Полная версия:
Правила Вейла
Правила Вейла
Глава 1. Долг
Гулкий стук в дверь прозвучал как похоронный звон. Не два вежливых постукивания, а три отрывистых, тяжёлых удара, от которых сдвинулась тяжёлая дубовая филёнка. Сердце Ариэль провалилось куда-то в пятки, оставив в груди ледяную пустоту.
Она знала, кто за дверью.
Не конкретно кто – имя, лицо – нет. Она знала что это. Олицетворение того кошмара, в котором её семья жила последние полгода. Тени, которые с каждым днем становились всё плотнее, всё реальнее.
«Не открывай», – прошептал внутри голос, дикий и испуганный. Но она слышала за дверью тяжёлое дыхание и понимала – неоткрытая дверь их не остановит. Они просто выбьют её.
Ариэль провела ладонью по дереву, чувствуя под пальцами шершавую краску. Этот дом был её крепостью всю её жизнь. Сейчас он превратился в ловушку. Она медленно, будто на эшафоте, повернула ключ.
На пороге стояли двое. Не карикатурные бандиты в кожаных куртках. Один – крупный, в дорогом, но безвкусном костюме, с лицом, на котором навсегда застыло выражение скучающего презрения. Второй – поменьше, в спортивной ветровке, его глаза бегали по прихожей, оценивая обстановку с профессиональным безразличием.
«Ариэль Стоун?» – голос у большого был низким, сиплым, как скрип ржавой двери. Он не ждал ответа. Он уже всё знал.
«Отец… его нет дома», – выдавила она, и голос прозвучал хрипло и чужим.
«Нам без разницы», – сиплый, которого звали Гриша, шагнул вперёд, заставляя её инстинктивно отступить. Его взгляд, тяжёлый и липкий, прополз по её фигуре от макушки до пят. «Время вышло. Твой папаша решил поиграть в прятки. Глупая затея. Мы всегда находим. Или находим того, кто поближе».
Он кивнул в её сторону. Второй, в ветровке, беззвучно закрыл дверь, оставшись стоять у выхода. Блокпост.
«У нас нет денег», – сказала Ариэль, сжимая кулаки, чтобы они не дрожали. Она чувствовала себя загнанным зверем. «Скажите вашему боссу…»
«Нашему боссу плевать на твои слова, девочка», – Гриша прошёлся по гостиной, его пальцы скользнули по спинке маминого кресла, и Ариэль содрогнулась. «Ему нужны цифры. Конкретные. Три миллиона долларов. Или их эквивалент».
Он остановился перед семейной фотографией. Счастливые лица, солнце, другой мир. «Мило», – бросил он и отвернулся.
«Мы пытаемся продать бизнес…» – начала она, чувствуя, как звучит эта фраза – как жалкий, никчемный лепет.
«Бизнес ваш уже никому не упал, его раздербанили на запчасти, – отрезал Гриша. – Вы что, до сих пор не поняли? Вы в дерьме по самую маковку. И если через сорок восемь часов на нашем счету не будет этих денег…» Он повернулся к ней, и в его глазах не было ни злобы, ни ярости. Только холодная, безжизненная пустота, от которой кровь стыла в жилах. «…мы начнём отбивать их с твоего папаши. Кость за кость. Потом перейдём на маму. А потом…» Его взгляд снова медленно пополз по ней. «…дойдём до тебя, красотка. И с тобой мы будем развлекаться долго. Очень долго».
Мир сузился до точки. До этого взгляда. До этих слов. Ариэль почувствовала, как пол уходит из-под ног. Она прислонилась к стене, чтобы не упасть.
«Что… что мне делать?» – прошептала она, и в этом шёпоте был сломлен весь её дух, вся её гордость.
Гриша ухмыльнулся, будто ждал этого. Он достал из внутреннего кармана пиджака не конверт, а обычный, смятый листок бумаги. Чек из блокнота. На нём было написано одно имя и адрес.
