Сердце дракона

За это время раны Адерли зажили полностью, не хватало только глаза и кисти. Глаз Адерли услужливо прикрыли повязкой из кожи, а вот кисть менять на протез не спешили. Элай знал, что эльфы в союзе с гномами, а значит у них есть технологии по созданию качественных замен конечностей. Гномы готовят всегда основу и подробно объясняют магам, как сделать ее подвижной. Увы, в Перперадо пока до этого не дошли, все пытались перекупить технологию, обменять на новейшие разработки страны, но гномы ввели патент на изобретение и только усложнили все. Хотя в свете послених событий, это Альма-Матер усложнили всем жизнь, из-за их эксперементов восстали эльфы, пала страна, и, вероятно, наука была задушена полностью за то время, что они находятся в лазарете.

Пока Адерли разгуливал из стороны в сторону по палате, Норвинка с еще одним медиком, судя повсему человеком, помогали Элаю снова встать на ноги. Она что-то говорила на своем языке, а человек переводил это. Элай чувствовал себя ребенком, но реабилитироваться после перелома колен оказалось куда сложнее, чем пережить ту пытку в лапах у Арахно.

– Вот так, теперь обопрись ей об плечо и попробуй согнуть ногу – сказал человек.

Элай посмотрел на маленькую пышную норвиночку и только улыбнулся, пытаясь скрыть адскую боль из-за полной атрафии и поврежденных сухожилий, которые при всей хирургии и стараниях все равно отказывались до конца сгибаться.

– Daantfish! – воскликнула норвинка.

Элай только озадаченно посмотрел на человека. Второй лекарь прочел немой вопрос в глазах вартарана и сказал:

– Она говорит, что ты молодец.

– Откуда ты знаешь норвинский? – поинтересовался Элай, присаживаясь на кровать, чтобы отдохнуть.

– Правильно говорить не норвинский, а севернофилидинский.

– Чего? – удивился он.

– Филидины, сервеное поселение, которое и вступало в союзы с гномами, норвинцы говорят на отдельном диалекте, сформированным обоюдным заимствованием слов и преобразованием под твердый северный диалект – ответил лекарь.

– Ты был историком? – удивился Элай.

– Не совсем, я обучался в институте ГроальГраада на медецинской кафедре, но также изучал историю языков и читал множество лингвистических произведений. – лекарь замолк на секунду – меня кстати Джороми зовут.

– Меня Элай – парень протянул руку мужчине в знак доверия и знакомства.

Их беседу прервала норвинка, которая снова что-то говорила, на непонятном языке.

– Она просит тебя встать самостоятельно и попробовать удержать вес – сказал Джороми.

Элай начал вставать, преодолевая боль. Он оперся руками за край лежанки, после перенес вес на ноги и уперся в колени. Все давалось с таким трудом, что парень не мог вообще поверить в то, что когда-то ходил и бегал. Тяжело отдышавшись, он с трудом оттолкнулся руками от своих же колен и поднялся в полный рост. Тяжесть и боль – это все, что он чувствовал. Но увидев то, как норвинка улыбается, он даже приободрился и решил сделать несколько шагов. Казалось, что связки разорвутся, словно струны на лютне, но ноги медленно начали передвигаться по полу, и он смог преодолеть пару метров, покачиваясь, словно моряк на суше.

– Она так радуется – удивился Элай, видя, что норвинка даже в ладоши захлопала, когда он пошел.

– Она много сил потратила на тебя, всегда приятно лицизреть свой успех – спокойно ответил Джороми.

– Скажи, а как ее зовут?

– Стига, – на их языке означает звезда, – ответил лекарь.

– Хотя бы буду называть теперь ее по имени – Элай улыбнулся. Он и сам не заметил, как уже вплотную подошел к ней.

Норвинка поймала его и, подхватив за плечо, быстро довела до кровати. Джороми перевел, что она придет через пару дней, а Элай должен будет продолжать ходить и тренироваться, без фанатизма, но с должными усилиями. Она пообещала, что за пару недель подвижность вернется.

Лекари ушли. Элай лежал на кровати и размышлял уже не о боли и страданиях, предателях и войне, нет. Он размышлял о том, как бы ему научиться понимать и говорить со Стигой. Он хотел бы провести с ней время, начал фантазировать о том, что если бы не война, а это была просто лечебница, а не плен, то они бы весело проводили время, сидя с вином вечером у берега, ели бы хлеб и болтали о звездах. Элай не видел принебрежения в ее глазах, только радость, а значит и он был ей не омерзителен.

