скачать книгу бесплатно
Молоко дымит, очень непривычно на вкус. Оно какое-то вроде бы сгущеное, но не баночное, не такое. Я бегу посмотреть, а как это – сварить сгущенное молоко. В банках же должно быть. На вкус не похоже. Мама обещала, что будет такое же. Разочарование. “Прабабушка же старалась – значит, хорошо”, – витает откуда-то фоном.
***
Дома вытираю пыль. Фоном из другой комнаты мама-радио вещает на высоконравственных частотах о том, как она убиралась регулярно дома у родителей и насколько качественно. Мне полагается идти по чисто вымытым стопам. Аккуратно, детка, не натопчи!
На трельяже (На этом слове мама-радио вдыхает поглубже и… любит рассказывать о том, как все хотели трюмо, а у нас трельяж!. Как его трудно достать, а у нас вот есть! Сейчас я улыбаюсь этому. Маму, думаю, тоже.) стоит гора красивых бутылочек, в том числе пустых.
“Зачем?”, – вопрошаю я. Порой вслух. Бутылочки красивые, импортные! Иногда я выдвигаю ящики, внутри стоят три лака для ногтей – бордовый, нежно розовый и почти белый с перламутром. Мне хотелось бы, чтобы был красный. Я рассматриваю запасные пуговички в большой белой пластиковой шкатуточке с кружевной крышкой. Шкатулочковая крышка в узорах, она кажется мне нежной и очень принцессной. Я вытаскиваю пуговички, складываю их в кучки по видам, размерам. Аккуратно убираю обратно в шкатулочку. Мама почему-то говорит, что я медленно вытираю пыль.
Иногда рассказывает, как она убиралась до блеска у бабушки – ей был стыдно, если вдруг заходили одноклассники. Поэтому у нас чисто и трельяж. Это вот у нас не так как у них промежду прочим. У нас другее, чем у соседа. Да что уж там, у всех соседей вместе взятых.
Я вырастаю и делаю то же самое. Давеча была в театре на женском спектакле про женщин для женщин: “Да что ж ты все такая, отдельная”, – говорили там. Я отдельнюсь, отделяюсь от всех ближайший тридцатник не меньше. Выделяюсь из всех и того больше. А по другому я не то чтобы не хочу, но даже и не умею.
***
Мне 7. Мои белые банты соревнуются в белизне с фартуком. Первосентябрит. Я на линейке у старшеклассников еду на плече у кого-то большого, трясу колокольчиком. Или бегу с девочкой за руку. Память вытесняет частично воспоминания.
Помню обиду и недоумение, которые я несу маме с вопросом: "А почему я звоню в колокольчик не в своем классе?!" Линейка раньше на несколько часов, жара. Мне приходится высиживать в классной комнате те самые несколько часов в ожидании своего первого звонка и своего классного часа. Мама горда, что у меня колокольчик, и фартук, и вот это вот все.
***
В школе на первосентябрьском утреннике мы бегаем с одноклассниками друг за другом. Я хватаю мальчика за хлястик, он отрывается. Так я узнаю, что бегать за мальчиками себе же дороже, и пополняю словарный запас словом “хлястик”. Что скрывать – мальчик мне симпатичен. Не то чтобы я бежала ему об этом сказать, но… Мальчик Виталик бежит рассказывать маме. Мама Виталика спешит с этой новостью к моей. Моя мама предлагает помочь пришить. Я расстраиваюсь, мне стыдно и виновато.
Плачет Виталик
Плачет Регина
Хлястик оторван
***
Мама отпустила погулять с детьми со двора. Редкий раз, обычно не отпускает. Мы угуляли куда-то, где нас не видно. Мама ищет меня по дворам, находит и ругает.
На прогулке. Мы гуляем строго во дворе, как завещала мама. Мы идем играть в любовь с первого взгляда в подъезд между этажей. Дети уговаривают, я отказываюсь. Я отказываюсь и аргументирую маминым неразрешением. Я аргументирую и иду. Мама говорила гулять, чтобы меня было видно. Находит, уводит, ругает, кричит на весь двор. Она очень боится меня потерять.
После школы я зову в гости одноклассницу. Одноклассница зовет с собой подругу. Мы заходит домой за одной, потом за другой. Дело идет откровенно не быстро. Когда уже втроем мы идем ко мне домой, вижу несущуюся навстречу по улице маму. Мама бежит навстречу и сильно ругается. Не дозвонилась мне домой, отпросилась с работы и приехала искать. Разогнала всех подружек и отправила меня домой в одиночество. Эх.
