Сотни украденных жизней

Когда начало темнеть Алина прошла со мной несколько улиц, и мы попрощались. Дальше я шла одна и несколько раз заметила, как прохожие бросали на меня свои взгляды. Это были такие ничего не значащие, но столь приятные взгляды, что я почувствовала, как стала ближе к миру и окружающим людям.

Когда я вернулась домой, мама заметила моё цветущее настроение, заколки, которых у меня не было. Мне показалось, что возможно она подумала, будто я встречалась с парнем, и хотела меня спросить. Может даже отругать. Но у меня было настолько необычно счастливое для меня настроение, что я не стала об этом долго думать. Я ушла в свою комнату, и представила, как Давид сейчас учится. Я хотела соответствовать ему, дотянуться до него, поэтому за несколько часов выучила столько, сколько обычно не удавалось за неделю. Уже мысленно в завтрашнем дне, я легла спать. Не думая ни о каких проблемах, опасностях, я представляла нашу завтрашнюю встречу с ним.

Когда я проснулась, было невероятно солнечно, поэтому я распахнула шторы. Не меньше часа я провела в ванной. Потом старательно уложила волосы по способу Алины. Мама позвала меня завтракать. Она уверенно поставила тарелку с ещё горячими сырниками передо мной и заговорила.

– У тебя сегодня очень хорошее настроение. По какому поводу?

– Погода радует. – без особых раздумий ответила я.

Мы с Давидом договорились встретиться с утра, но конкретного время не назначали, поэтому после завтрака я, уже полностью готовая, просто села за свой стол и засмотрелась на лежащий там венок. В голове заиграли недавние воспоминания. Я глубоко вдохнула и спокойно открыла попавшуюся под руки книгу. Уже спустя минут десять я встретила в ней слово, от которого меня будто ударило током. Я вскочила со стула перед окном, с закрытым от смущения лицом. Когда я успокоилась и убрала руки, то в окне увидела силуэт Давида, с непониманием смотрящего на меня снизу. Я лишь долю секунды смотрела на него, а потом убежала от окна, размахивая руками от неконтролируемых эмоций.

"Почему он именно сейчас тут появился?! То есть, я рада, что он пришёл. И мы так и не обговорили время, он мог прийти, когда захочет, но!" – кричал мой внутренний голос. В общем, я собралась выходить. Мама услышала мои шаги в коридоре и выбежала из кухни.

– Куда ты собралась?

– Просто прогуляюсь.

Она схватила меня за руку. Я вспомнила всю предыдущую агрессию, с которой она раньше иногда касалась меня, и с ужасом одёрнула её.

– Ты недавно прогуляла школу, на следующий день после этого, как только пришла домой, сразу же куда-то убежала. Вчера тебя не было дома, и сегодня хочешь где-то пропадать? Да и чтобы просто прогуляться, необязательно так красиво одеваться. Признайся, куда ты уходишь?

– Ну не всё время же мне в лохмотьях ходить. Почему ты не веришь, что я могу просто пойти гулять? Если я ещё не взрослая, то обязательно должна сотворить какую-нибудь глупость и соврать тебе? – протараторила я и выбежала в дверь, а мама кинулась к окну на кухню, чтобы увидеть того, кого не могла.

Когда я спустилась вниз, то махнула рукой Давиду, чтобы быстрее отойти от дома. Но он наоборот начал искать причину, почему я хочу уйти и стал всматриваться в окна. Похоже, он увидел мою маму и, улыбаясь, пошёл за мной.

– Тебя не хотели пускать?

– Я не маленькая девочка, разрешение не спрашиваю.

– Да ладно, то что ты отскочила от окна, когда меня увидела, это тоже по-взрослому было? А выглядело, будто хотела поиграть в прятки.

Он победил, потому что у меня не было ответа. А я так надеялась, что он не спросит. Давид поравнялся со мной и наконец-то разглядел моё лицо.

– Ты сегодня как-то по-другому выглядишь.

– Я просто не в школьном платье. – неловко промямлила я.

От дома мы отправились прямо в лес. Давид не переставая говорил, а я не успевала придумывать вопросы.

– Зачем твой отец вообще поехал туда, если твой дедушка давно мёртв и там никто не живёт?

– Для него этот дом – огромное воспоминание из детства, поэтому и ездил. Ну я так думаю.

– Мда… Но ты же сказал, что у них были натянутые отношения.

