скачать книгу бесплатно
И слова оправдания нашлись:
– Я же мать! Я в этот момент просто отсутствовала и ничего не видела. Я в это время была со своими детьми. Когда я вышла от детей, увидела его уже мёртвого. Это моё алиби! Мне поверят! Я буду свободна!
Мысли эти были такими чёткими и громкими, что ей на секунду подумалось, уж не произнесла ли она это своё алиби вслух. Её словно током пронзило от мысли, что кто-то мог её услышать. Она осмотрелась вокруг – никого! Рядом был только повисший на ведре и уже почти не хрипящий пьяный муж. Свидетелей не было. Она вздохнула с облегчением.
– Так будет правильно для всех! Так будет лучше и для него, и для детей, и для меня! Только бы скорее это произошло! Скорее, скорее, скорее…
Она уже готова была вызвать милицию.
– Но почему он так долго не умирает? Зачем он ещё хрипит и не умирает? Быстрее, быстрее, быстрее! Моя свобода придёт, как только он перестанет дышать! Я вздохну полной грудью!
И вдруг – она даже не сразу поняла, что произошло – какая-то неведомая сила взяла её руку и схватила этой рукой уже почти бездыханного Владимира за волосы, а потом отшвырнула его в сторону с такой силой, что он оказался на расстоянии около трёх метров от ведра лежащим на спине. Он, как рыба, открывал рот, но дышать не мог, и так длилось очень долго. Наконец он смог схватить воздух и снова задышал.
Эльви стояла, не понимая, как это произошло.
«Почему муж ещё жив? Кто схватил её руку и отбросил мужа от ведра?! Это была не она! И это она знала точно!!! Она не хотела его спасать! Она не хочет, чтобы он жил! Она желала ему смерти! Она ждала его смерти! Кто его спас, завладев её рукой?!»
Всё происходящее было ей совсем не по душе. Все её желания и планы разлетелись в один миг! Она смотрела, как на полу, пытаясь глотнуть воздух, открывает рот её муж, потом услышала, что он уже начал дышать. В груди у неё были тоска, разочарование и боль.
– Значит, он уже не умрёт! Значит, какая-то сила хочет, чтобы он жил на этой земле! Кто-то не дал ему умереть! Тогда… я сама не хочу и не буду больше жить! Раз кто-то хочет, чтобы жил он, значит, надо уйти мне! Я не могу с ним жить! Я не буду больше с ним жить! Пусть тогда он живёт, а я уйду!
Так в голове Эльвиры зародилась назойливая мысль – оставить эту землю. Но так как с детства она знала, что самоубийство – это грех, она перебирала в голове разные способы ухода: «Повеситься – грех, утопиться – грех, броситься под машину – тоже грех! Как уйти, чтобы уход не считался грехом?!»
Она теперь мечтала об одном – умереть! Но как? Мысли кружились веером. И вдруг словно кто-то подсказал: «Не будет грехом, если пойдёшь в лес, сядешь под дерево, посидишь там в холоде и заснёшь…»
Затаившийся в её сознании «некто» с упорством объяснял, почему ей обязательно нужно уйти. Он объяснял, что если она останется жить, то всё равно никогда не будет счастливой с этим мужем. Эльвира соглашалась, понимая, что это действительно так. Приходила мысль и о том, а может ли она сделать мужа счастливым. И Эльвира понимала, что никогда не сможет сделать его счастливым, что и он будет с ней всю жизнь страдать. А если она уйдёт, то тогда, возможно, Владимира полюбит другая женщина и сделает его счастливым мужчиной, а значит, он перестанет пить и будет заботиться о своих сыновьях. Ему будет уже не до бутылки, когда дома трое сыновей ждут.
На секунду приходило сомнение:
– А если он не бросит пить? Как же тогда мальчики? Но она тут же себя успокаивала:
– Есть же мама, их бабушка, она детей в обиду не даст! Она за них заступится и, если что, возьмёт их под своё покровительство. Мать всегда упрекает меня в том, что из-за меня стал больным брат Армус. Когда уйду, не буду напоминать ей постоянно, что не доглядела за братом. Мама успокоится и меня простит. Надо уходить! Так будет лучше для всех. А самое главное – там ждёт папа, который всегда понимал и любил меня, там ждёт меня моя первая любовь, парень, который, узнав, что я вышла замуж, сначала сломал свою жизнь, а потом ушёл из неё. Они там меня ждут! Там мне с ними будет хорошо!
