Застигнутые революцией. Живые голоса очевидцев

Именно для этого около десяти часов утра группа людей явилась в Старый арсенал в верхней части Литейного проспекта у перекрестка со Шпалерной улицей, где находились Управление артиллерии и небольшой оружейный завод. Эта группа вломилась в ворота Арсенала и убила отвечавшего за охрану помещений пожилого полковника{296}. В это время в здании находился британский военный атташе генерал-майор Альфред Нокс, общавшийся со своими российскими коллегами, он увидел «огромную беспорядочную массу солдатни, заполонившую всю широкую проезжую часть улицы и ее тротуары». Командиров-офицеров среди них не было, вместо этого ими руководил «крошечного роста, но очень горделивый студент»{297}. Нокс и его коллеги сгрудились у окон, им хотелось посмотреть, что будет происходить. Сначала повисла «жуткая тишина», потом раздался грохот – на первом этаже начали крушить окна и двери. Завязалась перестрелка, и толпа хлынула внутрь, убив и ранив несколько человек, охранявших помещение. В безумном неистовстве толпа хватала все подряд – винтовки, револьверы, шпаги, кинжалы, боеприпасы и пулеметы – все, что попадалось под руку. В разграблении увлеченно участвовали и солдаты, и гражданские лица. Перегнувшись через перила лестницы, Нокс наблюдал, как они хватают шпаги офицеров артиллерийского управления, которые спешно покидали здание, а в это время «хулиганы шарили по карманам их кителей, оставленных в гардеробе». Они даже разбивали стекла витрин, чтобы забрать оттуда экспонаты, несмотря на то что эти винтовки были «образцами вооружения других стран, к ним не было боеприпасов, и толку от них никакого не было»{298}.

На Литейном проспекте в это время, около одиннадцати утра, другая толпа нацелилась на ненавистные бастионы царизма – расположенное неподалеку здание Окружного суда и Дворец правосудия, а также прилегающее к нему помещение тюрьмы предварительного заключения. Вскоре ворота тюрьмы были распахнуты, заключенные (в основном ожидавшие суда преступники) были отпущены на свободу, им вручили оружие, и, как только они вышли, здание тюрьмы было подожжено. Окружной суд тоже сожгли, уничтожив все хранившиеся там судебные дела – символический акт, совершенный, несомненно, в интересах всех только что освобожденных заключенных{299}. В большом пожаре погибли не только картотека полиции, но и ценные исторические архивы, относившиеся еще ко временам правления Екатерины Великой. Когда прибыли несколько пожарных расчетов, толпа не позволила им погасить пламя. Французский журналист Клод Анет видел, как «изысканно одетый пожилой человек кричал, заламывая руки при виде горящего здания, из которого вырывались «языки пламени»: «Неужели вы не понимаете, что в огне гибнут все судебные документы, архивы, которым нет цены?» Грубый голос из толпы ответил ему: «Не беспокойся! Мы сможем поделить дома и земли между представителями народа и без помощи ваших драгоценных архивов». Этот ответ был встречен «ревом одобрения»{300}.

Тем временем Дональд Томпсон в посольстве США на встрече с послом Фрэнсисом (показавшимся ему «весьма хладнокровным и собранным») узнал от него о том, что же происходит на Литейном проспекте. Томпсон немедленно отправился туда вместе с Борисом и Флоренс Харпер. Там они увидели «огромное скопище людей, чуть ли не миллион человек, как мне показалось, и эта толпа жаждала крови», вооружившись «самыми разными видами оружия, какие себе только можно вообразить»{301}. Он начал незаметно фотографировать своим потайным фотоаппаратом, опасаясь, что его по ошибке примут за шпиона полиции, но тут он заметил, что английский фотограф, работавший на газету «Дейли мирор»[50], и Клод Анет делают то же самое. Раньше Клод Анет успел сбегать к себе в номер и взять свой фотоаппарат, после чего он начал фотографировать на Литейном проспекте из-за автомобиля, но тут его заметили. Вскоре он стоял прижатый к стене тремя штыками. Солдаты попытались сагитировать Клода, но тут к ним подошла молоденькая студентка и «начала яростно меня обвинять». Он сказал им, что он француз, журналист. Возможно, спросил он, они хотели бы посмотреть документы? «Возьмите пленки, – упрашивал Анет, – но оставьте мне фотоаппарат. Я ваш союзник». События стали принимать неприятный оборот, но в этот момент кто-то подскочил к Клоду, вырвал фотоаппарат из его рук и удрал с ним. Анет был очень огорчен потерей «ценного объектива Герца»{302}.

