скачать книгу бесплатно
Отцовская книга. Объединённая версия. Пока не поймёшь истинную ценность Знаний, твой жалкий удел – лишь покупать вещи
РДРС
Люди, не заблуждайтесь, я не жажду получить ваши деньги или ваше признание, меня смешат подобные мысли, я могу дать себе всё, что только пожелаю. У меня другая философия и другие приоритеты. Я учу о Сильном и Вольном Человеке, чьи действия подчиняются только Воле Совести Своей и никому, и ничему больше, и который способен сразу не сбегать в страхе от слов зло или опасность, не соотнеся прежде сии понятия со своими ценностями и пластичностью Духа. Ну, а как хороводы водить, вас и другие научат.)
Отцовская книга. Объединённая версия
Пока не поймёшь истинную ценность Знаний, твой жалкий удел – лишь покупать вещи
РДРС
© РДРС, 2022
ISBN 978-5-0056-5304-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
От автора.
Прочь бегите отсюда мелкие, жалкие, тщедушные душонки – не для вас это место, а посему, пока ещё есть время, давайте-ка быстро подбирайте своё рыхлое прыщавое тельце и ступайте вон. Чахоточное мировоззрение здесь не в Чести. Если же, о, будущие соратники и сотрапезники мои, ваш не в меру подвижный и столь же любопытный нос всё ещё в силах протиснуться в щель меж заборных досок огороженной для вас картины мира, и имеет на данное действо эдакое своеобразно-перманентное, стойко-нестерпимо-зудящее желание, дабы с его помощью и с помощью дарованного вам высокочудного органического функционала попытаться уловить и хорошенечко прочувствовать все грани и ароматы своего особого, индивидуального, неповторимого, характерного и многоуровневого, отличного от всех других и прочих, Пути, о прелестях которого изо дня в день не перестаёт нам талдычить наш Внутренний Голос…, в общем, други мои, ежели ваше самосознание сейчас находится в поисках самого себя и Духа, способного на Великие Свершения, то могу вас смело заверить, что вы, наконец-то, пришли туда, куда нужно…, с чем вас искренне и поздравляю. Здесь вы найдёте для себя Дом и место отдохновения. Ну, а теперь, будущие Господа своей собственной Жизни, отбрасывайте уже в сторону скромность и присаживайтесь…, в ногах, как известно, Правды нет.
Перед вами книга, которую я написал своим детям, дабы с её помощью смогли они, в случае появления заинтересованности, соприкоснуться с миропониманием и мироощущением их Великих Пращуров…, с моим мироощущением…, чтобы, положив оные в своё основание…, облокотившись на них и на пронесённые сквозь века могучие мысли предшественников…, смогли бы полнее осознать самих себя и Жизнь, коей мы имеем Честь наслаждаться. Написано сие произведение в жанре интеллектуальной фантастики с включёными в сюжет философскими размышлениями…, уж, не знаю, есть ли такой жанр литературы…, но мне, в принципе, на это наплевать, также, как, кстати, и на ваше личное мнение по возможным содержащимся в тексте «ошибкам» в пунктуации или орфографии – я всегда делаю то, что считаю правильным, и так, как считаю правильным…, у меня своя шкала ценностей и приоритетов…, поэтому доказывать мне что-то в этом вопросе – есть занятие неблагодарное… Книга написана для Развития Мышления – и этим, по крайней мере для меня, всё сказано.
Без права на славу… Во Славу Державы… Поехали, други мои. Будем же всегда достойны Предков, нас породивших.
PS: если манера повествования книги покажется вам утомительной, чего я не исключаю, вы всегда можете перейти на её укороченную версию – «Концентрат» (четвёртая часть), там, кстати, будут содержаться и дополнительные поводы к размышлению. Также могу предложить вам и ещё одну альтернативу – мысли, идущие в музыкальном сопровождении, короткие клипы, которые я буду постепенно выкладывать на
www.rutube.ru/channel/26405528 (http://www.rutube.ru/channel/26405528)
www.zen.yandex.ru/rdrs (http://www.zen.yandex.ru/rdrs)
www.vk.com/clips/id178148249 (http://www.vk.com/clips/id178148249)
www.tiktok.com/@govoryaschyrot (http://www.tiktok.com/@govoryaschyrot)
E-mail: rdrs-2021@yandex.ru
ЧАСТЬ 1
Смеркалось… Последние лучи заходящего солнца ещё скользили по верхушкам деревьев, окрашивая их в золотисто-багряный цвет… И если взглянуть снизу-вверх на кроны этих многовековых исполинов, то создавалось ощущение, что весь лес и тебя вместе с ним, как неотъемлемую его часть, накрывает огромное небесное покрывало. Это необыкновенное завораживающее действо всегда будило в Рагнире жажду Жизни, невероятную энергию, заставляющую отбросить всё наносное, поверхностное и чувствовать только главную струну мира, звучать в унисон с ней, находя здесь себя самого и всё окружающее единым целым. Закат был его временем, временем его Силы.
***
Рагнир выглядел высоким худощавым атлетически сложённым юношей. Длинные волосы его, обычно свисающие неровными прядями, сейчас были убраны назад и открывали высокий лоб, чётко очерченные скулы и прямой нос. Но больше всего запоминались глаза, тёмно-серые глубоко посаженные глаза, которые, казалось пронизывали насквозь. Он был одет в светлую полотняную рубаху, холщовые штаны коричневого цвета, старые мокасины и потёртый серый плащ с капюшоном. На широком поясе виднелся небольшой слегка изогнутый клинок в тёмных без всяких украшений ножнах. Через плечо перекинута простая дорожная сумка. Своих родителей Рагнир не знал, а вырос у местного лекаря по имени Габринус, учась ремеслу и помогая тому в работе. Это был умудрённый жизнью седовласый старец со смеющимися и очень добрыми глазами, облачённый в слишком просторный балахон цвета морёного дуба, с которым он никогда не расставался, считая, что тот очень удобен и невероятно ему идёт. Их небольшой, добротно сработанный дом находился вдалеке от ближайших поселений и проезжих трактов, однако, на количестве гостей сей факт, как ни странно, никоим образом не отражался. В округе Габринус слыл весьма образованным и располагающим к себе человеком, а его незаурядность вкупе с великим множеством историй, нашедшим обитель свою под сенью сего гостеприимного разума, и неистощимым обаянием рассказчика, привлекали столько желающих их послушать, обсудить последние новости, да и просто поговорить, что места порой не хватало, и люди, если беседа затягивалась, оставались ночевать прямо под открытым небом. Такая обстановка сформировала в молодом помощнике лекаря независимый образ мышления, дала пытливый и любознательный ум, выгодно отличающий его от сверстников, собрав, надо признать, вполне себе цельную и довольно гармоничную личность.
