Письма. Том IV (1937)

Светик написал много отличных картин. Юрий усиленно пишет историю Средней Азии, которая вырастает свыше тысячи печатных страниц[37]. Итак, все работает, движется и устремлено в будущее. Как хотелось бы повидать всех Вас и душевно побеседовать. Ведь такие колоссальные сдвиги происходят у всех на глазах. Пусть все это своеобразно, но ценно то, что началось движение и устремление. Если Вы читали книгу Формана «О пророчествах»[38], то, наверное, видели там то, что я ему сказал в 1934 году. Имеете ли Вы новые вести от Люды и прочих близких, мы ничего не слышим? Радовались мы Вашим сведениям о Касатке и Гале. Все растет, всюду образуются свои устремления, и приятно слышать, насколько эти стремления серьезны. Духовное устремление и научное познавание должны идти рука об руку. Довольно было всяких разрушений и поношений. Пусть молодое поколение поймет, в чем заключаются истинное строительство и будущая слава Родины. Родные наши, будьте бодры. Пишите нам – радостны Ваши весточки. Все мы крепко Вас обнимаем и сердечно желаем всего светлого.

Сердцем и духом с Вами.

14. Н.К.Рерих – Р.Я.Рудзитису

16 января 1937 г.

Naggar, Kulu, Punjab, Br[itish] India

Родной наш Рихард Яковлевич,

Глубоко порадовало нас Ваше письмо со вложением такого прочувствованного слова Вашего. Именно такими огненными призывами Вы пробуждаете сердце человеческое и ведете содружников к истинной радости. У каждого имеются свои трудности и свое горе – тем более нужны радость духа и сознание, что имеется прекрасный круг друзей, в среде которого можно найти и напрячь новые силы. Борьба за просвещение, за культуру не есть какое-то спорадическое явление. Эта священная борьба есть рост эволюции, и не может восходящий человек выйти из этого потока жизни. Итак, вперед, пусть обновляются силы в постоянном взаимном общении и духовной поддержке. Все нападения тьмы являются лишь своеобразными ее похвалами подвигу. Ничтожно было бы движение, если бы оно не вызвало ярости тьмы. Елена Ивановна сердечно благодарит за присланную страницу из «Т[айной] Д[октрины]»[39]. Бумага, шрифт и размер хороши, может быть, при печатании начисто, как всегда бывает, оттиск будет несколько ярче. Сколько труда Вам придется потратить на корректуру, ибо и на этой странице уже видно, насколько первый корректурный набор требует выправления. Спасибо и за новый портрет Ваш. Еще недавно Гаральд писал нам такие душевные слова о Вас, и мы радовались, видя, какое истинное сердечное содружество у Вас существует. Спасибо и за «Брамапутру»[40]. Вы совершенно правы, что оттиски на тонкой бумаге лучше. То же самое нам приходится испытывать и здесь, где тоже на тонкой бумаге почему-то краска ложится лучше, нежели на толстой. Конечно, Вы можете вставить «Брамапутру» в книгу о нашем незабвенном Феликсе Денисовиче[41]. Трогательно слышать от Вас, что именно эта картина была ему так близка. Из письма Валковского видим, сколько полезнейших переводов и начинаний находятся в процессе работы. Спасибо Валковскому за все эти сведения. Поистине, можно проводить большую культурную линию, вспоминая об Акбаре и Бирбале в статье «Действие» в «Пут[ях] Благ[ословения]»[42].

Обложка книги, посвященной памяти доктора Ф.Д.Лукина («Любящее сердце»)

