скачать книгу бесплатно
Он ответил:
– Не тяжело.
С тех пор прошло много лет, а он помнил каждое слово Ильича, его усталый, грустный и проницательный взгляд, разговор о том, что революцию мало совершить, ее надо защищать. И это значительно труднее…
Юному Семену вырисовывалось светлое будущее. Славное и большое. Как и многие другие, он был полон решимости строить новую жизнь. Но иллюзии продолжались недолго. Следом за громкими речами последовали тяжелые будни. Уже в декабре 1917 года был установлен режим «военного коммунизма» с его всеобщим огосударствлением экономики, трудовой повинностью и продразвёрсткой. Власть начали открыто обвинять в возврате к рабовладельческим методам.
Вместо мира надолго затянулась братоубийственная Гражданская война. Страну захлёстывают массовые восстания. Производство упало в несколько раз, резко ухудшились бытовые условия.
К этому надо добавить, что молодое государство очутилось в международной изоляции. Все державы Антанты, а затем и нейтральные государства, отказались признавать законность новой власти и разорвали с ней дипломатические отношения.
Но все тяготы жизни молодым Рудневым воспринимались с воодушевлением. Он в составе 1-го маршевого эшелона Красной гвардии Выборгского района уезжает на Южный фронт. Смутные сомнения, что он борется с войсками Центральной рады, которая хочет, чтобы Украина была самостоятельным государством, побеждает в нем всеобщий энтузиазм. Мы разделаемся с буржуазными «самостийныками», заставим их служить социалистической революции.
Красноармейцы освобождают Полтаву, Гребенку, Бахмач, спешат на помощь киевским рабочим…
К концу 1918 года в Киеве установилась Советская власть. Подразделения красноармейцев возвращаются в Петроград.
После разгрома врагов Руднева направили бойцом 4-го Петроградского продотряда. Обстановка в Пензенской губернии, куда прибыли петроградцы, была тяжелой. Борьба в нищей голодающей стране была тяжелая. Много пришлось потрудиться Семену, который был уполномоченным по хлебозаготовкам в Чембарском уезде.
Юноша предпочитал опираться не на силу оружия, когда встречался с разоренными крестьянами, а на разъяснительную работу с ними.
Поздней осенью, выполнив свое задание, Петроградский продотряд выехал на Южный фронт, влился в 42-ю стрелковую дивизию, которая формировалась в Донбассе. В ее составе юноша прошел славный боевой путь. Расстаться с ним его заставило тяжелое ранение.
После выздоровления Семен окончил курсы при политическом управлении Юго-западного фронта, в начале 1920 года работал инструктором политотдела Донецкой трудовой армии, восстанавливал разрушенный войной Донбасс. С Донбасса Руднев поехал на Румынский фронт. Там заболел тифом и попал в госпиталь. После выздоровления служил помощником комиссара 45-го полка прославленной 15-й Сивашской дивизии. После непродолжительных курсов его направили комиссаром дивизионной школы младшего командного состава.
Семен понимал, что судьба его сложилась так, что свою жизнь он посвятил армии. Ему нельзя отставать от других. Пока молодой, надо учиться. Попросил командировать его на учебу. Молодого способного комиссара направили в Ленинградскую военно-политическую академию имени Толмачева…
На новом месте не спалось. Он тихонько встал, накинул на плечи шинель, по скрипучим половицам вышел на улицу. Сел на ступеньки дома.
Небо очистилось от туч. Сияли звезды. Он узнал Большую Медведицу, так же тянулся Млечный путь. Почти рядом темнел лес. Перед ним стоял легкий туман. Холод приводил в чувство.
Перед глазами пролетела его недолгая, но богатая на события жизнь. Смерть Владимира Ильича, переход от новой экономической политики к форсированной индустриализации и коллективизации. Он и его сверстники поддерживали и индустриализацию, и коллективизацию. Лично ему хотелось видеть еще лапотную страну технически развитой, индустриальной. Но здравый смысл подсказывал другое: страна должна развиваться не за счет обнищания народа, его варварской эксплуатации, обещаний, которые могут исполниться через столетие. Жизнь дается один раз. И ее надо прожить, как следует, уже сейчас.
