Нефертити – красота грядёт

скачать книгу бесплатно


Он опустил её руки, их взгляды встретились, а в них лишь печаль и вселенская скорбь. Скорбь по утраченному ребёнку.

– Возьми золота сколько потребуется. Пусть лучшие скульпторы и резчики по камню построят усыпальницу достойную дочери царя, – произнёс фараон. – И я надеюсь, что ты, чарующая мой взор, подаришь мне сына!

У Нефертити сжалось сердце. А если предсказания гадалки сбудутся, и она опять носит под сердцем девочку? Что тогда? Будет ли его любовь также сильна? Не прогонит ли он её из дома, как провинившегося пса?

Нефертити склонила голову и поцеловала руку фараона. Она оставила его слова без ответа, втайне всё же надеясь – подарить ему сына.

Фивы. Утро следующего дня…

Нефертити проснулась ещё до зари. Предчувствие великих перемен и желание изменить свою судьбу вселяли в неё колоссальные силы и безудержную энергию.

Бенремут удивлялась:

– Ты стремительна сегодня, как песчаная буря.

– Да, да… Я должна поспеть всюду… Сейчас на западный берег в Долину цариц…

– Зачем?

– Хочу сама выбрать подходящее место для усыпальницы.[47 - В Долине цариц были усыпальницы жён и детей фараона.] Она должна быть светлой и выходящей своими вратами на восток, где первые лучики солнца заглядывали бы к доченьке, согревая и пробуждая её невинную душу.

– Если хочешь, я поеду с тобой.

Нефертити удивлённо посмотрела на сестру, а та добавила:

– Буду управлять колесницей.

– Нет. Собери лучше мастеров к моему возвращению.

Сказала твёрдо и взошла на колесницу…

* * *

Нефертити долго не могла выбрать место для усыпальницы, она блуждала среди скал, а жрецы заупокойного храма показывали ей то одну готовую гробницу, то другую. Гарем фараона большой, детей много, и, бывало, малыши не переживали даже пятый разлив Нила, поэтому усыпальниц для царских детей и жён заготовлено было много. Нефертити только подивилась тому, как у жрецов всё продумано, как будто речь шла не о детях, а о простом сборе урожая. Всё-то предусмотрено и на случай болезни, и на случай мора.

Жрецы, гордясь собой, показали ей, как происходит мумификация – не так давно умер сына фараона от одной из наложниц, о существовании которого он, даже если и знал, то никогда не видел – малыш был ещё слишком мал и не был представлен отцу. Крошечное тельце ребёнка покоилось в солёном растворе, и походило скорей на рыбку, чем на человеческое дитя.

– О боги! Разве сможет эта кроха преодолеть долгий путь к звёздам? – подумала Нефертити, глядя на малыша. Глаза её наполнились слезами. – Конечно же, нет! Но, тогда… Тогда усыпальница моей дочери должна находиться высоко на скале, так, чтобы ей было легче достичь небес!

И стремительно выйдя из заупокойного храма, Нефертити почти побежала к отвесным скалам, что примыкали к Долине цариц. За ней семенили жрецы в белых одеждах. Указав на самую высокую скалу, по которой скользили первые розовые лучи восходящего солнца, Нефертити властно повелела:

– Сотворить гробницу именно там!

Жрецы переглянулись – немыслимая блажь женщины! Но желание царицы, даже трудновыполнимое, – закон. Теперь им предстоит вырубать гробницу на высоте, где и птицы не вьют гнёзда!

Они склонили головы в низком поклоне – всё будет исполнено, как приказала «Великая во дворце» – мысленно продумывая, как же это сотворить.

А царица, довольная выбором места, взошла на колесницу и направилась во дворец выполнять следующие неотложные дела.

* * *

На хозяйственной половине дворца, в тени колонн толпился мастеровой люд. Их призвали по приказу фараона – подготовить наследную принцессу к вечному пути, но повелели ожидать царицу. Мастера переглядывались, изумляясь невероятной роскоши дома фараона. Огромные малахитовые вазы, золочёные колесницы и золотые столики, стульчики и подставочки для ног, золотые кувшины, и даже обычные масляные лампы были инкрустированы золотом. Для царского дома – это всего лишь утварь, но для простого люда было в диковинку, как небрежно все сокровища размещались на заднем дворе. И это лишь подчёркивало, как далеки мастера от фараона и как он близок к богам. Сердца одних преисполнились трепетным почтением, сердца других наполнялись страхом.

– Что же нам предстоит?..

– Сможем ли исполнить, что повелит фараон?

– Повелевать нам будет Нефертити!

– Царица?!

– Угодить ей?.. Трудно!

– А фараону?!

– Ещё трудней! Я помню, как он отправил неугодных ему мастеров с глаз долой. И это было страшней самой казни! Никто больше не потревожил их заказами.

– Да…

– Помогите нам боги!..

– Помоги мне, Хнум!..

