Колониальный рефлекс

Когда сняли браслет, я чувствовала себя вновь родившейся. К сожалению, недолго. Надежды на то, чтобы совершить побег еще по пути на континент рухнули, когда меня накачали препаратами, дабы спокойно переместить в новую тюрьму. На тюрьму, в прямом смысле, это похоже не было. Скорее, на номер в отеле, но, конечно, лишь номинально. Окон не оказалось, двери все имели прочную конструкцию и надежные замки. Отсутствовали какие-либо предметы, из коих могло получиться хотя бы скудное оружие. Со мной провели важную беседу, из которой стало ясно, что мне предоставляется возможность отдохнуть на вечернем корпоративном празднике, проводимом в честь эволюционного достижения нашей корпорации в медицинской области. Главным достижением, выставочным экспонатом и цирковым уродцем в одной номинации буду я. От меня требуется хорошее поведение, вежливые манеры, открытая улыбка и участие в фарсе. В общем, я должна всеми силами создавать впечатление счастливого человека, которого спасли от неминуемой смерти, заменив больное сердце инновационным синтезом синтетически выращенного органа и передовых технологий. Право голоса на сцене мне не дадут, но вот к общению с гостями принудили, нацепив микрофон и камеру на мою шикарную подвеску, гармонирующую с великолепным платьем. То, как замечательно стилист подобрал одежду и украшение, стало единственным светлым пятном этого вечера. Меня раньше не особо интересовали тряпки от ведущих модельеров, но в этом наряде, надо сказать, смотрелась я потрясающе.

– Прекрасно выглядите, дорогая, – доктор Строганов шутливо поклонился, сразу же заставляя меня возненавидеть вещи, которыми я только-что восхищалась.

– Благодарю, – холодно отозвалась я.

– Позвольте Вашу руку.

Я ощутила приступ ярости, но решила играть по его правилам. И тут же пожалела о своем выборе. Доктор Строганов неожиданно сдавил мою кисть и сделал мне укол.

– Что это? – воскликнула я, в ужасе отпрянув от него.

– Если через три часа не получишь антидот, начнут постепенно отниматься конечности, затем органы – и так до наступления смерти.

– Вам что, камеры не хватает или датчиков? К чему такая жестокость?! Мы же с Вами договорились, и я выполняла все Ваши требования! – я в отчаянии отвернулась от него, осознавая всю безысходность ситуации.

Он хмыкнул и вышел за дверь, оставив около меня четверых своих охранников, возвышавшихся надо мной, как бездушные роботы.

Перед тем, как выйти на сцену, мне пришлось ознакомиться со всеми подробностями моей операции. Проектор передавал на огромный экран фильм о счастливом выздоровлении безнадежно больной девушки. Меня. В какой-то момент от увиденного затошнило, а из глаз брызнули слезы, которые я немедленно заставила себя подавить. Поэтому к своему расчленителю я шла уже с улыбкой и гордо поднятой головой, усыпляя его бесчеловечную бдительность.

Чтобы сбежать, я должна найти антидот. Он мог быть либо у Строганова, либо в его комнате. Я искусала свой новый прекрасный маникюр, размышляя о том, как его достать.

Зал был огромным и полным пестро разодетых людей. Под их аплодисменты я медленно на ватных ногах доплыла до профессора, изо всех сил стараясь сохранять воодушевленный вид. Тот с одной из самых своих ласковых улыбок схватил меня за обе руки и в сердцах пожал их, а затем даже обнял меня, будто собственную дочь. Душещипательная история, представленная аудитории перед этим, положительно подействовала на людей. Оттого их аплодисменты стали еще громче. А когда стихли, Строганов с предостерегающим взглядом, но не переставая улыбаться, вручил мне микрофон. Значит, от журналистов отделаться у него не вышло. Что ж, это могло бы быть моим шансом, если бы не яд, распространявшийся по моему телу.

– Как Вы решились на операцию? Исход мог быть печальным, – был задан первый вопрос.

– Хм… У меня не было выбора, – не стала я лукавить.

– Вы помните, как Вы умерли? Что-нибудь особенное.

– Нет. Операция, как Вы знаете, проходит под наркозом, поэтому я видела только чудесные сны. И я не стала бы говорить о факте наступления смерти.

– Вы чувствуете себя другим человеком?

– Может быть, немного, – заколебалась я.