Сегодня для Рагнира был особенный день. Ему был дан знак, что должно произойти нечто важное. Он безоговорочно доверял своему внутреннему чутью, можно сказать, он жил им, поэтому сразу уловил еле заметное возмущение воздуха рядом с собой, за которым, должен был последовать разрыв… Через этот разрыв к Рагниру приходили видения других загадочных миров, совершенно отличных от того, к которому он привык с самого детства. С его глаз как будто падала пелена, открывая взору невероятные просторы Вселенной, показывая самые отдалённые уголки и раскрывая Величайшие её тайны. Всё началось примерно три года тому назад, когда молодой помощник лекаря гулял по лесу в поисках растений, нужных его учителю для приготовления целебных смесей, являющихся основой их заработка. Тогда он впервые испытал это чувство, схожее с головокружением и создающее ощущение постепенного провала куда-то внутрь себя самого. Затем следовали внезапный удар и ощущение, близкое к состоянию полёта, в котором он мог Видеть. Так было в первый и последущие разы, но не сегодня. Сегодня вместо видений далёких миров Рагнир смотрел на странную геометрическую фигуру, похожую на проекцию двух пирамид, соединённых между собой в основании. Она вращалась вокруг своей оси и светилась необычным голубоватым светом. Через некоторое время изображение пропало. Юноша очнулся, как всегда, на земле, присел и начал анализировать увиденное, стараясь припомнить его в малейших деталях. Рагнир пытался вспомнить, мог ли он когда-либо сталкиваться с чем-то подобным или же с тем, что могло бы послужить предпосылкой формирования такого образа, но опять же, как обычно, сии логические умозаключения ни к чему не привели. Все его видения на протяжении трёх лет не были никак связаны с повседневной жизнью. Он не мог ни о чём подобном читать, слышать или видеть. Сначала размышления сводились к тому, что этот не лишённый эстетической привлекательности синематограф является следствием некой болезни, тем более, что процессы, предшествующие просмотру индивидуального сеанса космологического кинопроката, прекрасно объяснялись цепочкой событий, когда теряешь сознание, и, падая, бьёшься головой о землю, вызывая тем самым у себя бредовые галлюцинации, возмущение же воздуха, в этом случае – лишь попытка организма предупредить о надвигающемся приступе. Второй вариант, к которому приводили его мысли, заключался в том, что сии образы имеют под собой действительно существующую основу, а в момент их получения просто-напросто включается защитная функция мозга, не дающая человеку обезуметь при смешивании двух реальностей. Вот и сейчас Рагнир отстранился от бесполезных на данном этапе попыток самоанализа и пошёл домой, чтобы рассказать обо всём учителю. Над его невероятными историями о далёких мирах Габринус никогда не посмеивался, в отличие от других представителей человеческого сообщества, считавших оные следствием бурной фантазии молодого впечатлительного юноши. Обычно старый лекарь с интересом их выслушивал, иногда что-то переспрашивал, в конце же неизменно добавлял с загадочным видом, очевидно требующим от внимающего ему собеседника глубокого осмысления, что в окружающем нас мире столько всего неизвестного и недоступного нашему пониманию и столько Великих Тайн, ждущих открытия, что и вообразить сложно. Но на этот раз, выслушав Рагнира, учитель попросил нарисовать увиденную им фигуру, а когда тот закончил, прикрыл глаза и, казалось, надолго задумался. Юноша уже было подумал, что тот заснул, но Габринус неожиданно произнес:
– Это знак клана Агнар – Высших Существ, находившихся на Земле в период зарождения человечества. Цель их – преобразить людей, сделать равными себе, по крайней мере, улыбнулось седовласое средоточие мудрости, я страстно хочу в это верить. Для достижения сего им необходимо передать нам свою божественную искру, содержащую в себе всё Знание и Силу Жизни. Но ни один человек не сможет выдержать её мощь целиком, поэтому должна она передаваться в несколько этапов или циклов. Это также, как с ядом, если принять большое количество, то итог скорее всего будет плачевен, в случае же постепенного его введения, небольшими порциями, организм адаптируется и без ощутимого вреда для здоровья переводит тот в неопасную форму. То же происходит и здесь. В конце каждого из таких этапов отбираются лучшие представители человечества – избранные, способные стать началом нового витка Развития, началом нового цикла, ведь конец одного всегда означает начало чего-то нового. Каждый последующий представитель такой своеобразной эстафеты несёт в себе часть искры, полученной им в наследство от предыдущих поколений его Предков, правда, находится она в неактивной, дремлющей форме, поэтому человеку, без помощи извне, практически невозможно воспользоваться заключёнными в ней Знаниями и Силой. И лишь тогда, когда вся искра соберётся воедино, человечество должно, по идее, открыть в себе невообразимые доселе возможности, – тут Габринус хитро улыбнулся, – и, наконец-то уже постигнуть всю глубину и мощь истинной Вселенской Гармонии. Вот, как-то так… Да, иногда люди сходят с пути просветвления и самосовершенствования, предаваясь пути бездумного и бессмысленного разрушения, в этом случае, Высшие уничтожают их. Божественная искра от избранных предыдущего цикла зажигается вновь и род человеческий возрождается. Первое время представители клана Агнар живут среди людей, налаживая с ними связь, передавая тем Знания и помогая их применять. Они снова дают человеку огонь, учат обрабатывать землю и выращивать хлеб, строить жилища, врачевать и читать звёзды. Но после того, как все жизненно необходимые навыки даны, сии Существа покидают человечество, оставляя за собой лишь право наблюдения.
– Подожди, – прервал Рагнир. Под Высшими Существами следует понимать наших Богов?
– Можешь называть их и так.
– Но почему ты не рассказывал мне этого раньше…, ты же видел, как я мучаюсь, не зная, был ли вообще какой-либо смысл в моих видениях…? Подумать только, я даже допускал возможность, что вот это вот всё являлось по своей сути лишь жалким и вполне себе заурядным плодом обычного больного человеческого воображения…
– Мальчик мой, послушай старика, ты бы всё равно мне не поверил…, такова, уж, твоя сущность…, да, и к тому же только сегодня получен знак твоей готовности учиться…
– Чему учиться?