***
Начиная с 7 лет и до конца школы, сижу дома одна. В прямом смысле ибо выходить из дома мне нельзя. Страшно очень. Особенно, когда звонят в дверь. Сижу мышкой. Мама звонит с работы по телефону, проверяет, как я там. Я там живу своей жизнью. Причем моя дневная жизнь в одинокости сильно разнообразнее, чем вечерняя с родителями.
Иногда я забываю выключить чайник (древне-серебристый алюминиевый со спиралью внутри, он включается в розетку) и он выкипает досуха. Порой я забываю чашку с водой на электрической плите (играла в хозяюшку – грела помыть посуду) и вода выкипает до коричнево-горелой не то чтобы чашки, а конфорки вокруг. Часто шарю от скуки по антресолям и всем верхам – устанавливаю конструкцию тумбочка-стул-табуретка друг на друге с надеждой найти что-то интересное и падаю оттуда нет-нет.
Мне скучно и я сильно не про безопасность. Смеюсь – да, да, я похоже тот самый чудом выживший ребенок.
***
Первый класс. Первый раз. После школы изо дня в день я прихожу домой и сижу дома одна до прихода родителей, до самого вечернего вечера. После работы мама и папа устали и заняты – готовят еду и смотрят телевизор. Разделение обязанностей оно такое. Днем я часто сижу у соседей. Лет до 13. У них два мальчика младше меня на пару лет, мы часто играем вместе. По большому счету от неизбежности и безвыборности.
На улицу одной мне нельзя, соседка меня “пасет” по времени прихода из школы. Это называется “присматривает”. Соседка не работает, сидит дома. Оглядываюсь назад сейчас и откровенно удивляюсь ее мудрости – даже когда не было денег, было сложно и трудно, сильную роль добытчика она оставляет мужу. Всегда.
Мама просит ее присмотреть, что я пришла домой и помочь, если что-то нужно. Я прошу помощи очень редко, в самом наикрайнейшем случае, обычно справляюсь сама. Неудобно идти просить, беспокоить, проще сделать самой. Иногда в гостях у них я чувствую себя надоевшей – мне это ясно дают понять. Нет-нет мальчиков зовут обедать, оставляя меня ждать их в комнате, или просят уйти и прийти попозже.
Иногда я задумываюсь, а как бы взрослая я поступила в такой ситуации? Я была назойливым ребенком, ненужным и забытым. Мне было нужно общение и внимание, я брала его, где могла. Я торчала у соседей по возможности и невозможности. Дома было холодно. И, когда звонили в дверь, страшно.
Жизнь 6. Образовательная
Веерные отключения 90-х. Регулярно отключают электричество. По графику. Иногда никому неведомому. Иногда мы предполагаем периодичность и тогда оказываемся готовы, запасясь едой и горячим чаем. Когда становится особенно туго, люди выходят во дворы жечь костры и готовить еду в дворово-полевых условиях. Я предлагаю родителям пойти тоже. Не идут. Предвкушаю движ и развлекуху. Мне хочется побыть в центре. Ну блин! Они говорят, не удобно. В смысле, не прилично.
Несколько вечеров подряд мы собираемся дома у соседей, варим макароны на сухом топливе и играем в нарды. Это МОЙ папа придумал и организовал. Я горда безмерно. Все вместе, две семьи. Мальчишки, те, которые соседкины дети, уже будучи большими парнями, любят вспоминать эти вечера как самые теплые.
Тепло было, правда, лампово. Недавно услышала фразу, что если к людям поближе, то теплее. Если быть с ними не в позиции сверху, а на равных. Если видеть и показывать не только себя. Если видеть в человеке человека, а не свою проекцию. Если смотреть к ним в глаза и сердце. За одним костром. За одним столом. На одних условиях. Вместе.
***
Утром в школу меня отводит папа или мама, домой возвращаюсь одна – и мама и папа в это время на работе. Школа недалеко, минут 10 пешком – мама часто рассказывает о том, как нам с этим повезло. Соседка знает мое расписание, соседка мониторит с балкона мою "красную курточку". Она любит рассказывать об этом, когда я вырасту.
После школы мы иногда задерживаемся поиграть с детьми в школьном дворе. Первое время после уроков меня встречает папа и тогда он недолго дает поиграть мне после уроков с детьми. В те редкие дни, когда встречает мама, поиграть не выходит – мама всегда куда-то торопится, даже если куда-то – это просто домой.