– Даже более, чем натянутые. Почти каждый раз, когда мы приезжали на семейные праздники, они с криками ругались. Конечно, в закрытой комнате, думая, что остальная семья не слышит. Но потом они выходили, надевали улыбки, и я сам начинал сомневаться, слышал ли их крики. У них хорошо получалось играть.

– Ну это ведь хорошо. Если бы они портили семейные праздники, а не притворялись, было бы намного хуже.

– Согласен, поэтому я всё таки любил ездить к бабушке с дедушкой. Но потом из-за протеста перестал. Они не любили моего старшего брата. Не делали ему какие-то замечания и не ругали, нет. Просто не обращали на него внимания, меня задаривали подарками, а ему – ничего. Мне было так за него обидно, что я сказал родителя, что больше не поеду.

– Ты, видимо, любил брата.

– Но он тоже перестал постепенно со мной общаться, как уехал учиться. Я звонил ему постоянно, а он отвечал всё реже и реже. Мне кажется, у него есть причина, возможно, даже обида. После того, как мама уехала, его как подменили.

– Может быть, твой отец ему что-то рассказал.

– Возможно, но сейчас мы всё равно не узнаем.

– А что если проклятие перешло к нему?

– Тогда… – протянул он. – Я не знаю, что тогда. Мне нужно узнать, как уничтожить проклятье. Передавать его кому-то было бы таким же плохим решение, как водить за собой на поводке недрессированного крокодила или носить в кармане бомбу.

– Я сразу же подумала о том, что если Давид сделает то, что хочет, то может исчезнуть.

– А что если его нельзя уничтожить?

– Тогда лучше бы всей нашей семье просто умереть. Хоть я не хочу этого брату.

Мы уже довольно долго шли по лесу. Сначала – по хорошо вытоптанным дорожкам, потом – по едва заметным тропам, а под конец – по засохшей траве. Давид быстро выбирал, куда свернуть, как будто наугад. Для меня весь лес казался одинаковым, и я давно перестала понимать, что в какой стороне находится. На мои вопросы о правильности нашего маршрута Давид отвечал одно – что он уверен.

– Хочешь я докажу тебе, что всё здесь знаю? Отсчитай минуты четыре, и услышишь шум воды.

Я так и сделала, и примерно через это время и вправду что-то услышала. Я начала оглядываться, чтобы найти источник шума.

– Чуть выше есть ручей. Нам надо подняться, если хочешь увидеть.

Я, не оглядываясь на спутника, зашагала по склону и остановилась около ручья. Он встал сзади.

– Знаешь, я никогда не думала, что совсем рядом со мной, здесь в лесу, может быть настолько красиво.

Очень мелкий, но не узкий ручей пробирался среди камней, и редкие крупные красные листья плавали в нём.

– Летом здесь даже лучше. – он показал наверх. – Вот там, через деревья падает свет прямо на воду, а потом отражается, и она блестит. А сейчас тут серо и холодно. Пошли, нам ещё немного осталось.

Мы шли свозь густо расставленные деревья и, очень неожиданно для меня, прямо перед нами возник дом. Он стоял посередине большого круга, свободного от сосен. Рядом не было никакого другого забора, лес был им. Самому строению больше подходило название поместье или замок, чем просто дом.

– Заброшенный замок. – шёпотом сказала я.

– Хоть мой отец и ухаживал за домом, всё равно это всегда видно, когда никто не живёт. Например, вон там раньше были огромные клумбы, а сейчас их просто некому сажать. Или, пошли к входу, видишь на перилах крыльца пыль, просто потому, что некому за них держаться. Он спустился с крыльца и наклонился к фундаменту дома, расшатал кирпич и вытащил оттуда ключи.

– Всё-таки нет ни одного признака, что тут появлялся мой отец. – сказал он.

Давид распахнул дверь и сказал мне проходить. Передо мной появилась просторная гостиная. Всё было по канону: диванчик на тонких ножках, по бокам кресла, посередине ковёр и столик, впереди камин. И пол, и стены, и потолок – всё было светлое. Яркими были только занавески, но несмотря на это, они вписывались в интерьер. Давид позвал меня в комнату наверху и открыл её ключами.

– У меня раньше не было никакого права рыться в вещах дедушки, поэтому я заходил сюда только пару раз. Сейчас мне уже точно этого никто не запретит, так что я хочу просмотреть всё здесь.