И этот «кто-то», сидящий в ней, назойливо шептал:
«И ничего грешного ты не сделаешь. Ты просто устала от всего и от всех, ты просто пойдёшь в лес, чтобы там отдохнуть, посидишь там, потом тебе захочется спать… и ты заснёшь. Что же тут грешного? Ты не наложишь на себя руки, ты просто уйдёшь от проблем, чтобы отдохнуть. Ведь ты сама видишь, всем будет легче и лучше! Ты спасёшь мужа, и он станет потом счастливым, ты уйдёшь с глаз своей матери, которой ты всегда напоминаешь историю с братом. Дети тебя простят! Если не сможет их отец, то твоя мать вырастит из них хороших людей». На секунду она представила, что детям будет с бабушкой непросто, но она отбросила эту мысль, чтобы не передумать. Она уже решила уйти. Уйти как можно скорее… План в её голове созрел. Мысли о том, что это грех, уже её не донимали. Она стала готовить день своего ухода из дома, – день, который будет для неё последним.
Она знала, что это её тайна, и о ней никто не должен догадаться, но так хотелось в последний свой час сходить к матери и попрощаться с ней. Как сделать так, чтобы мать ничего не заподозрила? Она решилась и пошла к ней. Когда вошла, ей захотелось броситься к матери, заплакать, попросить прощение, объяснить ей всё так, чтобы она не страдала, когда будет хоронить её. Но Эльви сдержала себя, так как понимала, что если мать что-то заподозрит, то все её планы рухнут, а этого она не могла допустить. Она сидела рядом с мамой, и ей хотелось рыдать! Но она подбирала слова, она пыталась быть такой покорной и послушной, какой не была никогда. Ей так хотелось остаться в памяти женщины, родившей её, мягкой, ласковой, сердечной и любящей, хотелось думать, что этим она уменьшит боль матери, когда та узнает о потере дочки. Но долго быть там она не смогла. Ей хотелось плакать, поэтому она заторопилась домой, понимая, что иначе себя выдаст.
Вернувшись, она прибрала весь дом, накормила своих мальчиков, уложила их спасть. Осмотрела свой дом в последний раз: кругом были чистота, уют и покой… Она быстро вышла, в голове мелькнула мысль:
«Надо было взять с вешалки пальто, чтобы ни у кого не возникло подозрения, что я пошла в лес, чтобы там замёрзнуть».
Она вернулась, сняла с вешалки своё демисезонное пальто, быстро его надела и вышла на улицу. Была зима, она почти сразу замёрзла. Но возврата не было! В голове набатом звучала только одна мысль: «Быстрее в лес, быстрее, быстрее, чтобы никто не остановил. Лес рядом за домом, нужно идти дальше от дома, дальше, дальше! Пусть найдут не сразу, а только тогда, когда меня уже не будет здесь, на этой земле…»
Она быстрыми шагами пошла в сторону леса. Было много снега, идти было трудно, но она уверенно шла вперёд, вглубь леса. Взглядом выбирала дерево, под которое намеревалась присесть. Она была уже далеко от дома, и сил идти не было.
Наконец она увидела это своё дерево! Холод ужасный, тело насквозь продувал холодный ветер. Она села – стало ещё холодней, она свернулась в клубок, словно пытаясь напоследок ощутить тепло, но понимала, что именно холод должен забрать её отсюда, что именно от холода должна наступить желанная смерть. И случится это сегодня…
Ей стало страшно, стало жалко себя. Она плакала и вспоминала свою нелёгкую жизнь. Сейчас казалось, что жизнь была ужасной и несправедливой, а потому невыносимой. «Почему судьба оказалась такой жестокой ко мне? Я всю свою жизнь была несчастна! Почему меня понимал и любил только папа? Зачем он так рано умер и лишил меня своей любви? Почему мама всю жизнь только ругала меня? Почему она разбила моё счастье и не дала мне быть счастливой? Почему бесконечно винила меня в том, что я совсем маленькой девочкой упустила брата? Я же сама была тогда ещё крошкой и не понимала, что за братиком надо следить постоянно. Почему этот мужчина, за которого мать заставила выйти замуж, меня насилует, мне изменяет и постоянно лжёт? За что мне всё это? Чем и перед кем я провинилась? За что так не справедлив ко мне этот мир?»
Она думала о многом. Чем больше думала, тем больше плакала, тем больше понимала, что она лишняя в этом мире, что никому здесь не нужна…
Ей сначала было очень холодно, потом ноги холод перестали чувствовать, затем нечувствительным к холоду стало тело. Слёзы, что сами текли из глаз, замёрзли, глаза стали слипаться, она видела теперь мир только в маленькую щёлочку и очень нечётко… В какой-то момент ей стало казаться, что теперь уже ей и не так холодно… потом она почувствовала даже тепло, которое медленно наполняло всё её тело… потом стало хорошо и спокойно… очень захотелось спать… это было последнее, что она помнила перед тем, как провалиться куда-то…
Так закончилась бы в этом тёмном лесу грустная история жизненного пути Эльвиры, если бы не случайный человек, что проходил по лесной тропинке рядом. Он шёл тайком в один из домов в деревне Кузьмолово и хотел попасть туда быстрее и остаться незамеченным. Он шёл в этот дом с одной миссией – провести в этом доме богослужение, прочитать всем, кто там собрался, Библию, рассказать, что Иисус своей смертью всех спас. Он хотел спеть христианские гимны и рассказать всем, как их любит Господь. Он был баптистом. В то время были запрещены всякие секты. Сектантов преследовали, поэтому они собирались в частных домах, и такие встречи не афишировали. Были, конечно, доброжелатели, которые сообщали об этих сходах в милицию, и тогда сборища (как их называли) разгоняли.