Из мечтаний, как всегда, выдернула прислуга, к слову, тоже вартаранка. Она принесла еду в палату Адерли и Элая. За время в госпитале нельзя было сказать, что их хорошо кормили, но и на дрянную армейскую мешанину еда похожа не была. Сегодня принесли странный салат, суп с грибами и яблоко. Сытым конечно не будешь, но и с голоду не помрешь. Элай знал, что эльфы не едят мяса, да они вообще мало что едят, считая, что все творения – это задумка Дневы, великие частицы плана мироздания, а значит есть можно только то, что природа сама восполнит. Сама восполнит, это, по их мнению, трава, коренья и прочая зелень, которая в лесах росла на каждом шагу. Элай был не любитель такой пищи, он предпочитал оливки, кукурузу, рыбу и телятину, но увы. Наверное, настоящий кусок мяса ему попадет в рот еще очень и очень нескоро. Ведь Червонный легион явно будут кормить объедками, как не достоиных.

Косо поглядывая на Адерли и поедая свой суп, Элай вспоминал, как читал книгу одного из вартаранов, что угодил в плен к норвинцам. После нескольких недель допросов и выяснений, как он вообще оказался в цепях, норвинцы поняли, что вера Перперадо и Норвинии идентична, тогда этот вартаран прославился тем, что заключил мирный союз, основываясь только на том, что раз вера общая, значит и трогать друг друга не нужно. В книге писалось, что норвинцы специально интересовались его меню и давали ему только ту еду, которая подходила по рациону. Сказки, да и только. Мирный договор не просуществовал долго, и уже через три года к берегам северной Палерны прибыли четыре драккара. Сопротивления норвинцы не встретили, а после пообещали больше не прибывать на эту землю, ибо лучше добывать славу в сражениях, чем грабить беззащитных. Вот так Перперадо окончательно и занял нейтралитет в военных конфликтах. Сначало предки переселились сюда, тем самым разорвав прямые границы эльфов и людей, потом заключили союзы с Синджавой и Ашдерфьердом согласно торговым пактам, а потом и от норвинцев получили обвинение в трусости и слабости, из-за чего стали совершенно не интересны.

***

Прошло еще три недели, Элай спокойно ходил, как и раньше, только хромал из-за чего бегать и прыгать для него было тяжело, но как сказала Стига, и это пройдет через годик другой. С Адерли они по-прежнему не разговаривали, была попытка, но стражник тут же ее прервал, объяснив это тем, что они пленные, а не гости, хоть и назодятся здесь по приказу командира Арахно. Хотя Элай окончательно решил, что нужно выяснить причину, по которой его друг так поступил, они словно пытались глазами передать друг другу информацию, о возможности небыло, а значит если аудиенция пройдет исправно, то будет предостаточно времени, чтобы узнать все и решить, предатель Адерли или нет.

Сегодня их должны будут сопроводить императору Эльтуриилу. Элай нервничал, в то время, как Адерли по обыкновению сохранял спокойствие, именно это и заставляло думать, что это не мы на крючке, а эльфы, что он контролирует эту игру. Элай надеялся на это, хотел верить, но все ровно руки предательски дрожали.

Час назад им принесли сайраншеальские вещи, заставили привести себя в порядок, поскольку Эльтуриил ненавидел, когда к нему притаскивают избитых и замученных пленников. Еще не утешал тот факт, что они с Адерди в Азингале, а это значит, что если они провалят аудиенцию, то скорее всего их просто сгноят в темнице без шанса убить себя самому или выбраться.

Время подошло. Двери в лазарет открылись, и туда вошла вооруженная стража. Шесть сайраншеальских рыцарей в полном обмундирование сжимали алебарды. Они расступились, сквозь них в комнату вошел Ииверти.

– Ну что, господа. Думаю, пора вас проводить в зал заседаний, император Эльтуриил лично ждет вас для беседы.

Элай и Адерли покорно встали и пошли за эльфом. Стража окружила их, давая понять, что, если кто-нибудь из них сделает хотя бы шаг в сторону, они поднимут их тела на концах алебард. Место, где они находились, в народе носило название хрустальный замок. Эта была резиденция Эльтуриила в городе Азингал. К удивлению, Адерли, их привезли не в Тайлеграан, столицу, а сюда, на задворки, что находились рядом с границами Перперадо. Это могло означать только то, что император Эльтуриил лично управлял военными действиями, хоть и удаленно.