«Есть один человек. Единственный, кто, возможно, согласится помочь с таким… деликатным делом». Он протянул листок. Ариэль механически взяла его. Бумага была холодной.
«Магнус Вейл», – прочитала она вслух. Имя показалось ей тяжёлым и чужим на языке.
«Передай ему, что от Григория. И что долг Стоунов теперь его проблема. Если он согласится её принять». В голосе сипого прозвучала странная нотка – нечто среднее между страхом и уважением.
«А если… если он откажется?»
Гриша снова ухмыльнулся, оскаливая желтоватые зубы.
«Тогда возвращайся сюда. И жди нас в гости. Всей семьёй».
Он повернулся и, не сказав больше ни слова, вышел. Его тень последовала за ним. Дверь закрылась с тихим щелчком, который прозвучал громче, чем тот стук, с которого всё началось.
Ариэль стояла одна в центре тихой, пустой гостиной. В ушах звенело. Она разжала пальцы и посмотрела на смятый листок. «Магнус Вейл. Улица Вечнозелёная, 1». Адрес в самом престижном районе города, за высокими стенами и колючими проволоками.
Она не знала, кто этот человек. Не знала, какую цену он потребует. Но она понимала одно – только что ей вручили единственную соломинку, за которую можно ухватиться, вися над бездной. Соломинку, которая, возможно, была отравлена. Но выбора у неё не было.
Она сжала листок в кулаке. Бумага впилась в ладонь. Долг был озвучен. Игра началась.
Глава 2. Предложение
Лифт поднимался бесшумно, на такой скорости, что закладывало уши. Ариэль смотрела на свои отражение в полированной бронзе дверей – бледное лицо, испуганные глаза, простое платье, которое вдруг показалось ей убогим. Она сжала сумочку так, что костяшки пальцев побелели. Внутри лежал тот самый смятый листок, её пропуск в ад или, возможно, к спасению.
Лифт остановился. Раздельный пентхаус. Двери разъехались беззвучно, открывая прямо в холл – пространство из бетона, стекла и чёрного металла. Ни одной лишней детали. Стерильно, холодно, бездушно. Как космический корабль.
Её уже ждал. Не Гриша с его сиплым голосом, а мужчина в идеальном костюме, с лицом бухгалтера, подсчитывающего убытки.
«Мисс Стоун. Меня зовут Артур. Господин Вейл вас примет. Пожалуйста, пройдёте».
Он не предложил ни чая, ни возможности отдышаться. Он просто развернулся и пошёл, и Ариэль, как загипнотизированная, последовала за ним по скрипящему тёмному полу.
Кабинет был огромным, с панорамным остеклением во всю стену. Город лежал внизу, как россыпь бриллиантов, но здесь, в комнате, царил полумрак. Горела лишь одна лампа – массивный бронзовый торшер, отбрасывающий жёсткие тени.
За столом из чёрного дерева сидел он.
Магнус Вейл.
Он был моложе, чем она представляла. Лет тридцати пяти. Темные волосы, зачесанные назад, открывали высокий лоб и резкие, словно высеченные из гранита, черты лица. Он не был красив в привычном смысле. Он был… точен. Как лезвие. Он читал какую-то папку, даже не взглянув на неё, когда она вошла. На нём была тёмная рубашка с расстёгнутым воротником, и даже в этой небрежности чувствовалась абсолютная власть.
Артур бесшумно исчез, закрыв за собой дверь.
Ариэль стояла, чувствуя себя школьницей, вызванной к директору. Прошли секунды, тянувшиеся как часы. Он перелистнул страницу. Поставил какую-то пометку на полях. Наконец, он отложил папку в сторону и поднял на неё глаза.
И всё внутри у неё оборвалось.
Его глаза были не просто тёмными. Они были пустыми. Как два куска антрацита, не отражающих света. В них не было ни любопытства, ни злобы, ни даже презрения. Ничего. Только всепоглощающая, леденящая пустота.