Томпсону тоже не повезло. Он застрял в круговерти беснующихся толп на Литейном проспекте. Все вокруг него бегали с криками: «Смерть полицейским!» Неожиданно он сам был арестован, и его потащили в полицейский участок. Он показал им пропуск для представителя прессы США, тем не менее их с Борисом заперли в душной маленькой камере, где находилось еще около двадцати других задержанных, а вокруг раздавались звуки выстрелов и пулеметные очереди, крики, и вопли, и «треск ломающихся дверей и звон разбитых стекол». «Стоял такой грохот, какого я в жизни не слышал», – вспоминал он. Там их продержали, пока Борис пытался убедить полицию, что «американец» настоящий. Вскоре после этого в полицейский участок ворвалась толпа и разбила замки на дверях их камеры, они с Борисом и опомниться не успели, как «окружающие стали бросаться к нам с объятиями, стали целовать нас, восклицая, что мы свободны». В приемной участка, выходя наружу, Томпсон «застал невыразимо ужасную сцену»: «на коленях стояли женщины и рвали на куски тела полицейских». Он увидел, как одна из них «пыталась порвать чье-то лицо голыми руками»{303}.

На Литейном проспекте уже творилось «неописуемое столпотворение», полыхали здания Окружного суда и Дворца правосудия, вокруг стоял непрерывный треск перестрелки. С опрокинутого трамвая, как с пьедестала, один за другим ораторы пытались агитировать толпу, но, как вспоминал Луи де Робьен, было «невозможно разобрать ничего вокруг в этом беспорядочном движении охваченных паникой людей, которые бегали туда-сюда»{304}. После давки возле Нового арсенала откуда-то появились три полевых орудия, которыми никто не знал, как управлять; кроме того, с заводов были притащены пушки, траншейные мортиры и большой запас снарядов для них. Все это в спешном порядке было установлено на импровизированные заграждения, сооруженные из груды ящиков, тележек, столов и мебели из кабинетов Окружного суда. С этих заграждений можно было держать под прицелом весь Литейный проспект вплоть до пересечения с Невским. Для обеспечения поддержки на парапете расположенного позади этих заграждений Литейного моста были установлены пулеметы на случай, если с северной стороны подойдут какие-либо верные царскому режиму подразделения{305}. Когда прибыла группа семеновцев, сохранявших пока верность царю, между ними и ротой восставших волынцев начался ожесточенный бой, за ходом которого, группами прячась в переулках и дверных проемах, наблюдали обычные граждане, причем среди зевак было много женщин и детей. Некоторые из них подвергали себя огромному риску, «под сильной перестрелкой спокойно выходя из своих укрытий, чтобы забрать раненых»{306}. Джеймс Хоктелинг видел, что раненых забирали немедленно, стоило им только упасть. После этого на снегу оставались лишь «длинные следы свежей крови». Его поразило и то, что в перерывах между перестрелками штатские заполоняли весь Литейный, чтобы, как обычно, пойти за покупками, и даже выстраивались в очередь возле булочных. Они расходились, лишь заслышав пулеметные очереди. Стремительно развивающиеся вокруг события для многих растерянных граждан были нереальными, «как если бы они смотрели какую-то мелодраму в синематографе»{307}.

Оружия, награбленного из армейских казарм, Арсенала, тюрем и полицейских участков, было так много, что его раздавали всем подряд, так что вскоре толпы штатских разных сословий, рабочих и солдат, ликуя, расхаживали повсюду, потрясая этим оружием и постреливая. Вот как это описал британский инженер-механик Джеймс Стинтон Джонс: «То увидишь, как какой-то хулиган расхаживает с офицерской шпагой, висящей на перевязи, повязанной поверх его тужурки, с винтовкой в одной руке и револьвером в другой, то встретишь мальчонку с большим ножом мясника, привязанным веревкой через плечо. Где-то неподалеку заметишь рабочего, неловко держащего офицерскую шпагу в одной руке, а штык в другой. У кого-то в руках сразу два револьвера, у другого винтовка в одной руке, в другой – ломик. Вот студент с двумя винтовками, перепоясанный пулеметной лентой, а рядом с ним другой, со штыком, примотанным на конце обычной палки. У пьяного солдата в руках остался только ствол винтовки, остальная часть отвалилась, когда он взламывал какой-то магазинчик»{308}.

