Полная версия:
Библиотека современной литературы. Выпуск 4
Закрыв дверь на все замки и подперев её тяжёлым креслом, она решилась выключить свет, но так и не смогла уснуть.
Как только забрезжил свет, Сильва встала и, наскоро собрав вещи, пошла на кухню. Но позавтракать не удалось. Бутерброд застрял колом в горле, чуть не задушив её. Она завернула его и бросила в сумку. Потом, наконец, решилась войти в комнату свекрови.
Как она и ожидала, комната была забита барахлом и пылью. Догадаться, где она могла прятать деньги, было невозможно. До встречи оставалось полтора часа. Сильва стала лихорадочно открывать все ящики большого шкафа со скрипучими дверями. Потом догадалась, что если бы деньги были в шкафу, то он был бы заперт на ключ. Постояв немного в раздумье, она откинула ковёр, ведь у них в комнате деньги прятались под ковром. Пощупав паркетины, она нашла подвижные и вытащила их. Они лежали там: всё, что она заработала за эти годы. Несколько пачек, аккуратно перевязанных резинками. Наскоро запихнула их в сумку и убрала за собой квартиру – Алик не должен был догадаться, что она исчезла. Затем Сильва выбежала из дома и села в такси. Ей казалось, что за ней погоня. И она должна доехать как можно быстрее.
Сергей ждал её. В руках у него уже был билет на автобус.
– Ты был так уверен, что я приду?
– А куда бы ты делась? – усмехнулся он. Взяв за руку, он потащил её к автобусу.
– Деньги нашла?
– Нашла.
– Ты это… опасно так везти. Отдай их мне, я на адрес друга переправлю. – Он протянул ей бумажку с адресом.
Сильва, поколебавшись минуту, вытащила пачки и передала ему. Сергей положил деньги во внутренний карман куртки и, неловко обняв её, пробубнил:
– Ну, попутного ветра тебе и удачи… Смотри не пей, опустишься.
– Не буду!
– Ну иди, – он подтолкнул её к дверям автобуса. Сильва взобралась и, поискав глазами, нашла место рядом с пожилой женщиной.
Протиснувшись к окну, она наблюдала за тем, как Сергей быстрым шагом удаляется в сторону выхода.
– Муж? – спросила пожилая женщина.
– Нет, просто знакомый…
– Ты же ему деньги дала. Много.
– Да. Он сказал, что отправит их мне, когда я доеду.
Женщина пристально посмотрела ей в глаза:
– И ты ему поверила? Он же не отправит.
– Я знаю, – сказала Сильва, откинулась на спинку сиденья и засмеялась…
Старая история
К двери кафе был привязан пёс. Он был стар. В лучшие годы он был лабрадором шоколадной масти. Теперь шерсть его стала тускло-коричневого цвета с жёлтой проседью и проплешинами.
Женщина подошла к нему, чтобы убедиться, что пёс не брошен, а просто ждёт хозяина. Пёс рывком встал на лапы и посмотрел на неё тусклыми, слезящимися глазами. Она осторожно погладила его по голове. Пёс прижался к её бедру. Она, осмелев, обняла его.
Из кафе вышел молодой человек и подошёл к ним.
– Здравствуйте…
– Здравствуйте… Это ваша собака?
– Моя. Сид, ты плохо себя вёл? – сказал он, обращаясь к собаке.
– Нет-нет, что вы. Просто хотела убедиться, что он не брошен. Сколько ему лет?
– Пятнадцать.
– Вы не против, что я его глажу?
– Нет, пожалуйста, если это ему нравится. Сид, тебе нравится?
Пёс так же рывком сел и свернулся в клубок.
Молодой человек ушёл обратно, и она осталась ждать у кафе. Было холодно. Оранжевое солнце медленно погружалось в серый океан, оставляя отсветы в облаках.
Из кафе на неё поглядывали редкие посетители.