Эта комната отличалаcь излишней нагромождённостью. Все полки были набиты как книгами, так и просто стопками разных бумаг. Я достала несколько, это были какие-то счета. Давид сразу подошёл к письменному столу, на котором стояла коробка с письмами.

– Это письма моего отца с дедом, кажется, когда он уезжал учиться в Германию.

Давид стал внимательно вчитываться и морщить лицо.

– Что такое?

Я подошла к нему и увидела, что письма были написаны не на русском. Семья Давида походила на дворян. Даже переписывались между собой на иностранном языке.

– Они в этих письмах опять ругаются. Дедушка настаивает на свадьбе отца с моей мамой и говорит, что он должен позаботиться о мальчике. Мой брат родился до свадьбы родителей. Дед о нём. Но здесь… Я не могу понять, почему отец так странно отвечает. Он пишет, что не понимает к чему это всё и зачем ему этот ребёнок. Видимо ещё тогда моего брата не слишком любили.

Сзади Давида на полу стояли холсты, которые меня заинтересовали.

– Кто рисовал?

– Тоже дед.

Большинство картин были обычными пейзажами в довольно мрачных, но глубоких тонах. Все кроме одной. На ней был изображён человек со светлым, сверкающим силуэтом. Его лица не было видно за мантией. Он поднимал свои длинные и широкие руки к небу, откуда светил белые свет. На заднем плане были какие-то маленькие яркие огоньки. С разных сторон, казалось, что они двигались.

– Твой дед был тем ещё мистиком. Выглядит так, будто он боготворил этого убийцу-колдуна, а не был им запуган или что-то вроде того.

– У моего дедушки был стокгольмский синдром? На самом деле я не знаю, что сказать. Я видел только его счастливую семейную сторону, так что не знаю ничего о его мировоззрении. Может и боготворил.

– Твоя семейка ещё хуже, чем моя.

– Вот видишь – мы с тобой одного поля ягоды. Но подожди, а что не так у тебя с родителями? Ты раньше просто ничего не говорила.

– Да глупости, неважно. Просто запомни, что они тоже все чокнутые. Вообще все в этом мире чокнутые.

– Точно. Поехавшие психи. Особенно есть тут одна девушка, которая разговаривает с призраками, и парень, который никак не отправится на тот свет.

– Да, особенно. А вообще, хватит разговоров. Мы не зря сюда так долго шли, так что должны найти что-нибудь. Хоть что-то.

Пока Давид продолжал читать письма, я открывала все книги и трясла, если бы там прятали что-то, оно должно было выпасть. Разных бумажек было слишком много, но на большинстве были лишь какие-нибудь списки покупок. Я не могла найти ни одной причины, зачем хранить этот хлам. Из одной старой и пыльной книги на пол вылетел жёлтый лист бумаги, вырванный из ежедневника или вроде того. На нём было крупным и резким почерком написано:"Поехать и потребовать деньги". Я вспомнила про счета и вернулась к ним.

Мало что понимая в этих бумажках, я всё же нашла кое-что интересное.

– А кем был твой дедушка?

– Учился на историка.

– Я про то, чем он зарабатывал?

Этот вопрос поставил Давида, как человека не особо задумывающего о деньгах и принимающего их за должное, в ступор.

– Я особо не знаю о его работе. Он вроде преподавал там же где и учился по молодости.

– Обычным преподаванием на такое поместье не заработаешь.

– Этому дому уже несколько веком, дед его не строил.

– Но надо же ещё и семью содержать. Плюс твой отец за границей учился, это же дорого. Тебе не кажется?

По выражению его лица было видно, что мои вопросы ломали Давиду мозг. Он махнул рукой.

– Я не знаю откуда он брал деньги.

Я подошла и показала ему бумаги.

– Какой-то Владислав Григорьевич Раевский многократно переводил деньги твоему деду на счёт.

– Я не знаю кто это.

– Второе имя Валентина Сергеевича?

Он улыбнулся.

– Скорее всего, слишком похоже на выдуманное.

– А ты что-то тут нашёл?

– Да, много секретов своей семьи, но они к нашему делу не относятся.

Он с нахмуренным лицом стал кидать письма обратно в коробку.

– Расстроен тем, что узнал?

– И да и нет. Теперь я примерно догадываюсь, куда могла уехать моя мама. Это было бы полезно, но уже поздно. Не поеду же сейчас искать её. Да и… Хотя не важно.