Артура Рейнке из компании «Вестингауз» очень тревожило, как свободно раздавали оружие и боеприпасы детям: «Было необычно… видеть русского подростка лет пятнадцати, неумело пытавшегося запихнуть магазин в пистолет. Дети расхаживали с огромными кавалерийскими саблями. Часто встречались самозваные гвардейцы-студенты, вооруженные турецкими саблями или японскими мечами с изысканными резными рукоятями». «Даже уличные мальчишки, видимо, подбирали револьверы и палили почем зря в голубей», как заметил другой свидетель{309}.

Офицерам, которые в тот день на улице отказывались сдать оружие по первому требованию, спасения не было. На них нападали даже женщины. Медсестра Эдит Хеган видела, как «толпа женщин преследовала одного заслуженного, увешанного наградами офицера, имевшего поначалу весьма бравый вид. Офицер пытался прогуляться по Невскому проспекту и выглядел очень раздосадованным, когда его преследовательницы отняли у него оружие. Шпага его попала к седой женщине, которая пронзительно выкрикивала, по-видимому, какие-то ругательства в его адрес. Женщина презрительно сломала шпагу о колено пополам, а обломки швырнула в канал»{310}.

К полудню к вооруженным штатским на Литейном проспекте примкнули двадцать пять тысяч солдат Волынского, Преображенского, Литовского, Кексгольмского и саперного полков. Арно Дош-Флеро вспоминал, что на улице собралась плотная толпа, заполонившая все на четверть мили вокруг, «вдохновленная своей верой в себя»{311}. Повсюду среди могучего рева революционного волнения, пения и ободрительных выкриков был виден алый цвет борьбы – наскоро сделанные революционные знамена, розетки и нарукавные повязки, красные ленточки, привязанные к стволам винтовок.

Когда у революционеров появились автомобили, события стали развиваться еще быстрее. Главный военный гараж в Петрограде был взломан, оттуда были вывезены все легковые автомобили и несколько бронированных грузовиков{312}. Были взломаны также частные гаражи состоятельных людей по всему городу, все их легковые машины и роскошные лимузины были конфискованы. Все эти транспортные средства были немедленно обтянуты красными полотнищами знамен, и их стали гонять туда-сюда по Литейному проспекту и по другим улицам. Часто за рулем этих автомобилей сидели неопытные водители, которых бешеная скорость приводила в исступление. В машины битком набивались солдаты, штыки их винтовок торчали из окон. Из разбитых задних стекол некоторых автомобилей высовывались пулеметы. Вооруженные повстанцы лежали даже на автомобильных капотах. Но популярнее всего среди революционеров было разъезжать (и это отчетливо запомнилось многим очевидцам) с оружием наизготовку на широких порожках угнанных легковых автомобилей. Им суждено было стать плакатными образами революции, поскольку в течение ближайших нескольких часов эти бронированные легковые автомобили и грузовики сыграли важную роль в распространении новостей о происходящем. «Громыхая по исполненным сомнения улицам…они несли убежденность в силе». Именно благодаря этим автомобилям и грузовикам «город удалось быстро взять под контроль», по мнению американского журналиста Исаака Маркоссона, репортера журнала “Everybody’s Magazine”. «Пешком этого сделать было бы невозможно»{313}

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Гринвич-Виллидж – богемный район Нью-Йорка (прим. пер.).

2

«Канцелярия» – группа сотрудников посольства Великобритании в какой-либо стране, занимающихся политическими вопросами (прим. пер.).

3

Истребительная эскадрилья «Лафайет», официально числившаяся подразделением французских военно-воздушных сил во время Первой мировой войны, состояла из американских летчиков-добровольцев; в феврале 1918 года была полностью (вместе с самолетами и механиками) передана военно-воздушным силам США (прим. пер.).

4

В 1914 году после начала войны России с Германией Санкт-Петербург был переименован в Петроград (здесь и далее прим. авт., если не указано иное).

5

Среди владельцев предприятий были и немцы, однако после начала войны в 1914 году они все потеряли.

6

Буквальный перевод с английского – «Главная улица», такое название носили главные улицы многих английских провинциальных городов (прим. пер.).

7

«Говорим по-английски», далее, соответственно, «Здесь говорят по-французски», «Мы говорим по-немецки» (прим. пер.).

8

«Барчестерские хроники» – произведения английского писателя викторианской эпохи Энтони Троллопа (прим. пер.).

9

Согласно Негли Фарсону, британское посольство получало мячи для гольфа из Англии в вализах дипкурьеров, поскольку «в военное время мячи для гольфа представляли такую же ценность, как соколиные яйца».

10

До этого Джордж Бьюкенен находился на дипломатической службе в Вене (Австро-Венгрия) под началом своего отца, а также в Токио (Япония), Берне, Дармштадте, Берлине (Германская империя) и Гааге (Нидерланды).

