скачать книгу бесплатно
– Если хочешь, – снова заговорила она со мной, – поедем ко мне. А, Юр? Поехали? У меня вареники с вишней, как ты любишь. Что ты хотел взять?
– Ничего! – еще больше разрыдался я и все шмыгал, шмыгал без остановки.
А тетя Настя снова зыркнула на Андрея, как будто он специально соврал и вытащил нас сюда. Я поднял на него глаза. Он стоял и смотрел на меня молча, но по его взгляду мне стало ясно, что он понимает. Я думал, он, наверное, будет злиться за то, что я притащил его сюда просто так, без нужды, да еще заставил снова говорить с тетей Настей, но он как будто все знал заранее. Знал, что ничего мне не надо – просто как будто хотелось стать ближе к маме. Он не звал меня с собой. Только тетя Настя продолжала кудахтать:
– Ну поедем ко мне, Юр? Поехали, а?
Я замотал головой, вытер слезы и сказал, что поеду лучше с Андреем. Когда мы выходили, он закрыл дверь сам и положил ключи в карман джинсов.
– Отдай! – потребовала тетя Настя.
– Нет, – отрезал он.
– Это не твоя квартира…
– Это Юркина квартира, – ответил он. – И пока он со мной, ключи будут у нас. А ты идешь домой пешком.
Мы быстро спустились по лестнице и уехали.
– Это из-за мамы, да? – робко начал я в машине.
– Что? – не понял Андрей.
– Тетя Настя так вас не любит, потому что вы бросили нас с мамой?
– Я бы никогда вас не бросил, – тяжело сглотнув, ответил Андрей. – Так все вышло, Юр… Прости меня.
Через пару дней Андрей подошел ко мне и спросил, хочу ли я вообще с ним жить. Он сказал, что если не хочу, то он не станет принуждать, и если мне лучше будет с тетей Настей, то он примет мое решение. В общем, мы тогда поговорили, и я сказал, что хочу остаться с ним. Я сам принял такое решение, он ведь все-таки был моим отцом, хотелось бы сказать мне. Но на самом деле у него просто было гораздо лучше, чем у тети Насти и чем у нас дома. У него была большая квартира с офигенным ремонтом и боксерской грушей, подвешенной к потолку в моей комнате. У него были футбольный мяч и свисток с символикой Барселоны, которые он привез прямо из Испании с какого-то матча. И еще Андрей часто заказывал пиццу или даже суши и возил меня в школу на машине.
– Квартира, в которой вы жили, по закону скоро будет твоя, – как-то начал Андрей недетские объяснения.
И тут я напрягся, подумал: вот сейчас окажется, что квартира ему наша нужна. Но он продолжил:
– Надо только все дела с наследством уладить, но я об этом позабочусь. Я знаю, ты, наверное, не очень понимаешь. Я предлагаю сдавать ту квартиру, пока ты у меня живешь, а деньги на твой счет перечислять будем. Когда тебе исполнится восемнадцать, сможешь их забрать и решить, что делать с квартирой.
– Вы правда мой папа? – со всхлипом спросил я.
Я вообще часто тогда спрашивал его об этом, как будто он мог случайно расколоться, проболтаться. Но он не врал. С каждым нашим днем, прожитым вместе, это становилось все очевиднее.
В мою школу ездить было очень далеко, аж в другой район города. Одного меня Андрей не отпускал категорически – возил и забирал всегда сам, и я начал подозревать, что его через какое-то время это стало напрягать. Не возить меня в школу, а то, что школа была далеко. Да и паршивая школа, чего уж там. Грязная, ободранная. Но больше всего, думаю, Андрея напрягало рано вставать по утрам. Он этого не любил. Вообще он был какой-то то ли дизайнер, то ли рекламщик, то ли менеджер – все время делал всякие крутые красивые штуки на компьютере. То принты для футболок, то вывески, то плакаты.
