Сибирские нравы

Регина Лазутина

Сибирские нравы

На короткое время судьба соединила этих женщин вместе; они не были обременены узами семьи, но через это прошли, хотя одна из них – Наташа – замужем ни разу не была. А Людмила, прожив с мужем двадцать лет счастливой жизни, овдовела. Развал СССР особенно тяжело сказался на мужском населении; «мёрли», как мухи – один за другим, от инфарктов, инсультов и отравления некачественным алкоголем.

Три из женщин были в разводе: в браке каждая из них прожила некоторое время. Лена, которой сейчас двадцать семь лет, а дочери пять, с мужем через год разбежались. У Нины стаж супружеской жизни был более десяти лет; в настоящее время ей, без скольких то месяцев, пятьдесят лет – так же как Раисе, у которой семейный стаж равнялся восемнадцати годам. К этому времени семья её не расцвела, как молодая девушка к этим годам, а наоборот – все чувства Раисы к алкоголику-мужу улетучились в повседневной борьбе с ним за трезвую жизнь.

Характер у каждой женщины был свой – неповторимый, который по наследству достался ей от родителей, а далее – был скорректирован её собственной неповторимой жизнью. Такие разные по духу и внутреннему складу, а также по внешнему облику – эти женщины вносили в дружбу свой неповторимый колорит. Еще молодыми они приехали осваивать Сибирь из разных союзных республик огромной советской страны и так дожили здесь до зрелых лет.

Люда была обрусевшей немкой, приехала из Казахстана, куда её родителей, живших давно в Сталинграде, выслали в сороковые годы по приказу Сталина. Там Люда родилась и там вышла замуж.

Нина была представительницей республики Молдовы, а Раиса из западной Белоруссии, где остались еще могилы её предков.

Наташа была чисто русской девушкой. В восьмидесятые годы еще годовалым ребенком привезли ее родители в Сибирь из Брянска, которые тоже приехали покорять сибирские просторы. Красавица Лена еще несмышленой девочкой тоже перекочевала сюда вместе с родителями с Украины – из индустриального пролетарского Мариуполя, где под южным щедрым солнцем живут и работают потомки донских казаков.

Национальные черты вносили характерную изюминку в индивидуальную особенность каждой из них. Отличались женщины друг от друга и своим неповторимым национальным темпераментом.

Такие разные женщины – бывшие отпрыски развалившегося СССР – поколение, от рождения впитавшее заветы коммунистической партии и её мораль, а значит, и менталитет у них был один – советский, и язык был один – русский, но внутренний характер, внешность и темперамент более соответствовал их природным и наследственным генам.

Разноликое общество людей превращало Сибирь, в многонациональный регион советской страны -кого тут только не было! Азербайджанцы заправляли в городе магазинами, ресторанами и рынками; таджики трудились таксистами;

татарам принадлежали нефтяные месторождения, а армяне от них не отставали, но главные собственники месторождений – это, конечно были русские, боссы которых сидели в Москве, а разношерстное местное население трудилось на их газовых и нефтяных промыслах. Вот и представьте себе весь этот разноликий букет физиономий и темпераментов, веселившихся в одном из местных ресторанов: одни заказывает восточную лезгинку, другие украинскую – «Червону руту», а третьи русскую «Москву золотоглавую». Так незаметно, поколение за поколением, и происходит в ледяной заснеженной Сибири смешивание наций и народов, и не только в ритме танца, но и в ритме секса!

А чтобы вовсю почувствовать атмосферу сибирской жизни, нужно хоть разок посетить ресторан «Норд стар»; он такой теплый и уютный, а за окном мороз минус сорок пять по Цельсию; вы потанцевали, ноги гудят, садитесь за стол, чтобы отдохнуть. Вдруг на танцплощадку выбегает стриптизерша, крутится вокруг шеста под гогот мужчин и возгласы женщин, потом быстрыми мелкими шажками грациозно, не переставая извиваться под кричащую на весь зал музыку, перебегает от столика к столику, где темпераментные восточные мужчины суют

ей под чулочную подвязку красные и зеленые купюры. Она не упускает случая, и своими грудями чуть ли не касается блюд с закусками, перегибаясь через

стол, за очередной бумажкой.