11

Простая до примитивности карточная игра, в которой соперники должны угадать пары («семейные пары») карт на руках друг у друга (прим. ред.).

12

Джорджу Бьюкенену никогда не подходил климат Санкт-Петербурга, и его здоровье настолько ухудшилось, что, когда сэр Эдвард Грей выяснил, как часто тот болел, он предложил ему пост посла в Вене. Однако сэр Джордж Бьюкенен предпочел остаться в Петрограде.

13

По мнению США, Россия нарушила положения договора, гарантирующие права американских граждан иудейского вероисповедания на свободное перемещение по территории Российской империи (прим. пер.).

14

Джулия Грант и князь устроили пышную великосветскую свадьбу в 1899 году в одном из особняков сети «Астория» в городе Ньюпорт (штат Род-Айленд) с приглашением элиты Восточного побережья, которая одарила молодоженов алмазами, севрским фарфором, столовым серебром, украшенным монограммами, и драгоценностями от Рене Лалика. Джулия Грант была одной из американских «флибустьеров», вступивших в брак с русскими аристократами, и до революции являлась дуайеном Петроградского высшего общества.

15

При отсутствии убедительных доказательств таких утверждений, а также с учетом предложений, что брак посла не был счастливым, представляется более вероятным, что одинокий Дэвид Фрэнсис, который любил красоток, просто испытывал удовольствие от общения с мадам де Крам и ее компании.

16

Что еще более важно, при поддержке Дэвида Фрэнсиса Джордан стал одним из двух американцев, получивших разрешение начальника полиции Петрограда фотографировать в городе.

17

Простые российские граждане могли получить алкоголь только на черном рынке или же по рецепту врача.

18

«Квинз» (“quinze”) – карточная игра типа «очко» (прим. пер.).

19

Маршевая песня британской армии (прим. пер.).

20

Дош-Флеро был сыном немецкого иммигранта, поселившегося в штате Орегон. Во время войны он взял фамилию своей французской матери, Флеро, чтобы избежать возможных проблем при работе корреспондентом на Западном фронте.

21

В Торнио на железной дороге происходила смена колеи со шведской на финскую (российскую) железнодорожную систему (прим. пер.).

22

Джордж Кеннан (1845–1924) был известным американским путешественником и исследователем, автором многочисленных разоблачительных публикаций о российской уголовно-исполнительной системе в Сибири.

23

Статьи Гарольда Уильямса публиковались также в изданиях «Дейли телеграф» и «Нью-Йорк таймс».

24

Многие статьи обозначались просто: «От нашего корреспондента в Петрограде» – или как-то в этом роде, и сейчас уже трудно восстановить авторство и отдать должное тем британским и американским журналистам, которые писали с места событий во время революции.

25

Дипломированные медицинские сестры являлись сестрами Красного Креста, в основном из госпиталей Сент-Томас и Сент-Бартс в Лондоне.

26

Построенное в восемнадцатом веке и известное в качестве дворца Белосельских-Белозерских, это здание было реконструировано в девятнадцатом веке и в 1883 году куплено великим князем Сергеем Александровичем и его женой Эллой, сестрой императрицы. После того как великий князь в 1905 году был убит, его жена приняла постриг и подарила дворец великому князю Дмитрию Павловичу, который сохранил здесь для себя частные апартаменты на первом этаже. Именно здесь он с Феликсом Юсуповым укрылись, все в истерике и в крови, после того как убили Распутина.

27

Дочь королевы Виктории, принцесса Елена, была замужем за принцем Кристианом Шлезвиг-Гольштинским.

28

Энид Стокер была племянницей Брэма Стокера, автора романа «Дракула».

29

«Весьма милая и благоразумная женщина, которая стоит 17 леди Мюриэл, – отзывался о ней хирург Англо-русского госпиталя Джеффри Джефферсон. – Всем здесь уже достаточно надоела леди М., поскольку у нее появляются весьма глупые идеи и она всегда хочет чего-то нового». Триумвират в лице леди Сибил Грей, леди Мюриэл Пэджет и леди Джорджины Бьюкенен окажется неустойчивым; как описывала их одна из медсестер, это были «грозные, смелые, исполненные сознанием своего долга и решительные соперницы».

30

По Фаренгейту, что соответствует 10 градусам по Цельсию (прим. пер.).

31

Аристократические семьи, тесно связанные с британской королевской семьей.

32

Порфирио Диас – президент Мексики, отстранен от власти в результате государственного переворота в 1911 году, умер в изгнании в 1915 году.