«Если бы я курила, – подумала она, – то моя неуместность здесь, у кафе, на пустынной улице, была бы менее заметна. Наверно, люди поэтому и курят, чтобы скрывать свою неуместность…»
Наконец, из соседней двери, из гостиницы, вышел её спутник. Движения его были отрывисты. Он выглядел деловым и говорил бесстрастно.
– Ты любишь собак?
– Да, – коротко ответила она и на прощанье ещё раз погладила пса.
Он открыл дверцу машины и сел, не приглашая её. Она оторвалась от пса и села сама. Он протянул влажные салфетки, она жестом отказалась.
Всю длинную дорогу до дома они молчали. На повороте он замешкался, и сзади просигналили. Он опустил стекло и стал ругаться, потом резко повернул направо, и она ударилась головой о стекло. Он на мгновение повернулся и спросил:
– Всё в порядке?
Она кивнула, он не увидел.
Высадив её у дома, он попрощался, так и не повернув к ней головы, и уехал.
Дома ждала подруга, у которой она остановилась.
– Ну как? – спросила она воодушевлённо.
– Никак.
– В смысле?
– В прямом. Всё закончилось.
Она выглядела обессиленной.
– Вы же ждали этого пятнадцать чёртовых лет! Это же твоя первая любовь!
Она молчала…
– Он женился на девушке, которую ему сосватали родители.
– И что?
– Он даже не представляет, как это – любить женщину.
– У вас не было секса? – округлила глаза соседка.
– Был. В мотеле, на побережье.
– И?
– Пять минут…
Он остановился на перекрёстке, потянулся и заново захлопнул дверь со стороны, где она сидела.
«Даже дверь не может толком закрыть!» – подумал он с раздражением.
Его раздражало всё, с самого начала. Её решение приехать через столько лет. Её глаза Бемби в теле чужой женщины. Её взгляд, ищущий в нём то, что уже давно перегорело.
«Интересно, жив ли её папаша? Надо было спросить». Он внутренне передёрнулся, вспомнив лицо взрослого мужика, пахнущего перегаром и нависшего над ним, восемнадцатилетним пацаном:
– Что, решил приударить за перспективной девушкой? Чтобы выбраться из этой дыры?
Увидев по дороге liquorstore[1], он припарковался и зашёл за виски.
«Интересно, если бы Леська была обычной девушкой и за ней приударил простой парень, стал бы я так себя вести?» Сердце сжалось от нежности и горя – она никогда не сможет быть ветреной, мечтательной девушкой, за внимание которой будут бороться все мальчишки вокруг.
Тогда он был ужасно горд. Ведь выбрали его. Но, несмотря на это, он не мог пройтись с ней по улице, лениво бросив руку на её плечо, как это делали другие. Она была дочкой номенклатурного работника из Москвы. И светиться было небезопасно. Его в два счёта лишили бы не только этой гордости, но и основательно подпортили бы будущее. Дальше объятий и страстных поцелуев тогда и не дошло.
Потом она уехала, и через время их переписка иссякла. Советский Союз рушился, разведя их по разным государствам. Отец её, лишившись привилегий, вскоре умер. А потом он эмигрировал и вовсе потерял её из виду.
В новой стране встретил будущую жену. Это была дочка друзей отца. Сначала его злило желание отца «устроить его судьбу». Он сопротивлялся как мог. Потом встретился, чтобы не обижать родителей. Она была, как луч света: задорная, смешливая. С её приходом в жизни всё как будто выстроилось так, как должно. Он выучился на тогда ещё новую профессию – на программиста. Купили дом, завели друзей. Потом родилась Леська – «солнечный ребёнок». И всё пошло под откос. Нет, Леську обожали оба. Но между ними пропало что-то важное. Он всё больше отстранялся, сам не понимая почему. Сначала из жизни пропали их уютные разговоры и объятия, потом секс. Он придумывал причины, из-за которых не хотел жену: то устал на работе, то голова болит, а иногда тупо напивался. Чтобы не смотреть ей в глаза.