Папа перестает меня встречать, я обязуюсь приходить вовремя. Мобильников еще не придумали, проверить и найти меня сложно. Играем подолгу, часами на зимней улице во дворе у школы. Я хочу в туалет и не хочу идти домой. Становлюсь в уголок, писаю в штаны – там колготки, гамаши, штаны – снаружи вроде бы не видно. Внутри сначала тепло, потом холодно и мерзко.
Продолжаю игру как ни в чем ни бывало. В догонялках, маялках я всегда в аутсайдерах, но играю, играю, играю. Я будто пытаюсь заслужить внимание и всеобщий интерес из раза в раз – вот еще немножечко и получится. Нужно просто еще поднажать.
Меня не хотят брать – когда меня замаяли я долго бегаю на последнем издыхании и не могу никого догнать. Я никогда не занималась спортом или физкультурой, и физика у меня более чем посредственная. Иногда кто-то из детей сжаливается, озвучивает вслух желание встать на мое место, и тогда игра продолжается. После этого меня никто не мает, потому что иначе играть тогда становится неинтересно и я бегаю просто сама по себе. Снова ненужная.
Постепенно я перестаю оставаться на такие игрища. В играх, где не нужно быть самой быстрой и ловкой, мне тоже не особо рады. Мы играем в маляра и краски. Я называю цвета “индиго”, “фуксия” и “маджента” – сильно до того, как это становится мэйнстримом. Дети не знаю таких слов, дети – они просто дети. Дети знают синий, зеленый, красный и знать не знают, чего я от них хочу. Я смеюсь и чувствую превосходство. И вкусный щекочущий ноздри аромат мести – вы сильные, но тупые, а я слабая, но умная. Поровну.
Всегда мечтала поиграть в казаков-разбойников. Иногда смотрю на стрелки на асфальте и понимаю, что всегда хотела именно в них и ни разу так и срослось. Даже правил не знаю. Есть сейчас такие клубы для недоигравших взрослых?
Пару раз во дворе я играю в московские прятки с ребятами, но все игры рано или поздно сходят на нет. В любых компаниях я не попадаю в средний интервал по любым из параметров.
***
Я у бабушки Нади летом. Часто собираю ягоды. После обработки клубничных плантаций даже в мои 10 у меня болит и не разгибается спина. Почувствуй себя взрослой. Бабушка никогда не ограничивает ягоды вареньем и компотами – добрая часть ягод надежно прячется внутрь меня. Самые красивые и большие всегда мои: “Для вас же и выращиваем, ешь, сколько хочешь”.
Приезжает знакомый бабушкин водитель на камазе. У бабушки часто покупают ягоды, овощи – они у них волшебного качества вкуса. Они их удобряют добростью и душевной теплотой. Бабушка просит меня нарвать для него кружку ягод в благодарность, он помогал бабушке ранее. Клубнику собираю в эмалированный ковшик, высыпаю в ведро. Бабушка не заставляет, но мне неудобно не делать.
Когда собираем малину, мы надеваем железнодорожные безрукавки оранжевого цвета. В их карманы как раз помещаются две литровые банки справа и слева. В малине очень сильно царапаешься. Я боюсь насекомых, а из малины так быстро не выберешься. Поэтому я обычно ответственна за клубнику и неразгибающуюся спину. Малину предпочитаю собирать сразу в рот, но иногда помогаю бабушке.
К нашему приезду бабушка и дедушка ягоды не собирают. Оставляют нам наши любимые, чтобы "поесть с куста" – это особый кайф. Для мамы обычно черная душистая смородина. Для меня клубника и малина. Очень скучаю по этому. Меня там всегда ждали.
Дедушка, сколько помню, в самом начале сезона утром выходит в огород и приносит в ладошке только-только поспевшие ягодки, обычно маленькие клубничинки. Специально смотрит, чтобы принести первые, когда только начинают поспевать. Образ руки и красных ягодок в глубине ладони рисуется в воображении сам и на глаза наворачивается слеза.
***
Дома скандалы без конца. У мамы с папой обострения кризиса семейной совместной жизни – нарывает и болит. Папа часто психует, говорит "повешусь" и уходит в туалет. Папа любит резкие движение и слова. Папа не знает слово “конгруэнтность”, дальше обещаний дело не заходит. Я слушаю это из раза в раз. Я боюсь зайти в ванную и найти его висящим. Он закрывается надолго в туалете, курит там или курит дома. В квартире постоянно коромысла дыма.