Но вернёмся на ту тропинку и в тот вечер. Человек спешил в дом, где уже собрались люди (в основном престарелые), многие из них не умели читать, да и Библии у них не было. Прихода пастора все очень ждали, знали, что и Библию он принесёт с собой, что будет и читать, и петь. И он спешил, понимая, что его ждут. По какой-то причине его взгляд отвлёкся от тропинки, по которой он шёл в сумерках, и в стороне, как бы невзначай, он увидел маленький силуэт у дерева. Ему он показался необычным, он пригляделся и увидел сидящего там человека.
Пастор шёл на собрание в деревенский дом, чтобы принести людям слова Господа, а Господь направил его… спасать женщину, которая была уже на пороге смерти, была уже без сознания. Он взял её на руки и потащил в тот дом, где его ждали. И теперь он пытался бежать, чтобы быстрее принести эту несчастную, умирающую у него на руках женщину в тепло, чтобы попытаться отогреть её и спасти. Кругом лес, нет ни одной живой души. Теперь он спешил в тот дом с удвоенной силой. В какой-то момент Эльви почувствовала дискомфорт.
Ей только что было так хорошо и спокойно, так светло и тепло, и вдруг её бывшему в полной гармонии телу, какие-то силы помешали ощущать эту гармонию. Её куда-то кто-то тащит! И это ей совсем не нравится! Она хочет, чтобы всё прекратилось, но понимает, что это не в её власти, что она в чьих-то руках, что сопротивляться она не может, потому что не может пошевелить ни одной частью своего тела. Она хотела крикнуть, но не могла открыть рот. Она кричала про себя: «Оставьте меня! Куда вы меня тащите?! Оставьте меня! Неужели вот так и умирают?! Так чудовищно и так страшно?!»
Она ждала, когда это всё закончится. Ей уже казалось, что это не закончится никогда, и вдруг какие-то силы внесли её в очень светлое и тёплое помещение. От этого света у неё появилась резь в глазах, потом она увидела сильную вспышку. Её куда-то посадили, но, поскольку она ничего не видела и не слышала, то решила, что какие-то существа принесли её туда, где она должна теперь быть.
«Что дальше? В каком я теперь мире? Почему моё тело ничего не чувствует? Где я? Кто эти чудовища?»
Она сидела, затаив дыхание. Постепенно её тело стало согреваться, она смогла чуть-чуть приоткрыть глаза, но увидела только неясные тёмные силуэты, которые по-прежнему казались ей чудовищами. Было безумно страшно! Она напрягала слух, чтобы расслышать, о чём эти чудовища говорят, но, как ни старалась, слышала толь- ко какой-то невнятный гул, который доносился как бы из пещеры. Звуки глухие, удалённые и явно нечеловеческие… Пока Эльвира сидела в тепле, тело её отогрелось.
Она смогла открыть глаза, увидела, что перед ней во- все не чудовища, а люди, и не в пещере она находится, а в каком-то доме. Она увидела, что эти обычные люди не обращают на неё никакого внимания, а просто сидят и о чём-то мирно между собой разговаривают. Её страх прошёл, она поняла, что на земле, и что ей не грозит опасность. Правда, тело её вдруг очутилось словно на «электрическом стуле» – миллиарды иголок впились в каждую частичку его, казалось, она не может дышать, её охватило оцепенение. Боль была нестерпимой и бесконечной! Пошевелиться она не могла, приходилось ждать, когда эти муки закончатся. Наконец отпустило, она теперь уже чётко понимала, что жива, что её спасли и принесли обездвиженную сюда, в дом, эти люди. «Зачем они меня спасли? Зачем они меня сюда принесли? Кто они? Что они здесь делают? О чём разговаривают?..»
С виду люди были мирные, спокойные, и кажется, добрые. Она стала прислушиваться и услышала слова о том, что Иисус прощает людям все грехи, о том, что безвинный погиб на кресте, что пошёл на смерть мучительную во имя спасения людей. Она слушала и понимала, что никогда об этом не слышала, а если и слышала, то не осознавала, что именно за неё, в том числе, умер Иисус.
Чёрно-белый фильм её жизни прокрутился перед ней в обратную сторону. Она увидела, как оставляет своих маленьких мальчиков дома, как уходит от них навсегда, бросая на произвол судьбы. Увидела, как стоит рядом с задыхающимся и умирающим мужем, как без жалости смотрит на его агонию, как ненавидит его и желает ему смерти. Увидела она и те моменты, когда он подарил ей троих любимых мальчиков. А потом увидела, как она уговаривает бабку пойти на преступление и избавить её от нежелательной беременности.