Прекрасно, что у Вас крепнет мысль о конгрессе будущего лета. Конечно, место и все прочие ближайшие условия Вы выработаете совместно с Литовским обществом. Мы так сердечно расположены к председательнице Монтвид, и потому особенно порадовались, видя и в Вас такое же чувство к ней. Наверное, конгресс будет иметь пять секций: 1. Учение Жизни – философская. 2. Пакт и Знамя Мира. 3. Научная. 4. Художественная и 5. Женского Единения. Какое широкое поле представится для дружественного обмена мысли! Сколько прекрасных докладов может быть запечатлено. Ведь в одной Литве уже четыре группы – в Каунасе, Скуодасе, Клайпеде и Шиаулиай, и у Вас, кроме Риги, имеется группа в Двинске, да, наверное, и в других городах. Кроме того, имеются корреспонденты и в Эстонии. Имейте в виду, что Кайгородов, хотя и принадлежит к антропософам, но откликнулся очень дружеским письмом. Две небольших картины (насколько позволяла по размерам почтовая посылка) уже в пути к Вам. Вес картин с рамами – три англ[ийских] фунта 8 унций. Следующие картины пошлем, когда установится навигация, ибо именно февраль может быть особенно лютым, ведь он недаром в старину назывался Лютец. К тому времени получим от Вас и размеры свободного места на стенах. Очень хорошо, что не требуется непременно закончить второй том к маю. Из писем Фед[ора] Ант[оновича] мы понимаем, что закон не может препятствовать окончанию книги, если первая часть, а также и начальные главы второго тома уже отпечатаны. Вы понимаете, что Елена Ивановна работает одна над корректурою второго тома, и это является необыкновенно трудною работою, ибо при сложности текста приходится решать и правописание имен собственных, а это иногда представляет необыкновенные трудности. Со своей стороны я всячески уговариваю Е.И. не так спешить, не чрезмерно утомлять глаза, ибо если печатание второго тома продолжится и летом, то во многих отношениях это будет правильно. Очень хорошо, что Фед[ор] Ант[онович] узнал из компетентного источника, что закон не будет иметь влияние на окончание книги. Видим из письма Валковского, что предполагаются несколько книг по-латышски, – это очень хорошо, ибо даст новый круг читателей. Беспокоюсь, как именно распространяет издание «Угунса» «Вальтерс и Рапа». Мы их не видим в последних каталогах Парижа, и, таким образом, многие люди не будут в состоянии своевременно узнавать о них. Как бы это обстоятельство не нанесло ущерба издательству. Почему-то упоминается в каталоге Дома книги и в «Последних новостях» лишь один «Свящ[енный] Дозор» – жаль, что другие книги не поминаются.

Наш сердечный привет Вам, Вашей супруге и всем дорогим друзьям.

Сердцем и духом с Вами.

15. Н.К.Рерих – З.Г.Лихтман, Ф.Грант, К.Кэмпбелл и М.Лихтману

18 января 1937 г.

[Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]

№ 127

Родные наши Зин[а], Фр[ансис], Амр[ида] и Мор[ис],

Послали Вам чек из получки от Флор[ентины]. Можете себе представить, потребовалось 16 дней, чтобы получить чек из Симлы. Вероятно, никто и не предполагал бы, что на таком сравнительно коротком расстоянии требуется для просто трансакции более двух недель. Так же точно, вероятно, за границей с трудом себе представляют всякие здешние расстояния. Пишем это, чтобы кто-нибудь не удивлялся кажущейся медлительности, которая от нас совершенно не зависит. Сейчас получили письма Зин[ы] от 27 дек[абря] и Мор[иса] от 30 дек[абря]. Зина пишет Юрию о странной деятельности белокурой в Германии. Действительно, это обстоятельство более чем странно. Зин[а] правильно удивляется, зачем та побывала в Герм[ании] в 1935 году, когда, казалось бы, такая поездка для нее и ее друга должна была бы быть по меньшей мере неприятной. Какие-то глубокие причины таятся во всех этих более чем странных движениях. Теперь вспоминается многое, что в свое время под нашим знаком доброжелательства было оставлено без внимания. Разве не странно, что британский консул в Пондишери, заглянув в какие-то свои бумаги, вдруг спросил нас, известно ли нам, что делала белокурая в Германии во время войны? Также странно, что он тогда же что-то сказал о связи ее с герм[анской] армией. Мы по доброжелательству тогда отнесли это к какой-то госпитальной работе, но теперь при всех ее доносах и лжесвидетельствах встает совсем иная картина. Кроме того, почему о чем-то подобном кому-то из Вас говорила и Уайтсайд? В одном из Ваших писем об этом упоминалось, и кажется, этот разговор был с Франсис. Лик преступности в одном невольно вызывает соображение, что такая же преступность могла проявляться и на разных поприщах. Не буду останавливаться на том, что и во время нашей экспедиции мы неоднократно чувствовали веяния из Германии. Я уже писал Вам, что мерзкие книги Васьки Иванова издаются не без герм[анских] денег. Предоставляется из всех этих отрывков сложить целую картину.