33

Ее настоящее имя Лилли (Мадлен) Бутон. Дочь рабочего зернового элеватора из штата Айова и в последующем актриса в американской театральной труппе, которая давала представления в США и ездила с различными репертуарами по Европе, она очаровала чрезвычайно состоятельного графа Григория Ивановича Ностица, военного агента России во Франции, и вышла за него замуж; он был вторым из трех ее мужей из числа аристократов.

34

Историческая область на Украине (прим. пер.).

35

Русский фунт равен 0,41 кг (прим. пер.).

36

Листерин – антисептическое средство для полоскания рта и горла (прим. пер.).

37

Дикислород в то время, очевидно, использовался для отбеливания зубов.

38

К тому времени большинство армейских частей и подразделений в Петрограде были запасными, наиболее боеспособные части и подразделения регулярной армии были направлены на фронт, в результате чего в столице находились в основном неопытные призывники, некоторые из которых были из числа забастовщиков, призванных в армию в качестве наказания.

39

Речь идет о компании «Кодак» Джорджа Истмена (прим. пер.).

40

Источники дают противоречивую информацию о температуре в Петрограде, многие из них представляют ее значительно ниже, чем она была на самом деле. См. концевую сноску 7 к этой главе.

41

Труд рабочих военных предприятий хорошо оплачивался; кроме того, эти рабочие, как рабочие высокой квалификации, получали большие хлебные пайки, поэтому они менее охотно выходили на забастовку.

42

Это слово было запрещено вплоть до отречения императора 3 марта 1917 года, когда царская цензура исчезла и можно было отправлять необходимую информацию; это означает, что самые первые правдивые сообщения из России могли быть опубликованы на Западе лишь где-то после 16 марта (по новому стилю).

43

Нынешний Московский вокзал (прим. ред.).

44

Воспоминания разных лиц в отношении этого эпизода очень отличаются: по некоторым сведениям, казак выстрелил, но Томпсон, который был там в тот момент, однозначно утверждал, что это был удар саблей.

45

Каковы были полномочия Стопфорда, так и осталось неизвестно. Он поехал в Петроград в августе 1916 года, якобы для того, чтобы заключить с российским правительством контракт на поставку радиооборудования для самолетов, но вскоре он вошел в круг высшего общества, где вращались представители русской аристократии и светские люди Петрограда, и передавал инсайдерскую информацию послу Великобритании, сэру Джорджу Бьюкенену.

46

В 1912 году в Париже Пакс какое-то время была любовницей британского секретного агента Сидни Рейли.

47

Конгрегационалистская христианская церковь в Петрограде была известна как «Американская церковь», поскольку предыдущий американский посол и многие члены американского посольства были там прихожанами.

48

До начала войны 1914 года в Кантемировском дворце в доме номер 8 по Дворцовой набережной располагалось посольство Турции. Впоследствии это здание было арендовано Государственным муниципальным банком Нью-Йорка для своего Петроградского филиала. Просторные залы с высокими потолками на втором этаже были переоборудованы в помещения банка, расставлены письменные столы, пишущие машинки и арифмометры.

49

В данном случае, как и в других, Томпсон ссылается на фотографии, сделанные им в то время, но, по-видимому, не сохранились ни их негативы, ни распечатанные снимки. Эти фотографии не вошли в книгу-фотоальбом «Россия, сочащаяся кровью», которую Томпсон издал, опубликовав сделанные в России в 1917 году фотографии.

50

Вероятно, это был Джордж Мьюз, один из первых военных фоторепортеров «Дейли мирор» и единственный британский фотограф, официально аккредитованный военным ведомством России и допущенный на позиции русской армии на фронте.

Комментарии

1

Violetta Thurstan, Field Hospital and Flying Column, p. 94. Виолетта Терстан, как и многие другие, оказавшиеся в то время в Петрограде, была поражена масштабами города и его притягательной силой: «Это один из тех городов, чье очарование застает вас врасплох. Он громаден, привлекателен, неотступен, он просто поражает ваше воображение… В нем все настолько огромно, избыточно, безмерно… Его дворцы грандиозны; блоки, из которых они сложены, казалось, обтесывали титаны» (Rogers, Box 3: Folder 7, p. 12–13; в дальнейшем в таких случаях будет обозначено как 3:7, соответственно).

2

Fred Morris Dearing, unpublished MS memoirs, p. 88.

3

E. M. Almedingen, I Remember St Petersburg, pp. 120–122; см. также уникальные воспоминания о Петрограде 1916 года в произведениях: Huge Walpole, The Secret City, p. 98–99, 134, Leighton Rogers, Wine of Fury.

4

E. M. Almedingen, Tomorrow Will Come, p. 76.