Коридоры, по которым их сейчас вела стража, были выполнены в виде высоких многоуровневых арок, словно наконечники стрел, повсюду хрустальные вставки и витражи. Где-то висели картины с изображением природы, а на пол был устелен ковровыми дорожками зеленого цвета с золотистым орнаментом. Они поднялись на второй этаж и свернули в другой коридор, пройдя через массивные деревянные двери, украшенные серебряной ковкой в виде листьев и цветов. Около них стояли стражники в синих доспехах с гербом Сайраншеала на груди. Коридор был длинным, с одной стороны его были все те же витражи и хрустальные вставки, а на другой висели портреты каких-то эльфов и эльфиек. Пол был просто деревянным и покрыт лаком. В конце коридора была аркообразная дверь, украшенная золотой ковкой с массивными золотыми ручками. Стражники, что стояли рядом с ними, словно по команде одновременно открыли обе створки, чтобы не задерживать движение конвоя.

Внутри зала заседаний было много света, он был полукруглой формы, а одна стена полностью состояла из окон в золотистой оконтовке, вместо привычных деревянных рам. Напротив этих окон был длинный стол, в центре которого спиной к окнам сидел сам император Эльтуриил. Весьма старый, даже для эльфов, у него были волосы цвета меда с редкой сединой, на руках у него были белые перчатки, а сам он был одет в белоснежную рубаху с аккуратной золотой вышивкой на воротничке и изумрудный плащ, украшенный тисьмой и легкими. Стол для заседаний был весьма диковенным. Тяжелая деревянная столешница лежала на тонкой, искуссно сделаной, кованой подставке, которая под определенным углом своими гранями создавала рисунок женщины и мужчины, что спелись в объятьях. Стулья были под стать столу, только на спинках красовались гербы Сайраншеала. В комнате был огромный папоротник, который покорно стоял в углу комнаты рядом с небольшой софой из плетеных веток, украшенной золотом и черной ковкой.

Элая и Адерли сильным движением поставили на колени, а Ииверти прошел за стол к императору и, поклонившись, сел на одно из свободных мест.

– Вот эти двое, о ком ты мне полгода жужжал в уши? – грубо спросил Эльтуриил.

– Да, великий император Сайраншеала. Эти двое напрямую причастны к такой организации, как орден Отрешенных. Они, особенно он – Ииверти ткнул пальцем в Адерли, – могут принести на блюдечке то, что вам так требовалось.

– Хорошо. Мне доложили, что к вам уже прислали командира Червонного легиона. Он ввел вас в курс дела.

– Да… – тихо, даже боязливо ответил Элай.

Эльтуриил только скривил лицо. Он и сам понимал, что это обычные кметы, которых не учили учтивости и правильному общению в стенах дворцов. Хоть это и было наглостью для любого из высокопоставленных господ, отвечать так, император все же решил продолжить разговор.

– Объясню всю задачу. Пока армия будет зачищать нижнюю Сиффу, вы двое проводите моих уполномоченных господ к алтарю Дракона. Там же вы заберете и принесете мне его сердце. Если вы сможете это сделать, то в дальнейшем вам объяснять всю важность данной войны.

– Великий император Сайраншеала, разрешите я уточню – в разговор вступил Ииверти.

Эльтуриил жестом показал, что эльф может говорить.

– Ваша задача не просто принести сердце дракона. Это необходима для того, чтобы компания, которая уже много столетий разворачивается за спинами всего мира, смогла иметь успех. Тот, кто спонсировал ваши экспедиции в наши леса, явно не заинтересован в том, чтобы все мы сохранили жизнь.

Элай только напуганно и непонимающе оглядывался, то на Адери, но на Ииверти, поднять глаза и посмотреть в лицо императора он боялся.

– Разрешите, ваше величество – тихо сказал Адерли.

– Привыкай называть меня император, чужеземец, ежели нет, я просто вздерну тебя, а головой украшу невзрачный кол на передовой прямо у ворот Сиффы. – Эльтуриил повысил голос. Пускай они и были необразованными чужестранцами, но терпеть их он был не намерен.

