюдал за нами со стороны, так как обещал не подслушивать.

– Мне так стыдно, но и так страшно, – начала Алина, смотря в землю опухшими глазами.

– Если бы не ты, я бы просто от испуга встала там как вкопанная и ничего не сделала. Я совершенно не такая храбрая как ты. Я не могу так. Но мне правда стыдно, что оставила тебя. Как ты убежала?

Я рассказала ей, что произошло. Алина опять кинулась меня обнимать, теперь уже плача.

– Так ужасно, так ужасно. И что ты теперь будешь делать?

– Просто продолжу ходить в школу. Мне ещё кое-что узнать надо.

– Ты совсем не боишься? Давай уедем отсюда? Уедешь вместе со мной. Я… На самом деле, я вчера как только убежала, сразу же позвонила тёте. Она испугалась за меня и сказала, что в любое время приедет и заберёт. Закончу школу в её городе. С родителя как-нибудь тоже вопрос разрешится, она пообещала попробовать с ними поговорить, хоть они и вряд ли будут её слушать. Да и это не важно. Я упомянула про тебя. Уверена – тётя поймёт. Поживёшь какое-то время у нас. Поехали?

– Я не могу. Ты так искренне предлагаешь уехать с тобой, ты совсем не злишься, что я тебя в это втянула?

– Ну что за глупости ты говоришь! При чём тут ты?! Ты точно не поедешь?

– Точно.

– Тогда прости, за то что я сбегаю.

– Я рада, что ты будешь подальше отсюда. Надеюсь ты поладишь с тётей.

– Мы с ней уже поладили. Ну тогда – я не хочу ждать. Я прямо сейчас соберу вещи и уеду на автобусе, родителям оставлю записку. Напишу что-то вроде: "В классе со мной все перестали общаться, начали издеваться. Никто меня не понимает. Уехала искать себя."– Пусть думают, что хотят. А тёте позже напишу, она встретит. Проводишь меня?

Мы прошли к её дому, и она начала носиться туда-сюда по комнате, складывая вещи.

– У меня даже чемодана нормального нет. Да и откуда ему быть, если я никуда не езжу? Ох нет, в рюкзак это совсем не поместится.

Алина посмотрела на всю свою коллекцию разных заколок и украшений, сложенную в шкатулку, и уголки её губ упали ниже некуда. Она была на пределе эмоций и снова почти начала плакать.

– Мне так больно расставаться со всеми своими вещами, но не могу же я всё взять.

Она закончила складывать вещи и, выходя из комнаты перецеловала все свои плюшевые игрушки.

– Я так долго забывала про вас. Вы были со мной с самого детства. Почему именно пред тем, как уехать, я вспомнила о вас?

В этот момент я впервые почувствовала себя не самой странной на этой планете. Видимо, банальное выражение про то, что у каждого свои странности, в стрессовых ситуациях подтверждается лучше всего. Я просто вышла ненадолго из комнаты и подождала, пока Алина не закончила. После она написала записку для родителей, которую я читать не стала, хотя Алина не возражала.

– Ты не боишься оставлять родителей? – спросила я.

– Возможно, я эгоистка, но я до твоих слов об этом даже не думала. Нет, не боюсь. Вся их жизнь это однообразный, непрерывный мрак и мой побег из дома ничего не изменит. Кстати, надо добавить кое-что в записку.

Он продиктовала вслух: "Всегда ненавидела, когда ты называла меня философом". Алина осмотрелась в доме.

– Мы вроде никаких улик не оставили. Пошли. – сказала она.

На выходе Алина распустила волосы, чтобы немного прикрыть лицо, и надела кепку. Я впервые видела её в таком образе. Она выглядела более решительно, чем обычно.

– Знаешь, мне кажется я впервые в жизни принимаю своё осознанное решение. Как меня назвать, чем кормить, и в какую школу отправить – всё решали родители. Хотя слишком много вопросов было решено вообще непонятно кем. Например, что я всё это время буду учить в школе. Я когда была маленькая, мечтала выучить французский. Клянусь, если бы на мечты маленького глупого ребёнка не было бы всем вокруг наплевать, я бы знала его в совершенстве.

– Тогда, когда уедешь отсюда – выучи его.

Алина опять эмоционально взорвалась и кинулась на меня.

– Обязательно выучу. Я всё о чём мечтала, всё сделаю!

Мы проводили её до автовокзала.

– Напиши мне обязательно, когда приедешь и встретишься с тётей.

– Конечно напишу. Можно я часто буду тебе писать? Мне кажется, я иногда могу быть немного надоедливой. Но из-за этой ситуации, мне будет за тебя страшно очень, так что…

– Отлично, я постараюсь отвечать сразу же, но не обещаю. Так что не бей панику, если пару часа не буду в сети.