Она словно заглянула в «зеркало истины»! А увидев там себя, ужаснулась! Она увидела себя такой грязной, такой падшей, что упала со стула, на котором сидела, и грохнулась на пол на колени.
Она стала рыдать и просить прощения:
– Прости! Прости! Прости!
Ей казалось, что она кричит, а она шептала, заливаясь слезами. Мольбы казались пустыми. Кто её может простить за то, что она бросила своих маленьких детей и ушла в лес умирать? Кто её может простить за то, что стоя рядом с умирающим мужем, она желала его смерти?
Невинного Иисуса в муках распинали за её грехи! Это её надо было распять!..
– Господи, прости! Прости за всё! С этого дня, с этой минуты я больше никогда и никому не буду причинять зла! Я побегу к своему мужу, упаду ему в ноги, буду просить у него прощения! Буду в слезах просить до тех пор, пока не простит…
У неё появилась надежда всё исправить, она обещала Богу больше никогда не бросать своих детей и во всём всегда им помогать, и они поймут, что мама любит их всем своим сердцем. Она решила больше не спорить со своей матерью. Она не бросит мужа и возлюбит его за детей, которых он ей дал. Не давала покоя только мысль об убиенном безвинном ребёнке. За этот грех прощение может дать только Иисус! Ведь он и за этот её грех на кресте страдал. Но как узнать, что Господь этот грех ей простил? Она стояла на коленях, умоляя Бога простить её, и тут ей пришла мысль: «Попрошу у Господа дочку, она будет свидетельством того, что Он простил мне этот грех».
Она стала взволнованно просить и обещать:
– Господи, если ты дашь мне дочь, я назову её Верой. Тогда и во мне будет вера в то, что ты меня за этот грех детоубийства простил. Я вложу в эту доченьку всю любовь к тебе, которая сейчас во мне, научу её любить тебя и следовать твоим заповедям!
Когда она проговорила всё это, умоляя Бога дать ей в качестве свидетельства прощения дочь Веру и желая, чтобы вера укрепилась и в ней самой, она как будто услышала: «Да будет так!»
Теперь она уже не сомневалась, она знала, что так всё и будет!
Ей хотелось бежать домой, к детям и мужу. Но люди, которые сидели в этом доме, продолжали петь что-то. Когда, наконец, пение прекратилось, она встала, поблагодарила всех, сказав, что обязательно ещё придёт сюда, и быстро вышла из дома. Когда Эльви оказалась на улице, у неё словно выросли крылья, она буквально долетела до дома, а в душе её пели птицы. Она была самой счастливой женщиной на свете! Как хотела она скорей увидеть детей и мужа! Как давно она их не видела! Вбежав в дом, она рухнула на колени перед выпившим мужем, стала рыдать, и, обнимая его ноги, просить прощения за всё.
Ошарашенный муж не понимал ничего:
– Что она говорит? Чего она хочет? Почему она передо мной на коленях? Почему плачет?
Он только твердил:
– Встань! Встань! Встань!
Он, конечно, не понимал, что произошло с ней и за что она просит у него прощения. Но он почувствовал, хоть и был не совсем трезвым, что случилось нечто экстраординарное! И ещё он понял тогда очень чётко, что то, что случилось, то, что произошло с его женой – это однозначно ему очень нравится! Она заметила, наконец, мужа! Его жена поняла, что сама порой виновата во многом. Бог даст, теперь, может быть, всё изменится к лучшему…
ГЛАВА 5
Вера в Бога есть открытие, освобождение, глубочайшее доверие, свободное изъявление любви – но как же порой трудно любить! Иной раз сердце так быстро наполняется гневом, отчаянием и усталостью…
ЯннМартел
Когда человек пришёл к осознанию того, что в жизни надо что-то менять, когда он приблизился к черте, за которой не видит продолжения нормальной жизни, он в мыслях (иногда не осознавая этого) всё чаще и чаще обращается к Богу. Человек, стоящий на краю пропасти, обычно оставляет суету (ведь терять-то уже нечего), и, осознавая, что он бессилен и беспомощен, как в детстве, протягивает руки и просит о помощи у невидимых сил. В такие минуты он открыт и честен, его гордыня и его эго уходят на задний план, а вперёд выходит настоящая правда.
Так случилось и в этой семье, семье Владимира и Эльвиры.
Владимир умолял (бессознательно) Всевышнего о помощи, просил, чтобы всё в его жизни изменилось к лучшему. Родители не приобщали его к вере в Бога, но он чувствовал, что кто-то «там» есть! Кто-то должен быть!