– Познанию самого себя, своего предназначения и места в мире.
Габринус подошёл к огню и начал неторопливо заваривать свой любимый крепкий чёрный чай, в состав которого помимо весьма ощутимого количества сахара входили чуть прожаренные орехи и свежая мята. Закончив сию благословенную процедуру, он разлил горячий напиток по небольшим стаканчикам и, немного отхлебнув, уселся в глубокое плетёное кресло, продолжая постепенно разматывать клубок своих занимательных измышлений:
– Как я уже сказал, в каждом из нас сокрыт огромный потенциал – та божественная искра, доставшаяся нам от наших Предков. Но осознанно воспользоваться содержащимися в ней Знаниями и Силой человек может лишь с помощью определённых техник, доступных небольшому числу людей с гармоничной настройкой сознания – избранным. Остальные же обыкновенно используют искру неосознанно…, проявлением чего служит интуиция, так называемое «шестое чувство», если принять наивное допущение, что всего их лишь пять…, вещие сны, ну, и другие, тому подобные вещи. Поставить себя на рельсы самопознания и самосовершенствования, плюс, когда это необходимо, получить дополнительную поддержку свыше, дабы не сойти с них, люди могут в основном посредством молитвы – тонкой духовной настройки сознания, позволяющей соприкоснуться с Вселенским Разумом. Но далеко не каждому полезно входить с ним в особо тесное взаимодействие…, избыток информации может стать для таких любознательных особей весьма губительным…, большинству показано лишь поверхностное Знание, заключающееся в том, что Боги есть, они рядом, и требуется лишь вера…, непреклонная всепоглощающая вера в них. Излишние же сомнения, которые непременно появятся после получения серии откровений, способны повергнуть подавляющий процент людского сообщества в пучину разочарования, навсегда отвернув тех от самих себя. Однажды вступив на путь Учения, они больше не смогут вернуться обратно, в блаженное неведение, где для открытия и Развития их потенциала требуется только слепая вера, не требующая абсолютно никаких доказательств. Но ты должен понимать и то, что всё это многочисленное человеческое воинство так никогда и не сможет достичь полного и осознанного понимания и просветления. Слепая вера – это, без всякого сомнения, огромная сила, но для избранных существует лишь один путь – узнать правду и принять её…, все её многочисленные аспекты. Теперь среди них и ты, мой мальчик. Только ты и такие, как ты, способны направлять и вести за собой народы, лишь Вы в силах дать верующим в Богов их проявления, а верующим в себя приоткрыть дверь к самопознанию, к гармонии с собой и с окружающим миром. Скажу даже более…, это ваши неотъемлемые Честь, Право и Прямая Обязанность.
– Мне, конечно, льстит твоя позиция в отношении моей избранности, подумать только…, служить навигатором для целых народов…, ну, и так далее, согласно продекламированному тобой списку… Любому же человеку приятно слушать о том, что он особенный, что где-то внутри него, в глубине, дремлет нераскрытый и невероятно огромный потенциал, готовый чуть-что, при опредёленном стечении обстоятельств, вырваться на свободу, сметая всех и вся на своем пути. Но, Габринус, давай откровенно…, положа руку на сердце…, ведь весь твой рассказ – всего лишь выдумка, одна из огромного множества занимательных историй, которыми так любят заслушиваться наши гости под добрую кружку эля. Сознайся, что придумал ты её для объяснения моих видений, зная, как хочу я верить во что-то большее, в сверхъестественное. Вероятно, решил, пусть хоть мысли о болезни отбросит, никому же ещё не помогало дурное настроение от осознания собственных проблем со здоровьем, … и опять же, фантазия развивается… Чем не польза выходит…?
– Ни слова не говоря, Габринус с нарочитым кряхтением вылез из своего кресла, сделал большой глоток остывающего чая, не забыв при этом разжевать парочку ореховых бригантин, рассекающих гладь жидкого содержимого его стакана, прикрыл глаза и замер. Дальше последовали плавные пассы руками, напоминающие протирание полотенцем большого яблока, непонятные слова «абра-кадабра», наверное, что-то из древнего, и…, о, чудо, между ладонями появился светящийся, с едва заметными колебаниями на поверхности, плазмоподобный шар. Габринус начал потихоньку раздвигать руки, и сфера, словно почуяв свободное дыхание Че Гевары, поднялась и, пролетев мимо остолбеневшего юноши, устремилась в открытое окно… Когда первое впечатление от увиденного прошло, Рагнир оторопело произнес:
– Что ты говоришь положил в чай? Мяту… и…
– Только листья мяты и миндаль… Да, ещё сахар, – с серьезным видом добавил Габринус. А что такое…?
– Наверное, всё-таки сахар…, – задумчиво произнёс молодой человек, – мне тут показалось…, что ты только что…, прямо на моих глазах…, сотворил из воздуха светящийся шар, который затем вылетел в открытое окно…
– Твоя версия?
– Галлюцинация… По всей видимости из-за переизбытка сладкого… Надо бы срочно с ним завязывать – сказал Рагнир с усмешкой.
– Так ты считаешь в нём причина…?
– Другого объяснения у меня пока нет.
– Тогда повторить?
– Что повторить?
– Шар.
– …Значит всё-таки не показалось…, получается, магия существует…?!
– Это не магия. Это всего лишь один из способов манипулирования энергией. Помнишь, я говорил, что процесс передачи людям так называемой божественной искры должен происходить в несколько этапов или циклов? Так вот, если брать в расчёт только основные…, всего их будет девять… Мы – представители четвёртого, постепенно переходящего в пятый… Каждая часть искры позволяет управлять Энергией в каком-то своём, свойственном только ей, русле. Я продемонстрировал тебе только один из уже переданных нам вариантов. Кстати, все циклы характеризуются ещё и определенным набором активируемых у человека органов чувств. Но это так, твоим любознательным полушариям для затравки, – улыбнулся Габринус. Идём дальше, восьмой и девятый этапы – заключительные, они позволяют соединить все части искры воедино. Люди предыдущих эпох знали и могли очень многое, что сейчас недоступно нашему пониманию. Об их реальных возможностях мы можем лишь весьма и весьма отдалённо догадываться, полагаясь на дошедшие до нас сказания, мифы, легенды и предания. Не стоит, конечно, забывать и о созданных Нашими Великими Предками предметах, которые дожили, если так можно выразиться, до наших дней, избежав при этом безжалостного и тлетворного влияния времени, ведь абсолютно любое вещество хранит в себе информацию о происходящих с ним событиях…, приложенное же искусственное воздействие, выделяется особо. Вещицы такие именуются артефактами или предметами Силы. В общем, сумев должным образом считать с них информацию, мы получаем невероятную возможность соприкоснуться в сегодняшнем настоящем с бесценными Знаниями прошлого.