Алина села в автобус, и он поехал прочь из города. Давид подошёл ко мне ближе и мы вместе пошли обратно.

– Я надеюсь, она не догадалась, что ты ходил за нами. Это бы смутило её, и вообще, твой слишком внимательный взгляд пугает.

– Я больше не могу быть невнимательным. Ты по ней скучать не будешь? Вы, кажется, очень сильно сдружились.

– Видимо, да. Буду, но у меня же есть ты, так что совсем скучно не будет. Проводишь меня до дома?

– Конечно. Так ты, значит, завтра идёшь в школу? Ты теперь будешь без подруги, я больше не смогу ни на секунду оставить тебя одну. Придёт каждый день ходить вместе с тобой. – дурачащимся голосом говорил Давид.

– Не хочешь – не ходи. Это не обязательно. – строго ответила я.

– Эй, ты забыла, что случилось? Да и я не говорил, что не хочу. Я могу прямо сейчас проводить тебя и сходить проверить, что там происходит.

– Да не усложняй всё, просто иди домой. Единственное, что меня беспокоит – это наши оставленные рюкзаки. Да и ты же сам меня успокоил. Так что, уже будто и не страшно.

–То страшно, то нет – у тебя так быстро настроение меняется, ничего не понятно.

Давид проводил меня до самого подъезда и ушёл. Я вошла внутрь, как будто в подземелье. Мои ключи остались в кармане рюкзака, но я знала, где в подъезде мама прячет ещё одни: в почтовом ящике, среди кучи квитанций. Когда я впервые узнала об этом, то испугалась. Но потом мысль о том, что кто-то об этом догадается и ворвётся к нам, стала меня скорее смешить. Все соседи знали, что красть у нас нечего. Мама прятала их просто потому, что в своём состоянии помутнённого разума часто забывала брать ключи. Но в моей экстренной ситуации это тоже оказалось полезным.

Я открыла дверь, положила ключ обратно, чтобы мама не оставалась на улице, и вошла. На удивление, она оказалась дома. Услышав звук открывающейся двери, мама выбежала из спальни.

– Где ты вчера была?! – раздался её голос.

Я забежала в комнату, захлопнула дверь и надела наушники. За ту секунду, что мы смотрели друг на друга, я не успела понять, была ли она сейчас собой. Она могла закричать от испуга, что я вчера не вернулась, а могла, как всегда, – от бешенства. В любом случае, она пропадает чаще меня и не чувствует потребности оправдывать, поэтому и мне не нужно.

В ближайшее время я не могла выйти из комнаты, и мой взгляд упал на учебники на столе. За последние несколько лет я поняла одну полезную вещь – учёба это прекрасный способ отвлечься от того, что происходит за дверью. Не важно, какая. В книгах и фильмах я часто встречала персонажей, забывающихся в музыке, рисовании, шахматах. Я не умею этого. Остаётся брать учебник и учить то, что под рукой.

Я не заметила, как много прошло времени, но меня отвлекло сообщение.

Давид написал: "О чём сейчас думаешь?"

Я ответила: "О том, как было бы красиво, если бы небо вдруг стало розовым. А вообще, мне надо узнать, как тут один пример решить".

Я скинула снимок Давиду, и он через несколько секунд написал подробный ответ с интересной фразой в дополнение: "Вся школьная программа – это довольно просто". Я задумалась над этими словами и решила использовать его знания во благо.

На следующий день я проснулась не столько утром, сколько посреди ночи. Такой режим был для меня очень удобным, так как мама не мешала выходить из комнаты. Я тихо пробралась в ванную и пролежала в ней с час. Это помогло мне очистить мысли. Выбравшись из горячей воды, я почувствовала холод и укуталась в полотенце. Долго стоя перед зеркалом, разглядывала своё лицо. Точно ли это я в отражении? Я не люблю солнце, никогда не была на море и не загорала – моя кожа слишком белая. Я часто забываю про приёмы пищи или не могу нормально поесть дома – моё тело стройное, хоть и совершенно не спортивное. Странного цвета глаза, длинные мрачные волосы. Возможно, я выгляжу загадочно, но хочу ли я этого? Может лучше было бы иметь весёлые карие глаза, тёплого оттенка кожу и чуть более пухлые щёки? Выглядеть хоть немного дружелюбно? Так всё же – какая я?