Он никак не мог увязать текущие события с высокими идеалами революции, с речами, которые произносили Троцкий, Ленин, другие ораторы.
Он пытался успокоить Нему, когда она говорила, что их пригнали сюда по этапу. Но товарные вагоны, которых становилось все больше, чем дальше они двигались по транссибирской магистрали, внушали тревогу.
«Откуда берется столько преступников?! – думал Семен Васильевич. – После Октябрьской революции и Гражданской войны прошло достаточно времени, чтобы с ними разобраться. А товарные вагоны с решетками продолжают во множестве мчаться по транссибирской магистрали».
Все эти факты изначально давили на сознание и сердце. Нет, в этой стране делается что-то не так.
Семен Васильевич почувствовал легкий озноб. Он кутался в шинель. Но тело все равно доставал холод. Влажный остывший воздух накатывался волнами с моря, пронизывал его множеством игл. Руднев поднялся. Тихонько возвратился в теплый дом.
2
Новое двухэтажное здание штаба выделялось среди почерневших от времени одноэтажных домиков. Добротно сложенный из ошкуренных бревен сруб поражал своею новизной, тягучим запахом свежеспиленной хвои.
Семен Васильевич шел, поскрипывая до блеска начищенными сапогами. В его походке улавливался годами отработанный строевой шаг. Его гимнастерка с кубиками на вороте, была строго стянута широким ремнем. Форма военного подчеркивала крепко сложенную, стройную мужскую фигуру.
Начинающее полнеть лицо, внимательные и добрые карие глаза, широкие губы, кажется, расплывшиеся в улыбке, темные русые волосы, зачесанные назад. Так выглядел прибывший по назначению новый комиссар укрепрайона.
Над поселком стоял густой туман. Он окутывал деревья и темные домики. Бухта и море находились вдалеке. Но комиссар чувствовал море. Несмотря на туман, там, где оно находилось, горизонт открывался сплошным бело-синим маревом. Казалось, что ему нет конца и края.
В свое время он угадывал Черное море за десятки километров. В воздухе пахло рапой. Небо становилось голубым и высоким. Семен Васильевич вспомнил море у Севастополя, где он служил после окончания политической академии. Ласковое, теплое. Они с Немой и Радиком подолгу не выходили из воды. Сын, несмотря на возраст, быстро научился плавать.
В Крыму они жили в домике для командного состава высоко над морем. К нему вела деревянная лестница с перилами. Они спускались к морю по скрипучей лестнице. Долго смотрели на голубую водную гладь. Следили, как ее стремительно разрезает сторожевой катер вдалеке.
В свободные минуты они всей семьей бродили по берегу. И в шторм, и в штиль. Последний особенно любили. Тогда купались долго. Заплывали за волнорез – бетонные глыбы, которые ровной дорожкой возвышались над гладью воды. Ее постоянно меняющееся зеркало тянулась от волнореза в бесконечную даль. Этой дали нет конца и края.
Здесь все не так. И море не то. Холодное, постоянно волнующееся. Лесенок тоже не увидишь. Над бухтой нависли дикие скалы. Строители делают ее планировку, укладывают бетон. Базу для военных кораблей.
Семен Васильевич представился по уставу комдиву, коменданту укрепрайона Петру Григорьевичу Барановскому, выложил на стол личные документы. Пожилой уставший мужчина с жиденькой бородкой сказал слабым голосом:
– Садись!
Достал из пепельницы, полностью забитой окурками, слабо дымящуюся папиросу. Сделал несколько глубоких затяжек. Взял со стола паспорт Руднева. Внимательно его просмотрел. Потом раскрыл диплом. И хотя там все было написано, переспросил:
– С высшим военным образованием?
– Так точно!
– Поди ж ты! Молодец! У нас преобладают практики. Вроде меня. За плечами два класса церковно-приходской школы. А целую крепость на шею повесили!