Тут в окошко постучались, и на пороге возник старый приятель Габринуса – Верега, с весьма озадаченным и слегка побледневшим лицом, что было ему несвойственно, так как от природы, а скорее всего, от количества потребляемого им эля, кстати, его собственного производства, он имел постоянный красноватый оттенок кожи, прекрасно дополнявший вкупе с округлыми телесами и залихватски закрученной растительностью под носом образ довольного Жизнью человека. К слову сказать, его эль, действительно, был превосходен, слегка горьковатым на вкус и с очень плотной пенкой, на поверхности которой с легкостью могла держаться большая медная монета. Сам Верега любовно называл его молоком матери. Вот и сейчас при нём был небольшой округлый бочёнок, нежно прижатый к волосатой груди, видневшейся из под растянутой туники.
– Видимо, давненько я не употреблял внутрь моего живительного. Совсем организм обезводил, раз мерещатся всякие там светящиеся клубки… Ну, да ладно об этом. Сейчас все поправим. Габринус, кружки! Рагнир, вяленой оленинки, помнится, водилась у вас такая! Да, кстати, очень рад вас, друзья мои, видеть!
Когда все приготовления были завершены, Верега одним глотком осушил половину посудины, в которую наливалось пиво, и с довольным покрякиванием шумно уселся за стол.
– Э-эх, вроде полегчало! Так зачем к вам я зашёл, достопочтимые и многоуважаемые други мои?! Видимо, соскучился я по вам, видимо, невмоготу мне стало без ваших унылых физиономий, перепелы вы мои ненаглядные! Ну, а если серьёзно, принёс я тебе, Габринус, одну занятную вещицу… Помнится, очень, уж, охоч ты до таких.
И Верега без дальнейших церемоний выложил на стол небольшой, размером с ладонь, обработанный плоский камень правильной прямоугольной формы, одна сторона которого была гладкой, как зеркало, а другая покрыта необычными затейливыми письменами. Присмотревшись к ним, Рагнир понял, что знаки на каменной табличке не принадлежат ни одному из известных ему языков, а способ обработки поверхности вызывал невольное восхищение к мастеру, её изготовившему. Габринус взял в руки принесённый брусок, осторожно накрыл его ладонью и прикрыл глаза… В голове у него сразу стали проноситься картины великолепного города с множеством построек из полированного белого камня, тысячи его жителей в светлых одеяниях и огромные пирамиды, возносящие свои вершины к небесам. Зрелище настолько завораживало, что Габринус так и простоял, затаив дыхание, около минуты, пока не опомнился и не стряхнул с себя пришедшее видение. Глотнув эля, он изрёк:
– Да… вещица, действительно, занятная. И что-же наш добрый друг хочет получить за эту безделицу? Неужто корзину печенья да банку варенья…?
– Нет, на этот раз, хитрый лис, ты так просто от меня не отделаешься… – две корзины печенья и две банки варенья…, ты же, в конце концов, не козу тут получаешь, а бесценный образец непонятного творчества доселе неизвестной культуры! Ладно, манёвры в сторону, буду рубить с плеча…, Душа истосковалась по приключениям… Невмоготу уже… Скоро совсем лень одолеет, и тело моё, будучи сейчас одной стремительной мышцей, одряхлеет, усохнет, остуденится, и канет в лету герой по имени Верега. Так что иду с вами. Я все сказал, и возражения не принимаются.
– Куда идёшь…? Мы вроде бы никуда не собирались…
– Ты мне, старый плут, не юли. Всё в твоих глазах прочёл, когда каменный брусок разглядывал. Поэтому давайте-ка ещё по кружечке за успех нашего будущего предприятия…, и в опочивальню. Тут же резво осушив стоящую перед ним совсем не маленькую посудину и, придав своим жевательным мышцам, принимающим непосредственное участие в тщательном измельчении вяленой оленины, дополнительное ускорение, Верега довольно причмокнул и без дальнейших церемоний направился в гостевую комнату, откуда уже через минуту раздались раскатистые переливы его драконоподобного рыка, называемого в обиходе храпом, а им самим – не иначе, как нежным посапыванием молодого здорового организма.
– Ну, мой дорогой Рагнир, убирай со стола и бегом спать. Завтра мы, действительно, отправляемся в путь. Верега прав, нас ждёт увлекательное и потрясающее в своей непредсказуемости приключение, которое одновременно станет и началом твоего обучения.
Озвучив сию мысль, Габринус с довольной, но отчего-то слегка хитроватой ухмылкой побрёл вслед за старым другом на боковую, оставив юношу в глубоком раздумье.
***
Тишина… Первые, чуть робкие лучи только-только занимающейся зари забрезжили на пороге дома…, они поскреблись в дверь…, будто бы просясь внутрь…, затем, так и не дождавшись ответа, вскарабкались на окно, вспорхнули по занавескам вверх и отразились в стоящем на лавке пузатом глиняном кувшине с измельчёнными травами, в который Габринус каждый вечер наливал настаиваться распаренную в жаре огромной печи воду. Рагнир, спавший с сей емкостью рядом, словно почуяв момент вторжения, быстро поднялся. Молодой человек знал, что в такой особенный, как сегодня, день, учитель предпочитал добавлять в этот настой определённый ингредиент, ради которого он и встал сегодня так рано. Осторожно, чтобы не разбудить остальных, юноша вышел за порог и отправился в ближайшую рощу, где в тени огромных деревьев намеревался собрать в небольшой стеклянный флакончик, висевший у него на шее, жидкость, заключающую в себе, по словам Габринуса, великую силу обновления Природы – росу. Суть напитка заключалась в следующем: вода в процессе длительного томления в печи постепенно теряла любую, принесённую извне, информационную окраску, травы придавали той нужный настрой, а капли росы, сконденсированные на листьях растений, готовящихся к активному росту и развитию, снабжали это целебное зелье огромным энергетическим потенциалом. Рагнир не раз ставил под сомнение необходимость использования в рецептуре такого ингредиента, как утренняя роса, не только вследствии трудоёмкости процесса сбора, но и из-за недоказанности положительного эффекта от его применения. Но на это учитель всегда отвечал с едва заметной улыбкой, что даже если упустить действительную пользу самой росы, как составляющего вещества, то одно её наличие увеличивает ценность любой приготовляемой с ней смеси неимоверно. Ведь мы и только мы придаём ценность тем или иным вещам…, и с чем большими трудностями сталкивается наша сущность в процессе достижения обладания ими, тем более ценными и значимыми становятся они для нас…, соответственно, при использовании росы в приготовлении напитков, мы уже априори будем относиться к ним с большим уважением, а положительный эмоциональный фон от употребления оных без всякого сомнения поспособствует улучшению адаптивных механизмов и общего самочувствия организма в целом.