– Минутку, – вскинул руку тот же репортер. – Мозг и сердце – то, что есть человек. Это великое достижение в медицине – синтетическая трансплантация сердца – но! Ощущаете ли Вы себя самой собой? И чувствуете ли Вы себя вообще человеком?

В растерянности я отвела взгляд от говорившего и случайно увидела знакомое лицо. Это же генеральный директор «НекстДейГрупп». А рядом с ним и коммерческий. Еще некоторые лица я узнала с бала акционеров. Почему они здесь?

– Да, – ответила я вяло, чувствуя, что уже не смогу удержать улыбку на лице, а обед в желудке.

Вспомнились слова Марка в письме, что его корпорация все еще как-то связана с неэтичными медицинскими экспериментами над людьми. Не может быть, чтобы это было совпадение… Но Марк упоминал о поддержке государства… Вот оно… Они передают преступников, осужденных на казнь, Строганову. Посылают их на остров, где над ними издеваются… Или, по словам профессора, они приносят пользу обществу. Мы приносим пользу обществу.

Я помотала головой, чтобы избавиться от наваждения и привести эмоции в норму. Но случилось еще одно потрясение.

Демиан тоже был здесь. Мое сердце забилось при виде него, а в голове застучало. Его лицо было спокойно, но рука с силой сжимала подлокотник кресла, и только побелевшие костяшки пальцев выдавали в нем напряженное состояние.

Демиан – владелец пакета акций. Совершенно нормально, что он здесь. Но как же это опасно! Существует вероятность, что в нем могут узнать заключенного, сбежавшего в то же время, что и я. Рука заболела, и я поняла, что вцепилась в микрофон изо всех сил. Несколько вдохов помогло мне немного опомниться. Никто и не подумает искать и подозревать беглого преступника в сильных мира сего.

На оставшиеся вопросы я отвечала сбивчиво и совершенно не запомнила ни один из них. В сторону Демиана я старалась не смотреть, Строганов внимательно следил за мной.

После этого представления в соседнем зале мы присоединились к ужину. Меня уже не удивило, что за соседним столиком разместилась дирекция «НекстДейГрупп». Скромного помощника юриста я уже не напоминала, поэтому Строганов не опасался, что меня узнают. Профессор представил мне каждую персону за нашим столом, и мы стали усаживаться. Доктор отодвинул мне стул, позаботившись, чтобы я заняла место рядом с ним. В этот момент я заметила приближавшегося Демиана. Когда он проходил мимо, я почувствовала на спине мимолетное прикосновение. Учитывая, что платье сзади было открытым, его пальцы интимным жестом прошлись по голой коже, отчего я инстинктивно выпрямилась и бессознательно напряглась. Я боялась поднять на него глаза, чтобы ненароком не привлечь к нему внимание сидящих за нашим столом. Немного позже, когда у соседей завязалась беседа, я украдкой взглянула в сторону Демиана. Он устроился за соседним столиком, и будто ждал моего взгляда. Уголок его рта чуть дернулся в улыбке, но через секунду выражение лица уже приняло скучающий вид.

Разговор тек в разных руслах, касаясь как прямой темы вечера, так и посторонних нейтральных предметов. Их я поддерживала более охотно. Демиан практически не поворачивался ко мне, за исключением моментов, когда говорил непосредственно со своим соседом, сидящим ко мне спиной.

Радость от его близкого присутствия смешивалась со страхом, что он раскроет себя. Если Демиан здесь, значит, у него имелся план. Но ведь он не знал таких важных аспектов, как камера, прослушка и, самое главное, яд. Надо было предупредить его.

– Простите. Мне надо в дамскую комнату, – я поднялась.

– Вас проводить? Вы что-то бледноваты, – предложил побагровевший Строганов.

– Благодарю за заботу. Все хорошо, не стоит беспокоиться.

Он кивнул головой, и я направилась в туалет, чувствуя, как параллельно мне вдоль стены движется коршун. Видимо, доктор решил, в качестве няньки хватит одного, раз без антидота я все равно далеко не убегу.

В дамской комнате я посмотрела в зеркало на ожерелье:

– Уж извините, но дальше я пойду одна.