– Прошу прощения, император – Адерли приклонил голову. – Ссли мы добудем сердце дракона, это явно повлечет за собой собрание Ордена. А значит, что Великий Наблюдатель сам явится к нам, чтобы закончить начатое. Я уверен, что вы знаете столько же, сколько и мы с Элаем, и сами понимаете, что после этого поступка начнется просто охота за четыремя душами.

Эльтуриил нахмурился, он отер щеку рукой и только удовлетворительно качнул головой. Элай, глядя за всем, этим вообще не понимал того, что здесь происходит, но желание назвать Адерли предателем улетучивалось окончательно.

– Верно. Но если ты решил примкнуть к нам, то это, как никогда, докажет твою верность. Тогда, на собрании ордена я смогу показать сердце дракона, а что касается наблюдателя. Им займется каратель ордена, думаю он не упустит возможности еще раз загнать ваше черное племя обратно – Эльтуриил встал. – Аудиенция окончена, завтра эти двое должны быть в расположении, ты Ииверти проследишь, чтобы у них было все необходимое и передашь лично в подчинение господину Сельнерану.

Стража резко поставила на ноги вартаранов и вывела из зала. Двери захлопнулись, оставив внутри только императора и Ииверти.

– Император, я понимаю, что вот-вот настанет тот момент, о котором трещат все пророки, но если Баур не справится?

– Баур справится, у него не будет выбора. Он или найдет и уберет с пути ордена эти души, либо самого наблюдателя. Рыцари ордена сейчас по всему миру активно изучают и разыскивают Лона, думаю нам ничего не грозит – Эльтуриил ходил по залу из стороны в сторону.

– А вашей, простите за дерзость, дочери? – Ииверти опустил взгляд.

– Ей не грозит и подавно. Баур лично занимается этим вопросом, тем более, это в его интересах обезопасить ее.

– Я понял вас, гсоподин император. Позвольти откланяться, дела не ждут – Ииверти встал со стула и поклонился.

Эльф покинул кабинет, в его глове было много мыслей по поводу того, что будет дальше. Орден Рассвета давно играл в свою игру, но сейчас начинался последний ход, который должен был показать, кто выйграет, а кто проиграет.

Червонный легион

Торговый дом Перперадо исключает участие гномов в ведении внутренней торговли в стране. Так же Перперадо является единственным государством, в котором до падения не было введено открытие банков Ашдерфьерда и принятия гильдии банкиров. Даже закрытый Сайраншеал активно ведет торговлю через гильдии Ашдерфьерда, переводя и храня валюту в их банках на своей территории. Пускай государство эльфов и закрыло свои границы, введя четкое разделение на эльфов и другие расы, все же они оставили банк гномьей гильдии банкиров в столице, тем самым отдав контроль двадцати процентов финансов гномам.

Отрывок из журнала Ашдерфьерда «Банки и нумизматы мира» автор Кирг Барсвет

Адерли молча сидел на краю телеги, свесив ноги, и наблюдал за тем, что творится в стране. Элай сидел рядом, он продолжал молчать, и сейчас Адерли думал только о том, как поведать этому смелому и преданному дурачку всю историю.

Вчера вечером их полностью экипировали и с помощью магии отправили обратно в Перперадо, в дне пути от Сиффы. Тут был стационарный лагерь дивизии Мертвые головы, именно они в течении трех месяцев собирали и вербовали Червонный легион. Снаряжение для иноземцев и полукровок оказалось на порядок выше чем у регулярной армии. Все дело было в том, что император Эльтуриил был готов рискнуть мечами и латами, но не хотел подставлять под удар свой народ. Наковать можно заново, а вот воспитать новых воинов – процесс более трудоемкий и долгий.

В телеге вместе с ними ехал тот самый эльдариил и еще двое норвинцев. Назвать дорогу утомительной, означало не назвать ее никак. Все они молчали, даже старались не смотреть друг на друга, в воздухе висела недосказанность и брань, которая грозила разгореться если кто–то из них откроет свой рот. Элай старался молчать, оглядывая небольшие леса и поля, которые были частично выжжены. Вдоль дороги им не раз попадались небольшие конвои, которые волокли измученных вартаранов, сковав им руки. Элай не знал, то ли это те, кто продолжил войну, то ли просто преступники, по эльфийским меркам, нарушившие новые законы. Но он знал точно одно, сегодня в расположении он переговорит с Адерли.