В кабинете было темно, так как окна были с неосвещённой стороны. Мы вышли из него и я заинтересовалась лестницей, ведущей ещё выше. Поднявшись, я оказалась на огромном чердаке. Он был почти пустым, за исключением нескольких коробок. Посередине было широкое окно, через которое светило солнце, так что было видно летающую в воздухе пыль. И когда только оно успело появиться?

– Эй, я думал ты за мной шла, обернулся – а ты исчезла.

– Тут какие-то коробки. Посмотри может там что-то важное. – отмахнулась я от него, подошла к окну и открыла его. Сверху хорошо был виден лес.

– С какой стороны дорога, по которой твой отец сюда ездил? Ты не пойдёшь ещё и туда?

– Она прямо, а слева заезд, где деревьев нет. Было бы неплохо сходить. Только подожди здесь. Ты ещё живая пока нужна.

Я махнула Давиду рукой, и он ушёл.

Я продолжила смотреть в окно и погрузилась в мысли. На свидание всё происходящее не было похоже ни капли. Да и не стоило мне думать о таких глупостях. В это время Давид сошёл с крыльца и направился в лес. "Но всё же узнать бы, что он вообще обо мне думает. Он ведь заметил, что я сегодня не такая, как обычно. Он это просто так сказал, или потому что вправду обращает на меня внимание. Не считает ли он меня глупой, по сравнению с собой? Может он продолжает возиться со мной просто потому, что больше не с кем?" – вредные вопросы продолжали лезть в голову. Я сложила ладони то ли в бинокль, то ли в сердечко и стала смотреть через них на него, а Давид, не оборачиваясь, зашёл в лес и скрылся за деревьями.

"У него и без меня так-то проблем хватает. И вообще, я сейчас не о том думаю! Это место такое прекрасное. Здесь такой свежий воздух, и природа просто как в сказке. Буду думать только об этом."– решила я, потом закрыла глаза, полностью легла головой на подоконник и глубоко вдохнула. А потом услышала крик птиц. Где-то вдалеке они дружно сорвались с деревьев и улетели. Из-за чего же?

От скуки я решила подробно рассмотреть весь дом. Помимо кабинета на втором этаже находилось ещё две спальни и кладовка. На первом были гостиная, столовая, кухня и ванная и ещё свободное пространство между проходами в комнаты. Там стояло фортепиано. Некоторое время я просто ходила туда-сюда, думая, как бы было чудесно там жить. После я подошла к фортепиано и стала выборочно нажимать клавиши, чтобы почувствовать, что вообще такое музыкальный инструмент.

– Я вернулся. – громко послышалось где-то у входа.

– И?

– Ну я удивился тому, что в город кто-то ездит. Пока ходил там, две машины встретил.

– Это наверное с каких-нибудь посёлков. Значит, больше ничего?

– Ага.

– Ну и ясно. Не могло же там быть волшебного портала, перемещающего людей в царство мёртвых. Но, это всё такой мрак. Ничего не понятно! – протянула я, продолжая бить по клавишам.

– По тише с музыкальным инструментом.

– Уж извини, я не умею с ним обращаться. Я настоящее большое фортепиано, наверное, впервые в жизни вижу.

Давид подошёл ближе и встал рядом.

– Разве это возможно?

– Раз ты начал про возможности. Хоть ты и не учился в школе, но всё же мы жили в одном городе. Ты же не всё время был дома. Разве возможно, чтобы мы с тобой вообще ни разу не встречались? Даже если мы были совсем маленькими и не помним, наверняка, мы хоть раз, но виделись.

– Скорее всего так и было. Я с братом часто ходил на спортивный стадион, иногда гулял в центральном парке. Ты всё равно не вспомнишь, если видела меня. Я слишком сильно поменялся, когда вырос.

– Неужели можно так сильно поменять, чтобы прям не узнать?

Он вышел в гостиную и из комода достал фотографию.

– Это я с братом. Мне здесь десять.

– Этот малыш – это ты?!

– Ну знал же, что ты так отреагируешь.

– Просто, ты таким маленьким был! И где твои глаза? Это из-за пухлых щёк их не видно? Всё, что у вас есть общего с этим ребёнком – это тёмный цвет глаз и волос.

– Я резко вырос и поменялся, когда переходный возраст начался. Так что даже родители долго потом к моему росту привыкали.

– Я не особо поменялась. Никогда не была маленькой или очень высокой, толстой или слишком худой тоже – всегда была очень обычной.

– Так это же намного лучше. Самые обычные люди и считаются самыми красивыми.

