Личные мотивы

– В месяц?

– Что вы!.. В год. Это если книга хорошо продается. Так что я не смотрел, что он ест.

– Ясно. Вы видели, как он вышел?

– Видел. Он ушел раньше, чем ужин закончился.

– Кто-то к нему подходил?

– Кажется, Иванов подошел с ним попрощаться. Что-то говорил ему, да. Но Иванов его не убивал. Я думаю, это Рублев. А может быть, это женщина.

– Почему вы так решили? Кого конкретно из женщин вы подозреваете?

– Никого из наших. Здесь вчера была женщина. Она приехала на один день и все время гуляла в парке.

– Та-ак. Вы ее знаете?

– Нет, но она очень подозрительно себя вела.

– Возраст?

– Немолодая, за шестьдесят. Среднего роста, стройная, в красном платье-рубашке, модно одетая. С маленькой прямоугольной сумочкой. Макияж легкий, такой макияж без макияжа, знаете. От нее пахло духами. Я ее и заметил из-за этих духов. У меня неприятие вызывают резкие парфюмерные запахи. Знаете, когда едешь в метро, все тесно стоят, так вот мне лучше рядом с бомжом стоять, чем рядом с надушенной женщиной. У меня асфиксия начинается. Жизнеугрожающее состояние. Наверное, это психологическое. Я не аллергик.

– Вы смогли бы опознать эту женщину?

– Смог бы. Знаете, это такая женщина с яйцами, которая не хотела бы их показывать. Женщина, которой мужчина полностью обеспечивает быт. Забота, нежность, внимание. Артур вполне мог где-то оступиться.

– Она была на ужине?

– Нет, на ужине ее не было. Возможно, она ждала его в номере.

– По камерам проверяли, никто не приезжал.

– Так она могла пешком прийти через дальнюю калитку. Там есть вход из дачного поселка.

– Интересно…

– А если не женщина, то это Рублев. Вы с ним уже поговорили?

– Нет, пока нет.

– А вы поговорите! Знаете, – Солярский зачем-то перешел на шепот, – Артур прямо на лекции объявил, что хочет попробовать задействовать другие компании, которые проводят другие исследования. Все слышали. Сказал, что два года – достаточно, и пожелал этому Рублеву развития. Как будто он недоразвитый. А потом они ссорились. Ссорились с Артуром. Они выходили курить, я тоже курю.

– Вы помните, что именно они говорили друг другу?

– Что-то про контракт. И про нас. Этот Рублев говорил, что на нас не стоит тратить деньги. Хотя я знаю, что Артур и сам не собирался. Хотя деньги-то даже не его, не Артура. Это ведь деньги фонда, но для него они как свои. Может, в самом начале он и думал эти деньги нам раздать, когда только собирались позвать. А потом послушал нас и понял, что мы никак не привлечем к ним в кино их лояльную аудиторию. Толку от нас немного. Кстати, а можно труп посмотреть? – Юрий посмотрел в глаза Ильи Борисовича и снова улыбнулся.

– Нет. Да вы что?! Его давно увезли, Юрий…

– Можно без отчества.

– Юрий, чем вы занимаетесь по жизни? Где работаете?

– Журналистом. В ХД. Медиа-группа «Хорошие дни». Я отпуск взял, чтобы сюда приехать. Так не отпускали. У нас очень жесткий график. Новости, в основном хорошие, чтобы никого не пугать.

– Хорошо зарабатываете?

– Нормально, на жизнь хватает.

– Вы, наверное, успешный автор. Детективы ведь хорошо продаются?

– Неплохо, но я мало пишу. За три года вышла одна книга. У меня не просто детективы, я пытаюсь что-то новое сделать. Что-то, чего еще не было. Мне неинтересно обычные детективы писать. Поэтому долго получается. Но я не жалуюсь. Работа кормит.

– То есть вы не заинтересованы были в проекте?

– Конечно, был заинтересован, иначе зачем бы я приехал.

– Что бы вы сделали, если бы проект состоялся?

– Уволился бы в тот же день.

– А как же хорошие новости? Вам не нравится ваша работа?

– Мне нравится писать.