Кстати, вы должны осознавать и то…, что ценно для одного, для другого может не иметь совершенно никакого значения, … и это абсолютно нормально. Однако, довольно часто мы наблюдаем ситуацию, как некоторые люди, ну, или группы людей вполне себе осознанно, подспудно или открыто, пытаются навязать…, не изменить, а именно навязать, окружающим свою собственную точку зрения, пытаются перенаправить Жизнь человека в несвойственное для его текущего мировоззрения русло…, подменить ему оценку вещей, поступков, целей или событий…, и абсолютно неважно, какими мотивами они при этом руководствуются, банальным получением выгоды, разного рода манипулированием, благими намерениями, или же действие сие совершается обыкновенной потехи ради. В любом случае это недопустимо, хотя сейчас и стала вполне привычной для нас сия картина. Запомните, никогда и нигде не вздумайте идти на поводу у чужого мнения, всегда и всюду человек обязан думать исключительно своей головой, ведь за всё, абсолютно за всё в своей жизни, отвечает только он сам, и даже если где-то, кто-то утверждает обратное, прикрываясь какими бы то ни было законами, правилами или приказами, знайте, это всего лишь обыкновенная и жалкая по своей сути ложь. Всё исходит от нас. Мы первичны. Мы принимаем решения, что имеет для нас ценность, а что нет…, мы определяем важность того или иного события…, определяем, как нам поступать…, что будет являться правильным, а что нет…, что есть добро, а что зло. Это наше неотъемлемое и священное право. И никому, и никогда, повторюсь, отдавать сей процесс в управление мы не должны, ведь вся ответственность, абсолютно при любом развитии событий, при любом исходе, будет целиком и полностью лежать только на нас самих, и вот это уже есть Закон, непреложный, жесткий и бескомпромиссный.
Дойдя до рощи, Рагнир уселся на траву, мокрую и сверкающую от скопившейся за ночь влаги. Душа его наслаждалась. Блики восходящего Солнца радовали глаз. Он жадно запустил обе руки в переливающийся всеми цветами радуги зелёный ковер и, замерев на мгновение, с упоением отёр утренней свежестью своё лицо, улыбаясь при мысли, что бодрит сия процедура не меньше чем знаменитые чаи и настои самого Габринуса. Закончив с приятными манипуляциями и собрав росу, молодой человек встал, отряхнулся и направился в обратный путь, смакуя в себе приподнятое настроение от предвкушения готовящегося вот-вот начаться путешествия.
Когда он зашёл в дом, Верега и Габринус уже встали и готовили завтрак. В печи стояла огромная слегка закопчённая шкворчащая сковорода, в которой обжаривалась на топлёном масле с кольцами золотистого репчатого лука репа, испускающая из себя такой аромат, что Рагнир невольно сглотнул, почувствовав неумолимо накатывающее чувство голода. Верега с блуждающей по лицу улыбкой довольного собой и окружающей политической обстановкой человека, хлопотал у неё, одновременно рассуждая об острой необходимости хорошего перекуса перед любым мало-мальски важным начинанием, чему его напарник, в знак полного и безоговорочного согласия, активно кивал своей седовласой шевелюрой, ничуть при этом не отвлекаясь от глубоко художественного раскладывания в пространстве изящной глиняной тарелки груды солёных огурцов вперемешку с пучками только что сорванной зелени. Закончив сию композицию, Габринус отхлебнул терпкого рассола и, нещадно похвалив себя за удивительно тонкое чувство вкуса, стал усаживаться за стол, куда постепенно перемещались и его сотоварищи. В центре стола к этому времени уже вольготно разместилась пышущая жаром сковорода с подрумяненными ломтиками репы…, рядом с ней в строго хаотичном порядке собрались невысоким пригорком подогретые в печи и натёртые зубчиками свежего ядрёного чеснока горбушки ржаного хлеба, а сейчас, наконец-то, к ним присоединился и плод долгожданного освежающего солёно-огуречно-прикладного искусства не в меру даровитого лекаря, прекрасно дополнивший собой создаваемую друзьями этим утром гастрономическую идиллию. Подошедший Верега окинул придирчивым взглядом образовавшийся натюрморт и с глубокомысленной задумчивостью произнес: «Как будто чего-то всё-таки не хватает». Однако, не прошло и секунды, как, громко хлопнув себя по лбу, его массивное, слегка негабаритное тело куда-то очень резво унеслось…, но вскоре также быстро возвратилось, осторожно неся в руках большой деревянный круговой кубок-братину в виде ладьи, нос которой украшала вполне себе узнаваемо вырезанная голова лебедя.
– Семейная реликвия… Ещё прадедушка мой вырезал чашу сию…, – сказал он, обводя друзей изпод полуприкрытых век многозначительным взглядом, который должен был, по всей видимости, вызывать благоговейный трепет у абсолютного большинства слушателей, ему внимающих. Никогда ещё не иссякала оная у славных представителей Рода Нашего, Великого во всех отношениях. И вот…, со вчерашнего дня…, эта нелёгкая, но вместе с тем почётная обязанность по её наполнению, во избежание опасного рассыхания благословенной древесины, легла на мои мужественные широкие плечи. Уверен, что достоин буду Чести этой, весьма, к слову сказать, немаленькой, а потому далеко не каждому уготованной, – продолжал он, наполняя сосуд оставшимся со вчерашнего дня подогретым элем, – ведь главное назначение чаши круговой – это разделять всё содержимое её: и горькое, и сладкое, и пресное, и забористое с друзьями верными, а я, смею заметить, в компании таковых в данный момент и нахожусь, чем и горжусь открыто, восторженно и беспримерно. Счастлив я, други мои незабвенные, в первый раз осушить сей кубок здесь, вместе с вами, – и, осенив лик свой растроганно-лучезарный притворным смахиванием ненароком обронённой скупой мужской слезы, красноречивое создание одним глотком осушило половину фамильной посудины, после чего чуть покряхтело и с показным, слегка гипертрофированным трепетом передало изрядно полегчавший артефакт в руки Габринуса.