Зин[а] также пишет, что, по сведениям от Г.Г.Ш[клявера], Mme де В[о] окончательно перешла на сторону трио. Это обстоятельство не так просто, как кажется. Из наших месячных ревью Вы могли видеть неоднократные упоминания имени де В[о]. Она нам продолжает писать почти через каждые две недели самые дружеские письма. Конечно, мы уже достаточно обучены тому, что слова есть вода текучая. Но все-таки такая длительная со всякими дружескими восклицаниями корреспонденция в течение целого года не может быть случайной – конечно, Г.Г.Ш[клявер] в Париже об этом не знает. Кроме того, де В[о] при своих письмах пересылает нам весьма благожелательные письма своих бельгийских друзей, из которых видно, что и она им о нас писала очень хорошо. Такие письма из Бельгии уже не поддельны. Что касается письма от Марэна к белокурой, то это очень похоже на циркуляр членам Общества этнографии, в число которых она, вероятно еще будучи в Париже, вписалась. Все это нужно знать, и, как видите, взаимное оповещение весьма полезно и освещает многие подробности.

Также весьма интересен и тоже непрост вопрос о том, что Ках[алан] справлялся у Эрнста о продаже картин. Откуда это сведение могло прийти? Эрнст мог говорить это Брату[43], но можно ли от Эрнста ожидать слово правды? Быть может, он хотел этим бросить тень на лиц, участие которых ему совсем не нравится. Кроме того, Ках[алан], если даже и говорил о картинах, то, может быть, с целью вообще узнать мнение Эрнста по этому поводу. Но всякое сведение интересно и рано или поздно станет на свое место. Зина правильно отмечает, что резиновый миллион заслонил все прочее. Но как же тогда с миллионом шестьюстами тысячами денег бондхолдеров[44]? Думается, что такое обстоятельство является показательным. Кроме того, не забудем евангельскую притчу о лепте вдовицы. Если маленькая лепта показана миру более существенной, чем спесивый дар, то не можем мы забыть о всех прочих жертвователях, которые жертвовали уже не лептами, а очень солидными суммами. Действительно, как говорит Зина, непонятно, каким образом краеугольные вопросы о похищении шер, о всяких самоуправствах, бесчинном самовольном комитете, о всяких взломах и кражах – все это куда-то скрывается, и выходит, что трио может учинять любые преступления без всякого судебного осуждения. Правильно замечает и Стокс, вспоминая о всех прочих бывших пожертвованиях как деньгами, так и трудом. Очень хорошо, что Юрий не должен платить налога. Ведь мы с ним в этом отношении одинаковы, и потому тем нелепее все незаконные притязания, происшедшие по доносу Леви. Наверное, Плаут всем этим воспользуется. Видали ли Фр[ансис] и Амр[ида] Меррик? Не откладывайте таких свиданий, которые могут принести множество полезных сведений, а быть может, и прямую помощь. Ведь Меррик имеет очень большие знакомства, а кроме того, не терпит Глиина. Также не откладывайте еще раз спросить Уайтсайд, откуда у нее такие сведения о белокурой, может быть, она может их дополнить и еще чем-то существенным. Мы получили добрую карточку от Баттля, из чего заключаем, что он остается в прежних отношениях. Удалось ли Вам его наконец повидать? От него, так же как от Копланда и Вагнера, можно ожидать прямых или косвенных полезных сведений.

Прошу Зину при встрече с Московым спросить его о моей книге, им полученной, иначе я могу думать, что пакет мог пропасть в пути. О книге «Аум» Зина может не писать в русс[кие] газеты. Конечно, в книге столько интереснейших научных сведений, что и с этой стороны о ней легко сказать, но, может быть, по текущим обстоятельствам эта рецензия пользы не принесет. О книге Формана было большое ревью в «Теософисте» (Адьяр), а также в «Иллюстр[эйтед] Индия», Калькутта. Полковник М[ан] послал и еще в несколько мест ревью. Если будем иметь копии, пришлем. Посылаем Вам заметку о Бостоне, бывшую в «Лидере» – большой газете Аллахабада, а также статью «Подтверждение»[45] по-англ[ийски]. Статья о Бостоне, присланная Франсис, направлена на юг Индии в ежемесячник. Повидал ли Морис югосл[авского] конс[ула] Янковича? Дружеская беседа с ним была бы полезна, ибо, несомненно, он испытывал давление со стороны преступного трио. Как предлог посещения можно бы ему от моего имени подарить мои книги «Врата [в Будущее]» и «Нерушимое». Очень хорошо, что Зина достала адрес де Бей и переслала ей мою весточку. Дружбу с такими людьми нужно сердечно поддерживать. Также у Зины отличная мысль устроить интервью с Фокиным. Можно его послать в «Рассвет» или в «Новую Зарю». Не удается ли снестись с Гри? Конечно, свидание с ним полезно лишь в том случае, если можно ожидать добрых результатов. Ведь в Риге все идет настолько хорошо, что недопустимо это испортить еще какой-то корреспонденцией из Америки. Многие люди уже давно пережили происшедшее в Америке и живут, интересуясь вообще культурной работой. Единственно, что наилучшим ответом преступному трио является повсеместное яркое расширение культурной деятельности. Адвокат Леви не должен забывать: двадцатипятилетие художественно-культурной деятельности уже было в 1915 году, и, таким образом, пусть он не лжет, что Леви явился «импресарио» всей деятельности. И Ваша деятельность сложилась совершенно без участия Леви. И Зин[а], и Мор[ис], и Фр[ансис] уже были вполне сложившимися деятелями, и смешно слышать вранье адвоката Леви о том, что до появления Леви никто нигде вообще ничего не сделал. Нужно необыкновенно изолгаться, чтобы дойти до такого лжеутверждения.