В городе нет стриптиз-клубов, и милиции нравов нет, поэтому директор ресторана рассуждает так: раз закон не запрещает – значит, разрешено и таким нелегальным путем, часто приглашает стриптизерш из соседнего студенческого города Омска.

Идет двадцать первый век, но страсти человеческие во все времена одни и те же и один и тот же способ повеселиться и получить заряд адреналина – выпить дозу алкоголя и под гремящую азартную музыку слиться с толпой в танцевальном экстазе. А после полуночи – где-то после четырех часов, толпа начинает медленно расходиться. Разгоряченные от водочки и зажигательных танцев, с паровым облаком вокруг себя выходят гости ресторана на высокое крыльцо и, не успев остыть, кидаются в такси, которые у самого крыльца только и ждут «тепленьких клиентов».

Описывая жизнь женщины, нужно начинать всегда с ее внешности, от которой во многом зависит судьба. Начну с Раисы – по закону старшинства; пятиде-

сяти лет от роду, но ей от силы дашь лишь сорок; она никогда не курила, а пила в меру, просто от скуки себя алкоголем не травила. Может, поэтому она имела миловидное лицо, а красивую фигуру получила в «наследство от мамы» – так она отвечала, когда её спрашивали: «Как она умудряется сохранить стройную фигуру?» Даже родив двоих детей, она имела тонкую талию и красивую грудь, которую укрепляла специальными упражнениями. Лицо было тонкое, как у всех европеек; она была блондинкой с зелеными глазами, роста – ниже среднего, с пышными бедрами.

Нина чуть младше Раисы, но в этом возрасте разница в несколько лет совершенно не замечается; все зависит от наследственных генов и соответствующей здоровой или сопряженной с дурными привычками жизни. Эти факторы накладывают неизгладимый отпечаток на лицо и фигуру женщины. Нина была

типичной представительницей молдавской крови по отцу, а именно – брюнеткой, а синие глаза достались ей от русской мамы. Лицо у нее было круглое, немного скуластое, но черты лица правильные. Роста среднего, фигура непропорциональная, но, одеваясь со вкусом, она умела это скрыть. Грудь была первого размера – это ее немного огорчало, но у нее были красивой конфигурации губы, а за ними прятались свои родные зубки, данные от природы: все белые и ровные, как на подбор. Нина любила выпить и с поводом, и без повода: сказывалась наследственность от родителей, ведь мама у нее была алкоголичкой,

что свело ее рано в могилу. Отец от матери ничем не отличался.

Люда была смуглой и черноокой женщиной. Откуда в арийской, немецкой крови встречаются такого рода женщины и мужчины? По всей видимости – это далекое прошлое аукается, даже через двадцать столетий после завоевания Римской империей германского народа. Фигуркой ее бог наградил точеной, роста она была среднего, возраст как у Раисы с Ниной, где-то под пятьдесят.

Лена действительно была красавицей – это помесь мамы украинки и папы донского казака; одним словом, славянская метиска. Была она высокая и стройная, а номер ноги был тридцать пять, как у француженки! Темно-каштановые волосы спадали ниже плеч и обрамляли ее мраморное лицо, а синие глаза мягко светились из-под ровно остриженной челки и черных, как смоль, бровей. Небольшой точеный носик и фигуристые губки придавали ей сходство с куклой; зубы, правда, были редкие, но это придавало ей даже изюминку. У нее были широкие бедра, из-за которых она часто сидела на диете. Но грудь была хорошего, третьего размера. Ее возраст – двадцать семь лет; самый романтический, с далеко идущими притязаниями на счастье и на успех.

И, наконец, Наташа, ровесница Лены, которая была настоящей представительницей русской нации; у нее были русые волосы, носила она их распущенными, а иногда собирала заколкой в густой пучок. У нее были огромные голубые глаза на почти круглом скуластом лице. Чуть выше среднего роста и с фигурой вполне привлекательной, не считая угловатой походки – большими тяжелыми шагами, которые слегка портили ее внешний вид.

Такие разные женщины, как по возрасту, так и по внешности, но такие схожие в своем стремлении к женскому счастью, что объединяло их. Они собирались вместе по выходным дням и в праздники, и ходили часто в ресторан. Им было интересно общаться друг с другом, потому что цель у них была одна; она не произносилась, но у каждой сидела в мозгу: они все мечтали и надеялись повстречать единственного, дорогого им человека и выйти замуж.