И этот кто-то должен помочь его семье. Ведь так не может продолжаться! Должен настать новый светлый день! Эльвира, измучившаяся от тяжести обиды, осуждения, непонимания и одиночества, тоже понимала, что так больше жить нельзя. Она молила о помощи, она надеялась и верила, что выход непременно должен быть. А когда человек надеется и просит помощи, то выход находится! Стоя на коленях, вся в слезах просила Эльвира у мужа прощения, и понимала, что жизнь её действительно изменится. Теперь всё будет хорошо, ведь многое зависит от неё самой. А она уже знала, как будет дальше жить и как поступать. Она чувствовала освобождение от этого не- выносимо тяжкого груза ненависти, обиды и осуждения, который раньше сдавливал её грудь. Она была счастлива и свободна, а на сердце было легко и спокойно – она словно прозрела, и решила, что её жизнь начнётся с чистого листа. Владимир уговаривал жену встать с колен. Он чувствовал, что сегодня тот самый день – «день очищения», что выход из непростой семейной ситуации может быть найден, что час настал, теперь в их жизни появился свет надежды. Алкоголь словно выветрился из его сознания, голова его стала светлой, от пережитого шока всё изменилось в одночасье. Ему, конечно, хотелось узнать, где была его жена, и откуда она пришла такая просветлённая и совсем другая. Эта другая ему очень нравилась! Но он не стал её об этом спрашивать, надеясь, что когда-нибудь она сама всё расскажет.
Вечер был удивительным! В доме воцарился мир и покой, Эльвира была очень внимательной к мужу, время от времени спрашивая, что он ещё хочет. Она уложила мальчиков спать, перестелила их с мужем постель, потом прибралась на кухне, что-то напевая себе под нос. Эта мелодия очень понравилась Владимиру, он никогда раньше её не слышал. Владимир тайком с удивлением наблюдал за женой, она казалась ему сейчас совсем незнакомой. Такую спокойную, добрую, внимательную жену он раньше никогда не видел. Она была совсем другой женщиной! Он ждал продолжения, ждал, чем же всё это закончится… Он заметил, что Эльвира время от времени смущённо смотрит на него, он увидел в её взгляде интерес к себе (и это согревало его душу), он увидел, что Эльвира, кажется, больше не равнодушна к нему! В голове Владимира проносилось множество мыслей: «Что случилось с моей женой? Кто её так изменил? Почему?» Он понимал, что вовсе не его поведение спровоцировало все эти изменения. Ему было интересно наблюдать за женой в тот вечер, с трепетом ожидал он, как поведёт она себя в постели. Эльвира опять подошла к нему, спросила, нужно ли ему ещё что-то. Она назвала его Володенькой! Он был потрясён, не мог произнести ни слова, просто замотал головой, показывая, что всё хорошо, что он ни в чём не нуждается. Эльвира неожиданно оделась и вышла на улицу. Владимиру было интересно, куда же она пошла, но он не решился идти за ней, лёг в кровать и стал ждать возвращение жены. Когда она вернулась через полчаса, Владимир заметил, что она прячет глаза, но он успел разглядеть, что они красные и опухшие от слёз. Она ходила на улицу, чтобы там выплакаться?
Владимир спросил, что случилось, на что Эльвира, к его удивлению, ответила:
– Ничего, Володенька, всё хорошо, – и тихо легла рядом с ним.
В ту ночь она, не проронив ни слова, в полном смирении исполнила супружеский долг. Он был изумлён и боялся только одного, что завтра она снова может стать прежней, и весь этот покой, уют и согласие могут исчезнуть. Он хотел, чтобы это счастье не кончалось, чтобы жена оставалась такой всегда, чтобы не превращалась больше в прежнюю холодную и безразличную женщину. С этими мыслями он и уснул.
А Эльвира ещё долго не могла заснуть, размышляя о том, как она сможет спасти мужа, как сможет правильно воспитать своих мальчиков, как она должна теперь поступать, чтобы жить по заветам Христа. Думала она и о том, как рассказать матери, что нашла живого Бога, нашла настоящую веру и знает теперь, как ей жить в этом мире.
Теперь она знала точно:
– Обратного пути нет! Мир и покой, прощение и радость теперь навсегда вошли в моё сердце! Я, Эльвира – спасённое дитя Божье! Это Господь послал того мужчину на ту тропинку, к тому дереву, чтобы спасти меня! Спасти во второй раз!
Она вспоминала, как Он уже спасал её, когда она умирала в больнице, уже тогда она точно знала, что это был Спаситель! Она чувствовала, Создатель рядом с ней! Он любит её! Он любит каждого и хочет спасти каждого! Она чувствовала теперь неожиданную, но очень сильную любовь к мужу: «Я должна спасти Владимира! Я должна спасти моих мальчиков и мою мамочку! Ведь они живут пока без Бога. А с Богом так спокойно и легко!» Эльвира слышала, как где-то у неё внутри словно птички поют. Ей больше ничего не надо в жизни теперь, только бы всё хорошо было в семье, только бы её родные последовали вместе с ней за Господом! Ведь Он – мир и покой, Он – спасение и жизнь!