«Мисс Стоун», – его голос был низким, ровным, без единой эмоциональной ноты. Он не спрашивал. Он констатировал.
«Господин Вейл… я… мне сказали, что вы можете помочь», – начала она, и голос снова подвёл её, прозвучав слабо и жалобно.
«Мне много чего говорят», – он откинулся на спинку кресла, сцепив длинные пальцы на столе. Его взгляд скользнул по ней, быстрый, оценивающий. Как будто он взвешивал её на невидимых весах и уже почти вынес приговор. «Григорий передал, что у вас проблемы с долгами. Три миллиона. Плюс проценты за просрочку».
«Да», – прошептала она.
«Ваш отец, Марк Стоун, проиграл их в покер людям, с которыми не следовало играть. Теперь эти долги переуступлены мне». Он сказал это так, будто сообщал прогноз погоды.
«Переуступлены?» – не поняла Ариэль.
«Я выкупил ваш долг, мисс Стоун. Теперь вы должны мне». В его глазах что-то мелькнуло. Не вспышка, а скорее проблеск некоего холодного интеллекта. «И я предлагаю вам сделку».
Он потянулся к ящику стола, достал тонкую папку и бросил её на край стола, по направлению к ней.
«Это контракт. Прочтите».
Сердце Ариэль бешено заколотилось. Она сделала шаг вперёт, взяла папку дрожащими пальцами. Внутри лежало несколько листов. Она начала читать. Сначала не понимая, потом с нарастающим ужасом.
«…Добровольно соглашается на полное и безоговорочное подчинение господину Магнусу Вейлу на срок двенадцать месяцев…» – её голос дрогнул.
«…Обязуется выполнять все распоряжения и приказы без возражений…»
«…Не имеет права покидать указанное место проживания без прямого разрешения…»
«…Все контакты с внешним миром осуществляются только через уполномоченных лиц господина Вейла…»
Она не могла читать дальше. Это было рабство. Легализованное, прописанное сухим юридическим языком.
«Что… что это?» – выдохнула она, поднимая на него глаза, полые от шока.
«Это решение вашей проблемы, – ответил он так же ровно. – Вы подписываете этот контракт. Я аннулирую долг вашего отца. Гарантирую, что к вашей семье больше никто не придёт. Ни Григорий, ни кто-либо другой. На двенадцать месяцев вы принадлежите мне. Ваше тело, ваше время, ваша воля. После этого срока вы свободны. И чисты от долгов».
Она смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова. Воздух в комнате стал густым, как сироп.
«А если я откажусь?» – наконец прошептала она.
Вейл медленно поднялся из-за стола. Он был высоким, очень высоким. Он подошёл к ней, и она инстинктивно отпрянула, прижимаясь спиной к стене. Он остановился в шаге, его пустой взгляд буравил её.
«Тогда вы уходите. И я позвоню Григорию, сообщу, что сделка не состоялась. И он вернётся к вашему отцу. А потом к вашей матери. А потом к вам». Он наклонился чуть ближе, и она почувствовала исходящий от него холод. «И поверьте мне, мисс Стоун, условия, которые предлагает он, покажутся вам куда менее… комфортными, чем мои».
Он выдержал паузу, дав ей осознать каждое слово.
«Так что выбор за вами. Подписать и спасти свою семью. Или уйти и обречь их на муки. Всё очень просто».
Просто. Да. Просто, как выбор между гильотиной и виселицей.
Ариэль посмотрела на контракт в своих руках. Бумага казалась обжигающе холодной. Она смотрела на его пустые глаза. Она думала об отце. О матери. О Грише и его безжизненном взгляде.
И она поняла, что выбора у неё на самом деле нет.
Её рука сама потянулась к ручке, лежавшей на столе. Дорогой, тяжелой, из матового металла.
«Где… где я должна подписать?» – её голос прозвучал чужим, плоским, как будто кто-то другой говорил её устами.