К Рае, Люде и Нине молодые подруги Лена с Наташей прислушивались, брали с них пример, пополняя свой опыт через советы своих старших подруг. А те – постарше, смотрели на их молодую жизнь и с сожалением замечали, что цветущая молодость и красота не справляется с этим недугом, а где же тогда им – пятидесятилетним – искать это призрачное семейное счастье?

Но они искали, эти молодые, не знающие жизни, и зрелые женщины, познавшие жизнь! По сути дела, эти зрелые пятидесятилетние женщины вполне выполнили предначертания своей миссии на этой земле, а именно: родили и воспитали детей, но дети выросли и им больше не нужна мать, и нет мужа, на которого можно было бы перенести свою нежность и заботу. Образуется вакуум нерастраченной энергии: она должна найти выход!

Выход есть в работе, в творческой деятельности, в воспитании внуков, но при всем при этом не покидает надежда встретить любовь!

2

Лена позвонила Рае и сказала, что они с Наташей сидят в ресторане «Норд стар», и публика сидит солидная, и много мужиков. Рая быстро нарядилась, вызвала такси и поехала к ним в «Норд стар». В набитом до отказа зале стоял хмельной гул, смешанный с громкой музыкой; был праздник – День милиции – вот и гуляли менты. Лена многих из них знала, потому что после школы работала в милиции рассыльной – повестки разносила по адресам. Работа в милиции давала ей преимущества для поступления на службу в армию, в которую она мечтала попасть. Поэтому она, отработав два года в милиции, подала заявление в военкомат.

Её приняли, и она была направлена на курсы прапорщиков в Москву. После шестимесячной военной подготовки её распределили в воинскую часть близ Екатеринбурга. Там она быстро нашла себе мужа-солдата и, уже беременной и с мужем, который к этому времени демобилизовался, вернулась домой. Да, ей очень шла военная форма, смотрелась она очень сексуально в офицерской фуражке и в кителе с погонами. Но одно дело внешний вид, а как было на самом деле?

Лена была фригидной женщиной – это Рая с Ниной уже давно поняли. Дружеское общение и некоторые признания Лены в кругу старших по возрасту подруг, только утверждало эту версию. Инициатором их развода была она: обвиняла мужа в рукоприкладстве, хотя в разводе сыграла роль неготовность обоих супругов к семейной жизни. «Одного поля ягодки» – оба были единственными детьми у родителей; изнеженные и не приспособленные к повседневному бы-

ту и заботе друг о друге, не говоря уже о родившемся ребенке. Поэтому после рождения дочурки, они не выдержали более столь серьезного испытания и через три месяца разбежались врагами на всю оставшуюся жизнь. Лена была ему врагом беспощадным по той простой причине, что сумела использовать свое юридическое специальное образование и оформить на него статью «злостного алиментщика»; статья гласит, что если ответчик не будет платить алименты регулярно или хотя бы случится трехмесячная задержка, то ему грозит тюрьма. Поэтому статья заставляла бывшего ее муженька трудиться, не покладая рук, а это никак не входило в его планы.

Он единственный сын состоятельных родителей, мог бы вообще не работать. Но сейчас он был на «мушке» у правоохранительных органов, хотя бы пару месяцев задержки алиментов – и его уже позорно по повестке вызывают, как преступника, и напоминают, что его ждет суровое наказание – лишение свободы. И он вынужден трудиться, ходить каждый день хоть на какую-то, но официальную работу. Его родители из-за скороспелой женитьбы своего ненаглядного сыночка теперь из принципа ничего не предпринимали, отец сказал: «Отдувайся сам!» Поэтому его когда-то «прекрасная Елена» была теперь ему страшнее и грознее Бабы Яги!

А Лена, оставшись одна с дочуркой, совсем не унывала. Ведь она жила с родителями, которые были на вершине счастья от родившейся внучки. Внучка дала им вторую молодость! Бабушка и дедушка забыли о себе, им некогда стало думать о своих преклонных годах, о своих недугах, потому что внучка не оставляла им времени на это. А их дочь Лена, поняв все это своим молодым эгоистическим чувством, с большой пользой и размахом пользовалась предоставленной ей свободой.