Папа любит хлопнуть дверью и уйти в ночь. Мама сидит дома, ждет и волнуется. Однажды она укором сравнивает в сердцах папины уходы с поведением бабушки: “Ты как твоя мать, она всегда так делала”, и папа перестает уходить. Остается гасить свои чувства дома – внешне курить и внутренне умирать.
Сейчас я точно знаю, чью ненужность я бережно в себе храню. В каждом члене моей семьи ее тонны. На одном из тренингов я буквально "топлюсь" в этом ощущении – падаю в каменной колодец с высоты. Лечу. С хлюпом падаю на гранитный пол. Разбиваясь в кровь и клочья. И лежу, подыхая, никому не нужная. Я живу этот сценарий в своей голове из раза в раз каждый раз, когда меня накрывает в жизни это чувство. Постепенно отпускает.
***
На выпускном начальной школы проводят игру “Любовь с первого взгляда” по мотивам популярного в те годы телешоу. В 10 лет. Родители, вы серьезно? По итогам мероприятия все мальчики как один выбирают меня, все девочки выбирают Виталика. Того, который без хлястика. Ощущение мега идеальной пары – лучший и лучшая.
После игры я взвешиваю – кто из мальчиков чем лучше, кто чем хуже. А может, нужно было выбрать Илью? Он математику хорошо решает. А у Леши вон папа военный, шоколадки приносил в школу. Я всегда ищу лучше после уже сделанного выбора. После стольких лет? До сих пор. Быть выбранной – это важно.
Нам двоим дарят электронную игру. Она пролежит у дедушки под кроватью до самой смерти бабушки, когда я в последний раз буду в этом доме. Мне очень ценна эта игра, но мама и папа так и не удосуживаются поставить туда батарейки. Официальных причин масса: нужно разбираться, батареек нет, непонятно как работает. Спустя годы я нахожу ее под кроватью, и с грустью чувствую недоигранность. Так хотелось.
***
В деревне у дедушки есть своя "столярка". В ней кроме него никто не бывает. Он пилит там двери, режет по дереву, вытачивает детали-балясины. В столярку нечасто входишь. Дедушка словно бережет свои пространство и не любит видеть там иных людей. Я иногда захожу, мне очень нравится вдыхать свежепиленного дерева.
Я решаюсь однажды и прошу у него опилки – их рассыпаны горы на полу, все разного калибра. Спрашивает, зачем, рассказываю, что буду из них "готовить". Разрешает, играю с ними. Очень приятная текстура на ощупь и запах. Я дышу, дышу, дышу. Я чувствую запах опилкового дерева каждый раз в сочетании с видением дедушки. Обратно это тоже работает.
***
Резко падает зрение до -2. Все говорят, что наследственность – у мамы и у папы зрение откровенно так себе. Мне заказали очки, доктор рекомендует не носить их постоянно. С мамой ездим на занятия для зрения. Методика с чтением разных текстов в очках с разными диоптриями. Конечная цель – тренировка мышц. Зрение улучшается на 0,1 диоптрию.
Сходим на два курса по десять раз. Почему только на два? Мама решает, что это бестолковое занятие. Едем к бабушке в деревню. Я на подъеме, крепко сжимаю очки в руке в кармане – очень хочу надеть, похвастать. Чтобы мы такие зашли. Я такая в очках. И бабушка такая как удивится.
Мама против:
– Зачем тебе? Доктор сказал носить, когда читаешь или в школе на доску смотреть.
Окулист прописывает атропин. Я вижу размыто, мама пытается читать вслух и учить со мной уроки. Фокус не работает – я визуал и почти не воспринимаю на слух. В 38 я начну осознанно ловить себя за уши и учиться “читать” аудиокниги. Научилась это делать с любым жанром кроме художки. В порыве бессмысленности затеи мама перестает читать и я просто сижу дома, пиная балду и отбивая баклуши.
***
Лето провожу дома. Жаркие каникулы я просиживаю в бетонной коробке. Гулять выхожу только на балкон – на улицу одной нельзя, а все на работе. Мама с работы приносит почитать кучу детских книг – я их глотаю пачками и читаю все лето. Лежу, жую конфеты и читаю.