Уголок губ Вейла дрогнул на миллиметр. Это нельзя было назвать улыбкой. Скорее, тенью удовлетворения.
«На последней странице», – сказал он.
Она перелистнула. Поставила подпись. Размашистую, некрасивую. Приговор самой себе.
Он взял папку, взглянул на её росчерк и кивнул.
«Поздравляю, мисс Стоун. Сделка заключена. Артур отвезёт вас в ваше новое жилище. С этого момента вы – моя собственность».
Глава 3. Новая жизнь
Артур вёл её через тот же холодный холл обратно к лифту. Его молчание было оглушительным. Ариэль шла, как автомат, не видя ничего вокруг. В ушах стоял гул, а в висках отдавалось одно-единственное слово: «собственность». Оно било по мозгам, как молоток.
В лифте она смотрела на своё отражение в бронзе. Та же девушка. То же платье. Но всё было иным. Она продала себя. Добровольно. Поставила подпись. Теперь она была вещью. Вещью Магнуса Вейла.
Лифт спустился в подземный гараж, где их ждал чёрный автомобиль без опознавательных знаков. Артур открыл ей дверь, и она молча села внутрь. Салон пах кожей и каким-то стерильным очистителем воздуха. Как в больнице. Или в катафалке.
Машина тронулась, выехала из гаража и погрузилась в вечерний поток машин. Ариэль прижалась лбом к холодному стеклу, глядя на мелькающие огни. Её старая жизнь, её дом, её семера – всё это осталось там, за стеклом, в другом измерении. Она думала, будет кричать, плакать, рыдать. Но внутри была только тягучая, чёрная пустота. Шок. Тело и разум отказывались принимать произошедшее.
Они ехали недолго. Ворота с кованым орнаментом бесшумно разъехались, пропуская их на территорию, скрытую от посторонних глаз высокими стенами. Дом. Вернее, особняк. Современный, аскетичный, из стекла и бетона, он скорее напоминал бункер или тюрьму строгого режима, чем жилое помещение.
Машина остановилась у парадного входа. Артур вышел, открыл ей дверь.
«Пройдёмте», – сказал он всё тем же безжизненным тоном.
Она последовала за ним по гравийной дорожке к массивной двери из чёрного дерева. Дверь отворилась сама, прежде чем они до неё дотронулись.
Внутри пахло холодным камнем и дорогим деревом. Гигантское пространство, открытое, с высокими потолками. Минимум мебели, всё в оттенках серого, чёрного и белого. Ни ковров, ни картин, ни безделушек. Ничего, что говорило бы о том, что здесь живёт человек. Только роскошь, доведённая до абсурдного минимализма. Это было красиво, страшно красиво, и от этой красоты становилось жутко.
В холле их ждала женщина лет пятидесяти, в строгом сером платье, с гладкой седой причёской и непроницаемым лицом.
«Это Эльза», – представил её Артур. – Она управляет домом. Все ваши вопросы к ней.
Эльза кивнула, её взгляд, быстрый и оценивающий, скользнул по Ариэль, не выразив ни удивления, ни интереса.
«Добро пожаловать, мисс Стоун. Пожалуйста, за мной».
Артур развернулся и ушёл, его шаги бесшумно растворились в гулком пространстве. Ариэль осталась наедине с Эльзой.
«Я покажу вам ваши комнаты», – сказала Эльза и пошла вглубь дома, не оглядываясь.
Ариэль поспешила за ней. Они прошли через гостиную, где всё было расставлено с геометрической точностью, словно никто никогда здесь не сидел, миновали столовую с огромным столом, за которым могли бы разместиться двадцать человек, и поднялись по широкой лестнице на второй этаж.
Коридор здесь был таким же бесконечным и безликим. Эльза остановилась у одной из дверей и отворила её.
«Ваши апартаменты».