Я сняла его и положила рядом на раковину камерой вниз. Из сумочки я вытащила карандаш для глаз и стала писать на салфетке свое послание. Через минуту дверь отворилась, я выпрямилась, накрывая салфетку рукой, и увидела в конце комнаты Демиана. Он уже открыл рот, и я поняла, что не успею остановить его. Включив кран, я швырнула подвеску в раковину с водой. Демиан сделал несколько стремительных шагов ко мне и оказался так близко, что я могла без труда дотронуться до него, но замерла, все еще не веря, что он здесь.

– Ты в порядке? – спросил он, схватив меня за руку и, не дождавшись ответа, потянул к двери. – Пошли. Надо уходить. Внизу нас ждет фургон кейтеринга.

– Нет, Демиан! Оставь меня! В подвеске микрофон и камера. Сейчас сюда уже бегут.

– Идем со мной, – он потянул меня за собой.

– Демиан, я не могу.

Жуткая мысль, что он не оставит попыток помочь мне, и в итоге погибнет, стояла пеленой перед глазами. Я не могла так с ним поступить, потому что люблю его. Потому что хочу, чтобы он жил.

– Демиан, послушай… – я обхватила его лицо руками, предотвращая уже готовые сорваться возражения. – Со мной все в порядке. Меня никто не трогает. Никто не причиняет мне боли. Мне ничто не угрожает. Я нужна им вот для таких представлений…

– Но… – начал он.

– Ничего не выйдет. Тебе надо идти. Пожалуйста. Скажи, что на флешке?

– Пока не ясно. Зашифрована, но мы близко, – он поджал губы и нахмурился.

– Ты нашел письмо Марка?

– Да.

– Я не убивала твоего брата. Скажи только, что ты веришь мне.

– Верю… – он притянул меня к себе. Я услышала стук его сердца и почувствовала, как он опустил подбородок на мою голову, вселяя в меня ложное ощущение безопасности.

Мне было хорошо рядом с ним, если можно говорить о таких эмоциях в моем положении. Я имела право позволить себе эту минуту слабости. Я отстранилась от него и, улыбаясь, взглянула в его красивые сапфировые глаза. Они излучали тепло, заставляя забыть холодный свет последней встречи. Через минуту все вернется на круги своя, и он снова обожжет меня льдом.

– А теперь идем со мной.

Я помотала головой.

– Это все, что я хотела знать. Будь осторожен. Марк умер, потому что узнал нечто опасное. Я не могу пойти с тобой. Я остаюсь, и должна выяснить все, – я проговорилась, стараясь обойтись без лжи.

– Мы сделаем это вместе, когда ты окажешься в безопасности.

Он не оставил мне выбора. Я поморщилась, окончательно приняв решение, которое разрывало мне сердце.

– Демиан, я уже объяснила тебе, со мной хорошо обращаются. Я остаюсь с ними по своей воле, – душа разрывалась, но голос, к счастью, не дрогнул.

Тем не менее он недоверчиво смотрел на меня. Я вздохнула и выпалила:

– Мне предложили хорошие деньги за работу на них. И я согласилась.

– Ты с ума сошла. После того, что случилось с Марком?

– Мы не знаем, что случилось с Марком. К тому же это отличный шанс узнать. Демиан, то, что было между нами… – я постаралась выдавить циничную улыбку, – неважно. Мне это больше не интересно. У меня своя жизнь, а у тебя своя.

Его губы сжались в прямую линию. Он одернул от меня руки, как от прокаженной, а я изо всех сил старалась не отвести взгляда.

– Тебя не оставят в живых, когда ты станешь не востребована.

– Видишь ли, этого не случится. Кроме того, у меня имеются гарантии. А теперь мне надо идти, пока они ничего не заподозрили. Есть небольшие неудобства в моей работе: за мной всегда следят, и мне запрещено общаться со старыми знакомыми. Поэтому прекрати преследовать меня.

Вся его поза говорила о том, как сильно Демиан рассержен. Глаза его сузились, а желваки на челюсти двигались так интенсивно, что у меня заболели зубы. Он будто сдерживался, чтобы не ударить. Я бы сама ударила себя с удовольствием.

– Было приятно провести с тобой время, – вместо этого с улыбкой сказала я, проходя мимо него.

За дверью я наткнулась прямо на спешащего ко мне Строганова, который тут же схватил меня за руку, осквернив воспоминание о прикосновении Демиана:

– Ты с кем-то говорила?

– Нет.

Его свита маячила по бокам. Не было только того охранника, который отправился сопровождать меня в дамскую комнату.