Чтобы не ела много сладкого, конфеты мама насыпает в вазочку, а пакет прячет в неожиданных местах – от духовки до антресолей. Я находчивая. Нахожу везде, а обертки бросаю в секретное место – за диван. Мама потом найдет, конечно. Она тоже находчивая. В школе в начале учебного года учитель по казахскому языку спросит – кто прочитал сколько книг за лето? Честно отвечаю: "128", или около того. Учитель с насмешкой резюмирует, не верит. Все смеются. Обида. Я прячу ее в себя, укутываю и несу в себе класса до 10. Там созреет и бомбанет.
***
Мама.заставляет.носить.шапку. Она синяя с цветочками и нифига не модная. А я между прочим уже в третьем классе. И шарф. Он бело-коричневый и не подходит ни под шапку ни под красный пуховик. Он просто шарф. С мамой спорить бесполезно. Я пытаюсь и не добиваюсь успеха. Когда выхожу в школу, я прячу шапку и шарф у соседей в кладовке в пустом ведре. Делаю так долго. В один непрекрасный день соседка приносит маме шарф и шапку. Нашла, говорит, в ведре.
Младшая дочь соглашается после моих хмурых бровей надеть теплые штаны в мороз. Складывает в рюкзак или снимает в парадной. Карма. Родительская карма.
***
Я карманного размера. Всегда. В школе меня дразнят и пристают. Это обидно. Во-первых, излишнее внимание, и это пугает. Во-вторых, да просто чё они… Жалуюсь дома маме. Мама жалуется папе. Мама с папой решают, что нужно сходить папе в школу. Папа ведет меня в школу, я маленьким перстом указующим тычу в обидчика. Я точно даже не уверена, он ли это. Вроде он, портфель похож. Обидчик катается с кучи снега как с горки.
Папа подходит и издалека при всех говорит что-то вроде "будешь ее обижать, я тебе уши надеру". Выглядит даже тогда по-детски на равных и несерьезно, но мне приятно, что папа заступился. Не разобравшись и не умеючи. Не будучи уверенным, за что и кого. Единственный раз, больше я не прошу. Я решаю сама. И самое ужасное, вырастаю и делаю то же самое со своими детьми – они тоже научились решать все самостоятельно. Где взять машину времени, чтобы исправить…
***
С огромным рюкзаком на спине я похожа на маленькую черепашку. Иногда кажется, что если случайно упаду на спину, я не смогу подняться – рюкзак перевесит. Иду в школу, сзади несколько ребят-одноклассников. Они дружат между собой. Они идут сзади и придумывают маленькой мне прозвище. Молекула. Обидно совсем не по-маленькому. По мне очень сильно бьет мой маленький рост.
На физкультуре я стою самая последняя. С физкультурой вообще как-то не задается, я не самый спортивный человек. Меня никогда не водили в спортивные секции и не выпускали во двор – я диванный житель. Мама сравнивает с собой:
– У меня только по физкультуре всегда четыре было. Остальные все пятерки.
Такое себе утешение. Мама научит, и позже я буду отбиваться афоризмами:
– Женщина должна быть статуэткой, а не Эйфелевой башней.
Из уст второклассницы это звучит забавно и неуместно. Мама подобные вещи говорит мне в утешение, я использую их в школе. Меня не понимают, я как будто из другой сказки. До сих пор примерно также и есть. В 38 я начинаю замечать вокруг себя похожих странных людей. Нас, похожих странностями, можно пересчитать по пальцам.
***
В школе объявляют конкурс на прочтение стихов на сцене наперегонки. Выбирают двух участниц, одна из них – я. Учу с мамой стихи. Мне хочется выучить побольше, подлиннее. Мама советует выбирать коротыши – считают же стихи поштучно, а коротких я смогу выучить большее количество. Мы соревнуемся с одноклассницей, сразу после которой я стою в физкультурной шеренге.
Я победила, не рассказав и половины. Рассказываем по очереди, пока одна из нас не замолчит. Я выучила около сотни стихотворений. Было даже как-то обидно, состояние недореализованности – я же еще не все рассказала: "Стоооой, я не договорила!" Кайф победы велик.
Очень ярко помню, как я стою на сцене и вижу зал сверху, и то, как я вижу сцену из зала. Такое ощущение, что в зале одна мама – она пришла, сидит где-то впереди, смотрит на меня. Я читаю стихи для мамы – каждый из них. Я же правда молодец, да, мам? У мамы еще нет обостренного чувства важности. Для меня критично важно быть обязательно первой, раз уж ввязалась. Если не победил, значит это не стоило затраченных усилий. Зачем вообще начинать?!