Квартира его была безупречна. Стены светлые с большими постерами ярких картин. Мебель очень простая, темная – полки и несколько шкафов. Везде очень чисто. Андрей не любил беспорядок, я это сразу понял. Пару раз очень вежливо он попросил меня не разбрасывать свои вещи – и мне понравилось. И у него везде были такие клевые подставки для стаканов и кружек, ну, чтобы не портить мебель. Вот прямо везде – чтобы желание поставить стакан на стол или стеллаж не застало врасплох. Еще у Андрея дома была посудомоечная машина, поэтому тарелки и кастрюли он никогда не мыл сам. Отличный выход, чтобы мужчинам не заниматься «женскими делами», отметил я. Еще у него полно было всякой навороченной техники: крутая плита, холодильник синего цвета, стереосистема, белый компьютер с яблоком. Из-за всего этого я стал на него жутко злиться. При таких деньгах он, скотина, ни разу нам с мамой не помог! Даже подарок на день рождения мне не прислал: мама всегда в лепешку разбивалась, скапливала гроши, чтобы на праздник мне что-нибудь крутое купить, а этот… Он как чувствовал, когда на меня накатывать начинала эта неприязненная зависть. Тогда брал меня, и мы ехали в магазин и накупали там мне всяких мелочей в комнату – каких я хочу. Но не этим отец покорил меня. И не тем даже, что купил мне две пары дорогущих бутс и спортивные костюмы, от которых визжали все пацаны в футбольной команде. А тем, что, с тех пор как забрал меня, не пропустил ни одной моей игры. Правда, даже отборочные и какие-то проходящие – он всегда приходил. Сидел на трибуне, болел, а потом поздравлял или поддерживал, обнимая и хлопая по плечу. Мама так и не видела, кажется, ни одного матча. Ей все время было некогда. И даже когда игры проходили в ее выходной, она чаще всего просто спала или занималась своими делами. Я сам готовил себе завтраки. Супы мама варила заранее, и поэтому обед перед тренировкой у меня почти всегда был. Но по утрам мама выходила на завод гораздо раньше меня, и я лет с шести уже очень даже сносно умел пожарить глазунью или сделать омлет. Андрей, хоть и не любил просыпаться рано утром, завтраки мне всегда делал обалденные. То сэндвичи, то тосты, то хлопья с молоком, даже каши иногда варил. Долгое время я и не вспоминал о жареных яйцах.
Так мы жили какое-то время, привыкали друг к другу. Пытались привыкать. На самом деле за фасадом полного порядка и быта у нас все разваливалось. Вернее, так и не склеивалось. Хорошо хоть Андрей не настаивал, чтобы я называл его папой, потому что именно этого я всерьез боялся. За отца я его, конечно, не считал. Да, то, что он приходил на матчи и разбирался в футболе, было очевидным плюсом. Впрочем, и всеми удобствами, подарками он не пытался купить мою любовь. Он пытался быть честным, и это создавало проблемы. Иногда я злился на него в открытую, и тогда он затихал, совсем уходил в себя. Я даже, бывало, орал на него, что он маму со мной бросил, а Андрей только кивал как-то грустно, но ничего так и не объяснял. Нечем, наверное, было крыть. Чего уж тут скажешь. Я быстро взрослел. Быстро понял, что никаких командировок в Австралию у него не было и ни в какой космос он не летал.
Первый мой день рождения с новым «папой» мы отметили тихо. На самом деле это был тринадцатый мой день рождения. Андрей подарил мне смартфон и билеты на матч «Зенита», поэтому мы провели выходные в Петербурге. Приглашать нам особенно было некого. Недавно я перевелся в новую школу, поближе к дому, да и поприличнее, так что друзей пока у меня кот наплакал. Друзей у своего недавно появившегося отца я тоже особенно не наблюдал, и это даже настораживало: такой крутой мужик – и совсем вне зоны общения. Крайне редко кто-нибудь заглядывал – по работе. Иногда он сам уходил по вечерам куда-то – наверное, на свидания. Возвращался в такие дни обычно поздно, когда я уже спал. Но и это началось, только когда я уже попривык к новым условиям и к нему. И каждый раз мысль моя упиралась в утверждение, что это я спутал ему все планы. Конечно, теперь даже телок в квартиру приводить было нельзя, ведь тут тусовался сын, вступающий в острый и непримиримый период переходного возраста.
– Тебе нравится здесь? – спрашивал периодически Андрей.
– Да, – неизменно отвечал я как-то вяло и как будто заученно, хотя мне на самом деле нравилось.