Рано или поздно это должно было случиться. Но случилось в худшем из вариантов: это была её подруга. С ней у него получалось всё. И закончилось тоже банально: жена узнала. О прощении не было и речи, хотя он буквально валялся в ногах у жены.
Дом он оставил им и снял бейсмент[2] недалеко, чтобы быть рядом с дочкой. С подругой жены он, конечно, расстался. И весь смысл его жизни сосредоточился на дочке. Её занятия, её тренировки, её школа.
Попытки помириться ни к чему не привели. Он даже купил жене кольцо. Но она его не приняла.
Он припарковал машину и зашёл в маленькую кухню сразу за дверью.
На столе стоял букет из искусственных цветов, которые они с Леськой купили на ярмарке. Он бросил ключи на стол, достал лёд из морозилки, плеснул в стакан виски и пошёл в душ – смыть с себя этот никчёмный, позорный день.
Море тихо шелестело под лучами восходящего солнца. Они сидели, прижавшись друг к другу, укрывшись одеялом, которое она притащила из номера гостиницы.
– Ты уверена, что твои не заметили твоего отсутствия?
– Уверена. Отец вчера напился, и мама ушла к подруге в номер. В мою комнату они до завтрака точно не зайдут. А если зайдут, скажу, что я пошла завтракать одна.
– А одеяло?
– А одеяло оставлю у бассейна и попрошу горничную забрать.
– Во сколько вылет?
– В десять вечера.
Он повернул к себе её лицо и снова поцеловал в опухшие от поцелуев губы.
– Ты меня там не забудешь?
– Никогда! А ты будешь меня любить вечно?
– Вечно…
Ноша
1Сумки оттягивали руки, но поставить пакеты на грязный снег Тоня не решилась. А набрать код с тяжёлой сумкой не хватало сил. Пока она, замешкавшись, решала, как распределить вес сумок, к подъезду подошла старуха, которая жила этажом ниже сестры. Косо взглянув на неё, приложила ключ и прошла первой. Тоня ногой придержала дверь и протиснулась за ней.
– Ой, спасибо, что открыли! Вот бы ещё нажали в лифте пятый этаж.
Бабка молча вызвала лифт и, дождавшись, когда она войдёт и пристроит свои сумки, нажала на четвёртый и пятый этажи.
Тоня прислонилась к стене и вздохнула: пот катился градом по лицу, подмышкам, по спине… Крупные солёные капли пота стекали в глаза, но достать платок и вытереть было невозможно.
– Что ж ты такие тяжёлые тащишь? Могла и по чуть-чуть…
Тоня вздрогнула от неожиданности. За всё время, что Наташа поселилась в этом доме, старуха ни разу с ней не заговорила. Даже не здоровалась в ответ на её приветствие. Только недобро мерила её взглядом. «О, мадам умеет разговаривать!» – подумала Тоня.
– Я уезжаю ненадолго. Нужно, чтобы у Наташи всё было до моего приезда.
«Зачем я это ей рассказываю? Она, небось, и Наташу-то не знает».
Старуха молчала.
– И потом, я привычная, у меня-то в доме лифта нет…
Лифт с грохотом остановился. Старуха повернулась к ней:
– А кто будет за ней ухаживать, гулять её выводить? Ты подумала?
Двери закрылись, и лифт пополз на пятый этаж.
С облегчением повесив сумки на крюк возле двери, Тоня потянулась, расстегнула пальто, вытащила платок, вытерла лоб, а потом стала рыться в сумке в поисках ключа.
Услышав звук открывающейся двери, Наташа прикатилась и, сделав обиженное лицо, сложила руки на груди.
– Я думала, ты уже никогда не придёшь! Гулять пойдём?
Тоня втащила сумки и закрыла дверь.
– Сейчас, чуть отдышусь…
Повесила пуховик, разулась и зашла в ванную. Сняла свитер и наклонилась над раковиной, установленной специально для колясочника ниже обычного.