– С великим почтением и уважением принимаю и я Честь испить с вами, друзьями моими, чашу сию, – в тон ему проговорил старый лекарь с весёлыми, смеющимися глазами, потихоньку впуская в свой организм миллилитры горячего пива, – да, не иссохнут источники, что льют радость в сердца наши, огнём вскормленные, посредством таких вот, как сейчас, восхитительных напитков…, и, да, не оскудеют закрома потаённые, что даруют празднествам этим яства, встающие непреодолимой, ну, или практически непреодолимой стеной на пути густых и непролазных туманов, жаждущих утащить в полон головушки наши светлые…, и да не оставят нас Предки Великие, чья мудрость…, раз за разом…, духовного обогащения ради и последующих трудов праведных сводит за трапезой общей таких достойнейших, без малейшего преувеличения, людей, как мы, побратимы вы мои наречённые, велеречивостью отнюдь не обделённые.
– Аминь, – закончил Рагнир, осушив до дна деревянную чашу. Будем здравы, – и, сбрызнув на пол последние капли, нарочито осторожно передал Вереге драгоценную реликвию его Рода. Я так понимаю, учитель, что в свете текущего ассортимента употребляемых напитков для заботливо собранных мною сегодня ни свет ни заря капель росы в настой ваш утренний, места явно не предвидится…?
– Увы, и, ах… Есть время для настоя, и есть время для чаши круговой…!
Друзья дружно посмеялись и принялись за еду, одновременно обсуждая планы на будущее.
– Ну, что… Я предлагаю пойти налегке, возьмём с собой только самое необходимое, – сказал Габринус. Путешествие предстоит довольно длительное и, судя по всему, нелёгкое…, трудностей, к бабке не ходи, будет с избытком, так что, орлы мои быстрокрылые, чем быстрее втянемся мы в условия походной жизни, тем скорее расслабимся и начнём получать какое-никакое удовольствие от нашего с вами приключения. Обрубив же загодя, ещё на берегу, большинство веревок комфорта из привычных и, вроде как, необходимых вещей, мы придадим сему важному процессу адаптации нужное ускорение.
– По Душе пришлись мне слова твои, атаман! Любо! Счастье всегда идёт рука об руку с Дерзостью и Отвагой. И пусть звезда Мужества нашего, великого, как айсберг, в своём основании…, и также до времени частенько сокрытого, освещает нам путь!
Скоро дума думается, да не скоро дело делается. Однако, сия поговорка здесь попросту дала сбой. Достав из кладовки небольшие кожаные дорожные ранцы и сложив туда общими усилиями всё необходимое, друзья вышли во двор, чтобы вырезать походные жерди. Они представляли из себя длинные, выше человеческого роста, деревянные шесты, к которым сантиметров за сорок от вершины с помощью ремней привязывались небольшие крепкие перекладины для образования крестовины…, затем к ним приторачивались ранцы с провизией и другими необходимыми в дороге вещами, такими, как шерстяные одеяла, инструменты, сменная одежда, ну, и тому подобное дополнительное материальное обеспечение. Носилось сие нехитрое приспособление на плечах…, в случае же усталости шест просто-напросто упирался нижним концом в землю, давая возможность путнику слегка передохнуть. Закончив с приготовлениями и громко выдохнув, вся троица, как по команде, уселась на большую широкую посеревшую от времени и осадков, но всё ещё довольно крепкую и вполне себе добротно выглядящую скамейку, стоявшую перед домом. У каждого в голове проносились собственные мысли и воспоминания… Они покидали этот дом, не зная, когда вернутся…, и вернутся ли вообще, но желание всего нового, неизведанного решительно толкало наших друзей вперёд. Посидев на дорожку, они встали, молча заколотили дом, взвалили на плечи вещи и, не оглядываясь, двинулись навстречу судьбе и грядущим приключениям, ощущая где-то внутри себя всё нарастающую и распирающую грудь невообразимую радость от престоящих событий и полной неизвестности.
Через час-полтора пути от присутствовавшей было вначале бодрости не осталось и следа. Время близилось к обеду, Солнце припекало, плечи от непривычной нагрузки сильно болели, и путешественники, чуть посовещавшись для проформы, большинством голосов приняли решение остановиться на привал, дабы переждать полуденный зной…, по крайней мере, так звучала официально выдвинутая версия столь непродолжительного начального марш-броска от зачинателей сего похода. Побросав поклажу в тени огромного дуба, Габринус и Верега распластались по земле. Рагнир же, почти не скрывая рвущуюся из всех щелей улыбку, подал им флягу с водой, которую сотоварищи его многоопытные опустошили в мгновение ока. Напившись, Верега, кряхтя, пробормотал с весьма озадаченным видом:
– Честно говоря, я ожидал от себя большего…
– В Душе своей мы всегда остаёмся витязями, младыми да удалыми, – сказал Габринус с усмешкой, – хотя телесная оболочка наша с годами, отнюдь, не молодеет…, тем более с годами ленивой размеренной жизни, лишённой всяческих ограничений и преодолений. Как ни крути, теряется былая хватка и острота ума. Чего, уж, там… Размякают богатыри и становятся тяжелы на подъём. Слава Предкам, что мы с тобой вообще, друг мой слегка великовозрастный, нашли в себе силы сбросить всё это огорчение и отправиться в путь… Одному Рагниру, кажется, сей поход не доставляет абсолютно никаких трудностей – молодость. Смотри-ка, уже и костёр развёл, и воду под чай поставил…, – красота, однако, получается!
Под котелком весело трещали сухие ветки. Приятная тень от раскидистого древа прикрывала палящее Солнце, а прохладный ветерок незаметно выдувал из головы сумбур и накопившуюся усталость. Настроение приверженцев активного отдыха постепенно приподымалось. Уже и голос звучал веселее, и мысли в голове бродили посвежее.
– А куда мы собственно идём? – после нескольких минут неспешных раздумий с чувством произнёс Верега.