Рая без труда нашла столик, где сидели Лена и Наташа. А в центре зала, у самой танцевальной площадки, стоял длинный банкетный стол, там гуляла местная милиция. Раиса приехала туда в самый разгар веселья. Все уже были под хмельком в той или иной степени, скованность исчезла, мужчины все смелее приглашали женщин танцевать. Наташа с Леной были нарасхват. Особенно мужчины с того банкетного стола спешили всех опередить и пригласить их на очередной танец. И это неспроста, Лена многих знала, ведь несколько лет работала вместе с ними в одной структуре УВД.

– Давайте выпьем и пойдем танцевать все вместе, как заиграет веселая музыка, – предложила Наташа, а Лена добавила:

– Давай, Рая, наливай, а то мы уже хорошенькие, а ты трезвая. Я тебя сейчас с одним мужиком познакомлю, он работает заместителем начальника УВД.

Это известие обрадовало и заинтересовало Раю. Заиграла веселая музыка, и подруги вышли танцевать и оказались в центре танцевальной площадки, к ним присоединялись мужчины с того банкетного стола, которые были уже в хорошем подпитии. Танец закончился, и подруги пошли к своему столу. За то время, пока женщина идет через весь зал к своему столику или выходит на танцплощадку, мужчины успевают рассмотреть и оценить её красоту, женственность, поэтому так важна для женщины её грациозность и осанка, и как решается в мужских мозгах приговор для неё в этот момент! Танец за танцем, и время бежит быстро и незаметно.

Ресторан медленно начинал пустеть. На танцплощадке уже было свободней, никто не толкал тебя; оставались самые стойкие, или кому некуда было спешить, дома никто их не ждал. Еще оставались мужчины и женщины, которые сегодняшним вечером познакомились, и между ними возникло неожиданное притяжение. Эти пары уже не разлучались, опьяненные не только от водки, но и от возникшей обоюдной страсти, не замечая ни времени, ни окружающих, прижавших друг к другу, медленно двигались в такт музыке на поредевшей танцплощадке.

Подруги остались вдвоем, и еще за их столом сидел полковник милиции, с которым Лена познакомила Раю. Наташа как всегда в двенадцать часов ночи покинула подруг – это у неё табу, иначе в следующий раз отец её не отпустит. Рая ей говорила, что в её возрасте он не имеет права диктовать ей свою волю, а именно: во сколько ночи приходить домой. «Можешь вообще не приходить домой» – советовала Рая, на что Наташа отвечала: «Я его боюсь!» Рая была шокирована ее ответом и не понимала, как взрослая девушка двадцати семи лет отроду, работающая инженером в объединении «Варьегноннефть» и получавшая хорошую зарплату, беспрекословно подчиняется диким требованиям своего отца. И в субботний вечер, когда вся молодежь «отрывается» где-то до утра, Наташа в полночь, как угорелая, бежит домой!

Рая с Леной не торопились домой, завтра выходной, выспятся. Лена еще присматривала себе кавалера, а у Раи уже был полковник! Он был в гражданской одежде и одет по-молодецки: в голубых джинсах, в фирменной рубашке из тонкого хлопка, а сверху была накинута черная кожаная жилетка. Она у него не сходилась на его большом жирном животе, поэтому болталась, как распашонка.

Раиса ему понравилась, и он сразу перебрался за их столик. Ей было лестно, что она понравилась такому высокого ранга мужику, но она никак не могла представить себя с ним в постели. Он весил центнер – не меньше, а она половину его веса!

Он сидел рядом с ней и нежно гладил ей руку, держа ее в своей ладони, и повторял:

– Поехали ко мне.

– Зачем? – спросила Рая.

– Я хочу тебя.

Рае было смешно и дико, что такой солидный мужчина, а говорит откровенно такие интимные вещи почти незнакомой женщине!

– Ты правда мечтаешь со мной переспать? – решила она ему подыграть.

– Конечно! – утвердительно ответил полковник.

– Но ты меня раздавишь своим весом! – подтрунила Рая его, еще точно не решив, начинать ли с ним сексуальную связь.

– Ты его не почувствуешь! – ответил он загадочно..

– Да…а?..