Так, лёжа в постели, рассуждала она сама с собой. Ей хотелось петь от восторга! В голове складывались стихи о любви, о заботе, о мире и покое. Она удивлялась себе, тому, что так складно может рассуждать, чувствовала, что в стихи превращается её внутренняя радость.
– Надо будет утром записать эти стихи в тетрадь. Надо будет попросить у того мужчины, что спас меня, Евангелие или Библию… хотя бы на короткое время. Выпишу в тетрадь всё, что успею, а потом буду это перечитывать.
Она была рада, что научилась в своё время читать и писать, не зря два года ходила за десять километров в ту школу в Сибири. Засыпая, она подумала, что завтра надо будет проснуться раньше всех и приготовить что-то вкусное на завтрак…
Как только она проснулась, сразу поспешила на утреннюю молитву. Она хотела теперь общаться с Господом и утром, и в обед, и вечером перед сном. Для неё теперь это был разговор со своим другом и своим Спасителем. Она хотела поведать ему все свои мысли, а может и просьбы, так как чувствовала и понимала, что Он её поймёт, а значит – утешит, поможет и простит…
Она снова просила за мужа, который пока зависим от алкоголя, лжи и курения, который подвергает опасности других людей на дороге, когда в нетрезвом виде возвращается с работы домой. Она молила о здоровье и послушании детей, она просила за своего брата и любимую маму. Братик, который по её вине остался в трёх-летнем возрасте инвалидом, перед Богом чист и безвинен, в нём нет зла, он безгрешный ребёнок, хотя уже и взрослый. Он, как солнышко, всегда всем доволен и всегда всему рад, он не может сознательно причинить зло, и поэтому зло не может жить в нём. Ей было жаль его, но, с другой стороны, она видела, что он из них самый чистый и останется таким до конца своих дней. Он уже спасён!
– Буду помогать маме с ним и просить у Бога, чтобы дал терпения и сил маме для ухода за братом.
Дни в заботах теперь пролетали быстро, муж теперь не раздражал, так как стал для неё объектом спасения, дети (она теперь была уверена в этом) вырастут правильными людьми, она научит их любить Господа, научит их понимать, что всё в руках Божьих.
Эльвира не знала, как сообщить матери о том, что она обрела живого Бога. И хотя именно мать окрестила её, научила читать молитвы и была по-своему набожной женщиной и сама регулярно молилась, Эльви чувствовала, что в её матери нет пока той живой любви к Господу, какая сейчас есть в ней самой.
Эльви вспоминала, что раньше она, хоть и была крещённая, хоть и молилась, произнося заученные слова, хоть и знала Божьи заповеди (в том числе «не убий», «прощай»), сама их не исполняла. Только теперь она осознала в полной мере весь свой грех, когда пошла на страшное преступление – на убийство своего ребёнка в чреве своём. Эльви видела в своей матери и излишнюю раздражительность, и обидчивость, и неумение прощать, слышала её бесконечные упрёки, поэтому считала, что мать нуждается (так же как она сама когда-то) в спасении. Её новые братья и сёстры объяснили, что их вера признаёт обряд крещения возможным только тогда, когда человек понял суть веры, принял её и сам может определять свой жизненный путь. Ведь Бог там и с теми, кто посвятил всю свою жизнь ему, кто пожертвовал собой и своими прихотями ради него, кто избрал (как и ученики Христа) тернистый путь праведников. То, что её новые братья и сёстры отреклись от земных благ, её умиляло. Она чувствовала, что с ними Бог, и он через них спас её от смерти в лесу. И ещё она видела, что в душах этих людей царит любовь, они называют себя братьями и сёстрами, помогают друг другу во всём, делают добрые дела для всех. Они учат своих детей жить по заповедям Божьим, чтобы те, когда вырастут, служа Господу, посту- пали всегда правильно и справедливо.
Эльви всё нравилось в этих людях, хотелось быть та- кой же правильной, так же жить, как они, и так же поступать, как они. Как же ей хотелось, чтобы и её Володечка стал одним из этих братьев, чтобы стал он примером для детей, чтобы стал настоящим спутником и помощником для неё, чтобы были у них общие темы для разговоров и чтобы вместе они преклоняли колени перед Господом. Ей хотелось мира и покоя, как в тех семьях, где муж и жена вместе, где дети вместе с родителями. Ей так хотелось быть с Господом, так хотелось общения с братьями и сёстрами во Христе, что посиделки у родственников со спиртными напитками (где сначала веселье, а потом осуждение и ссоры) стали ей неинтересны. Печалило только то, что там, вместе с её новыми братьями и сёстрами, нет пока мужа, что он ещё грешит и огорчает этим Господа. Она старалась быть примером для него: знала, что если она промолчит, не будет ссор, если она уступит, не будет обид. Прекратить посещение молитвенных собраний она не могла, а потому старалась всё успеть сделать по дому, чтобы у мужа не было причины не пустить её туда.