Да какая разница! Я плеснула на зеркало воду из-под крана и вышла из ванной. Сидя в полумраке на кровати в старой, но уютной пижаме, я мягко пропитывала полотенцем мокрые волосы. Вокруг была абсолютная тишина. Мне захотелось горячего чая, но было страшно шуметь. Всё-таки я решилась пойти на кухню и сделала это тихо. Кружка приятно грела ладони. Я подумала, как было бы прекрасно, если бы утро не наступало. Ещё недавно вся моя жизнь была медленной, задумчивой, но бессмысленной. Так непривычно.

Позавтракав чем попало, я раньше времени вышла на улицу. Без рюкзака и только с телефоном в кармане. На половине пути меня догнал Давид.

– Ты зачем так рано ушла? Я не успел подойти к твоему дому, и чудом заметил тебя вдалеке. Я же мог там прождать.

Он теперь в целях безопасности решил везде преследовать меня.

– Мне нужно забрать вещи. Пока никого нет, чтобы не заметили. Ясно?

– План понятен. Приступаем к реализации. А, кстати, у вас в школе же совсем нет камер. Такое в наше время вообще возможно?

– Ну есть две в здании. На первом этаже у входа и около столовой. А ещё несколько на улице. Но я уверена, что они даже не работают. Для вида висят.

– Ты внимательная.

– Я как только узнала, ну ты понимаешь о чём, сразу же начала на камеры внимание обращать. Да и много ещё на что.

– Например?

– На ключи от кабинетов, которые внизу висят. Странно же, когда кабинет закрыт, а ключ пропал. Я много таких случаев помню, и обычно наш класс просто идёт в другой. Ключи скоро сами собой находятся. Ещё все предметы в кабинетах осматриваю, что может быть опасно.

– Я так понимаю – указка повлияла.

– Я начала смотреть за учителями и школьниками, которые с ними постоянно разговаривают. Это всё само собой замечается. Подсознательно.

Давид зашёл первым, а потом крикнул мне, когда вахтёрша куда-то отошла. Наши рюкзаки валялись рядом с батареей, грязные и затоптанные. Раскиданные по полу вещи были везде. Никто из учеников никогда не задумывался о том, чтобы поднять чью-то куртку, а часто просто шёл прямо по ней. Давид с отвращением посмотрел на это всё.

– У вас тут обезьяны учатся?

– Видимо, но если бы здесь все были культурные, наши вещи обязательно кто-то бы показал вахтёрше или сказал учителю. А так их, кажется, не заметили.

Я хорошенько всё отряхнула. Мы проскользнули наверх и спрятали рюкзак Алины в одном из неиспользуемых обшарпанных классов. Нам показалось, что вряд ли кто-то когда-то бы его обнаружил. Мы спустились на второй этаж, и прислонившись к батарее в углу зала, рядом с моим классом, ждали. Сначала мы говорили шёпотом, но постепенно школа начала наполняться учениками. Мне было лень печатать длинные сообщения в телефоне в ответ на гениальные и абстрактные размышления Давида на все темы подряд. Я просто слушала, и он знал, что я слушаю. На некоторые его самые неожиданные выводы невозможно было не реагировать. Несколько раз я нечаянно засмеялась, из-за чего проходящие мимо школьники пугались. Я же потеряла всякий стыд и продолжала странно себя вести.

Время прошло быстро, оставалось совсем немного до звонка. Я вошла в класс.

– Наконец-то мне не придётся ходить где-то сзади. Теперь у меня есть законное место рядом с тобой. Став призраком, я смог почувствовать себя обычным школьником из региона. Не на такое будущее рассчитывал, но смотреть на тебя весь учебный день тоже неплохо. – тараторил Давид.

Гораздо больше речей Давида меня привлёк разговор в классе. Естественно, все обсуждали смерть директора. Как оказалось, большинству классов, и моему в том числе, вчера даже отменили многие уроки. На фоне этой суматохи и поиска нового кандидата для управления школой, наш с Алиной прогул должен был остаться незамеченным. По словам одноклассников, первой упавшего Валентина Сергеевича нашла библиотекарша. И не на верхнем этаже, а в учительской. Кроме этого никто ничего не знал, но обсуждали они всё очень бурно и долго. Больше же и поговорить было не о чём.

На математике я сидела даже без своего учебника. Пришлось взять запасной со шкафчика. Я привыкла, что учителям нет до меня дела и не видела проблемы в том, чтобы забыть что-то. Вела урок Лидия Захарова – моя самая нелюбимая учительница. Хотя даже больше, чем нелюбимая. Класс моё мнение не разделял и считал её хорошей. Всё потому, что она всем под ряд ставила отличные оценки. Жаловалась, что все списывают, понимала, что по математике мы знаем меньше, чем положено в пятом классе – но продолжала рисовать в журнале.