Наблюдая за тем, как опустели деревни возле Сиффы, сердце у Элая сдавливало. Вместо виноградников, где раньше работали его собратья, сейчас были пустыри и развалины. Чем ближе к столице, тем страшнее становилась картина. Они проезжали лагерь, который был разбит беженцами прямо под открытым небом. Кто–то жил в палатках, кто–то просто спал на земле. Вокруг лагеря ходили эльфийские патрули и, казалось, что это не те, чьи дома были разрушены при штурме, а узники, которых утром казнят. Огромное количество вартаранов разбирало завалы, оставшиеся после эльфийского нашествия. Все выглядели измученными, уставшими. Элай не мог просто так смотреть на это, но и что–то предпринимать уже было поздно.

На протяжении всего времени у него в голове постоянно трепыхались мысли о Стиге. Норвинка не выходила из его головы, чем на самом деле только омрачала ситуацию, поскольку парень понимал, что и мечтать о чем–либо светлом уже бессмысленно, а лицезрея опустошенную родину, возможно, и противозаконно.

Поздно вечером, когда уже луны начали светить с неба, и мерцать звезды, они прибыли в столицу. Вернее, в то, что от нее осталось. В стенах были бреши, белая штукатурка была черной от сажи, везде виднелись последствия битвы. Колокольня, что была на одной из стен, была полностью разрушена. Около городской стены были вырыты огромные братские могилы, куда стаскивали изуродованные тела вартаранов. Своих воинов эльфы хоронили с почетом, увозили на родину с помощью магов и там предавали огню. Вартаранов же не сжигали, просто пленные стаскивали своих друзей и братьев, кидали в яму полную воды и крови, а когда она становилась полной, просто засыпали грязными комьями некогда плодородной земли. Внутри города картина была ничуть не лучше, дворец был разграблен, а распятое тело Дракона висело на кресте прямо на дворцовой площади, под ним лежали отрубленные головы тех, кто сражался до последнего, защищая царя.

Адерли, который все это время сохранял спокойствие, нервно сглотнул и поморщился, видя вспоротое брюхо своего правителя. Эльфы постарались на славу, они прибили его гвоздями и смотали проволокой к распятью. По следам, которые были видны невооруженным взглядом, делали они это, пока царь был еще жив, и только потом вспороли ему брюхо, вывалив внутренности наружу. Элай старался не смотреть, но трое эльфов, которые копошились среди убитых, заставили слезу скатиться по его щеке. Остроухие с помощью ножей срезали золотые кольца с холодных, окостеневших пальцев, срывали украшения и укладывали в большие сумки. Пока телега ехала через город к расположению, взору Элая предстало не мало ужасных картин. Избиения, насилие, мародерство. Казалось, что ушастые совсем не уважали своего врага. Они относились к телам погибших воинов, словно к блохастым псам, но не как к воинам.

Глядя на все это Элай повернулся к Адерли и, не выдержав, прошипел:

– И это им ты присягнул на верность?! Ты потащил меня за собой в этот котел бесславия! – глаза парня горели злобой.

– Не думал, что ты вообще можешь говорить после Арахно – процедил Адерли. – Как приедем, там и поговорим, глупец.

Элай хотел плюнуть в лицо своего бывшего товарища, но решил не развивать конфликт. Проделав долгий путь по разоренным и полуразрушенным улочкам Сиффы, телега остановилась возле военного корпуса Червонного легиона. Как ни странно, основали его в постоялом дворе для приезжих. Одно из самых элитных мест в Перперадо стало просто грязной казармой, на которой небрежно углем был нацарапан номер подразделения и его название. Верхний этаж был опален и разрушен, а рядом со зданием стояло с десяток палаток, три полевых кухни и несколько лошадей, небрежно привязанных к кованым решеткам на окнах первого этажа. Мраморная плитка вся была измазана грязью и лошадиным дерьмом, рядом с домом лежало с десяток мертвых тел, которые никто не спешили убирать, только один из эльфов мочился на покойника и распевал какую-то песню на своем языке.

Новое пополнение, которое должно идти в бой и захватить подземную Сиффу прибыло на место. Словно скотов, их, погоняя бранью, выгрузили из телеги и загнали в здание. В вестибюле, раньше украшенном лепниной, статуями и картинами прекрасных вартаранок, теперь царил хаос. На полу валялась солома, прямо в здании было несколько свиней и пара кур. Мясо, которое готовили полевые кухни солдатам. Фонтан с хрустальными фресками и статуэтками, что стоял в центре вестибюля был разбит, а в нем валялись битые бутылки из-под вина. К солдатам вышел полный гном и, ухмыльнувшись, сказал:

– Добро пожаловать к отбросам. Надеюсь дорога была не такой тяжелой, как моя? – он засмеялся.

