Весенний сборник рассказов

Меня поразило то, что птица совершенно спокойно смотрела на нас, не выказывая никакого волнения и испуга. У нее был ясный взгляд, немного заинтересованный.

– Мама, мама, надо ей помочь! – повторяла Соня, теребя меня за руку.

«Вот, конечно, ни раньше ни позже нужно было нам оказаться здесь и сейчас. Почему я всегда попадаю в такие ситуации? Что теперь делать? Уйти со спокойной душой точно не смогу», – думала я.

– Малышка, держи мою сумку.

В левую руку я осторожно взяла голубя, переживая, что он начнет вырываться. Но нет, он абсолютно спокойно вел себя, как будто только этого и ждал.

До дома оставалось идти минут пять. Проходя мимо детского сада, мы встретили несколько человек. Мужчина прошел с равнодушным взглядом, уступив нам дорогу, сойдя с тротуара. Девушка с большими черными бровями брезгливо поморщилась. Женщина средних лет в длинном пальто сочувственно посмотрела на нас. Мне было не привыкать ловить на себе такие взгляды. Каждый раз, когда мы ездили с семьей на пикник в лес или к реке, первым делом я брала большой пакет, надевала перчатки и собирала мусор в окру́ге, дочь мне помогала, пока муж раскладывал стол, походные кресла и подготавливал мангал. Отдыхающие люди и рыбаки наблюдали, перешептывались, иногда пускали смешки в нашу сторону. Мне было все равно. Я считала, что где бы ты ни был и в окружении кого угодно ты должен быть достоин себя. Некоторые считали меня занудой, но это меня почти не задевало. Вот и тогда с голубем…

– Соня, только бабушке не говори, а то переживать будет.

– Ладно, мамуль.

Осталось пройти самый опасный участок пути, мимо дома свекрови. Я думала, только бы не встретиться с ней, только бы она не узнала о нашем пополнении, а то опять скажет, что я в дом всякую грязь приношу. Мы уже подходили к подъезду, как я услышала знакомый голос.

– Сонечка, привет!

Дочь оглянулась, отпустила мою руку и побежала навстречу бабушке, которая догоняла нас.

– Здравствуйте, Зинаида Николаевна!

– Что это у тебя?

– Голубь раненый, видимо, собака схватила, – сдержанно ответила я.

– И куда ты его теперь? – поджав губы, спросила свекровь.

– На лоджии в коробке пока поживет, а там посмотрим, может, в понедельник к ветеринару свозим. Нельзя ему на улице оставаться – загрызут собаки или кошки, – сказала я, испытывая волнение.

– Издохнет! Говорю, издохнет! – холодно произнесла свекровь. – Выброси его в кусты.

– Бабушка, ты что? Ему же больно, – запищала дочь.

– Зинаида Николаевна, мы пойдем, Соня уже проголодалась.

Свекровь резко махнула на меня рукой и пошла дальше. Я ощутила дрожь и холод, будто мне дали пощечину ледяной рукой.

Придя домой, первым делом мы нашли коробку, я посадила в нее голубя, поставила миску с крупами, налила воды. Птица начала активно клевать, не стесняясь нашего присутствия. Во мне промелькнула искра радости и надежды, я уже давно не испытывала такого чувства.

– Доченька, пойдем, не будем ему мешать, – я погладила Соню по спине, и мы вышли с лоджии. – Давай хорошенько помоем ручки, и обещай без меня на лоджию не выходить. Договорились?

Дочь смотрела на меня и одобрительно качала головой. Я думала, что нужно быстрее поужинать, а потом обработать рану голубю. Зная, что птицы могут быть переносчиками разных опасных заболеваний, я размышляла, как лечить рану, не подвергая себя и ребенка опасности.

Пикнул телефон. Это свекровь прислала мне ссылку на статью под названием «Дети и голуби», в которой говорилось о разных болезнях, таких как орнитоз, листериоз, гистоплазмоз… Я набрала ответное сообщение: «Насколько мне известно, все эти болезни излечимы, а вот бич нашего времени – „синдром жестокого сердца“ – это посерьезнее будет, даже врачи не знают, что с этим делать…» Здесь я вспомнила, как муж советовал мне не обращать внимания на его мать, делать скидку на возраст, и удалила сообщение, решив совсем не отвечать, а то вдруг еще давление у нее поднимется. «Все равно мы с ней никогда не понимали друг друга и, скорее всего, уже никогда не поймем», – пронеслось в голове.

Соня удивительно быстро все съела, не канючила, как обычно, видимо, ей не терпелось понаблюдать за лечебными процедурами. Звонить в ветклиники было бесполезно, в пятницу вечером уже ни одна не работала. Поэтому я решила воспользоваться советом одного ветеринара, который говорил: «Если не знаешь, чем лечить животное, – лечи как ребенка».

– Дочь, неси ватные диски, перчатки, хлоргексидин, лечебный порошок и маску.

Этот набор у нас всегда был под рукой. Соня безупречно справилась с заданием и наблюдала за мной, я попросила ее не подходить близко.