Это её заинтриговало. Такой его ответ решил суть дела в его пользу. Рая с Леной сидели, ждали, когда полковник рассчитается за их стол, а сам он, сидевший во хмелю и нахлынувшей страсти, никак не мог догадаться, пока Рая

его не спросила:

– Ты рассчитаешься за наш стол?

– А что… нужны деньги?

– А чем еще можно рассчитываться в ресторане? – удивленно спросила Рая.

– Можно и доллары! – съехидничала Лена, сидевшая напротив, с ухмылкой наблюдавшая за Раисой и полковником и гадавшая: сможет ли Рая раскру-

тить этого высокого ранга мента?

Подошел официант, полковник сказал ему:

– Скажи своему директору, чтобы за наш стол рассчитался.

Потом с расстановкой и с ударением на фамилию, добавил:

– Скажи что Демьянчук это сказал!

Официант был азербайджанец (да и ресторан принадлежал им), вежливо кивал головой и натянуто улыбался.

– Хорошо, скажу, но сейчас его нет в ресторане, – ответил он без капельки акцента. Поразительно, но факт – все приезжие из юго-восточной Азии, выучив даже несколько слов по-русски, тут же говорят чисто, без акцента; не в пример прибывшим из Европы или из Прибалтики

– Значит, скажешь ему тогда, когда он появится! – пьяным повелительным тоном добавил он и поднялся из-за стола.

Рая с Леной последовали его примеру и двинулись за ним в гардероб. В шубах вышли втроем на крыльцо, где у самых ступенек внизу стояло несколько

такси. Лена была в ударе, что не пришлось тратить своих денег на ресторан, нырнула в первую, стоящую у крыльца машину, на сиденье рядом с шофером. А Рая с полковником не спеша уселись на заднее сиденье. Полковник уже крепко прижимал её к себе, повторял:

– Едем ко мне.

– Куда это? – поинтересовалась Рая.

– Ко мне в УВД!

– Ты что, я туда не поеду! – категорично заявила она.

– Почему? – удивился полковник.

– Чтобы меня все видели!

– А там никого ночью нет! Только дежурный внизу, а мы с тобой у меня в кабинете посидим.

– Хорошо, едем. Только если мне там не понравится, я уйду!

– Договорились! Может, выпить что нибудь взять? – спросил он тут же.

– Конечно, знакомство не мешало бы отметить! – ответила Рая.

И полковник крикнул шоферу заехать в магазин «София». Подъехали к магазину, полковник вышел из такси, спросил Раю уже через открытую дверцу:

– Что взять?

– Конечно, коньяк, – прокричала Лена на всю машину, услышав его вопрос.

Он ушел, а Лена, повернувшись к Рае назад, просунув своё лицо между спинками сидений, спешила ей подсказать:

– Раскручивай его, он богатый, у него деньги есть!

Его долго не было. Наверно, снова покупал без денег, а значит, продавец звонил хозяину, чтобы получить разрешение на отоварку данного влиятельного лица. Вернулся он с коньяком и мандаринами. Отвезли сначала Лену домой, потом такси подвезло их к зданию УВД. Зашли в здание, стеклянное окно отделяло коридор от квадратной комнаты, в которой дежурил милиционер. При виде полковника он встал, но полковник дружелюбно сделал жест рукой, чтобы тот

сел. Рая с полковником поднялись на второй этаж в его кабинет.

Кабинет был просторный, обставленный по всем правилам государственного учреждения: состоял из двух больших столов, поставленных буквой «Т»,

с центральной стены, над столом, на них смотрел портрет Путина. Круглая ве шалка у двери, стоящая на железном штекере, упруго стояла на тяжелой подставке, за ней вместительный шифоньер и много стульев у стен по периметру обрамляли кабинет. Рая уселась за большой совещательный стол, а полковник достал рюмки из своего стола и, не церемонясь, разлил коньяк.

Выпили за знакомство, сидя за столом друг против друга, закусывали мандаринами. Потом по второй рюмке выпили, а потом и по третьей! Ресторанное похмелье обновлялось, Рая быстро опьянела и осмелела, начала задавать ему вопросы, которые интересуют всех женщин, но из-за приличия или, когда они

трезвые, стесняются задавать:

– А почему ты изменяешь своей жене?

– Понимаешь, мне её мало, а я все хочу и хочу!