– Проверьте, – кивнул он охране. По моей спине пробежал холодок. – Нам пора… – коротко обратился он ко мне и потянул к выходу.

– Профессор! – воскликнула я в ужасе, когда один из амбалов уже почти подошел к двери. При моем крике он обернулся и замер. Я истерически соображала, что делать. – Мне что-то нехорошо… Сердце так сильно стучит, что отдает в ушах. Невыносимо больно. – Я повисла на его руке, сползла на пол и закрыла глаза, изображая драматическую актрису. Наверное, неплохо получилось, если доктор нервным голосом отдал приказ взять меня на руки и нести в свободную комнату, а мое тело резко взмыло вверх. Я очень надеялась, что не получу заряд дефибриллятором после моего бенефиса, несмотря на то, что спасение Демиана определенно стоило даже таких жертв.

Глава 18

Глушитель, который достал мне Виктор, сработал. Я углубилась в тоннели уже на достаточное расстояние, чтобы выйти из всех дозволенных зон. Если бы не медбрат, я не только к этому моменту впала бы в забытье от передозировки наркотиков, но и, скорее всего, лишилась бы ноги. Страх, что данная ситуация все еще может случиться в любой момент, пока я блуждаю по катакомбам, полным падальщиков, заставил меня нервно сжать кулак в кармане. Ужаснувшись возможности сломать продолговатый прибор, деактивирующий браслет на ноге, я тут же ослабила хватку.

Немало времени прошло с тех пор, как я попала в тоннель, и силы начали покидать меня. Импровизированное копье, сделанное из сломанной капельницы, становилось все тяжелее. Но зато я не пожалела, что прихватила его с собой. Оно пригодилось сразу же, как только я выбралась из бункера госпиталя. Именно на борьбу с падальщиком, на которого я наткнулась, не успев надеть прибор ночного видения, ушла основная часть моих сил. К моменту, когда мне удалось с ним справиться, ему на подмогу бежало еще несколько существ, а под сводами пещер раздавались все новые крики. Открытая дверь в подвалы больницы стала для них отвлекающим маневром, и они бросились в незащищенный проход, как свора шакалов. Я смогла уйти незаметно, но потеряла карту шахты с подробным планом тоннелей, находившихся здесь еще до постройки колонии. Откуда Виктор достал такую ценность, я не спросила, но потерять ее было большой ошибкой. Возвращаться, чтобы найти карту, слишком опасно. Я могла оказаться как добычей хищников, так и трофеем отряда зачистки. Поэтому я выкинула эту мысль из головы. Задержавшись ненадолго у большого камня, показавшегося мне подходящим, я усовершенствовала огрехи своего оружия, заточив оба конца. После чего продолжила продвижение вперед, пока силы не покинули меня.

Наткнувшись на очередную шахтерскую тележку, я решила позаимствовать сей атрибут, чтобы дать себе передохнуть. Мне были необходимы свежие силы для дальнейшего путешествия и время подумать, как действовать без карты. Благо, железные колеса от тележки уже давно отвалились, иначе сдвинуть громоздкий ящик оказалось бы невозможным. Я отволокла «гробик» к стене, повернув единственным открытым местом к камням. С трудом проделала копьем дырки для наблюдения с нескольких сторон и забралась внутрь, стараясь оставить минимальный зазор между стеной и своим саркофагом. Очки снимать не стала, копье я боялась выпустить из рук, поэтому амуниция осталась на мне, как на солдате, готовом к бою. Защищаясь от холода, я свернулась колечком, как змея. Не исключено, что хладнокровные пресмыкающиеся отряда чешуйчатых тоже отдыхали где-то здесь неподалеку. Переживания сегодняшнего дня дали о себе знать, мне необходимо было восстановить силы, и я быстро задремала.