А Владимир и не думал запрещать ей посещать эти собрания, ведь она стала для него ангелом, стала доброй, заботливой, молчаливой и безотказной женой. Он заметил, что и сам он очень изменился – стал теперь меньше выпивать, а по вечерам спешил скорее вернуться домой, к семье.
Эльви решилась и рассказала, наконец, матери про то, что она встретила прекрасных людей, посвятивших свою жизнь Господу, про то, что они теперь её друзья, и предложила пойти туда с ней вместе. Но когда Хелена услышала, что дочь предала лютеранскую веру (веру отца и матери), что поменяла её на какую-то непонятную, она не только не одобрила её за это, она осудила дочь. Это было непонятно и неприемлемо!
Она закричала:
– Ишь что удумала?! Не будет этого, пока я жива! Потеряешь и мужа, и детей, если будешь туда к ним ходить! Ты предала нашу веру, веру нашего рода, веру нашей нации! Эльвира поняла, что своим признанием она не только не обрадовала мать, а наоборот, страшно огорчила её, поэтому постаралась успокоить Хелену и заторопилась домой к детям, надеясь, что когда-нибудь она достучится до сердца матери, и та со временем поймёт, что дочь права. А когда познакомится и поговорит с братьями, то изменит свою точку зрения окончательно и начнёт ходить туда с удовольствием.
С этого дня между матерью и дочерью возник религиозный конфликт. Дочь считала, что мать должна пересмотреть своё отношение к Богу, что мать должна ходить туда же, куда ходит она, а мать считала, что дочь предала веру отцов, что дочь нашла себе друзей (так называемых братьев и сестёр), которые стали ей, к сожалению, ближе матери.
Хелена начала думать, как предостеречь неразумную дочь от ошибки и греха. Однажды вечером она приехала к своей дочери домой, чтобы поговорить с ней на эту тему ещё раз, чтобы попытаться вразумить и наставить на путь истинный. Но дома был только Владимир и мальчики, а Эльви опять ушла на собрание (так сказал Владимир). Хелена была в ярости, она, совсем уже немолодая женщина, едет к дочери, а та в это время, бросив детей и мужа, уходит куда-то!
Она крикнула Владимиру:
– Куда ты смотришь?! Почему ты это позволяешь? Откуда ты знаешь, с кем она там встречается и где проводит время?! Ты что, хочешь свою жену потерять? Если не прекратит уходить из дома, разводись с ней! Если она бросила всех вас и ушла, значит, и её надо бросить! Может, тогда одумается и вернётся. Вот придёт – не пускай её в дом! Пусть на улице помёрзнет до утра!
Хелена понимала, что теряет свою дочь, понимала, что дочери лучше где-то там, с этими чужими людьми. Обида и страдание захлёстывали! Надежда была теперь только на Владимира (хотя, по её мнению, он не был хорошим мужем для дочери). Но теперь только он сможет помочь ей вернуть дочь, только он сможет заставить дочь прекратить это безумство, только он сможет спасти Эльви от греха перед Богом и от разрыва отношений с матерью. Хелена ещё раз сказала Владимиру, как ему надо по- ступить, и, надеясь, что он всё сделает как надо, а дочь после этого одумается и станет прежней, поехала домой. После ухода тёщи Владимир задумался: «А действительно, куда она ходит? С кем там общается? Что там происходит?!»
Мысли были самыми тёмными: «А вдруг у неё там мужчина? А может, она здесь со мной такая добрая и заботливая лишь для того, чтобы потом спокойно уйти и мне изменять? А я, дурак, отпускаю её, не зная, куда!.. Правильно тёща посоветовала не пускать её в дом, когда придёт! Пусть на улице помёрзнет! Будет знать, как меня и детей бросать!» Эльвира возвращалась домой, наполненная светом, миром, покоем, надеждой, радостью и любовью. Там, на этих собраниях, она наполнялась силой. Сейчас ей хотелось как можно быстрее прийти в тёплый дом к своим детям и мужу. И вот уже дом… вот уже семья рядом!
Но что такое? Двери заперты! Она постучала, но двери не открыли. Её охватило волнение.
– Что случилось? Муж и дети дома, но почему мне не открывают?