– Тише…, тише…, не торопись…, быстрый парень, позволь уточнить, мы идём уже почти два часа, а ты только сейчас задался этим вопросом…? – рассмеялся Габринус. Не волнуйся, твоя прозорливая обеспокоенность близка мне. На Север мы идём…, туда, где все ответы.
– То, что идём мы на Север, я и так уже понял, но куда конкретно…?
– Туда, где веет Силой Наших Великих Пращуров. Но для нас гораздо более важен, не конечный пункт назначения, как бы парадоксально сие ни звучало, а Путь, сам по себе. И чем тяжелее будет этот Путь, тем лучше.
– Никогда бы не подумал, что мой друг – любитель самоистязаний.
– О чём ты…? Только тот, кто научил себя преодолевать трудности, сможет от Души рассмеяться в лицо любой трагедии, с которой решит познакомить его Жизнь.
– Тогда надеюсь, что смеяться по этой причине мы будем не слишком часто и не особо надрывно, – усмехнулся Верега.
– То, за что не заплачено собственной кровью, всегда быстро выветривается из человеческой сущности…, по-настоящему же важные вещи определяются исключительно по надрыву и сверхнадрыву душевных и физических сил. Важно только то, что преодолел именно ты. Важен твой Путь преодолений…, он определяет тебя…, и у каждого, заметь, он свой. В процессе преодоления трудностей формируется система ценностей, свойственная именно тебе…, формируется твоё осознание Добра и Зла. Чем больше труда ты вкладываешь в достижение поставленной цели, тем более значимым становится для тебя и результат сего процесса…, а то, для чего были приложены максимальные усилия, и то, что позволяет тебе невозмутимо и снисходительно смотреть на других людей, ощущая своё собственное подавляющее превосходство над ними, свою внутреннюю Мощь и Силу, будет являться определяющим в твоей личности. Поэтому запомни, мерило ценностей всегда будет у каждого своё…, и это вполне нормально и предсказуемо. Этим мы и отличаемся друг от друга. Если же перед тобой встаёт желание, понять другого человека, увидеть скрытые мотивы его поведения, то узнай путь преодолений его, и ты раскроешь для себя его глубинную суть…, проникнешь во все тайные стремления и желания его…, поймёшь, что от него можно ожидать, и сможешь предвидеть дальнейшие его шаги.
Когда вода закипела, Рагнир бросил в котелок горсть листьев чёрного чая и сахар, дал образовавшейся пенке подняться и быстро снял тот с огня, не допуская перехода варева в открытое бурление. Так он повторил несколько раз, затем добавил орехи, листья мяты и накрыл крышкой, давая напитку немного успокоиться и настояться. Габринус с Верегой смотрели на сей процесс с нескрываемым умилением, ведь ничто так не радует глаз, как вид хлопочущего по твою Душу сотоварища. Тем временем, молодой человек достал из ранца верегову чашу и, получив предварительное согласие у её обладателя, осторожно перелил туда уже заварившееся обжигающе горячее содержимое походного котелка, после чего вернул фамильную реликвию хозяину, который, благодарно её приняв, с жаром выдохнул и сделал небольшой, но довольно продолжительный, с характерными свистящими, чуть булькающими нотками, глоток, как оказалось, терпкого крепко-ароматного божественного напитка. Сладкая нега медленно потекла по его довольной физиономии, и, поведя носом по ветру, удовлетворённое создание передало эстафету дальше по кругу. Отведав сей амброзиеподобной субстанции, сознание друзей взлетело…, можно даже сказать, воспарило к Небесам, примеряя там на себя неуловимо тонкое очарование и призрачную Красоту такого вот жизнеутверждающего момента… Оно буквально напитывалось им…, напитывалось его животворной всепроникающей энергией, способной не только утолить жаждущие приключений Души, но ещё и бонусом вплести Силу мощного ясного, чётко структурированного логического мышления в бушующие и пламенные порывы их трепетных Сердец.
Отдохнув мыслями и телесами, путешественники собрались с силами и неспешно двинулись дальше. Рагнир шагал рядом с Габринусом, Верега – чуть позади, что-то весело насвистывая себе под нос.
– Учитель, а почему за всё время, что мы знакомы, я никогда раньше не видел, чтобы ты использовал свои способности? … И есть ли другие, такие, как ты…?
– Как мы, мой мальчик, как мы…, теперь ты один из нас. И, да, есть и другие. А способности свои мы стараемся не афишировать и использовать только в случае острой необходимости…, ведь люди, в основной своей массе, не особо, мягко сказать, расположены к тем, кто обладает чем-то недоступным для них или же просто думает иначе, чем они. Исключение, такие вот, как Верега, – Габринус широко улыбнулся, – я знаю его уже очень много лет, и иногда мне кажется, что он знает о Счастье гораздо больше, нежели большинство человеческих особей на нашей планете. Наблюдая за ним, как плывёт по Жизни, взрезая волны, его простая крепкая, но гордая лодка, не взирая на все волнения, шторма и трудности Пути, с неизменным развевающимся стягом белозубой улыбки, мне хочется петь песни и хохотать прямо до слёз. Люблю его, что поделать. Я хочу, чтобы ты понял, люди очень завистливы, и зависть эта своими мелкими, на первый взгляд, червоточинами способна разъесть и самые благородные Души… Помни, не один гордый утёс пал жертвой крохотных дождевых капель. Мы и такие, как мы, всегда являлись и всегда будут являться укором их собственной мелкой жизни, с их ничтожными проблемами и такими же ничтожными добродетелями. Они хотели бы думать, что она, их жизнь, чего-то стоит…, но одно твоё присутствие доказывает им обратное. Они, как домовые декоративные собачки, всегда чувствуют присутствие дикого необузданного зверя, не способного на поклонение, вжимаются в своё место, пытаются тявкать с безопасного расстояния, но стоит им только улучить момент, заметив, например, что отвернулся ты, то эти жалкие злобные твари, интерпретировав сие, как знак, дарованный им свыше, тут же постараются укусить тебя побольнее. А когда такие вот собачки собираются сворой…, то превращаются вообще в отвратительное чудовище, источающее зловонный смрад гниющих остатков из своей оскаленной пасти. И имя этой своре – толпа. Чувство стадности среди людей очень сильно. Жмутся такие вот мелкие, ничего из себя не представляющие собачонки друг к другу, чувствуют рядом таких же, как они…, злоба и зависть одной передаются другим…, и вот уже вся эта свора, движимая самыми низменными инстинктами Души, готова разорвать любого, кто будет хоть чем-то отличаться от них…, кто покажется им опасным или даже того, кто просто, волею случая, ненароком оказался на пути их движения.