– Юр, ты только пойми меня правильно, – почти каждый раз, когда собирался уйти на вечер, извинялся он. – Мне надо иногда отлучаться. Я боюсь тебя одного оставлять, но не няньку же тебе нанимать, в самом деле… Нет, я, конечно, мог бы…
– Да ладно, – махал я обычно рукой. – Уж как-нибудь не пропаду.
– Уверен?
– Угу.
На самом деле тогда я уже привык к квартире, и мне, что уж врать, было у Андрея гораздо комфортнее, чем в нашей старой квартире с мамой. Впрочем, это его «иногда» со временем стало случаться все чаще. Чтобы я не скучал, Андрей купил мне X-box и еще кучу крутого хлама.
Как только переходный возраст ударил мне в самую макушку, начался новый виток притирок. Я понял, что это он, переходный возраст, потому что мама всегда говорила, когда я становился невыносимым: «Ты сейчас такой, а что будет, когда переходный возраст начнется». В общем, я был уверен, что это именно он, потому что все вокруг вдруг стало совершенно невыносимым. Друзья в школе уже появились, даже девки кое-какие стали вокруг меня крутиться, пацаны вроде нормальные в классе подобрались, тренер в футбольной академии хвалил. Андрей постоянно ходил на игры и не упускал возможности попинать со мной мяч в свободное время. После игр всегда ждал, пока я приму душ и все такое, разговаривал с тренером, потом обнимал меня, хлопал по плечу. Пацаны из команды завистливо смотрели и бубнили, какой клевый у меня отец. Я сам его, конечно, «папой» не мог называть. Хоть он вроде и нормальный чувак был, все равно козел. Я в душе очень сильно на него злился, но ничего ему не высказывал. До поры до времени. До того как мне зарядило этим переходным возрастом.
Переходный возраст – это когда у тебя появляются такие друзья, с которыми вы никак не можете расстаться и пропадаете черт знает где допоздна. Андрею это как будто не очень нравилось, и он постоянно спрашивал, где и с кем я бывал. Может, у остальных была такая же петрушка – не знаю, сравнивать мне было особенно не с чем.
– Не твое дело, – огрызнулся я в очередной раз на его вопрос по дороге в комнату, стянув вымазанные в грязи кеды в коридоре.
– Я твой отец, – строго ответил он. – Так что – мое.
– Да прям, – отозвался я, уже закрывая за собой дверь.
– Юр. – Он успел поставить ногу в проем, чтобы дверь не захлопнулась. – Я же не просто спрашиваю. Я волнуюсь…
– Не волновался четырнадцать лет…
– Ты тоже два года как-то нормально со мной общался! – парировал он.
– Не понимал ни фига!
– А теперь что, понял?
– Отстань. У меня переходный возраст.
Мы ругались. Иногда не сильно, но порой просто орали друг на друга.
Однажды мы с пацанами купили и выпили бутылку водки на четверых, и потом я, не очень-то трезвый, пришел домой. Андрей, ясное дело, с порога учуял запах и давай меня отчитывать. Я – в защиту.
– Чего ты меня учишь еще! – рявкнул после долгой перепалки. – У самого нет друзей, так не завидуй!
– Вот, значит, как ты заговорил, – хмыкнул как-то очень горько Андрей. Так горько, мать его, что я почти на вкус эту горечь почувствовал. – Я тебе деньги даю не на то, чтобы ты водку пил… – добавил он неосторожно, и мой пьяный язык зацепился тут же за его слова.
– Да и не давал бы! – крикнул я. – Столько лет не давал – и чего это начал вдруг? Мне тебе что, отчитываться?
– Я не прошу отчитываться… – попытался остудить кипящий спор Андрей.
– Вот и все! – бросил я. – Деньги он мне дает, что ты прям! Тоже мне…
Я хотел было уйти и громко хлопнуть дверью своей комнаты, чтобы продемонстрировать, насколько мне действительно не нужны были его деньги и вообще забота. Но Андрей схватил меня за руку, очень сильно, неосторожно, не рассчитав.
– Стой…
– Отпусти! – Я вырвался. – Ты мне никто!
– Извини, Юр…
– Да пошел ты. Засунь свои извинения в задницу себе. Перед мамой извиняйся!