Разбудил меня шорох. В панике я открыла глаза, но не двигалась, оживляя в памяти последние события. Я проверила копье около себя. Его присутствие немного успокоило, и я повернулась, беззвучно приближаясь к своему отверстию для наблюдения. Я прекрасно понимала, что малейший звук под сводами пещер моментально улавливается ушами. Если же твои органы чувств еще сильнее обострены и заточены под окружающий ареал, как у падальщиков, то оставить движение незамеченным, еще сложнее. Я припала к глазку и застыла. Так и есть. Мимо шагали падальщики. Я насчитала, как минимум, четыре особи. Они приближались, не торопясь, но при этом шли уверенно, будто хорошо видели в темноте. Скорее всего, так и было. Я замерла и даже задержала дыхание, опасаясь, что они меня обнаружат. Вполне возможно, что твари могут учуять меня по запаху. Когда страшные физиономии оказались ближе, я смогла рассмотреть их лучше. И, надо сказать, не стоило этого делать, так как я еле успела подавить крик. У одного не было кожи на челюсти. То есть я могла пересчитать все его зубы, вернее, их остатки. Другой был будто оскальпирован. Сквозь его немногочисленные волосы, местами проступал череп. Другие двое не сильно отличались от своих товарищей, неся на себе ужасающие следы ранений. Тела их были покрыты шрамами и рубцами. Не хватало фаланг. Все они были похожи на жертв вскрытия патологоанатомом или нерадивыми, но любознательными студентами-медиками. Боже, да если бы они не двигались, я бы решила, что это трупы. Но тем не менее, живые мертвецы надвигались на меня, напоминая оживших зомби из апокалиптических кинокартин. В какой-то момент я на самом деле подумала, что это они и есть.

Когда фантасмагорическая процессия прошла мимо, я осталась в облаке отвратительного запаха немытых тел и испражнений. Еще некоторое время после их ухода я не могла отдышаться то ли от страха, то ли от вони. Так и лежала, всеми силами подавляя тошноту.

Накатили воспоминания, как я попала в лапы падальщиков в первый раз, когда Демиан спас меня. Но по сравнению с этими индивидами, те на вид были просто топ-моделями популярных журналов. Это различие озадачило меня.

Я попыталась восстановить в памяти карту, но множественные пробелы пугали, заставляя сомневаться в правильности выбранного направления. Не оставалось ничего иного, как продолжить путь вслепую. Кости ныли, жалуясь на условия сна, голова раскалывалась, но я пробиралась дальше по тоннелям. Я выискивала условные обозначения, но не находила ничего похожего на указатели. За очередным поворотом оказалось помещение большого размера. Я насчитала четыре выхода, включая тот, из которого пришла я. После того, как в очередной раз вызвала в памяти образ утраченной карты, я наконец сдалась и решилась на один из проходов в северной части. Я была почти уверена, что выход находился в той стороне. Несмотря на прибор ночного видения, позволяющий худо-бедно ориентироваться в пространстве, я ощущала страх. Черные сгустки мрака будто неохотно выпускали из своих жутковатых лап детали подземелья, расцвеченные всем спектром зеленых оттенков. Напряжение усиливалось не потому, что мои зрительные функции оказались перегружены однообразным ландшафтом старого шахтерского лабиринта. Я просто допускала возможность неожиданного появления падальщиков, поэтому постоянно мониторила пространство, нервно оглядываясь по сторонам. Господи, ненавижу неожиданности. Холод пробирал до костей, поэтому я в который раз поежилась и постаралась натянуть кофту на более обширную площадь тела. В носу хлюпало, сигнализируя, что я недостаточно хорошо забочусь о своем организме, заставляя его мерзнуть. Пришлось прибавить ходу, чтобы тепловая энергия для согрева вырабатывалась интенсивнее.

Через какое-то время я отчетливо услышала нарастающие звуки топота. Вжавшись в стену, я прислушалась, а затем увидела сзади мельтешение света. В отдаленных фигурах по фонарям я признала солдат и поняла, что мое отсутствие обнаружено, а преследователи четко идут по следу. Я бросилась бежать, уже толком не выбирая путь. Несколько раз я задевала стены, получая всевозможные травмы. На боль я не обращала внимание, стараясь увеличить расстояние между мной и поисковой группой. Звуки их движения доносились все четче и громче, заставляя меня нервничать сильнее и двигаться быстрее. Я перестала различать очертания, прибавив ход на полную мощность. Это стало роковой ошибкой, так как за каменной насыпью, которую я одолела в несколько прыжков, пол под ногами внезапно оборвался, полностью поглощенный черной мглой.