Лидия Захарова попросила нас открыть учебник и подумать над одним номером, она же в это время заполняла журнал. Я долго вчитывалась в задание, но не понимала смысла. Прошло уже больше пяти минут, но учительница всё ещё сидела неподвижно. Класс же – кто прятал телефон под партой, кто рисовал в тетради. Я пролистала учебник и поняла, что задача из нового раздела. Оставалось только догадываться, как решить задание по теме, которую нам не объяснили. К большому сожалению, математика – не история или литература. Нельзя просто открыть нужную страницу, прочитать ответ и запомнить его. Надо понимать механизм.

Давид сидел в шоке от урока, точнее его полного отсутствия. Он весь трясся от возмущения и скуки. Я дала ему посмотреть задание и написала карандашом, что даже текст задачи не понимаю. Давид понял, в чём дело и медленно и детально объяснил мне тему. Если бы все темы мне преподавали так же, возможно я бы хорошо понимала математику. Когда я сообразила, что к чему, то написала первое действие. Давид кивнул – было правильно. К этому времени от урока прошло уже минимум пятнадцать минут. Учительница подошла к доске и начала писать задачу. Я решила дать ей шанс и внимательно слушала. Многие моменты она не проговаривала, а когда начинала говорить, то вместо одной цифры могла произнести другую. И вообще, постоянно запиналась, будто сама не была уверенна в том, что пишет.

Давид выглядел так, словно понял наконец все прелести общеобразовательной школы в глубинке. Он страдальчески закрыл лицо руками и опёрся локтями в парту. Мне же показалось, что я уловила суть, но не благодаря учительнице.

Неожиданно, Лидия Захарова начала ходить вдоль рядов парт и проверять написанное. Никто ничего не понял, но копировать с доски ради оценки умели ещё с начальной школы. У меня же в тетради кроме одного действия, да ещё и другим способом, ничего не было. Начался крик. Эта учительница вообще любила кричать совершенно по любому поводу. То она воображала, что мы обижаем её класс, то, что мы на неё постоянно жалуемся. Может быть, в её воображении учитель всегда должен ругаться, чтобы заставлять учеников его бояться и учиться.

– Где решение? Что это такое? Я так не решала. Я вас не понимаю, дети, я тут пред вами распинаюсь как могу у доски, а вам даже переписать тяжело? За что я ставлю вам оценки?

Пока она задавала бессмысленные вопросы классу и тыкала в мою тетрадь, я переживала, что она нечаянно помнёт её. Лидия Захарова убрала палец и посмотрела на меня. Я, без совершенного чувства стыда, а наоборот, с уверенностью, что я вела себя как ответственная ученица, посмотрела в ответ. Мой взгляд застал её врасплох. Она начала кричать громче.

– Вы думаете, самые умные!? Экзамен покажет, какие вы умные! Ведь если я вам списать не дам – ничего не решите! Вот получите все двойки за то, что не учили, а виноватой меня сделаете! Скажете, что я вас плохо учила! – особенно при крике она выделяла "я".

– Она обращается ко всему классу, потому что боится говорить только с тобой? – спросил Давид, но я не могла ответить.

– Вот попробуйте выйдите и решите эту задачу сами!

– Выйди к доске. Она очень хочет – давай покажем ей. – сказал Давид.

Он выглядел уверенно, говоря это, поэтому я вышла. Написала на второй половине доски действие, как у меня в тетради. Давид встал рядом и подробно рассказал, что и откуда, даже смог напомнить предыдущие темы, объясняя новую. У него великолепно получалось, а я лишь повторяла для всего класса вслед за ним. Мы написали способ, отличный от первого, и он был понятен. Я закончила и отвернулась от доски. Как всегда, было тихо. Все лица были повёрнуты в мою сторону. В такие моменты у меня срабатывает защитный механизм, и я даже не задумываюсь об этих взглядах. Я закончила – села обратно за парту и отвернулась в сторону, ожидая, когда все отвернутся от меня.

Учительница долго молчала, уже под конец урока она спросила.

– Ты с кем-то занимаешься?

Учителя всегда недолюбливают тех, кто ходит к репетиторам, но не к ним.

– Нет.

– Тогда откуда взяла это решение?

Давид подсказал мне название учебника. Я повторила его.

Со стороны то, что мы провернули должно было выглядеть круто. Но у меня не было чувства, что справедливость наконец восторжествовала. Скорее было ощущение пустоты внутри, ведь мой поступок всё равно ничего не поменял. Следующий урок будет таким же нудны и бесполезным. А всем ученикам этой школы, как не светило ничего лучше работы тракториста или дворника, так и не будет. Некоторые, правда, потом сами станут учителями – винтиками этой системы.

