скачать книгу бесплатно
– Нам надо подумать, как облегчить жизнь красноармейцев. Изнурительная работа, отсутствие бытовых условий, – советовался с Туровым Руднев.
– Загнали мы их окончательно. Работают и день и ночь.
– Что можно сделать в местных условиях, чтобы они могли расслабиться? Банька, спорт, танцы, кино, прогулки. Что еще для молодежи надо? Сам понимаешь. Молодой.
– Нас так загнали, что только о работе и думаем, – сказал командир дивизиона.
– Ты женат? – спросил Семен Васильевич.
Туров улыбнулся:
– Я познакомился со своей Валентиной не на танцах, не в кино, которого у нас нет. Валя, дочь рабочего Путиловского завода, в числе других инженеров, техников и строительных рабочих приехала из Ленинграда. Работала в управлении начальника работ. Она была чертежницей, возглавляла комсомольскую организацию.
– Без тяжелой артиллерии не обошлось? – улыбнулся Руднев.
– Откуда знаешь?
– Сам такой.
– Она мне сразу понравилась. Заговорил. «Я не затем приехала сюда, чтобы шуры-муры крутить» – ответила. В общем, поначалу отказала в ухаживании. Действительно, пришлось применить тяжелую артиллерию. Недавно расписались.
– Как живете?
– Нормально. Дали нам комнатку в домике недалеко от штаба. Валя стойко сносит неустроенности быта. Она принадлежит к тому поколению советской молодежи, которое строило Магнитку и Днепрогэс, Комсомольск-на-Амуре, первые тракторные и судостроительные заводы. Она все личное считает второстепенным.
Семен Васильевич все это пережил. Он был свидетелем, как молодые люди ехали из Москвы и Ленинграда, других городов за романтикой, за туманом и за запахом тайги. Верили зажигательным речам комсомольских работников, статьям в «Комсомольской правде» и других изданиях. Но на месте ничего романтического не находили. Добровольцев ждал тяжелый труд и отсутствие всякого быта. Комнаты в общежитии на несколько человек или в приспособленных помещениях, беспорядочное питание. В основном, лишь запах тайги.
Молодежь рассматривалась вокруг, думала, что она здесь забыла. При первой же возможности уезжала обратно домой. Валя не растерялась в этих условиях. Вышла замуж за Турова, то есть связала свою судьбу с военным со всеми вытекающими из этого последствиями. С кочевой жизнью, неустроенностью и прочими прелестями жены военного. Уже это располагало комиссара к молодой женщине, которую он еще не видел.
– А мы с Нёмой более десяти лет по гарнизонам мотаемся. Иногда мне жалко ее. Преподавала бы детишкам в Кадиевке. Вышла замуж за местного. Вот оно – женское счастье.
– Валя рискованная. Не только потому, что приехала сюда. Что связалась со мною. Жила б в Ленинграде припеваючи.
– Нёма мне сына родила. Тоже постоянно с нами…
– Беспокойная у нас судьба, Семен Васильевич. Хорошо, что японцы притаились. Боятся сунуться. В противном случае и женщинам, и детям пришлось бы вкусить. Не только нам.
Мужчины попали к родным поздно вечером.
3
.
На следующий день Семен Васильевич опять был у Барановского. Комдив наставлял двух красноармейцев, которые жаловались на зубы. Болят, шатаются, а санчасть мер никаких не принимает. Руднев внимательно посмотрел на молодых ребят, которые жаловались на здоровье, но ничего не сказал.
Барановский пообещал им разобраться и принять меры. Но, как показалось комиссару, его мысли были всецело заняты другим.
Семен Васильевич хотел обратиться по уставу. Петр Григорьевич махнул рукой:
– Докладывай, что там у тебя.
Руднев высказал первые впечатления от укрепрайона. Стройка большая. Работы много. Сразу перешел на конкретику:
– В дивизионе Турова артиллеристы не дали проходу: нужна лесопилка.