Комдив продолжал изучать диплом. Не удержался от эмоций:
– Ленинградскую, военно-политическую академию? Поди ж ты!
– Сами видите! – улыбнулся Руднев широкими губами.
– У нас много ленинградцев.
– Очень приятно.
– Думаю, ты с ними найдешь общий язык.
– Буду стараться.
Возвратил документы Семену Васильевичу.
– Должон тебе сказать: обстановка у нас напряженная. Чуть проштрафился, – органы наркомата внутренних дел к стенке прижимают. Поди ж ты, докажи им, что не виноват. И военные и гражданские пашут целыми сутками. Настроение у людей неважное. С ними надо усилить политическую работу. Больше объяснять, что к чему. Что япошки в любой момент могут в бухте объявиться.
– Вижу: обстановка напряженная.
– Крепость сложная. Сооружения для стрелкового оружия, пушек, дальнебойных орудий. Бухту обустраиваем. Создаем базу для сторожевых кораблей, канонерских лодок, минных заградителей, торпедных катеров, подводных лодок, вспомогательных судов…
– Работы непочатый край, – заметил Руднев.
Петр Григорьевич встал из-за стола. Он не стеснялся своего невысокого роста. Что форма на нем висела, сапоги были большими, не по размеру.
Семен Васильевич смотрел на мешковатую фигуру своего начальника и думал, что не только домашние, но и сослуживцы могли бы подсказать комдиву больше внимания обратить на свою внешность, хотя бы подогнать форму.
Петру Григорьевичу на свою внешность глубоко наплевать. У него «крепость висит на шее».
Он опять взял папиросу. Глубоко затянулся. Сделал несколько шагов.
– Должон тебе сказать, Семен Васильевич, что времени на раскачку нет. Оформляй документы в кадрах. И за дело.
Открыл дверь, выглянул в коридор. Сказал первому попавшемуся офицеру:
– Григорий Иванович, покажи начальнику политотдела гарнизон.
Григорий Иванович был моложе Руднева, тоже имел военное образование. Высокий, со светлыми волосами и русыми усами, командир дивизиона оказался общительным офицером. Он взял у дежурного ключи от кабинета начальника политотдела. Открыл дверь. Мужчины попали в небольшое помещение. Там стояли стол, несколько стульев. На стене висела выполненная черной тушью карта-схема Хабаровского края с выделенной красным бухтой с надписью: «Де-Кастри».
В ящиках стола и металлическом сейфе лежали папки с документами. Руднев не стал их разбирать. Отложил это дело на «потом». Григорий Иванович за шторками на окне достал пепельницу. Они закурили. Начали знакомиться поближе.
Командир дивизиона Григорий Иванович Туров прибыл в Де-Кастри в прошлом году. Вспомнил, как его в 1932 году назначили командиром 3-го дивизиона 2-го артиллерийского полка 2-й Приамурской дважды Краснознаменной стрелковой дивизий. Назначение это радовало. И не только потому, что Турова повышали в должности, но еще и потому, что служить предстояло в городе.
Однако вскоре его вызвал командир артполка, как-то загадочно улыбнулся и сказал:
– Готовьте дивизион к длительному походу. Мастерите лыжи под колеса орудий, каждый день проводите тренировки личного состава.
Григорий Иванович рассказывал своему новому знакомому:
– Задача была для меня непривычной. Да и не только для меня. Подчиненные мне командиры тоже не обладали достаточным опытом в этом отношении. Но мы не унывали. В расписание занятий немедленно включили ежедневную ходьбу на лыжах по три часа. Вскоре доложил командиру полка, что дивизион в полном составе готов к походу.
Нам объяснили, что предстоит совершить восьмисоткилометровый переход по Амуру через дальневосточную тайгу. Кроме материальной части мы должны еще взять с собой достаточное количество боеприпасов, продовольствие, палатки для жилья, строительный инструмент. А синоптики сулят метели и сорокаградусный мороз. Дело предстояло нелегкое.
– В таких погодных условиях мне служить не доводилось, – заметил Руднев.