Надев маску и перчатки, я аккуратно взяла голубя и понесла в ванную, вымыла лапки, накинула на нижнюю часть туловища и тонкие ножки старенькое полотенце, так чтобы он меня не поцарапал. Меня во второй раз поразила глубина его спокойствия, а его осознанный взгляд я не забуду никогда, такой даже у людей встречается нечасто. Я ощущала какую-то сюрреалистичность происходящего. Глаза буквально кричали: «Жить! Я хочу жить!» Он смотрел на меня, будто хотел спросить: «А ты хочешь жить?» Мне даже стало неловко. Рана успела подсохнуть и превратилась в большую болячку, часть перьев правого крыла прилипла к ней. Я обработала больное место хлоргексидином, освободила крыло, затем присыпала антибактериальным порошком.

– Ну вот, готово! Ест, водичку пьет, глаза горят, значит, жить будет! – произнесла я, записывая на телефон короткий ролик, просияв от радости. Софийка, как его назовем?

– Может, Голубка?

– Голубка – это же девочка, а мы точно не знаем, кто это, девочка или мальчик.

– Мам, ну пусть Голубка! – настаивала дочка, притопывая ногой.

Я озадачилась вопросом определения пола по внешним признакам птицы. Мне стало интересно, сколько живут голуби. Загуглила. Оказалось, что они могут жить аж до тридцати пяти лет, по-моему, это достаточно много. «Птица может быть моей ровесницей, но в этом случае ее дни уже бы подходили к концу. Нет, слишком бодрый у нее взгляд, с огоньком». Стала разбираться с внешними признаками: окрасом, формой головы, толщиной грудки, длиной шеи и лап. Запуталась и прекратила это бессмысленное занятие. «Какая мне разница – голубь, голубка, – лишь бы птица поправилась. Голубка так Голубка».

Муж вернулся позже обычного, я все ему рассказала. Он, конечно, не был в восторге от идеи принести птицу в дом, но разрешил мне ее оставить.

– Марк, принеси завтра переноску из гаража, пожалуйста.

– Зачем, ей вроде и в коробке неплохо?

– Как думаешь, легко жить, ничего не видя перед собой, только глухую стену?

Марк посмотрел на меня то ли с непониманием, то ли с недоверием, округлив глаза.

– Я поставлю переноску повыше, чтобы Голубка могла смотреть в окно. Она будет видеть на улице своих сородичей, и ей не будет одиноко, – объяснила я.

– Ладно, принесу завтра, – тихо ответил муж, подмигнув мне.

Выходные пролетели незаметно, каждое утро я навещала Голубку, кормила ее, обрабатывала рану, мыла переноску. В небольшом пластиковом домике птице было достаточно комфортно, она не выказывала знаков волнения, не махала крыльями, лишь ела, пила, иногда непродолжительно что-то бормотала на своем птичьем языке. Чаще она будто спала в уголке нового убежища, словно набиралась сил для восстановления. Кожный покров птицы начал заживать, но она по-прежнему поджимала правую лапку, я волновалась, сможет ли она нормально ходить и летать.

В воскресенье вечером Соня стала вялой и отказалась от ужина, я почувствовала неладное, во мне поселилась тревога, сердце начало биться чаще, а вдохи становились более глубокими. Поцеловав дочь, я поняла, что у нее жар. Измерила температуру, на шкале – тридцать девять. Я дала ей жаропонижающее, и она пошла в свою кровать. Дочь пожаловалась на боль в животе. Прошел час, а температура не спадала.

– Вызывай скорую, надо принимать экстренные меры, – обратилась я к Марку. Трясущимися руками я собирала вещи, на всякий случай. Влажные ладони оставляли следы на документах. Перед глазами всплывали строчки из статьи, в которой говорилось, что инкубационный период некоторых заболеваний от одного дня.

Муж позвонил на сто двенадцать и пошел готовить клюквенный морс. Медицинская помощь оказалась совсем не скорой, приехав только через сорок минут. Я тем временем поила дочь с ложечки и думала, может быть, это из-за меня Соня заболела, вдруг от голубя чем-то заразилась?

Молодой врач, точнее, фельдшер, лет двадцати пяти, измерил температуру. Тридцать девять и пять на градуснике. Медик сделал укол Соне. Она лежала, уже почти не реагируя на происходящее, проваливаясь в болезненный сон.

– Госпитализироваться будете?

– Нет пока. Там посмотрим… если что, сами приедем.

Через час температура стала спадать. Дождавшись утра, я позвонила Светлане Константиновне – педиатру Сони. Периодически мы возили дочь на осмотры к ней, но в экстренных случаях она разрешала звонить ей на личный номер. Я обрисовала ситуацию, рассказала о своих опасениях и перечислила симптомы болезни. Светлана Константиновна внимательно меня выслушала, задала несколько уточняющих вопросов. Она успокоила меня, сказав, что маловероятно заражение от птицы при соблюдении норм безопасности. Она посмеялась и заметила, что мы все, и взрослые, и дети, каждый день глотаем с потоками воздуха целую кучу возбудителей разных заболеваний, и это нормально. Я немного успокоилась, записала назначение врача, и мы договорились о следующем созвоне.