– Так что же вам мешает писать в свободное время? – Илья Борисович снова вытер пот с лица и удивленно смотрел на Солярского.

– Не знаю, ничто не мешает. Сил не остается. И в голове все смешивается к концу дня. Тупею на этой работе. Хорошие новости очень похожи одна на другую, а освещать их надо по-разному.

– Я могу осмотреть ваш портфель?

– А у вас есть ордер на обыск?

– Вы детективов начитались, – усмехнулся Илья Борисович. – Достаточно постановления следователя, то есть меня. Могу сейчас его написать, если для вас так принципиально.

– Интересные детали!.. Да смотрите, конечно, – Солярский добродушно раскрыл элегантный кожаный портфель, – винтаж.

Илья Борисович пробежал пальцами по предметам в портфеле: документы, ключи, еще одни ключи, складной ножик, два галстука-бабочки, лак для волос…

– Ладно, – он вернул Солярскому портфель. – Вы можете объяснить, почему вы решили, что Артур что-то вам предложит?

– Он долго говорил о том, как умирает кино, как люди перестали ходить в кинотеатры, потому что выходят оттуда пустые, без мыслей, потому что кино больше ничего не дает людям. Как он не хочет, чтобы закрыли кинотеатры. Потому что, если люди перестанут ходить в кино, кинотеатры обязательно закроют по всей стране. А этого никак нельзя допустить. Поэтому нужны идеи. А потом сказал, что им на кино выделяют очень много денег, и они решили поддержать те индустрии, где зарождаются идеи, которых им так не хватает. И добавил, что он придумал классную идею, а потом спросил, сколько нам надо, чтобы целый год сидеть и писать книгу.

– Что вы ответили?

– Сто в месяц.

– Сто тысяч в месяц?

– Да.

– А ваши коллеги?

– Мы все назвали эту сумму. Еда, квартплата, у кого-то дети, у кого-то ипотека. Некоторые даже на проезде экономят. Проезд в метро подорожал… И в автобусах… Многие зайцами ездят. Эта сумма покрывает основные расходы.

– Чье-то поведение показалось вам подозрительным?

– Нет. Все вели себя как обычно. Ряхин забухал, Бойцова жаловалась на несправедливость, Аня пела оперные арии…

– Арии?

– Да, она любит внезапно начать петь. Думаю, это от стресса.

– Хорошо, вы бы уволились, а потом что?

– Отключил бы оповещения в мессенджерах. И звук на телефоне.

Перерыв

– Вы правы, нужен перерыв. Я перестаю понимать, что они говорят. Такой шум в голове… Хочу прогуляться до парковки.

– Илья Борисович, конечно! А потом давайте пообедаем. Пока прогуляемся, все будет готово. Можно составить вам компанию?

– Да, конечно.

На парковке стояло всего три машины: небольшая синяя «Киа» Доспехова, «Форд» следователя и здоровый черный «универсал». «Китайский универсал, огромный такой, черный», – вспомнил Илья Борисович слова Доспехова.

– Это его машина? Рублева?

– Да, как вы догадались?

– Вы же сами мне сказали, – Илья Борисович подошел к универсалу вплотную и заглянул в каждое окно и что-то записал в блокнот. – Можем возвращаться.

Доспехов и Илья Борисович вошли в кафе и заняли столик, скрытый от основного зала книжными полками. Здесь уже стояли два тыквенных супа.

– Вы не против тыквенного супа? Суп здесь нельзя выбрать. Все остальное – можно, – улыбнулся Доспехов.

– Тыквенный суп – штука отличная. Он и сладкий, и не очень вредный, – Илья Борисович попробовал суп и немного поморщился.

– Горячий?

– В самый раз. Это у меня голова начинает болеть. Они все очень много говорят. В основном не по делу. Знаете, что меня удивляет? Почему никто не беспокоится об убитом? Никто не приехал из города, никто не звонит на его телефон, у него же жена, дети, коллеги…

Доспехов не ответил, тоже попробовал суп, отложил ложку и задумчиво посмотрел в окно.

– Боюсь, придется со всеми говорить по второму кругу, – Илья Борисович тоже отложил ложку. – Горячий все-таки. И жара. Можно попросить включить кондиционер на полную катушку?