Командир посмотрел на него внимательно и сказал:
– Поди ж ты. Семен Васильевич, ты взялся не за свое дело. Технические вопросы у нас другие службы решают, начальник политотдела должон заниматься политическими. Партийные и комсомольские организации, лекции, беседы.
– Не разграничивал бы технические и политические вопросы. Они взаимосвязаны.
– Каждый должон выполнять свои обязанности.
– Не скажите, Петр Григорьевич. Я буду болтологией заниматься, а красноармейцы как пилили, так и будут пилить вручную бревна. Грош цена такой политико-воспитательной работе.
Петр Григорьевич встал из-за стола. Зашагал по кабинету. Он прокручивал сказанное Рудневым в своей маленькой уже начинающей лысеть голове. Мол, что он чушь несет, этот замполит. Испокон веков сапожник точил сапоги, а портной шил одежду.
А, может, появились новые установки, которых он не знает? Вроде ничего подобного не было. Петр Григорьевич в раздумье сказал:
– Впервые встречаюсь с таким замполитом. Другой бы на твоем месте перекладывал бумажки из одного ящика стола в другой. Посещал парторганизации частей. Давал ценные указания.
– Бытие определяет сознание. Сколько не пой о прекрасной жизни, как соловей, люди не поймут. Станут смеяться. Я в своей деятельности всегда старался принести пользу личному составу. В то же время повышал требовательность к рядовым и командному составу за выполнение поставленных задач.
– И как?
– Такая тактика всегда давала положительные результаты.
– Уговорил. Если есть желание заниматься лесопилкой, действуй. Нам без нее, как без рук. А механики не чешутся. Я бы этих технарей в карцер пересажал.
– И механиков прижмем. Заслушаем отчеты на партийных собраниях.
– Во! Правильно мыслишь.
Семен Васильевич уже увлекся, не в состоянии был себя остановить. Хотя понимал, что скинул на голову комбрига достаточно информации. Вряд ли тот ее переварит с первой подачи. Сказал после некоторого молчания:
– Нельзя забывать о досуге и быте красноармейцев. О полноценном питании. Суворов недаром говорил, что путь к сердцу солдата лежит через его желудок.
– Поди ж ты. О досуге и быте! Опять тебя заносит, замполит. Какой досуг? Какой быт? Крепость строить надо!
– Согласитесь со мною, что голодный, немытый, небритый, истощенный красноармеец – плохой строитель.
– Поди ж ты! Против этого тоже ничего не попрешь. Ты и здесь прав, замполит.
– Нужно не только военные объекты строить, но и казармы, и медсанчасть, и школу, и столовую, и магазин, и Дом красной армии и флота.
– Нужно. Понимаю, что нужно. Все это есть в планах. Но в первую очередь крепость надо строить. А у нас ни людей, ни техники, ни материалов.
– Проблем много. Будем прорываться, – успокоил комбрига Руднев, закуривая.
Петр Григорьевич тоже взял из пепельницы свою вечно не тухнущую папиросу. Глубоко затянулся:
– Что мы и делаем.
В коридоре Руднева ждал его новый знакомый Туров.
– О чем договорился, комиссар?
– На пилораму получил добро, – улыбнулся Руднев. – С сегодняшнего дня займусь ею.
– Молодец! Сколько разговоров о лесопилке, а разделывать древесину продолжаем вручную.
– Мне отступать некуда. Займусь сам и механиков прижму.
– Мои не поверят.
– Время покажет. С Петром Григорьевичем обо всем переговорил. Об организации быта и досуга. Скрипит, упирается, но соглашается, – улыбнулся Руднев.
– К сожалению, старшее поколение нас не всегда понимает. Петр Григорьевич работу требует. А чем живет красноармеец, командир, ему вникать некогда.
– В том и состоит моя задача, как политического работника: проникнуться заботами личного состава. Не только лекции читать, какая у нас прекрасная власть, какая огромная страна. Нет. Строить хрустальные дворцы тоже не выйдет. Сделать для людей все, что можно в данных условиях. Вот это и есть моя главная цель.