***
Мама или папа бьют ремнем за какую-то провинность. Ремень красивый, мама его часто носит с платьями. Он широкий черный лаковый с кнопками. Как говорит мама: "Прилипает хорошо, да, Регин?". Я не готова терпеливо ждать порки. Я рвусь и убегаю. Семейный паровозик – я впереди, за мной один родитель с ремнем, за первым второй. Забегаю за кровать. Там тупик, но оттуда можно убежать, перепрыгнув через две кровати и сиганув к выходу из комнаты. Прыжок через две кровати не всегда удается – поспевает второй замыкающий родитель и ловит.
Часто падаю сидя на пол – так нельзя ударить по попе. Тогда меня рывком поднимают за руку или оставляют в покое. Обычно это работает. Если бьет папа – защищает мама, если бьет мама – защищает папа. Говорят "хватит" или "не так сильно". Болеть это все в моей внутрянке начнет только тогда, когда я рожу первую дочь. Я буду остро высказывать это родителям: “Зато я детей не бью”, чаще маме. Она сильно ищет моего общества и разговариваем мы чаще, чем с папой.
***
Стаса привели в школу со сломанной ногой. Удивлена: он же болеет, ему сложно передвигаться, в школу зачем? В туалет его водит папа, ему удобно? Приходит так всего пару раз. Наверное, в этом была какая-то воспитательная ценность. Возможно, и для меня тоже, раз это запомнилось. Мне иногда разрешают поспать и пропустить школу просто потому, что я устала. Расслабляет, конечно, но каков кайф.
В школе новенький. Его папа устраивает для нас большую игру с призами по принципу телевизионной. Мальчик учится у нас совсем недолго. Игра вероятно должна была вписать мальчика в коллектив. Это удалось. Я смотрю на папу с раскрытыми глазами. Так ничей папа больше не делал! Мой тоже.
***
Когда я приезжаю в деревню летом, появляются подружки. Честно? Сейчас не помню ни одну. Они тусят из года в год разношерстными компаниями, и я попадаю в разные. Со временем вообще перестаем общаться, и я провожу время за стружками, духами и травой-штруделями. В этой компании мне сильно интереснее и комфортнее. Запахи, текстуры, творчество. У меня было медитативное детство. Мне было интересно с самой собой. С хорошим человеком можно и стружки помешать.
***
Когда я нервничаю, волнуюсь или у меня не получается – делаю домашнюю работу, и примеры по математике не решаются, например – я царапаю руки, обычно локтевую часть, иногда ноги тоже. Делаю это часто и много. Регулярно – там неровная кожа с мелкими прыщиками. Мне хотелось бы их выровнять и заидеальнить. Мама очень злится, что у меня красные руки: “Это некрасиво, как будто больная”. Когда другие дети видят мои красные плечи, они отшатываются.
В школе встречаю девочку с шелушащейся кожей на руках. Чувствую общность и симпатию – дети считают ее заразной и обходят стороной. Мне же с ней комфортно, она такая же чужая как и я. Мама злится и мажет мне руки одеколоном. Делает это с криком в наказание за мои действия. Я и так калечу себя, мам, зачем еще больше? Щипит ужасно.
Мама регулярно всегда да и до сих пор рассказывает, как она хорошо училась. Заработала красный диплом в школе и техникуме. Видимо "я не такая”? Я не люблю учиться тому, что рекомендовано. Тому, что интересно – обожаю. Высокоэффективность в офисе я тоже растеряла.
У меня неплохая память и сообразительность – я выруливаю на них в школе из года в год. Мама ставит мне это в укор:“Не стараешься!” При переезде внезапно обнаружу у себя аттестат с оценками 4 и 5, где примерно одинаковое соотношение с небольшим перевесом в пятерки. Удивлюсь, мама скажет: "Ну да, ты всегда хорошо училась". Серьезно? А раньше почему не сказали?
***
Папа перестал работать на заводе. Ищет себя в ремонтах квартир со свежеобразовавшимся кооперативом. 90-е шагают по стране вовсю, от них не прячешься. Едет челночить с соседом, привозят всякий ширпотреб – пакеты с красивыми картинками, куртки, заколки – продают с классической рыночной картонки.
Однажды папа привезет для меня блестящую заколку. Торговали такими же розовыми: "Блестящая была одна, привез тебе". Мама как будто обесценивает негласно. Торгуют из баулов на рынке. На рынке же встречают\пугают то ли бандиты то ли милиция, то ли бандиты в форме милиции. Папа сказал, что больше туда не пойдет и этим заниматься не будет.