– Наташ, принеси полотенце! – крикнула она сестре.
Сестра протянула ей чистое полотенце и забрала свитер.
– Фу, как воняет! Ты это снова наденешь?
Тоня отобрала свитер и бросила в стиральную машину.
– Придётся надеть футболку. На улице мороз, а в магазине жара. Вот и приходится одеваться тепло и потом потеть в магазинах, – виновато произнесла она. – Думаю… может, сегодня не пойдём гулять? Холодно. Снегу навалило… Коляску не протащишь. Я в домашней футболке, да и ты, не дай бог, простынешь, а меня не будет неделю.
– Как это не будет? – Наташа развернула коляску и с недоумением взглянула на Тоню.
Тоня, стоя перед холодильником, быстро разбирала сумки.
– Тоня, как это тебя не будет? ‒ повторила она вопрос.
Тоня повернулась и нагнулась к ней:
– Понимаешь, Костю отправляют в командировку за границу. А мы так давно не отдыхали… И так дешевле: мы оплатим только мою половину…
По некрасивому лицу Наташи покатились слёзы.
– Ну Наташечка, ну всего неделя! Не расстраивайся, к тебе будет приходить Наталья Васильна, я уже договорилась.
– Договорилась?! – взвизгнула сестра. – А меня спросить не удосужилась?
– Вот спрашиваю…
– Нет, ты не спрашиваешь, ты ставишь меня в известность!
Она развернула коляску и уехала в комнату. Тоня вздохнула и продолжила укладывать продукты. То, что нужно готовить, – на верхние полки, то, что Наташа может брать сама, – на нижние. Нужно было успеть ещё приготовить на неделю, чтобы можно было разогреть.
Наташа вернулась:
– Это всё твой Костя! Конечно, ему наплевать на всех! Лишь бы сэкономить и жить в своё удовольствие!
– Наташ, он все свои сбережения потратил на то, чтобы у тебя был этот ремонт и все удобства!
– Конечно, лишь бы избавиться от меня!
Тоня взяла салфетку и, наклонившись к Наташе, вытерла ей слёзы. Она не хотела сейчас ссориться с сестрой, напоминать, какой ад начался дома с появлением Кости и почему пришлось разменивать жильё, делать дорого- стоящий ремонт в её квартире, чтобы она могла обходиться без посторонней помощи, а самим ютиться в крошечной панельной двушке на пятом этаже без лифта.
– Наташа, всё уже решено. Билеты куплены. Наталья Васильна будет приходить каждый день, гулять, готовить и мыть тебя. Ты и не почувствуешь моего отсутствия. Еда есть, телевизор есть, интернет есть. Чего тебе ещё нужно?
– Мне нужно общение! Родные люди!
Тоня вздохнула:
– Наташа, я понимаю. Но я не могу разорваться. Ты общаешься в интернете, как и миллионы людей. Наталья Васильна…
– Хватит! Хватит мне подсовывать эту Наталью Васильну! Ненавижу её!
– Господи, она-то чем тебе не угодила?
Тоня поставила чай и кусок торта на стол.
– Вот, попробуй. Его хвалят. Лёгкий и вкусный. Девчонки на работу такой приносили, но я на диете. Решила купить для тебя.
Расчёт был правильным. Наташа на время утешилась.
– Вот, я поставила его сюда, – Тоня показала на нижнюю полку холодильника. – И Наталью Васильну угостишь, и сама съешь, по кусочку в день. Не больше, договорились?
Наташа скорчила рожицу и тоненьким голосом произнесла:
– Договорились, мамочка!
И, перейдя на обычный голос, добавила:
– Перебьётся твоя Наталья Васильна! Училка хренова! Достала!
Тоня стала молча месить тесто. Надо было приготовить и заморозить в пакетиках пельмени на тот случай, если сестра захочет есть, когда помощницы не будет дома. Тесто успокоило её, и нервное напряжение, которое уже два дня держало её в тисках, с тех пор как Костя сообщил, что купил билеты и для неё, отпустило. Она слишком хорошо представляла реакцию сестры.