– А придется, – сказал Григорий Иванович и продолжил:
– В поход выступили в конце января. Разгулялась метель. Ветер выл на все голоса и швырял в лицо снег, словно хотел остановить нас. Двигались по необжитым местам. Чтобы достигнуть следующей деревни, нам потребовалось четверо суток. Все это время бушевала свирепая метель. Шинели покрылись ледяным панцирем. Особенно доставалось обладателям усов. Многие сочли за благо расстаться с этим «украшением»…
Только через месяц колонна под руководством Турова достигла бухты Де-Кастри. На радостях бойцы закричали «ура!». Командующий ОКДВФ В. К. Блюхер объявил благодарность всем участникам похода. Многих командиров наградили. Самому Григорию Ивановичу Василий Константинович передал отличную строевую лошадь с седлом.
– И как в самый разгар зимы вас отправили в такой длительный переход?
– Не знаю. Вспоминать страшно.
Зашли на конюшню. В стойле Григорий Иванович взял под уздцы свою лошадь.
– Блюхер наградил, – сказал гордо.
Подвел к Семену Васильевичу вороного Бурана.
Комиссар взял коня за узду. Тот не сопротивлялся. Спокойно глядел на своего нового хозяина.
– Без лошади нам нельзя.
– Седла нет? – спросил Руднев.
– С седлами проблемы. Наживете со временем, – ответил Туров.
Они вскочили на лошадей. Семен Васильевич пришпорил Бурана. Он сразу перешел в аллюр. Григорий Иванович держался рядом. Вернее, он вел Руднева в сторону строящегося артиллерийского городка.
Вскоре они увидели палатки. За ними виднелись стены длинного одноэтажного здания. Красноармейцы заканчивали забирать потолок ровными, с одной стороны затесанными бревнами.
Увидев наездников, бросили пилы, топоры, лопаты, другой инструмент. Собрались в кружок. Красные командиры спешились.
– Крыша скоро будет стоять? – спросил Григорий Иванович, кивнув в сторону строящегося объекта.
– Ее надо обшить досками, а их нет, – ответил один из красноармейцев.
Другой добавил:
– Вон смотрите: артиллерийские парки покрыты брезентом, а конюшни – дерном и еловыми ветками. Давно ждем лесопилку. Где она? Для распиловки бревен на доски используем ручные пилы.
– В чем причина? – вмешался в разговор Руднев.
– Кормят обещаниями, – ответил тот. – А воз и ныне там.
– А с нас за барак спрашивают, – добавил все тот же красноармеец.
– Не понимаю, как можно обойтись без лесопилки? – обратился к Турову Руднев.
– Можно. Еще как. Ребята на своем пупке сделают. Капи- тально всех поджимаем. Еще раствор не успеет высохнуть, а красноармейцы устанавливают орудия. Постоянно занимаемся строительными работами, – ответил командир дивизиона.
Семен Васильевич обратился к красноармейцам:
– Не могу ничего обещать. Сегодня только приступил к выполнению обязанностей комиссара. Скажу одно: вашим вопросом займусь вплотную.
Некоторые из ребят не выдержали, зааплодировали.
Мужчины вскочили на коней и поехали дальше.
Укрепрайон занимал вдоль побережья около пятнадцати километров. Везде кипела напряженная работа. Строительные батальоны и гражданские ребята вели в основном бетонные работы: возводили оборонительные сооружения, в самой бухте сооружалась база для военных кораблей.
Беглым взглядом Руднев определил, что в качестве оборонительных сооружений строились в основном пулеметные ДОТы. Он невольно залюбовался двухэтажным ДОТом. Огневые казематы там располагались на обоих этажах. Обратил он внимание на орудийные ОТы. Его заинтересовала береговая оборона, особое восхищение вызвала береговая батарея на четыре 180-мм орудийные установки МО-8-180.
Руднев остановился, залюбовался уже почти готовыми к сдаче объектами.
Григорий Иванович улыбнулся:
– Здорово?
– Впечатляет.
– И все это на пупке, на плечах молодых.