Приятно слышать со слов Зины, что Фл[орентина] так ценит вещи. Когда же теперь воспоследует учреждение нашего Общества? За это время произошло столько учреждений, что странно представить себе такую проволочку в самом, казалось бы, простом деле. Между прочим, какой именно членский взнос установлен? Надеемся, что очень небольшой, ибо иначе это опять стало бы препятствовать количеству членов. Наверное, друзья весьма удивляются, что вопрос о злоупотреблении доверием теперь как-то совсем растворился. А ведь Стокс еще в самом начале так ярко подчеркнул именно это обстоятельство. Как Вы уже видели из ревью прошлого месяца, на юге образовалось симпатичное студенческое общество. Мы им дали адрес Д.Фосдика, ибо они просили познакомить их для корреспонденции. Конечно, Дедлей не будет им писать ничего о происшествиях в Америке в связи с трио. Общекультурная сторона явится лучшею темою. Может быть, они пришлют Вам приветствие, на которое Вы ответите в самых широких доброжелательных тонах. В Литовском обществе очень симпатичная председательница – артистка Монтвид. Только подумать, что в четырех городах – Каунас, Клайпеда, Скуодас и Шиаулиай – активные содружества. Из Риги получено прекрасное обращение Рудзитиса к членам Общества. При этом сообщается о целом ряде подготовляемых изданий. 27 декабря у них был литературный вечер со многими посетителями, и была поставлена пьеса «Давид и Саул», автор ее – член Общества г-жа Драудзинь. Не знаем, состоится ли предположенное группою молодежи из Шанхая кругосветное путешествие под нашим Знаменем Мира. Если бы даже оно и не состоялось по обстоятельствам, то все же такая решимость и энтузиазм являются хорошим путевым знаком. Как жаль, что Зиночка была больна. Надеемся, что теперь простуда уже миновала. И у нас было много простудных явлений, а Е.И. и до сих пор себя чувствует все еще неважно. Посылаю Вам фото с одной из последних картин «Армагеддон» – 1936[46]. Картина в огненно-янтарных тонах, и на первом плане силуэт мятущейся толпы. Именно, покуда толпы мятутся в смущении и ужасе, древние города и сокровища человеческого гения разрушаются. Оригинал будет в «Арсуне». Соберите все силы в единении и бодрости. Шлем Вам всем наши душевные мысли.

Сердцем и духом с Вами,

Р[ерих]

16. Н.К.Рерих – А.М.Асееву

19 января 1937 г.

Naggar, Kulu, Punjab, Br[itish] India

Родной Александр Михайлович,

Большое спасибо за Ваше письмо от 16 дек[абря], сейчас дошедшее. Е.И. только что послала Вам письмо, и потому свои ответы на теперешние Ваши вопросы включит в свое следующее письмо. Все, что Вы сообщаете о теософах, Шанхае и прочих сношениях, весьма любопытно. О картинах в Белграде пока ничего не предпринимайте. Из Парижа мы поручили Мажураничу как председателю Сената навести дальнейшие справки.

Отзыва о мерзкой книжке Юрия Лукина не следует помещать. Если вступить на путь борьбы с этими чертенятами, то придется писать и по поводу «Врагов Вселенной». А всей гадости все равно не исчерпать. Кроме того, вся эта масономания уже надоела, и с Дальнего Востока пишут, что особенно молодежь перестает обращать внимание на всякие такие заведомо подкупные мерзости.