В комнате орал телевизор: Наташа смотрела какую-то передачу. Тоня знала, что будет вторая серия – прощание со слезами на глазах и скорбно поджатые губы…
2Утром, когда муж уехал на конференцию, Тоня вышла погулять у моря.
Конец февраля в европейском городе был сухим, тёплым и солнечным. Тихие улочки старинного города постепенно оживали и наполнялись ароматами из открывающихся пекарен и кофеен. Одетые с иголочки клерки в шлемах и на мопедах, дамы в малолитражных автомобилях, молодёжь в кедах и курточках нараспашку, пожилые пары, мамы с детьми влились в обычную утреннюю суету. В уличных кафе на набережной, подставив лица нежному февральскому солнцу, уже сидели бездельники и туристы. В длинном пуховике было неуместно и жарко, и Тоня зашла в большой торговый центр, чтобы присмотреть себе что-нибудь полегче.
«Что делаешь?» – тренькнул телефон эсэмэской от Кости. «Зашла в магазин. Хочу купить себе что-нибудь полегче, жарко», – ответила она. «Ни в чём себе не отказывай!» – ответил Костя с улыбающимся смайликом. Тоня улыбнулась, отправила сердечко и, сунув телефон в сумочку, зашла в магазин верхней одежды. За полчаса, которые она там пробыла, ей принесли весь ассортимент магазина, с европейской услужливостью помогая переодеваться, и в конце концов выбрали красивое пальто манто сливового цвета. Тоня покрутилась у зеркала, сделала фото и отправила Косте. «Берём!» – коротко ответил он. Пуховик завернули в удобный пакет и вручили Тоне, ещё раз поблагодарив за покупку.
Теперь можно было спуститься к морю, по которому она так скучала: после смерти родителей они на море ни разу не выбирались.
Сероватые волны с тихим шелестом накрывали жёлтый крупный песок и, вздыхая, отступали, чтобы снова вернуться и выдохнуть ни с чем не сравнимый аромат моря.
Тоня бросила свёрток на песок и уселась на него. Мерное движение волн успокаивало, и с каждым вдохом моря она выдыхала напряжение, в котором ей пришлось прожить последние годы. Солнце мягко грело лицо, шею, руки, прохладный ветер развевал длинные тёмные волосы.
Ей вспомнились родители, дача, которую они снимали в Анапе, и захотелось поделиться картиной моря с Наташей. Чтобы добыть вайфай, нужно было зайти в одно из прибрежных кафе. И она встала, отряхнула новое пальто, забрала старое и двинулась в сторону набережной. Со столика одного из них ей помахала незнакомая женщина. Тоня оглянулась: вокруг никого не было. «Вы мне?» – показала она жестом. Женщина замахала рукой: «Да-да, подойди!»
Тоня подошла к столу, за которым сидела эффектная пожилая блондинка.
Она протянула руку жестом, которым обычно протягивают её для поцелуя.
«Ну ясно, кто это. Жена шефа Кости», – подумала Тоня.
– Вы ведь Антония, жена Кости?
– Да, здравствуйте.
– Меня зовут Ирина Сергеевна, я жена Бориса Глебыча. Присаживайтесь, пожалуйста!
Она указала на стул напротив.
– Что вы будете, Антония?
Тоня смущённо улыбнулась:
– Вообще-то я искала место, где можно подключиться к вайфаю.
– Вы нашли его, – улыбнулась Ирина Сергеевна. – Вы пьёте кофе?
– Обычно пью, но утром уже выпила, спасибо.
– Тогда я попрошу для вас апельсиновый фреш, вы не против? Надо же позвать официанта, чтобы узнать пароль.