На мгновение зависнув в прыжке, я уже в воздухе развернулась всем телом, стараясь уцепиться за край и выклянчить поблажку у закона гравитации. Но, как и на любых других неадекватных просьбах человеческих существ, физика поставила на мне жирную точку, швырнув меня туда, куда решило уравнение. Неведомая сила вырвала копье из рук, а моя попытка вращения лишь все усугубила, отправив в полет спиной вперед. Между лопаток болезненно ударило, затем под раздачу попали бедро, колени, и снова удар в спину, на этот раз прямо в позвоночник. Воздух вырвался из легких с приглушенным свистом. Я сжалась, опустив подбородок к груди, и двумя руками закрыла живот, стараясь защитить то зернышко моей любви, что прорастает там. Сгруппировавшись, я продолжала лететь кубарем, вращаясь вокруг своей оси, как маленький ураган Виктория. Боль пронзала то в одном месте, то в другом, заставляя вскрикивать. Когда скорость оборотов немного спала, я попыталась зацепиться за крутую насыпь, по которой катилась вниз. Впиваясь в каменистую поверхность, пальцы лишались ногтей, отрывающихся, стирающихся и выворачивающихся наизнанку. В голове пульсировала лишь одна мысль – о глушителе в кармане. Он мог выпасть из него или сломаться от тряски и ударов.

Падение начало замедляться, пока в конце концов не остановилось, оставив меня лежать бесформенной кучей на камнях. Тяжело дыша, я благодарила всевышние силы за чудесное спасение. Руки скользили в липкой жидкости, одежда на локтях и ногах стерлась, оставляя голую кожу, покрытую кровью. Что это именно она, я поняла сразу по запаху и ощущениям. Прибор ночного видения фантастическим образом остался болтаться на шее, чудом не задушив меня по дороге. Наконец нащупав в кармане глушитель, я успокоилась.

Я надела ночной прибор на глаза, чтобы осмотреться. К моему неимоверному удивлению, он работал. Первое, на что упал взгляд, остатки моей одежды, выглядевшей, как самый смелый костюм Леди Гаги.

– Отлично! – с всхлипом вырвалось у меня.

Послышался грохот, и я завертела головой, стараясь определить место и причину шума. И вскочила, увидев камни, мчащиеся на меня сверху. Я рванулась в сторону, прикрывая голову, но все равно попала под раздачу.

Мне никогда не нравился переход из сна в реальность. Словно получаешь небольшой удар по голове и чувствуешь, как весь организм, от макушки до ног, пронзает приливная волна. Поток энергии, пробуждающий из дремы, проходит по телу, запуская расслабленные мускулы и активируя основные системы, необходимые для каждодневной жизнедеятельности. С мозга будто сползает медуза, до того нежно обнимавшая его, заботившаяся о нем. И совсем нехотя делает это, ощутимо отрывая каждое щупальце от заветного места. Так происходит, если ты просто меняешь мир снов на действительность.

Совсем другая история, когда ты приходишь в сознание после того, как твое тело познакомилось с импровизированной теркой для овощей, а череп крепостью посоперничал с горными породами. Апогей впечатлений, если ты открываешь глаза, а мир вокруг кружится, можно достичь только при наличии самого главного условия: ты связан и тебя куда-то тащат два отвратительных на вид существа, вспахивая твоим телом землю. Да, пожалуй, так паршиво я себя давно не чувствовала.

Я подергала руками и убедилась, что они связаны. Затем попыталась подтянуть их к себе, чтобы перегрызть веревки и освободиться. Те оказались прикреплены к путам, которые стягивали мне живот. Я старалась не дергаться, чтобы падальщики не поняли, что ко мне вернулось сознание. Тело ныло, спина болела, в том числе и от того, что ее царапали и драли камни. Голову сзади саднило, будто выдрали все волосы, так как и ее не потрудились защитить от ушибов тащившие меня нелюди. Ноги свело, а начиная от лодыжек, где они были связаны, я вообще не чувствовала их. Наверное, я давно в таком неприглядном состоянии. По крайней мере из всего этого можно заключить, что благосостояние моего здоровья им не интересно, а значит, долго держать меня живой никто не собирается.

В голову не лезло ни одного порядочного плана бегства. Как вообще реализовать побег с онемевшим телом? В кармане лежал футляр со скальпелем, который сунул мне Виктор, но веревка, фиксировавшая руки, ограничивала движения, и добраться до него я не видела возможности.

Если они тащат меня в логово, где будет много падальщиков, шансы выбраться сократятся до нуля. Поэтому я должна попытаться освободиться по дороге. Я еще раз постаралась дотянуться до кармана, но все с тем же результатом.