Если раньше мне в голову приходили какие-то мрачные мысли, то я страдала от них целый день. Сейчас я не одна, поэтому так не получается. Каждый урок, каждая перемена – всё это перестало быть бременем и бесполезной тратой времени. Теперь, когда директора не было, и я перестала бояться призраков сверху, верхние этажи вошли в наше распоряжение, моё и Давид.

В том же кабинете, где мы спрятали рюкзак, после урока, маленьким кусочком мела я разрисовала доску. Давид сказал, что получилось блестяще. По краям доски был лес, ближе к середине мерцающие огни, в самом центе повёрнутая спиной девушка, стремящаяся скрыться во тьме. Я не задумывала рисовать себя. И Давид тоже сказал, что это не должна быть я, потому что мне надо выходить из леса, а не скрываться в нём. Он попробовал дорисовать девушке парня, чтобы не было жутко идти одной, но получилось, как в альбоме первоклассника. Всё-таки, не во всём он идеален. Неожиданно Давид встал на парту и обрадовался этому.

– Мне кажется, я сейчас делаю то, о чём мечтают многие школьники, но не решаются. Воу, я достаю до потолка рукой. Низкие они какие-то тут.

– У слишком высоких людей риск случайно покалечиться выше, ты знаешь?

– Мне сейчас до этого уже нет никакого дела, – произнёс он с паузами.

Чтобы посмотреть на его лицо мне буквально пришлось задирать голову наверх.

– Ты таким странным вещам радуешься.

– Да, очень. Я только сейчас начал понимать, насколько всё вокруг прекрасно и сколького я не замечал. Благодаря тебе в том числе.

– Что бы ты сделал, если бы не был призраком? Я вот сейчас вообще не понимаю, чего хочу. Не знаю, смогу ли сдать экзамены и уехать отсюда. Я, кажется, вообще к жизни не приспособлена.

– Раньше я думал, что буду только учиться, когда закончу школу и уеду отсюда. О других аспектах жизни и не задумывался. О далёком будущем тем более. Сейчас все эти планы кажутся мне второстепенными. Делай то, что по твоему мнению сделает тебя счастливой.

– Спасибо за такие очевидные слова, – пробормотала я.

– Ну, видимо, самые очевидные вещи иногда самые правильные. Что тебе сейчас не нравится?

– Школа. Отношения с мамой. И то, что вокруг очень мало красоты.

– Первое я понимаю, про второе ты не хочешь рассказывать, а третье как мне истолковывать?

Я пожала плечами и засмеялась.

После ещё одного урока мы с Давидом успели пошалить в столовой. Точнее, он помог одному парню, задиравшему девушек и ущипнувшему одну из них за ляжку, пролить на себя же какао. Он, как рыцарь, творил вокруг себя благодетель. Потом подслушал разговор поваров и рассказал мне самые свежие сплетни про то, кто станет новым директором. Кандидатуры выдвигались самые разные. После столовой мы с улыбками вошли в класс биологии. Одноклассники ожидали худшего, видя меня в таком радостном настроении. Кто-то уже пустил слух, что директор умер из-за меня, как и та женщина много лет назад.

– Я уже говорил, что никогда не находился в таком большом коллективе, как класс. Тут всё работает по каким-то своим законам.

Давид отошёл, а я достала всё для урока и начала листать учебник, так как не выучила домашнее задание. Я услышала крик в противоположной стороне класса. Один из "крутых парней" встал напротив меня и начал громко говорить.

– Может ты уже прекратишь свои колдовские игры? Или хочешь ещё кого-нибудь убить?

Я удивлённо посмотрела по сторонам и похлопала глазами. Давид поджал губы и сделал несколько движений плечами.

– А что вообще произошло? Я вообще-то кроме крика ничего не заметила.

– Ты издеваешься? Не вздумай навредить ещё кому-то. Нас много, мы тебя легко на костре сожжём, так ведь обезвреживают ведьм?

– Без понятия.

– Ребят, пошлите отсюда. Скажем, что в этом классе не убрано.

Все взяли свои вещи и начали уходить. Я не сразу поняла, какой смысл им был менять класс. Но когда догадалась, то уже услышала, как последний выходящий повернул ключ.

– И что ты сделал? – обратилась я к Давиду.

– Ну… Тут одна девушка обсуждала твою подругу. Спрашивала, неужели она правда сбежала. Меня это немного разозлило. У неё смартфон рядом включенный лежал, я написал в нём, чтобы не лезла не в своё дело. Я немного не подумал, что в классе так отреагируют, прости.

– Я бы тоже разозлилась, так что не извиняйся.