– Да, конечно, спасибо, – смущённо проговорила Тоня, ища место, где можно было устроить пакет. Ирина Сергеевна жестом позвала официанта и попросила тоном, которым обычно раздают приказы, стул для пакета, сок и пароль.
– Борис Глебыч очень ценит Костю. Исключительно умный молодой человек!
– Да, спасибо за это и за то, что сказали, тоже.
– Какое красивое у вас манто! И цвет удивительно подходит к вашим зелёным глазам!
Тоня смутилась. Ей нечасто делали комплименты. Лишний вес, который незаметно набрался за несколько лет, тоже не придавал уверенности.
– Спасибо, буквально час назад купила, – улыбнулась она.
Теперь у неё был вайфай, но не было возможности позвонить сестре в присутствии чужого человека.
– Если позволите, я зайду помыть руки…
– Ну конечно, идите! Там дальше есть терраса, с которой хорошо видно море, если захотите позвонить.
Тоня снова смутилась: «Читает мысли, что ли?»
– Обязательно воспользуюсь вашим советом, спасибо!
Видеозвонок, видимо, застал Наташу врасплох: она была напряжена.
– Наташенька, привет! Как ты там? Посмотри, как тут красиво, – Тоня повернула камеру к морю.
За спиной сестры появились две фигуры, всматривающиеся в экран: та самая старуха с нижнего этажа и ещё одна женщина, лицо которой показалось ей знакомым.
Тоня заволновалась…
– Наташа, ты не одна? Ты что, залила соседку?
Наташа замешкалась:
– Чего это я залила-то? Просто зашли проведать. Тебя-то нет!
– А где Наталья Васильна?
Наташу рассердил её вопрос:
– Где, где… Откуда я знаю? Я её не звала! Ладно, у меня гости, потом поговорим, ‒ резко закончила звонок Наташа.
Тоня позвонила приходящей сиделке.
– Наталья Васильевна, что случилось?
– А что случилось, Тонечка? Всё нормально.
– Я думала, мы договорились, что вы будете приходить к Наташе, когда меня не будет.
Наталья Васильна смешалась:
– Тонечка, Наташенька не хочет, чтобы я к ней ходила постоянно. Она зовёт меня по мере необходимости. Сегодня она вообще запретила к ней приходить. У неё гости, эти её приятельницы.
Тоне показалось, что она ослышалась:
– Приятельницы, Наталья Васильевна? У Наташи есть приятельницы?
– Ну эти, из дома. Они постоянно у неё в гостях. И когда они приходят, Наташа не хочет, чтобы я была там.
– Хорошо, Наталья Васильевна, я поняла…
У Тони был такой ошеломлённый вид, что Ирина Сергеевна поддалась искушению и спросила, что случилось.
– Ничего, ничего, всё нормально. Какой приятный сок!
Ирина Сергеевна улыбнулась.
– Может, что-нибудь ещё?
Тоня замотала головой и подставила бокал под солнечный свет.
– Так красиво! Солнце и апельсин! Таблетка для счастья…
– У вас чудесная улыбка, Антония. Позвольте спросить, откуда такое необычное имя?
– Папа был профессором истории, преподавал латынь. Полагаю, они ждали мальчика, Антошу. А когда родилась я, переделали имя на римский манер.
– О, как интересно! В каком вузе преподаёт ваш папа?
Тоня вздохнула:
– Папы давно уже нет. И мамы тоже. Я поздний ребёнок. Я родилась, когда маме было хорошо за сорок, а папе – за пятьдесят.
Ирина Сергеевна вытащила изящный портсигар:
– Вам не доставит дискомфорта, если я закурю? На открытых террасах пока разрешают…
– Нет, что вы, курите! Я пересяду с подветренной стороны.
Ирина Сергеевна замахала рукой:
– Сидите, сидите! Это необязательно.
Спрятав портсигар в сумку, она сказала извиняющимся тоном:
– В моём возрасте трудно отказываться от дурных привычек. Расскажите лучше о своих родителях. Они встретились поздно?