У Вас теперь имеются новые книги Рудзитиса, «Нерушимое», а главное, «Аум». Лучше говорить обо всем положительном, тем более что материала так много. Статью Раисы Михайловны по поводу мерзостей в Америке тоже пока задержите. Тому две причины. Во-первых, по ходу дела сейчас вообще об этом говорить не следует. А вторая причина, что все это затягивание уже всем надоело. Люди хотят работать по культурным линиям, и преступление какого-то маклера Хорша их вообще перестало интересовать. На свете так много преступных мерзавцев. Впрочем, если бы по каким-либо обстоятельствам мы сочли бы полезным опять вернуться к этому вопросу, то мы Вас немедленно известим, если же будет спешка, то и телеграммой.

Вполне согласны с Вами в рассуждениях о Польше. Не дальше как вчера прислал безобразное письмо Козловский. Он совсем заделался католиком и чуть ли не собирается поступать в монастырь, подражая Св. Франциску. Каков будет этот Франциск – можно себе представить.

Теософическое письмо, Вами пересланное, весьма показательно. Все время о них приходится вспоминать те же пословицы: «Как волка ни корми, а он все в лес смотрит» и «Не в коня корм». Во всяком случае, мы поступили правильно. С нашей стороны было полнейшее доброжелательство, и не наша вина, если оно ударилось о крепкие лбы. Неужели они думают, что повсеместная рассылка их глупейшего постановления не ударит их же самих по затылку? Посылаю Вам полный текст этого постановления, которое мне переслано уже из нескольких стран. Обратите внимание на злобность какой-то Соловской. Она даже предлагает начать какую-то борьбу. Спрашивается, не лучше ли ей направить такой необычайный милитаризм против Васьки Иванова и иже с ним. В недавно вышедшем тощем «Вестнике»[47] Вы, вероятно, уже заметили замаскированные попытки к какой-то борьбе. Можно сказать, напрасно они отринули добрые пожелания. Видим из копии письма Батурина, что он справедливо укоряет этих кощеев в их захватности, не оправданной их душевными качествами. Почему Вы задержали это письмо? Пусть он пошлет его по назначению. Конечно, его не следует печатать в журнале, но нужно знать, что оно было послано и достигло почтенных адресатов.

Вероятно, эти адресаты живут в таком запертом курятнике, что не знают ничего на свете происходящего. Характерно суждение о книге «Он Моунтен Топ»[48]. Если даже лучшие из них способны так необоснованно судить, то что же тогда сказать о тех, фамилия которых напоминает камень[49]? Странно видеть людей, которые как будто и прочли несколько хороших книг, но сущность их от этого не изменилась к лучшему.

Преображенский по его первым письмам на меня произвел хорошее впечатление. Вообще, повсюду много добрых знаков. Вы совершенно правы, что не следует обращать много внимания на всякие гнилые «лотосы». Много болотных цветов, и среди них есть и темные паразиты. Почему именно Ваш корреспондент так перепугался этой нелепой рецензии? Вы правильно полагаете, что ее можно [было] бы выправить в другом польском журнале. Но не следует самим же рассказывать о всяких нелепостях, особенно же такого глубоко провинциального свойства. Гораздо любопытнее знать, что «Враги Вселенной» издаются не без Гамбурга, это обстоятельство нам напоминает и многие другие такого же характера знаки. Кому-то нужно дискредитировать все доброе ради опять-таки захватных целей. Но в общем все это лишь вода текучая. Помните линию Акбара в моем записном листе «Действие» в «Пут[ях] Благословения»[50]? Вот такими увеличенными и крепкими культурными линиями мы можем отстранять и рассеивать тьму. Рады слышать, что Ваш очередной выпуск, вероятно, уже находится в пути к нам. Наш сердечный привет Вам и Вашей сестре. Видимо, нелегко ей живется. Е.И. шлет Вам обоим привет душевный.

Сердцем и духом с Вами,

Н.Рерих

Диплом члена Американского национального географического общества, выданный Н.К.Рериху

17. Н.К.Рерих – З.Г.Лихтман, Ф.Грант, К.Кэмпбелл и М.Лихтману

21–25 января 1937 г.

[Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]

№ 128

Родные наши Зин[а], Фр[ансис], Амр[ида] и Мор[ис],

Получилось хорошее письмо от Хюэта из Санта-Фе. Среди прочих сообщений он пишет: «You have been very much in our thoughts, and we have often wished that you might have seen fit to take up your abode and establish you institute in our midst, here in the American Southwest. I recognize, however, the much greater importance of the field in which you have established yourself, and in which you are spending the best years of your amazingly productive life. What you told me in one of your letters concerning the unfaithfulness of certain members of the New York group was a cause of great astonishment and distress. They owed everything that they are or have to you, and I wish to tell you how greatly I admire the restraint with which you speak of their disloyalty». Thus speaks one of the most valuably of the Museum’s Honorary Advisors. Such opinions are most precious, for if the Museum shall be endangered such authoritative voices will strengthen and affirm public opinion. No doubt Frances is in correspondence with him, because one should keep closest contact with such true friends. It is evident that some wider actions shall be needed[51].

Вообще, возникает вопрос, в каком же положении остаются почетные советники, среди которых много уважаемых и достойнейших людей? Не мог же Леви опять-таки самозваным каким-то актом их уничтожить. Конечно, с нашей стороны мы должны отнестись к почетным советникам очень осмотрительно, особенно же к иностранным, среди которых большинство, очевидно, ничего не знает и до сих пор. Сейчас получилась Ваша телеграмма с вопросом публишеров[52] о причинах полезности затяжки, а также с Вашим известием об отложении инкорпорации Общества. Ответ, данный по Совету, Вы уже имеете. Мы вполне понимаем, что сами Вы отлично знаете из наших писем, что каждое протягновение может способствовать накоплению полезных фактов. Вы были свидетелями, насколько много полезнейших обстоятельств подошло именно за последнее время и какие полезные сведения оказались в Ваших руках. При ненужной поспешности этих накоплений не произошло бы. Глубоко жаль, что основание Общества откладывается. Ведь оно – оплот общественного мнения. Неужели Стоу, или Флор[ентина], или Фосд[ик], или Косгр[эв] не могут даже образовать культурное Общество? Именно тогда, когда оно им нужно, а не тогда, когда некто сочтет удобным, чтобы люди мыслили о культуре. Ведь это какое-то насилие. Может быть, можно сделать общество в Пенсильвании или Массачусетсе и иметь таким образом бранч[53] в Нью-Йорке. Ведь общественное мнение нужно сейчас, а не «после ужина горчица». Мы вполне понимаем Совет о том, чтобы Вы решали подробности соглашения совместно с Комитетом Защиты, иначе члены этого комитета могут обидеться, что без их ведома решается судьба того, для чего они призваны. Только что получено письмо от де Во, в котором она называет действие трио бессовестною изменою. Значит, нельзя сказать, чтобы она вполне перешла на их сторону. Письмо ее опять очень сердечное. Получились также хорошие вести от Шкл[явера] о движении Пакта в Бельгии, о пожертвовании Французским муниципальным советом Парижа коллекции гравюр для Брюгге. По предложению председателя иностранной комиссии Палаты Депутатов я избран почетным членом Аллиянс Франко-Рюсс[54] – это хорошо. Вообще, сколько полезного могло бы совершаться уже теперь, если бы преступная тройка не разбрасывала всюду ядовитые шарики.

23 января 1937 г.

Сейчас получились письма от Зины от 3-го и Мор[иса] от 4 янв[аря]. От души горюем вместе с Зиною о ее трудностях, в которые ее старается вовлечь трио. Знаем, что на дружбу человека из Олб[ани] рассчитывать нельзя. Зина поступает правильно, сносясь о переписке своей с Плаутом, ибо иначе он же при случае поставит на вид, что нечто сделано без него. Ко времени произошла статья о Мэллоне. Не забудьте, что картины, хранящиеся на четвертом этаже, мне не принадлежат, и все, что я делаю, принадлежит Е.И. Кто знает, может быть, это обстоятельство и все прочие распоряжения Е.И. скоро придется выявить, если вещам будет угрожать что-либо. Очень меня беспокоит продолжающееся нездоровье Е.И. Очень тяжелы ночи без сна, с болями в области сердца, да днем постоянные воспламенения центров. Нужно быть очень осторожным. Между прочим, мы ничего не знаем о планах Зейдель о выставке. Ведь прежде всего нужно в точности знать все обстоятельства и условия. Рады слышать, что вышла «Земля Колумба» с какою-то моею статьею[55]. Зина пишет о планах отдельного номера, но, конечно, денежно помочь мы не в силах. Может быть, они надумают что-либо и без денежной помощи. Клише им можно дать.