Я пьяный был, конечно, и нес черт знает что. Не думал я так, но с пьяного, да еще в переходном возрасте, что возьмешь. Однако Андрей в этом плане мужик – ничего не скажешь – все терпел.
– Протрезвей, – бросил он, но слова ударились о закрытую дверь моей комнаты. – Завтра поговорим, умник. Сам пожалеешь, что напился. Приползешь еще.
Он усмехнулся. Я рухнул на кровать. А потом наступило завтра. Вернее, сначала наступила ночь. Спал я недолго. Проснулся от отвратительной тошноты. Все мое содержимое грозилось вот-вот вырваться наружу. Я побежал в туалет. Да, пришлось прямо бежать, потому что то, что сидело у меня в желудке, ждать отказывалось. Меня вырвало один раз. «Как-то очень легко отделался», – не успел подумать я, как меня вырвало снова. Потом еще чуть-чуть, пока не остались одни только спазмы.
– Воды попей, – услышал я громкий голос Андрея, доносящийся из его спальни.
Вот же козел! Издевался еще! Я хотел ответить что-то обидное, но рвотные позывы прервали меня. Едва передвигая ноги, я прошел к кулеру, налил себе большой стакан воды, выпил залпом. Потом еще один. Потом снова побежал в туалет. Так плохо мне еще никогда не было. И вот только после всего этого наступило завтра. Тоже суровое. Хорошо, что суббота, но на это вроде как и был расчет. Или нет? Гордость моя спросонья казалась гораздо крепче головы, которая раскалывалась и гудела, и приятнее того, что обосновалось у меня во рту. Когда я сумел выползти из комнаты, на кухонном столе обнаружил горсть таблеток активированного угля, стакан воды и бумажку с издевательским смайликом. Вот же урод, все предвидел!
Андрей сидел на диване и что-то читал.
– Мне плохо, – протянул я, но вышел какой-то стон.
– Да что ты, – усмехнулся Андрей.
– Ну что ты издеваешься, – опять простонал я и по обыкновению назвал его по имени.
– Папой слабо звать? – по обыкновению спросил он.
Андрей не настаивал и не давил, чтобы я называл его отцом, но порой вот так поддевал.
Я отрицательно замотал головой и почесал затылок. Мама бы убила меня, если бы увидела в таком виде.
– Противно, – пробурчал я.
– Вчера водку пить не противно было, – снова съязвил Андрей.
Вообще, Андрей нечасто читал мне нотации. Со временем у нас как будто сложились негласные правила. Он меня ничему не учил, не претендовал на отцовские права, а я не укорял его за то, что он бросил нас с мамой. Он, конечно же, чувствовал вину и без моего участия, и его очень задевало, что я все время называл его только по имени. И я, конечно же, специально очень подчеркнуто, особенно на людях, называл его только по имени. Но именно в переходном возрасте у нас все чаще стали случаться серьезные разговоры и скандалы. Так было и на мой четырнадцатый день рождения. Я спросил, можно ли мне пригласить друзей и устроить вечеринку, а Андрей свалил бы куда-нибудь допоздна, и он согласился. Так причем, без условий. Почти. Согласился вообще даже на ночь уйти, чтобы не мешать. Только сказал, чтобы ничего не испортили, порядок чтобы я навел потом и чтобы в его спальню никто не заходил. Иногда он бывал очень занудным и педантичным, особенно если дело касалось спальни или личных вещей.
– Да нужна кому твоя спальня прям, – засмеялся я.
– Вот и отлично, – кивнул он. – Я после обеда приду, чтобы ты все убрать успел.
Вечеринка моя, конечно, удалась. Перед тем как свалить, Андрей заказал пиццу, роллы и всякие крутые ништяки. Пришло человек десять, но погудели мы круто. Естественно, пацаны притащили спиртного и презервативов, а телки рады были, чтобы их помяли. Ну и мой крутой X-box, сигареты, трава… Четырнадцать лет ведь, не рано? Главное, чтобы родители не спалили. В моем случае – Андрей. Но я же все уберу, наивно полагал я, закуривая косяк.