Ариэль переступила порог. Комната… нет, целый комплекс комнат – спальня, гостиная, гардеробная, ванная – был выполнен в той же гамме. Широкое панорамное окно открывало вид на тёмный, подсвеченный прожекторами сад и высокую стену, увенчанную колючей проволокой. Красивая клетка.
На кровати лежало несколько вещей – простая серая туника и такие же штаны, сложенные стопкой. Ни нижнего белья, ни чего-либо ещё.
«Ваша одежда», – пояснила Эльза. – Личные вещи вам не понадобятся. Ужин в восемь. Его принесут сюда. Завтрак в семь. Не опаздывайте.
«А что… что мне делать?» – спросила Ариэль, и её голос прозвучал потерянно в этой пустоте.
«Ждать указаний господина Вейла», – ответила Эльза. – Вам запрещено покидать эти комнаты без сопровождения. Телефон, интернет и другие средства связи отсутствуют. Правила дома будут доставлены вам завтра утром.
Она повернулась, чтобы уйти.
«Постойте!» – крикнула Ариэль, и в её голосе прозвучала отчаянная нотка. – Я… я могу позвонить родителям? Сказать, что я в порядке?
Эльза остановилась на пороге и обернулась. Её лицо оставалось каменным.
«Это запрещено. Все контакты с внешним миром осуществляются только через господина Вейла или по его прямому указанию. Спокойной ночи, мисс Стоун».
Дверь закрылась. Ариэль услышала тихий, но отчётливый щелчок замка.
Она медленно обернулась, осматривая своё новое жилище. Роскошное. Стерильное. Бездушное. В ней не было ничего от неё. Ни одной фотографии, ни книги, ни старого зайца, с которым она спала в детстве. Только она и эти стены.
Она подошла к окну и прикоснулась ладонью к холодному стеклу. Там, вдали, за стеной и колючкой, была её жизнь. А здесь, внутри, начиналось что-то иное. Не жизнь. Существование.
Она сжала кулаки, чувствуя, как дрожь, сдерживаемая шоком, начинает прорываться наружу. Она была собственностью. Вещью. Заключённой в золотой клетке.
И её тюремщик даже не потрудился появиться лично, чтобы посмотреть на своё новое приобретение.
Глава 4. Первое правило
Солнце, яркое и безразличное, будило её уже час. Ариэль лежала на краю огромной кровати, уставясь в идеально гладкий белый потолок. Она не спала. Каждую минуту этой долгой ночи её мозг прокручивал один и тот же кадр: её рука, подписывающая контракт. Пустые глаза Магнуса Вейла.
В дверь постучали. Не дожидаясь ответа, вошла Эльза. В руках у неё был поднос с завтраком – яичница, тост, долька апельсина. Всё односоставное, безвкусное. Как еда в больнице. Она поставила поднос на стол у окна.
«Доброе утро», – сказала Эльза, и в её голосе не было ни капли приветливости. Она протянула Ариэль один-единственный лист бумаги. «Правила».
Ариэль медленно села на кровати и взяла листок. Он был напечатан тем же шрифтом, что и контракт. Безликим, юридическим.
«Свод внутренних правил для Ариэль Стоун.»
Она начала читать, и с каждым пунктом ком в горле становился все больше.
П.1. Перемещение по резиденции разрешено только в пределах собственных апартаментов и только в сопровождении Эльзы или Артура.
П.2. Запрещены любые попытки установить контакт с внешним миром.
П.3. Запрещено приближаться к кабинету господина Вейла на третьем этаже.
П.4. Одежда предоставляется. Личные вещи конфискованы.
П.5. Распорядок дня соблюдается неукоснительно. Подъем: 7:00. Отбой: 23:00.
П.6. Физические тренировки в спортзале с 8:00 до 9:00 ежедневно. Обязательно.
П.7. Запрещено задавать вопросы, не относящиеся к вашим непосредственным обязанностям.
П.8. Господин Вейл не терпит неподчинения. Нарушение правил влечет за собой санкции.