Я отрицательно махнула головой.

– Ты необычный, но если бы ты учился в моей школе, все девочки от тебя бы не отходили.

– Ух, это было бы не очень. Я же видел все твоих одноклассниц и даже слышал их на уроке. Если бы меня угораздило учиться в твоей школе, я бы общался только с тобой.

Он подошёл ко мне со спины, взял мои руки в свои и положил их на фортепиано.

– Может ты и не умеешь играть на музыкальных инструментах, не знаешь несколько языков, но ты всё равно очень интересная. А всему этому сможешь в любой момент научиться. Вот так.

Он начал нажимать моими пальцами по клавишам.

– У тебя всё так просто, что мне начинает казаться будто так и есть.

– То есть я упрощаю тебе жизнь?

Он улыбнулся и посмотрел на меня.

– Вообще нет. Я не так сказала.

Без единого усилия с моей стороны, мои руки играли очень красивую мелодию. Почему Давид выбрал именно эту мелодию? Она так подходила к тому, что я чувствовала. Я подумала, что он понимает все мои чувства. Такой вот он хитрый. Я подняла голову и взглянула на его лицо. Он закрыл глаза и слегка качал головой.

Мы вместе вышли из дома.

– Ты уверен, что мы успеем прийти до того как стемнеет?

– Скорее нет, чем да. Просто постараемся идти быстрее.

Он закрыл дверь и спрятал ключи за кирпич.

– Ты взяла бумажки, которые хотела? Я, правда, не понимаю, зачем они тебе.

– Конечно взяла. Не понимаешь и ладно. Как ты собираешься поговорить с тем призраком, ну то есть с Димой?

– Так же, как с тобой разговариваю и раньше со всеми остальными?

– Не думаю, что раньше тебе приходилось выведывать у кого-то информацию. Он даже мне ничего не говорит. Почему ты так уверен, что тебе всю правду выложит?

– Я из твоего рассказа о нём кое-что понял. Встречусь с ним и узнаю, будет ли он говорить или нет. Зачем сейчас-то об этом думать?

– Мы с ним всё-таки были друзьями. Я не могу совсем о нём не думать.

– Друзьями, друзьями! Какой он друг если скрывает что-то от тебя. Забудь про него.

Забавно было слышать, как Давид повысил голос, хоть и совсем слегка.

– Я же говорила, что у него наверняка есть причины для этого!

Давид сжал зубы и стал смотреть только прямо, не поворачиваясь в мою сторону.

– Ну и иди так.

Мы шли в тишине некоторое время, но не долго.

– Ань, о чём ты так задумалась? Ань, ну прекрати молчать. Зачем идти и молчать, когда можно идти и говорить?

– Ты вообще-то сам спровоцировал моё молчание. Я думаю о том, как заработаю деньги, куплю себе дом и собаку, буду счастлива, и никто мне не будет нужен.

– Прям никто-никто?

– Абсолютно никто.

Он погрустнел.

– Что за собаку-то хоть?

– Шпица.

– Эту мелочь?

– А чем тебе не нравится мелочь? Очень миленький пёсик.

– Такого же размера можно кошку завести, ещё и выгуливать не придётся. Лучше пообещай мне, если что – заберёшь Рейнольда к себе.

Я испуганно подняла глаза.

– Мы с ним уже подружились, так что я точно не смогу его бросить.

– Ну и отлично.

– Ты любишь кошек?

– Да вроде все их любят.

– А я боюсь чёрных.

– Да уж, а тебя ещё ведьмой называли, они совсем не угадали.

– Я серьёзно. Когда я была маленькой, на меня зашипела чёрная кошка, а потом ещё и поцарапала, уличная какая-то. До сих пор где-то в голове сидит представление, что чёрные кошки – зло. Остальные мне нравятся.

– То есть на тебя ещё с детства плохо животные реагировали?

– Наверное.

– Животные ведь видят то, чего мы не можем. Может у тебя зловещая аура?

– Естественно, посмотри на меня лучше. Только осторожнее, вдруг сожгу твою душу одним взглядом.

Давид приблизился прямо к моему лицу.

– Я ничего подобного не замечаю. Даже наоборот, слишком милое личико, чтобы внушать страх.

Я впала в ступор и не могла шелохнуться, пока он не отдалился. Давид увидел, как я покраснела и тоже засмущался от своих слов.

– Я же не кошка, ауры не вижу, так что какая разница, что я замечаю.