Днем пришло сообщение от воспитателя в общий родительский чат: «Уважаемые родители! Выявлена кишечная инфекция. Группу закрывают на семь дней. После карантина дети приходят со справками от педиатра». Известие от воспитателя детского сада подарило облегчение.

Я снова набрала врачу, она откорректировала план лечения. Части выписанных лекарств в нашем городке не оказалось, но муж купил их по дороге домой. Соня пошла на поправку, и через четыре дня она снова показывала мне свои акробатические номера, стойки на голове, прыжки с подоконника на кровать и танцевальные импровизации. Я радовалась тому, что дочь вернулась в свое привычное состояние. И эта радость была не единственной: Голубка тоже восхищала меня успехами восстановления, на оголенной коже появились черные точки – зачатки новых перьев, местами они уже стали вылезать наружу светло-серыми мягкими перышками. Болячка становилась все меньше, птица начала шевелить больным крылом. «Удивительно! Всего лишь шесть дней, еда, вода, покой, немного внимания, а такие достижения!» Забота о птице активировала во мне внутренние силы и пробуждала радость. Головные боли стали реже меня беспокоить. Я спешила с работы, зная, что дома меня ждет пернатая подружка. При встрече со мной она всегда издавала один и тот же звук, будто, прикартавливая, говорила: «Привет!»

Подходила к концу вторая неделя нахождения Голубки в нашем доме. Ее оголенный участок спинки полностью покрылся небольшими перышками. Воскресным утром меня разбудило приятное воркование, я тихо открыла дверь на лоджию и увидела, как Голубка, смотря в окно, поет свои песни. Сложно передать словами те чувства, которые я испытала. Это восторг, восторг до слез, я присела на порожек и смотрела на птицу, не отводя глаз, веря, что все не зря, все наладится, осталось только зажить лапке, которую птица по-прежнему поджимала. Я почувствовала, будто что-то изменилось в моих внутренних настройках, точно заржавевшие детали механизма освободили от налета и нанесли на них защитное масло. Мне захотелось привнести в свою жизнь ярких красок, новых впечатлений, эмоций и просто жить, радуясь каждому дню. Я стала прислушиваться к себе и вспоминать, что раньше дарило мне удовольствие и вдохновение. «Да, точно! Это же музыка, танцы, путешествия и прогулки на природе. Я просто забыла о себе в последнее время, с головой уйдя в трясину бытовой суеты и нелюбимую работу. Банк, пожалуй, совсем не мое. В нем я обесточиваюсь. Не хочу больше терять свое время и силы на чуждое мне занятие». Осознав это, на душе стало легко, я чувствовала, как мышцы щек сокращаются, натягивая улыбку на мое лицо, а по телу пробегает приятная теплая волна.

Подходил к концу апрель, солнце пригревало все сильнее. Почки на деревьях набирали силу, готовясь показать свое великолепие этому миру. Стрижи в этом году прилетели раньше обычного, они кружили над домами, будто играли, перемещаясь по воображаемому кругу. Их пронизывающий свист проникал вглубь сердца и пробуждал сознание. Наша Голубка стала широко расправлять крылья и привставать на правой лапке. В переноске теперь было тесно, поэтому лоджия целиком стала ее пристанищем. Она довольно ворковала, передвигалась, прихрамывая, пыталась сделать первые в новой жизни взлеты, но пока только невысоко подпрыгивала и активно махала крыльями.

– Любимый, привет! У меня для тебя сюрприз.

Я разложила электронные билеты и вручила Марку, только что вернувшемуся с работы.

– Это же в Москве?! – брови мужа поднялись ко лбу, а глаза широко раскрылись.

– Да! Заодно отдохнем, сменим обстановку, а я наконец-то послушаю вживую музыку любимого композитора, – я поцеловала мужа, ласково смотря ему в глаза. – Отказы не принимаются, билеты не возвращаются. Это подарок на мой предстоящий день рождения, – полушутя заявила я и пошла на кухню, пританцовывая и тихо напевая мелодию.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Герцогиня Амалия Евгения Елизавета Баварская – баварская принцесса, супругаимператора Франца Иосифа I. Императрица Австрии с 24 апреля 1854 года (дня заключения брака). Известна под уменьшительно-ласкательным именем Сиси (нем. Sisi), которым ее называли родные и друзья (в художественной литературе и кино употребляется вариант написания Сисси), а также как Елизавета Австрийская (Википедия).

2

Франц Ксавер Винтерхальтер – немецкий живописец и литограф, один из самых модных портретистов середины XIX века. Портрет императрицы Елизаветы Австрийской (Сисси), написанный им в 1865 году, называется «Императрица Елизавета в придворном бальном платье с бриллиантовыми звездами (Сисси)».

3

Здесь – игра слов. Анютины глазки – это народное название фиалок Виттрока (Viola × wittrockiana).