Она опустила лист. Руки дрожали.
«Что… что за санкции?» – тихо спросила она.
«Это определяется господином Вейлом», – ответила Эльза. «Ваша еда остывает. После завтрака я отведу вас в спортзал».
Она вышла, снова оставив Ариэль наедине с давящей тишиной. Ариэль посмотрела на еду. Есть не хотелось. Хотелось разбить что-нибудь. Заорать. Но даже на это, казалось, не было сил.
Час в спортзале на беговой дорожке под присмотром Эльзы был новым видом пытки. Монотонное движение, стерильный воздух, взгляд, постоянно ощущаемый на себе. Потом – возвращение в комнаты. Ожидание. Ни книг, ни телевизора, ни музыки. Только её мысли и четыре стены.
К обеду отчаяние начало перерастать в нечто иное. В гнев. Тихий, ядовитый. Она не была рабыней. Она была заложницей обстоятельств. И она не собиралась с этим мириться.
Когда Эльза принесла обед, Ариэль стояла посреди гостиной, сжав кулаки.
«Я хочу видеть Вейла», – сказала она, стараясь, чтобы голос не дрожал.
Эльза, ставя тарелку на стол, даже не взглянула на неё.
«Господин Вейл вас примет, когда сочтет нужным».
«Я не прошу принять! Я требую поговорить с ним! Сейчас!» – голос Ариэль сорвался на крик. Это был крик отчаяния, протеста против всего этого абсурда.
Эльза наконец подняла на неё глаза. В них не было ни страха, ни раздражения. Только холодное презрение.
«Вы нарушаете пункт седьмой. И демонстрируете неподчинение».
«Да пошёл он…» – начала Ариэль, но дверь уже закрылась за Эльзой.
Прошло десять минут. Двадцать. Ариэль металась по комнате, адреналин пульсировал в висках. Она чего-то добилась. Она бросила вызов. Что они сделают? Запрут её? Уже запёрли. Отнимут еду? Она и так не могла её есть.
Внезапно дверь открылась. На пороге стоял не Артур и не Эльза.
Стоял Магнус Вейл.
Он был в чёрных брюках и тёмно-серой рубашке, расстёгнутой на горле. Он вошёл, и комната словно сжалась, наполнилась напряжением. Его пустой взгляд упал на неё, и она почувствовала, как по спине пробежал холодок.
«Мне сообщили, что у вас есть претензии», – произнёс он ровным, лишённым интонации голосом.
Ариэль, собрав всю свою храбрость, шагнула вперёд.
«Это не жизнь! Это тюрьма! Я не просила…»
Он резко поднял руку, и она инстинктивно замолчала. Он подошёл так близко, что она почувствовала исходящий от него холодный запах дорогого одеколона и чего-то ещё… металлического, опасного.
«Вы ошибаетесь, мисс Стоун», – сказал он тихо, но так, что каждое слово врезалось в сознание. «Тюрьма – это то, что ждало вашу семью снаружи. То, что ждало лично вас. Здесь вам предоставлены безопасность и кров. Взамен я требую одного – подчинения».
«Я не собака, чтобы подчиняться!» – выпалила она, глядя в его пустые глаза, пытаясь найти в них хоть что-то человеческое.
«Собаки хотя бы полезны», – парировал он без единой усмешки. «Вы пока – просто пассив. И вы только что нарушили своё первое и главное правило. Вы проявили неподчинение».
Он медленно обошёл её, и её кожа покрылась мурашками.
«Вы кричали на мою экономку. Вы требовали моего присутствия. Вы позволили себе гнев». Он снова оказался перед ней. «Этого не повторится. Понятно?»
Она молчала, стиснув зубы, дрожа от унижения и ярости.
Его рука молниеносно взметнулась и сжала её подбородок. Пальцы были холодными и твёрдыми, как сталь. Он заставил её поднять голову.