Не помню, как все разошлись, но было весело, и проснулся я только часов в одиннадцать следующего дня. В голове гудели уплывающие корабли моего детства. Спал я на диване в зале и, поднявшись, стал медленно ходить кругами по комнате. Потом посидел, выпил полуторалитровую бутылку воды и стал собирать разбросанные объедки, вилки, бумажки. Но занятие быстро меня утомило, и я как будто снова уснул. По-настоящему меня разбудил телефонный звонок. Андрей сказал, что будет дома через полчаса, и выразил искреннюю надежду, что «там у нас все в порядке». А у нас-то тут был просто полный трындец. Я подорвался как ужаленный и стал спешно набивать мешки для мусора. Главное было уничтожить пустые бутылки, окурки и проветрить квартиру.
Андрей застал меня немного растерянного, но уже во вполне прилично выглядящей квартире.
– Э-э-э… Привет, – как мог невинно улыбнулся я.
– Привет, – скептически поморщился он и поднял с пола краешек пиццы. – Почти успел.
Он пошел к себе в комнату, чтобы не мешать, и тут случился коллапс. Уже минуты через две Андрей вновь появился в проеме двери и выглядел так, каким я его, клянусь, никогда раньше не видел. Зубы прямо скрипели. Он ничего не говорил, только держал в вытянутой руке женский лифчик.
– Э-э-э… Это не мое, – заикаясь, промямлил я.
– Мое, наверное! – Андрей швырнул в меня предмет одежды, а следом полетело и нечто, завернутое в бумажную салфетку.
Когда оно, неприятно хлюпнув, приземлилось у моих ног, я увидел завязанный узлом использованный презерватив.
– Что это за херня?! – очень резко, серьезно и даже грубо спросил Андрей, не сводя с меня глаз.
– Ну… Я не уследил, наверное… Не заметил… Прости… – Я виновато опустил голову.
– Я же сказал, не надо заходить в мою спальню! – шипел он, переходя на крик. – И уж тем более трахаться на моей кровати! Сложное было условие! Не для детей!
Я попытался оправдаться, но Андрей заткнул меня и велел быстрее убирать устроенный срач.
– И никаких больше гулянок, – заключил он. – Всё. Нагулялся.
– Да что ты…
– Замолчи. Слушать ничего не хочу.
Весь день мы не разговаривали, а Андрей жаловался потом по телефону своей телке, какой я дебил конченый и что устроил в квартире. А это даже не мой был презерватив! Да фиг знает – не уследишь за этими гостями, расползлись по углам, как тараканы, что мне их, собирать надо было? Воскресенье прошло так же, напряженно и тихо. А на весь следующий месяц мне пришлось отказаться от вечерних гулянок. Пацаны смеялись надо мной, называя ребенком и папенькиным сынком, а я, понятное дело, срывался на Андрее и ругался с ним из-за его принципиальности.
В то же время, где-то к лету, я познакомился наконец с парочкой друзей Андрея, и оказалось, что они тоже крутейшие мужики.
Сначала я напросился с Андреем в тренажерку, где он занимался. Личным тренером по боксу моего отца был его хороший друг Руслан. Он встретил нас, познакомился со мной, выслушал короткий отчет о моих спортивных достижениях, не без гордости произнесенный Андреем, и дал пару дельных советов. Признаться честно, после нескольких визитов в спортзал и наблюдений за Русланом у меня появились некоторые комплексы. То есть мало того, что друг моего отца оказался очень крутым чуваком, так еще телки вокруг него вились толпами. Вокруг Андрея тоже, но он же был вроде как со мной и не мог в полной мере насладиться женским вниманием. Зато уж Руслан прямо не упускал возможности то приобнять, то подмигнуть.
– Эй, ты чего такой грустный? – спросил Андрей как-то, когда мы были в раздевалке после душа. – Неужели так устал?
– Да нет, – хмыкнул я.
– А что?
– Ничего.
– Да ладно! – Он засмеялся и обнял меня. – Что такое? Колись давай.
– Ну, просто Руслан такой крутой… – пробурчал я.
– А я не крутой, значит? – наигранно обиженно передернул Андрей.
– Ты тоже крутой. – Я кивнул и опустил голову.
– И в чем тогда твоя проблема? – Он наклонился и заглянул мне в глаза.
– В том, что я не крутой.