– Глубоко пашешь, комиссар, – улыбнулся командир дивизиона.
– Иначе не умею! – ответил Руднев.
– Смотри, не надорвись.
– Мы докажем, что на самом краю земли можно нормально служить и жить.
* * *
Когда Семен Васильевич возвратился поздно вечером домой, его уже ждали жена и сын. Они заканчивали вешать занавески в спальне. Без его участия установили полуторную металлическую кровать. Заправили ее. Помыли, почистили. Комнатка преобразилась.
У Радика в комнате тоже порядок навели. Жене и сыну удалось туда установить кровать, маленький самодельный столик и стул. Возле кровати растянули дорожку. На окно повесили занавески.
– Молодцы! – не удержался от похвалы Семен Васильевич. – Теперь приятно домой заходить.
Домникия Даниловна сняла фартук, поправила юбку, развязала косынку. Несколько раз встряхнула головой. Веером разлетелись ее черные густые волосы и опустились на круглые плечи.
– Нравится? – сверкнула темно-коричневыми глазами в сторону мужа и улыбнулась так, что на щеках образовались ямочки.
– Это дело надо отметить, – обнял за плечи жену комиссар.
Он достал большой коричневый чемодан. Порылся в нем и вытащил пачку китайского чая и пакетик с конфетами «подушечка».
Радик сразу выхватил у отца конфетку, бросил ее в рот и запрыгал от удовольствия.
– Не спеши! – успокоила его мама. – Сейчас приготовлю кипятка.
Вскоре уселись за столиком на кухне. Пили крепкий чай.
– Как дела по службе? – спросила жена у мужа.
– Как всегда. Нормально. Рассказал комбригу о некоторых моих методах политической работы. Скрипит, упирается, но соглашается, – ответил Семен Васильевич, попивая горячий крепкий чай в прикуску с подушечками.
– С какой я женщиной сегодня познакомилась! – поспешила поделиться новостью Домникия Даниловна. – С Валей Туровой. Она из Ленинграда. Приехала сюда на строительство оборонительных сооружений. Здесь познакомилась со своим будущим мужем.
– А мы успели с Туровым познакомиться. Приятный мужчина.
– Нам всегда везет на хороших людей, – добавила довольная женщина.
– А ты боялась, что мы здесь пропадем.
– Это мне поначалу так показалось.
– Не волнуйтесь, мои родные! Места здесь чудесные. Люди заняты нужным для Родины делом, – продолжал успокаивать Семен Васильевич домашних.
– Я так понял, что скучать здесь не придется, – перебил его Радик.
– Ты, как всегда, прав, – улыбнулся Семен Васильевич.
После некоторого раздумья сказал:
– Знаешь, Нёма, у меня есть просьба. Помогите нам, мужчинам, организовать быт в укрепрайоне, чтобы люди не чувствовали своей оторванности.
– Мы тоже с Валей об этом думали…
– Во-во, вместе с Валей. У вас получится.
– Укрепрайон большой, о нем надо думать, но и дом не забывать. Говорят, здесь короткое лето, студеные зимы, крепкие морозы. Уже сейчас нужно готовиться к холодам.
– Не рано ли?
– Не рано, – сверкнула темными глазами Домникия Даниловна.
Семен Васильевич не понял в чем дело, на что она намекает.
– Возьму солдат. Напилят и привезут. А поколем с сыном сами.
– На сына не рассчитывай, он еще маленький.
– Футбол гонять не маленький. Пусть приучается к труду. Отец в четырнадцать лет уже был подмастерьем в Петрограде. Сам на жизнь зарабатывал.
Радик выскочил из комнаты на улицу. Ему не нравилось, когда старшие его начинали учить.
– Не пойму, почему глазками подмигивала. Что случилось? – спросил у жены Руднев.
– Случилось, Сеня. У нас будет ребенок.