– Нет, что вы! Напротив, они были вместе с ранней юности. Но когда родилась моя старшая сестра, они решили не иметь больше детей. Видите ли, она инвалид с детства. Они боялись, что следующий ребёнок тоже может быть нездоровым. Да и сил, чтобы поднять ребёнка-инвалида, требовалось много.
– А потом они подумали, что её с кем-то нужно оставить, и родили вас… – печально сказала Ирина Сергеевна.
Тоню неприятно кольнули её слова. Иногда и у неё возникали такие мысли, и ей было стыдно за них.
– Нет, что вы! Я – дитя климакса, – рассмеялась она. – Скорее всего, мама просто пропустила беременность, а потом уже было поздно.
Ирина Сергеевна замахала рукой:
– Да полноте вам! Я представляю, каким чудом вы были в их жизни! Разве можно так говорить: «Потом было поздно»?
– Ну, можно сказать, что я незапланированное чудо в их жизни, – улыбнулась Тоня.
Солнце внезапно скрылось, и стало ощутимо прохладно.
– Ох, как неуютно тут стало! Давайте позовём официанта и уйдём. В вашем положении лучше не простужаться!
Тоня смешалась. О её положении знал только Костя. Неужели он проговорился?
– Нет, ну что вы! Я просто полная.
Ирина Сергеевна расплатилась и встала.
– Наши отели рядом, проводите меня?
Она взяла Тоню под руку, как будто была знакома с ней всю жизнь.
– Во-первых, деточка, вы не полная. Кто вам сказал эту чушь? Пара лишних килограммов красит женщину. А во-вторых, неужели вам кажется, что с моим жизненным опытом я узнаю о беременности по фигуре?
Пошёл мелкий колючий дождик, и они прибавили шаг.
– Просто об этом знает только Костя. Я и сама узнала пару дней назад. Я подумала, это он всем растрезвонил.
Ирина Сергеевна остановилась и посмотрела ей прямо в глаза:
– Антония, это значит, что вы ещё очень плохо знаете своего мужа, – она продолжила идти. – Но ничего, у вас ещё уйма времени для того, чтобы восполнить пробелы. А вот и мой отель. Надеюсь, встретимся на ужине. А теперь пора отдохнуть!
Ирина Сергеевна повернулась и вошла в двери роскошного отеля, как будто прошлась по красной ковровой дорожке.
Тоня инстинктивно выпрямила спину и направилась в сторону своего отеля.
3– Так ты познакомилась с Ирусей? – крикнул Костя из душа.
– Почему Ируся?
Костя вышел из ванной, вытирая волосы:
– Он её так называет.
– А-а-а-а, понятно, – Тоня красила глаза, поэтому в воздухе повисла пауза.
– Ну как? Ровно?
Костя подошёл к ней:
– Ну-ка, – и, повернув её, поцеловал в губы, – ровнее не бывает.
– Интересная дама, – продолжила разговор Тоня. – Такое впечатление, что читает мысли без спросу.
– О-о-о да-а-а, Ируся, она такая. Она очень прошаренная в психологии. У них сын погиб в 8 лет, она чуть с ума не сошла. Лечилась у лучших психотерапевтов, многое сама знает. Что с тобой?
– Ну вот, и где мои идеальные стрелки?
Костя взял её лицо в руки и поцеловал в глаза:
– Глупышка, это случилось тридцать лет назад. Не плачь!
Тоня вытерла глаза ватным диском.
– Не знаю, что со мной. Наверное, беременность… нервы. Всё, дай мне собраться, – улыбнулась она, отбиваясь от объятий мужа.
– Ты сказала Наташе?
– Когда? – переспросила она, тщательно вырисовывая новые стрелки. – Я же сделала тест в день отлёта. Потом скажу. Даже не знаю как. И как я буду тягать теперь ей сумки.
– Никак. Пора привыкнуть к доставке. А если тебе трудно, то я буду заказывать сам.