– Помоги мне, Тот…

– Исида не оставь меня…

Волновались все: кто нервно поправлял парик, кто хрустел костяшками пальцев, но больше всех беспокойство проявлял молодой мастер, стоявший в тени одной из колонн. На его лице, как с листа папируса, читались все переживания – он то краснел, то бледнел, то покрывался испариной. Он топтался на месте, переминаясь с ноги на ногу, нервно постукивал рукой по колонне, постоянно поправлял пояс и браслеты на предплечьях, хотя всё было безупречно.

Сам того не ведая, он выделялся из толпы мастеров. Очарование юности и физическая сила – сила молодого льва – давно привлекли к нему внимание служанок, снующих по двору. Но молодой мастер не замечал взглядов красавиц, не замечал и улыбок, которыми те одаривали его.

Старый мастер, сидевший рядом, долго наблюдал за ним, и, видя, что молодой мастер ни жив ни мёртв, расценил его состояние по-своему. Он, кряхтя, поднялся, подошёл к юноше и, положив заскорузлую руку на его плечо, по-свойски, словно знает его уже много лет, сказал:

– Не робей! Говорят, нас призвала царица, а ей угодить легче, чем фараону. Нефертити всегда знает чего хочет, а это уже половина дела. – Старик браво подбоченился, пытаясь придать себе больше значимости в глазах юноши, но тот, услышав имя царицы, весь сжался и побледнел ещё больше. Старик оценил это опять же по своему разумению и продолжал подбадривать. – Не бойся, всё будет хорошо! Если у тебя не будет что-то получаться, то я тебе помогу. – Старика распирало от собственного величия. – Я вот служу дому фараона уже двадцать лет, и ни разу никто не сказал, что я плохой мастер! Я работал у самого Аменхотепа Небмаатра! Создавал его колоссов, что на том берегу! Видел? Ну, как работка? А мне тогда было не намного больше, чем тебе сейчас! – с гордостью произнёс он. – А тоже переживал, как и ты, когда мне приказали ваять для фараона. Очень переживал! Но всё получилось хорошо… – Он осёкся и замолчал. «Хорошо получилось», – передразнил его бахвальство его же внутренний и почему-то очень ехидный голос. Этот голос всегда навещал мастера, когда тот вспоминал о тех колоссах, что стоят на Западном берегу у входа в заупокойный храм Аменхотепа, отца нынешнего фараона. Ну и натерпелись мастера страху, когда по неизвестным причинам – то ли из-за дефекта в камне, то ли потому, что они плохо подогнали блоки, – поутру, когда утренняя заря сменила ночную тьму, огромный колосс издал тревожные звуки, похожие на тихий стон. Старый мастер хорошо помнил это утро, когда впервые над долиной разлились звуки, издаваемые колоссом! О, какой ужас охватил всех тогда! Люди пали ниц и, боясь пошевелиться, лежали так до тех пор, пока не прекратился этот звук, похожий на стон. Трепеща всем своим существом, не поднимая глаз и уткнувшись в пыль, они внимали голосу богов…

Звук оборвался так же внезапно, как и начался, и все были счастливы. Они живы! Боги оставили им жизнь и лишь пропели им песнь, как избранным, и казалось – на этом всё и закончится. Но на следующее утро всё повторилось вновь. И на следующее… И на следующее…

«Очень хорошо получилось! – продолжал подтрунивать над стариком его внутренний голос. – Особенно когда эта громада начала свистеть! Хорошо, что фараон увидел в этом добрый знак свыше, а если бы наоборот, то не сносить тебе головы и не видать своего погребения».

Вспомнив такое жуткое событие в своей жизни, мастер, посмотрев на юношу, добавил уже без пафоса:

– Ты, сынок, скажи сразу: «Я это выполнить не могу», – если не знаешь, как создать то, что поручат. – Он покосился на юношу чуть прищуренным глазом. – Да, да, так прямо и скажи: «Я этого сделать не могу» – никто не осудит! Но если возьмёшься за работу, а мастерства окажется недостаточно, и выполнишь работу плохо, тогда не оберёшься горя! Если, хранят тебя боги, сотворишь фараона или царицу уродливыми, то могут и руки отрубить, как вору!

Старик бы ещё долго продолжал тираду о том, что надо делать и чего делать не должно, совершенно не обращая внимания, слушает его юноша или нет, если бы не рабыня, которая жестом указала всем следовать за ней.

* * *

Мастера боязливо вошли в тронный зал, не решаясь пройти дальше, застыли у входа, нежнейший запах благовоний окутал их. Свет факелов мерцал на золочёных стенах. В центре зала – переносной трон из чёрного дерева с золотыми ножками, рядом маленький столик, инкрустированный лазуритом, на нём – красивейший алебастровый кувшин, через его тончайшие стенки было видно содержимое. Кувшин был такой тонкой работы, что не верилось, как может что-либо удерживаться в этом сосуде, похожем на паутинку.