– Так это зависть делает людей такими озлобленными…?
– Понимаешь, многие даже не могут признать, что испытывают зависть…, им попросту не достаёт Величия, чтобы честно принять себя…, принять свою сущность…, а далее уже перебороть это и двинуться дальше по пути собственного познания и саморазвития… Они живут себе в своём тихом болоте, где всё установлено, всё знакомо, и нет никаких потрясений. Им удобно так жить. Они думают, что нашли своё счастье. Ядовитые испарения затхлости, разложения и медленного умирания, что витают повсюду, их не волнуют. Они окружены такими же, как они, где все равны и имеют одинаковые понятные желания. И тут, представь, появляешься ты, с горящими глазами, гордым и несокрушимым взглядом, не признающий никаких авторитетов и все подвергающий сомнению. Они пытаются сманить тебя на свою сторону, бахвалясь установленным порядком, пытаются прельстить тебя своими мелкими добродетелями, дабы преклонил ты голову перед их ценностями, и в твоих глазах обрести бы собственную значимость… Но, выслушав всю их тираду…, приблизившись к их самому сокровенному, ты просто проходишь мимо…, а такое они никогда и никому не прощают. Месть и зависть заполняют их и без того неглубокие Души…, целиком заполняют…, без остатка, и, переливаясь через край, этот отвратительный, дурно пахнущий суррогат постепенно вытесняет собой всё остальное.
– Да ты, брат мой, совсем не любишь людей, – остановил рассуждения Габринуса Верега.
– Что ты…, я всей Душой люблю людей…, более того, я в них верю…, я вижу какими они могут быть…, и ради этих будущих людей я готов говорить самую горькую и неприкрытую Правду, в надежде достучаться до их заплывших жиром и ложными ценностями мозгов. Увести из стада хотя бы тех, кто ещё в состоянии очнуться от наркотического фимиама иллюзии Жизни – вот, моя главная цель и первостепеннейшая задача…, открыть им глаза, растрясти их замершее скукоженное ментальное болото и дать толчок к Развитию…, и даже не столь важно, в каком направлении оное пойдёт…, в любом случае это будет шаг вперёд…, шаг к будущему Величию Человека…, главное, двигаться…, главное, не спать…, ведь за остановкой – лишь Смерть…, ну, или состояние, к ней близкое. Но я уверен, что ещё есть время…, всегда есть время…, я искренне в это верю…, не всё потеряно…, а хоть бы где-то и так…, есть мы…, а мы не отступим…, и не уступим…, и будем бороться…, всегда, везде и при любых обстоятельствах…, в этом, да и во всех других мирах.
– С такими речами тебя безумцем всенепременно назовут власть имущие и спрячут куда подальше, чтобы людей не баламутил, – криво усмехнулся Верега. Опасен ты для толпы.
– Зришь в корень, старый друг, поэтому иду я своей стезёй Величия…, осторожно и с умом иду, – рассмеялся Габринус. Научить людей думать самостоятельно…, видеть первооснову вещей, а не навязанную извне искажённую картину мира нелегко…, особенно когда с детских лет вдалбливается удобная для управления ими модель поведения…, когда непрерывно разжёвывается и вкладывается в ещё неокрепшее сознание ребёнка нужные для текущей власти понятия Добра и Зла…, когда делается всё, чтобы любознательный и познающий детский мозг думал только в «правильном» направлении…, а, желательно, вообще не думал…, лишь чётко следовал инструкциям. Хорошо ещё, если вкладываемая информация исходит от здоровых людей…, а что, если они больны…? Человек всегда должен развиваться, добиваться Знаний, созидать…, а для этого у него должно сформироваться разумное критическое мышление… Всё должен он подвергать сомнению…, всё должен он испытывать на прочность…, Врага своего должен искать человек…, причём во всём и во всех, с кем сталкивает его Жизнь… Запомни, только в противостоянии рождается истина, только в преодолении формируется стоящий Человек…, Человек с большой буквы. Тут Габринус задумчиво посмотрел на Рагнира: даже ближайший друг твой должен стать Врагом твоим…, чтобы в противоборстве с ним творились новые созидающие ценности ваши…
– Но, учитель, я же, если объективно разобраться, тоже в какой-то мере завидую вам с Верегой, но от этого не становлюсь исчадием ада… Надеюсь….
– Человек обычно видит в людях то, чего, по его мнению, ему не достает. Дальше, в большинстве случаев, возникает зависть. После этого у него есть два пути. Первый, чтобы не завидовать, он делает этого человека своим другом, подменяя зависть любовью и почитанием; второй, делает человека своим врагом, если ему не хватает смелости просить о дружбе, – улыбнулся Габринус. Я понимаю, Путь самопознания опасен и труден, много искушений и препятствий встретится тебе на пути, много ложных целей попытаются увести тебя в сторону, но ты всегда должен твёрдо следовать своей дороге, своим умом жить, на своей Войне воевать, за свои ценности сражаться, непрерывно ища и выискивая себе Врагов и противников как во внешнем периметре, так и внутри себя самого, и пусть Победа будет тебе наградой, самосовершенствование – знаменем твоим, а земля будущего Человека станет твоим достоянием.
Так незаметно, за разговорами, друзья подошли к окраине обжитой территории, которая обозначалась на местности большим пограничным камнем. Поравнявшись с ним, Габринус положил ладонь на его гладкую, лишённую всяческих выбоин поверхность, прикрыл глаза и замер. Вдруг, на камне стали проявляться непонятные символы…, они становились всё чётче и чётче, пока не вспыхнули странным зеленоватым светом… Старый лекарь убрал ладонь и символы, проявив напоследок свою Силу, осторожно погасли, стерев под изумлёнными взглядами его спутников какие бы то ни было следы своего присутствия.
– И что это было…? – с едва уловимым, но всё же заметным волнением произнес Рагнир.
– Бечата. Или печать, по нашему…, моя печать. Я снял её с пограничного камня, в знак того, что покинул данную территорию.
– И для чьих глаз такая бечата ставится…?
– Для тех, кто способен увидеть, – улыбнулся Габринус, – ты ещё научишься…, всё впереди!
– А я вот нисколько не удивлён, с долей нарочитого пренебрежения сказал Верега. Только слегка выпученные глаза да появившаяся хрипотца в голосе после увиденного ставили под сомнение это его нарочито самоуверенное высказывание.