Она видела в окно, что Владимир слышит её стук и специально не открывает дверь. Она поняла, что он зол и принципиально не хочет её пускать, поняла, что это ей наказание за то, что она ходила на богослужение, где собирались братья-баптисты. Эльви понимала, что можно, конечно, продолжить настойчиво стучать в дверь и требовать, чтобы ей открыли, но тогда будет ссора и скандал. Остаться ночевать на улице до утра? И вдруг ей как будто кто-то подсказал: «Ходи вокруг дома, чтобы не замёрзнуть, и тихонечко (как птичка) стучи в каждое окошко». Так она и сделала, стала ходить вокруг дома, стала стучать в те окошки, куда доставала рука, стучала нежно и тихо, как птичка, которая замерзает и просит пустить погреться. Каждый раз, когда слышался этот робкий стук, Владимир вздрагивал: это был стук беззащитной, замерзающей от холода птички (словно клювом по стеклу). Он прислушивался к этому тихому стуку, и сердце его не выдержало, открыл он засов двери, сожалея, конечно, о том, что не смог проучить жену: «Слабак: сдался, не смог!»
Эльви была рада, что достучалась до сердца мужа, что не пришлось всю ночь мёрзнуть; она и за то время, пока ходила вокруг дома, уже успела продрогнуть. Она тихонько вошла в дом, быстро разделась и легла в постель к мужу, давая понять, что просит прощения и благодарит за то, что открыл. Владимир повернулся к ней спиной, не мог простить себе, что не исполнил то, что советовала тёща. А Эльвира продолжала угождать мужу во всём. Она убиралась, стирала, ухаживала за мальчиками, всегда старалась всех вкусно накормить, добивалась, чтобы в доме всегда был покой, мир и уют. Теперь она всегда спрашивала разрешение у мужа, когда хотела пойти на собрание. А ещё спрашивала, не пойдёт ли и он с ней туда, пыталась рассказать ему, что там собираются прекрасные верующие люди, что они там красиво поют, а проповеди, что там звучат, удивительные и очень разумные. Владимир пойти вместе с женой пока не соглашался, но не препятствовал тому, чтобы Эльви ходила на эти собрания, понимал, что если она его туда зовёт, то ничего непристойного там быть не может.
Так воцарились в их доме мир и покой. Владимир стал реже приходить домой пьяным, ему совсем не хотелось огорчать свою любимую жену, которая каждый вечер ждала его дома с вкусным ужином. Ему вообще теперь не хотелось пить, алкоголь не доставлял больше удовольствия, ведь и пил-то он раньше из-за того, что было плохо дома. Эльвира же была уверена, что это Бог услышал её молитвы, что это они помогли. Она надеялась, что придёт время, и муж повернётся к Богу, надо только горячо молиться и смиренно ждать.
Однажды Владимир сообщил, что двоюродные сёстры пригласили на посиделки. Приближался какой-то праздник, и, как было давно заведено, собирались все родственники Эльвиры (обычно это были двоюродные сёстры с семьями). Владимир на этих посиделках был гвоздём программы и играл на гармошке. У него не было музыкального слуха, и поговаривали, что ему медведь на ухо наступил, но в такие дни все пели и плясали под эту его гармошку, и всем всегда было весело. Вот и теперь он сообщил, что все решили собраться у Лиды в Энколово. Эльвира чувствовала, что она не может и не хочет туда идти. Там спиртное… там она больше не хочет быть! Она сказала об этом мужу, предложила пойти туда без неё. Сама она решила в это время побыть у мамы. Дом Лиды был рядом с домом Хелены, но Эльви была уверена, что никто не посмеет прийти в дом матери и увести её оттуда – все родственники побаивались крутого нрава бабушки Хелены.
Когда Владимир вошёл в дом Лиды один, то первой, кто кинулся спрашивать про Эльви, была Анна, знакомая читателю из прошлых воспоминаний. Анна любила Эльви, всегда ждала встречи с ней и всегда наслаждалась общением со своей любимой сестрёнкой (так она её называла). Ведь она нянчила её в детстве, да и по душевным качествам Эльви для неё была ближе всех остальных. Владимир стал неловко объяснять, что теперь Эльви не нравится выпивать, что она очень изменилась, что ходит теперь на молитвы, а сейчас пошла к матери, и там будет его ждать. Анна, услышав, что Эльви у матери, заявила, что тоже пойдёт туда. Присутствующие были не совсем довольны тем, что в компании не будет ни Эльви, ни Анны, но Владимир, как мог, защищал свою жену, ведь в глубине души он гордился тем, что его жена лучше всех остальных жён. Его Эльви теперь самая правильная жена! Она пошла к матери, а ему позволила веселиться здесь. Когда Анна пришла в дом тётки Хелены, то услышала, как та громко ругает свою дочь.
А Эльви сидит рядом с матерью и тихо твердит:
– Бог един! Бог един! Мамочка, Бог един!
Анна не сразу поняла, что здесь происходит, и почему мать ругает свою всегда покорную и послушную дочь. Хелена сразу стала рассказывать Анне о том, что её глупая дочь решила предать их лютеранскую веру, поменять родную мать на чужих, непонятных сестёр и братьев. Анна не поняла ничего, но ей показалось, что тётя Хелена несправедлива к Эльви, ей было жаль сестрёнку, но она боялась встать на её защиту, так как знала суровый характер Хелены.