Начало темнеть, а мы всё ещё находились в лесу. Я в несколько раз ускорила шаг и назойливо подгоняла Давида.

– Мы уже почти пришли, успокойся. – повторял он.

Потом Давид вывел меня из леса к городу, и мы попрощались. Я счастливо вспомнила всё, что произошло за тот день, потом с улыбкой представила, как мама накормит меня дома ужином. Но когда я зашла в квартиру, то дома её не было. Вместо этого в квартире был полный бардак. Фотография нашей семьи, стоявшая в шкафчике, была разорвана, а рамка разбита. Очень многие ценные вещи, стоявшие рядом, превратились в тысячи мелких кусочков. Среди них были наши с папой поделки из глины. Статуэтка в национальном костюме, подаренная кем-то отцу. Я нагнулась и отчаянно попыталась собрать кусочки воедино, но они были слишком маленькими. Я заплакала.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Заставив себя успокоиться, я собрала все кусочки в пакет. Неужели мама сама всё разбила? Нет, она много раз приходила в бешенство, но никогда не прикасалась к столь памятным вещам. Наверняка мама тоже дорожила этим. Может к нам в квартиру кто-то ворвался? Мысли крутились у меня в голове и вызывали страх, пока я пылесосила, чтобы убрать остатки воспоминаний об отце. Закончив, я бросилась на улицу. Я не знала зачем и не знала где искать маму, но мне не пришлось долго бегать. Недалеко от соседнего магазина, на тёмной лавочке, она обессиленная и заплаканная сидела, опустив голову вниз. Я подошла и взяла её под локоть

– Уйди. Уйди я сказала! – срывающимся голосом пригрозила она мне.

В нашу сторону начали оборачиваться проходившие мимо люди.

– Вечером холодно, ты легко одета и сама похоже до дома не дойдёшь. Хочешь здесь спать?

Она ничего не ответила, но перестала кричать. Я кое-как подняла её и на себе потащила в дом. Мама лишь волокла за мной свои уставшие ноги. Едва разборчиво она мямлила мне под ухо.

– Так неправильно. Всё неправильно. Я же хорошо всё делала. Почему сейчас я никому не нужна? Если бы не ты не ты, я бы снова вышла замуж.

Я зашла в квартиру и положила её на диван. Все мои глупые надежды на то, что она изменится, снова превратились в иллюзии. Ещё не успев заснуть, мама достала из под куртки бумажку и протянула мне.

– Что это?

– Деньги, точнее счёт. Твой папа копил для тебя. Лучше забери, иначе я не смогу себя остановить и сниму их. Тебе же скоро восемнадцать, значит сможешь им воспользоваться.

Я понятия не имела о том, что у меня были деньги, а когда увидела сумму на счёте, то встала в ступор. Я примерно посчитала, что могла бы оплатить себе учёбу в очень хорошем вузе да ещё и не подрабатывать во время неё. Я помнила, насколько заботливым и ответственным был мой отец, но оказывает, он подумал обо мне взрослой, ещё когда я была совсем маленькой. От этого ещё больнее было смотреть на полки в комнате и видеть, что наших совместных работ там больше не было. Я пошла в свою комнату и до самой ночь пересматривала альбомы с нашими фотографиями. Не есть, не спать мне тогда не хотелось, голова была пуста, а всё накопившееся за выходные счастье в миг растворилось.

Утром я встала без каких-либо эмоций. В голове было совершенно пусто. Я умылась, позавтракала тем, что оставалось в холодильнике. Медленно оделась, закинула что-то в рюкзак, даже не подумав, что, и вышла на улицу. С каждым днём становилось всё холоднее и холоднее, а на засохшей траве я заметила иней. Я подумала, что вышла немного рано и если подожду, то могу встретить Алину. Я вышла на дорожку, по которой она ходит в школу, и стала ждать, от скуки листая тетрадку по одному из уроков. Как и ожидалось, скоро Алина появилась. Радостно улыбаясь, она подбежала ко мне.

– Я не думала, что ты будешь меня ждать.

– Да не хотелось, как всегда, раньше времени приходить, вот и решила. – промямлила я.

– Тебе не холодно?

Я поняла, что все вокруг уже давно носят шапки, а я как всегда забываю про неё.

– Прохладно немного.

Алина сняла с меня шарф и повязала его и на шею и на голову одновременно.

– Теперь ты выглядишь как настоящая леди.