Эльдариил, которого направили сюда, как командира отряда, встал перед пополнением и огляделся.

– До плена я бывал здесь. Прекрасное место было раньше – он недовольно покачал головой. – Приводить в порядок будет потом очень сложно.

– Бывал здесь? – спросил Элай.

– Ну да. Неужели ты думаешь, что я всю жизнь провел в плену у эльфов. Раньше с супругой я жил в ГроальГрааде и занимался ювелирными изделиями в Джимаши. У меня подвеску заказывал сам Манкурат. В то время мы с женой исколесили пол мира. Были тут, на грязевых курортах Синджавы, в горных храмах Ашдерфьерда. Много где, пока черт меня не занес по делам в Сайраншеал. Ну а там закон Элтуриила и каторга. Хорошо хоть супруга осталась дома. Меня кстати Павиис зовут – он улыбнулся парням.

– О, господин Павиис? – удивился гном, который слушал все это время эльдариила. – Крамер. Вхожу в состав вашей бригады, так сказать. Мы с моими парнями заняли место на третьем этаже, думаю, и вам там будет уютно.

– Веди, я так понимаю весь Червонный легион состоит из самостоятельных отрядов.

– А кто бы его знал, господин начальник. Нас сюда с парнями с рудников прислали месяц назад. Мы же не дураки воину пропускать. Тут и поживиться, и сбежать под шумок можно. Да только ушастый король обвел нас вокруг пальца. Нет тут ни войны, ни наживы. Только баб местных насилуй и золотишко таскай на благо сайраншеальской казны. А мы с друзьями, как бы порядочные, до чужих баб неохочи, добра такого как тут, нам не надо.

– Неужели – ехидно сказал Элай.

– А ты паренек так не смотри, не смотри так. Мы хоть с братвой и из вольных земель к ушастому попали в плен, а подобной мерзостью не занимались и заниматься не думали. Мы наемники. У нас честь есть и кодекс свой, тем более бабы у вас специфические, на ящериц похожи, но рукой по чешуе проводишь и ууух, – гном скорчился, – как будто член дракону держишь, а не бабу.

– Язык бы попридержал? – в разговор вступил Адерли.

Норвинцы, что шли по постоялому дому следом за всеми, только и могли, что молча наблюдать за происходящим.

– Да я попридержу, господин, вы не серчайте, не обидеть хотел, только разницу вкусов подчеркнуть и разнообразие культур.

– Ты лучше, Крамер, мне скажи, как обстановка и под чьим руководством отряды действуют – перебил их Павиис.

– А кто бы знал, нас в день приезда встретил павлин эльфийский сюда привез и все, больше его никто не видел. Ходим пыль пинаем. В работах участия не принимаем, сидим тут целыми днями, скоро, как псы, выть начнем. Иногда где-то еще очаги сопротивления образуются. Лучше бы уборкой занялись, четыре месяца тела под солнцем и дождем, тут недолго и до заразы докатится Сиффа. Говорят, в регионах все уже живут, как жили, а тут нет. Бывают вылазки из подземного города, так там опять бои кипеть начинают. Короче за здоровьем населения следить некому, да и незачем, такое чувство, что эльфы потом тут все сожгут и так оставят.

– Но трупы, которые хоронят, свежие, пролежи они тут, уже бы давно загнили! – удивился Павиис, выразив всеобщее недоумение.

– Ну конечно свежие, эльфы их хоть и не хоронят, а какой-то отравой маги тут все опрыскали. А те, которые за стеной, так это после вчерашней стычки.

Элай слушал Крамера внимательно. Хоть гном и не был культурен и образован, но его слова о том, что в столице еще идет сопротивление внушало надежду. Это означало, что можно сбежать, и снова сражаться за свою родину!

– Вот пришли, вы, ящерицы, сюда, вы вояки туда – гном тыкал пальцем по комнатам, некогда дубовые, красиво окрашенные, двери были запачканы, а на одной из них были чьи-то внутренности и кровь – а вы господин Павиис со мной.