«Я спросил, понятно ли вам?» – его голос оставался тихим, но в нём впервые появилась стальная нить.
Боль от его пальцев была острой, унизительной. Слёзы выступили на глазах, но она не позволила им скатиться. Она кивнула, не в состоянии говорить.
Он отпустил её, и на её коже остались красные следы.
«Хорошо. Запомните этот урок. Правила существуют, чтобы их соблюдать. Нарушение – имеет последствия. Сегодняшнее последствие – лишение ужина. И подумайте, мисс Стоун, хотите ли вы узнать, какими будут последствия за более серьёзный проступок».
Он развернулся и ушёл. Дверь закрылась.
Ариэль стояла, потирая онемевший подбородок, и смотрела на свою нетронутую тарелку с обедом. Первое правило было усвоено. Ценой боли и унижения. И она поняла самую страшную вещь: её тюремщик не был безразличен. Он наблюдал. И он реагировал.
Глава 5. Наблюдатель
Голод был тупым, ноющим сверлом в пустоте под рёбрами. Лишение ужина оказалось не просто символическим жестом. Это была физическая боль, напоминание о её полной зависимости. Эльза принесла завтрак – ту же безвкусную овсянку и яблоко. Ариэль съела всё, до последней крошки, ненавидя себя за эту покорность.
После завтрака, как и положено по расписанию, Эльза отвела её в спортзал. Дорога туда была молчаливой. Ариэль не смотрела по сторонам, стараясь не встречаться глазами с немногочисленной прислугой, которая появлялась иногда в коридорах, как тени. Они смотрели сквозь неё, не видя. Или делая вид.
В спортзале она встала на беговую дорожку. Эльза устроилась на стуле у стены, достала планшет и уставилась в экран. Ариэль завела тренажёр и побежала. Монотонный гул, стук собственного сердца в ушах. Она закрыла глаза, пытаясь представить, что бежит по парку возле дома, что ветер в лицо, а не кондиционированный воздух.
Открыв глаза, она посмотрела в огромное зеркало во всю стену. И взгляд её зацепился за едва заметный чёрный объект в углу у потолка. Маленькая, аккуратная камера. С тёмным стеклышком, как зрачок.
Она замедлила бег, всматриваясь. И тогда она увидела другую. Напротив. И ещё одну – над дверью. Они были везде. Встроенные так искусно, что их почти не было видно, если не искать специально.
Лёд пробежал по коже. Она всегда чувствовала на себе взгляд. Приписывала это Эльзе, самой атмосфере этого места. Но это было нечто иное. Это было наблюдение. Постоянное, тотальное.
Она резко остановила тренажёр и повернулась к Эльзе.
«Зачем камеры?» – выдохнула она.
Эльза не оторвалась от планшета.
«Безопасность».
«Вы наблюдаете за мной?»
«За всем, что происходит в резиденции, ведётся наблюдение», – ответила Эльза, и это прозвучало как заученная фраза.
Ариэль огляделась по-новому. Эти стерильные стены. Минимализм. Всё это было не для красоты. Это было для контроля. Ни одной лишней детали, за которой можно спрятаться. Ни одного слепого пятна.
Вернувшись в свои апартаменты, она начала искать. Медленно, тщательно. Забрасывала взгляд на карнизы, вентиляционные решётки, углы потолка. И находила. Маленькие, чёрные, безмолвные точки. В гостиной. В спальне. Над душем. В туалете.
Её вырвало. Прямо в раковину. От ужаса, от унижения. Ни одного частного момента. Ни одной секунды, когда бы она была по-настоящему одна. Он наблюдал. Всегда.
Она упала на колени посреди спальни, обхватив голову руками. Дышалось с трудом. Это было хуже, чем замок на двери. Хуже, чем правила. Это было проникновение внутрь, в самое её нутро. Она была не просто пленницей. Она была экспонатом в стеклянной витрине. А он – холодным коллекционером, изучающим её через лупу.