– Ничего себе!!! Я тебя понимаю. У тебя такая работа опасная, и вся негативная информация проходит через тебя, ты все время на взводе…

– Именно на взводе!… Сижу, веду совещание, а у меня стоит, и ничего не могу поделать!

– Да ты как Наполеон! У него тоже так было, поэтому у него в кабинете была потайная дверца в маленькую комнатку, где его ждали жрицы любви.

– Да мне об этом нечего и мечтать… мы в каком веке живем? – сказал он разочарованно.

– Именно в наш век это и возможно. Жену, конечно, посвящать в это не надо, а вот любовницу завести можно, – убежденно говорила Рая.

– А ты будишь моей любовницей? – спросил он её неожиданно.

– Не знаю, – ответила Рая, кокетливо взглянув на него.

Ты мне очень понравилась, особенно твои бедра сводят меня с ума.

Он подошел к ней, повернул её к себе вместе со стулом, помог встать и обнял за талию крепкими накачанными руками. Она не сопротивлялась. Он продвигался к её грудям. Расстегнул блузку и прильнул к одной, а потом к другой груди. Страсть разгоралась медленно, но верно! Она сама уже сбросила блузку и помогала ему снять рубашку, торопливо расстёгивая его пуговицы. Потом она оказалась в его компьютерном кресле на колесиках с поднятыми вверх ногами, а он перед ней со своим большим животом. Этот живот никак не давал ему попасть в цель, да и кресло, двигаемое животом, нарезало круги вокруг длинного

стола. Устав от катанья, он вдруг скомандовал:

– Вставай, ложись на стол!

Что она и сделала. Они оба уже ничего не видели вокруг, а только друг друга. Она улеглась на его письменный стол, где горками лежали официальные кипы бумаг и документы на подпись.

И наконец-то он овладел ею, потому что стол стоял прочно и с места не двигался, но зато все лежащие на этом столе бумаги разлетелись во все стороны по всему огромному кабинету. Потом полковник и Рая, отрезвев от секса, голые, как Адам и Ева, ползали на корячках по полу, собирали эти бумаги, а полковник повторял:

– Главное, чтобы их с пола собрать, а секретарша завтра их разложит как надо.

Потом Рая спохватилась, что пора домой: скоро утро и придут служащие. Быстро оделась, полковник вызвал такси, и они расстались; он обещал позвонить. И он звонил, и они встречались изредка, но на протяжении нескольких лет.

– Знаешь, я так хочу тебя, а времени так мало, что я в лифте начинаю галстук развязывать и рубашку расстегивать! – говорил он в возбуждении от спешки, когда приезжал к ней.

– Галстук еще можно, но ты до трусов не разденься! – отвечала Рая, смеясь над ним.

Он и средь ночи мог позвонить ей и просить, чтобы она к нему приехала в УВД. Она брала такси и ехала к нему, где он, обычно уже во хмелю, ждал её,

чтобы с ней продолжить свою необузданную пьянку.

Она была внимательной слушательницей, да и рюмочку-другую хорошего коньяка за компанию с ним выпивала. В такие моменты он был особенно откровенен, а она только лишний раз убеждалась в потаенной и двуликой жизни стражей порядка! Он откровенно говорил о своих делах и планах, даже не подозревая, как она возмущена, что даже боится задать лишний вопрос, чтобы

его не спугнуть, когда он говорил непостижимые для неё вещи!

Её возмущала криминальная правда его жизни; она знала, она догадывалась, но чтобы так, из первых уст!

Однажды, на одной из очередных таких встреч, охмелевшая, она забылась и сказала ему:

– Этот тир в центре города самый что ни есть главный рассадник наркотиков, и почему его…

– Ааа, – перебил он ее, – его курирует следователь Петренко, это его территория, и он хорошо с этой точки имеет!

Её следующие слова: «Почему этот тир не закроют, а распространителей наркотиков не посадят?» – застряли у неё в горле. До него не дошла её гражданская позиция против одурманивания подростков в городе; он просто в пьяно-угарном состоянии не отличал эту близкую ему женщину от своих коррумпированных коллег.

В другие разы он так же ей рассказывал, как его сотрудники и он вместе с ними устраивают себе разгрузочные ночи; заказывают баню, где их бесплатно обслуживают проститутки, за это те спокойно занимаются в городе своей нелегальной деятельностью!