скачать книгу бесплатно
В каждый твой мускул и в каждую складку
он проникал так дремотно и сладко.
Помнишь, сплетались в борьбе и усилье
счастья и боли тяжелые крылья.
Билось, терзало, на волю хотело,
тело рвалось из распятого тела.
Помнишь, как вырвалось звонкое тельце,
красное – в белое полотенце.
Миг – и сияет немеркнущей искрой
воля, и вера, и труд материнский.
Пьет он твой сок, твою теплую влагу,
мысль и любовь, и красу, и отвагу,
и расправляет окрепшие плечи
в блеске и в радости сын человечий.
Глянул вокруг – и доволен остался
миром открытым – и вот засмеялся!
Знаете вы, как смеются дети?
Кукла
Ватный ком на ватный ком,
ручки, ножки круглые…
Потрудились мы с сынком,
смастерили куклу.
А теперь мы скажем так
всем друзьям на свете:
начинается спектакль,
приходите, дети!
Все умела, все могла
эта наша кукла:
чай пила и пол мела,
и в ладошки стукала.
И – при ватной голове –
песни пела соло,
как хороший человек,
добрый и веселый.
Наши гости с ней поют,
хлопают, хохочут,
а один из них надут
и глядеть не хочет.
«Разве это кукла?
Это ж просто пугало!»
Не печалься, отойди,
но дружить с ним бойся:
от такого ты не жди
ни добра, ни пользы,
если вырастет большой
и останется такой.
Не утешит никого
и не позабавит,
ничего он своего
людям не оставит.
Так и будет жить весь век,
занятой и пухлый.
Люди скажут: «Человек
или, может, кукла?!»
Осторожно! дети!
Шел автобус так и сяк,
солнышко на свете.
Но висит дорожный знак:
«Осторожно! Дети!»
Как кораблик, он поплыл
по волне дорожной,
потому что знак тут был:
«Дети! Осторожно!»
Осторожно! Из пелен
улыбнется с лаской
и возьмет тебя в полон
чистота и слабость.
Осторожно! И пронзит
взгляд живой и синий,
палец тоненький грозит
самой сильной силе.
Осторожно! И правей,
и левее – дети,
все, что делаешь, проверь,
можно лучше делать.
Осторожен будь и смел
днями и ночами:
подрастает смена смен,
суд твой и начальство!
И сквозь солнце, и сквозь мрак
пусть в пыли дорожной
каждый видит тот же знак:
«Дети! Осторожно!»
Ребенка древние глаза
Ребенка древние глаза,
глаза отцовские и ваши,
их взгляд, дремотный, дымный, важный,
он испаряется скользя.
Улыбки… Краски… Голоса…
исчезли! Рот кривит обида!
Вдруг закрывается обитель.
Спят под ресницами глаза.
Орет, проснувшись, зол и груб.
Бунтует, пленник и хозяин.
Бей кулачонками в глаза им!
Хвать воздух, воду, соску, грудь,
обман, любовь – и сыт на вечер,
и смолкла гневная гроза.
Смеясь, разглядывают вечность
ребенка древние глаза.
В дому моем…
В дому моем, как в цирке,
чудя, вертясь, поя,
ах, клоуны-эксцентрики,
потеха вы моя!
Весь день – для трудных странствий,
весь день – от вас вдали,
в неласковом пространстве
от неба до земли.
После своих походов,
изранившись, устав,
вхожу к вам потихоньку,
со смехом на устах,
и шарю: где он, ключик,
чтобы открыть на миг
мир куколок и клюшек,
ваш неподдельный мир.
Забыла я, забыла,
как девочкой была,
какое горе было,
что кукла умерла!
И сколько оснований:
честь, сила и покой –
мир объяснять словами
«хороший» и «плохой».
Торг
Была судьба моим вассалом,
и, вплоть до нынешнего дня,
от стольких бед, любя, спасала
неосторожную, меня.
Приняв из мира слов и крови,
из песен тех, что он певал,
о, как тепло родного крова
меня ласкало наповал!
Сквозь ненависть, корысть и ругань,
ни разу не плутая в них,
о, как повсюду нежность друга
меня отыскивала вмиг!
О, как бог радостей семейных,
запутавшись, где свет, где тень,
творил, дыхание замедлив,
глаза и смех моих детей!
Вся, вся в долгах, вся прожитая,
но – хоть потрогай – во плоти,
все жду, все жду, все ожидаю,
когда прикажешь: уплати!
За взглядом моего ребенка
с надеждой, с ужасом слежу…
Я отработаю работой!
Собачьей службой заслужу!
Назначь, какая будет плата
(тоской, потерями, трудом),
чтоб брат повсюду встретил брата,
и дом был Мир, и Мир был дом?
Зима
Где сугробы-терема,
в блеске трубы рыжие,
и трамваи, и дома,
что белеют крышами?
Где там север ворожит?
Где заночевал еще?
Невозможно больше жить
без зимы, товарищи!
Подождет, помучает
и посыплет тучами,
легкое, летающее,
на ресницах тающее.
